Повторение пройденного

Глава 24

— Немцы пойдут на штурм Ленинграда через три-четыре дня, не больше Максим Антонович — им нужна грандиозная победа. Вот только захватить город, который превратился в огромный укрепрайон, набитый артиллерией, невозможно. По крайней мере, с наскока это не выйдет, нахрапом не получится. Нужно топить бомбами линкоры и крейсера, разрушить береговые батарее и железнодорожные транспортеры с пушками, потому что до тех пор, пока есть снаряды, овладеть Ленинградом невозможно. А боеприпасы имеются, и много — на всех хватит.

Кулик не стал говорить командарму, что эти дни самые главные, после чего на фронте наступит долгая позиционная война. Как и то, что 4-я танковая группа позарез нужна Гитлеру на московском направлении, ведь «Тайфун» начнется в начале октября. Так что немчуру серьезно поджимает само время, а резервов у них нет, к формированию не приступили, надеясь победить в войне имеющимися силами. И желательно к началу наступления зимы — совершенно авантюрный план войны со страной, размеры и расстояния которой видны на карте, достаточно только взглянуть, и пройтись с линейкой, правильно оценив масштабы и проверив наличие хороших дорог.

— Твоя задача удержать тридцатикилометровый фронт в междуречье Тосно и Мги, даже чуть меньше выйдет. Пограничники сейчас в Войтолово, продвигаются вдоль рокады железной дороги. Вот ее, и идущую параллельно грунтовку надо удержать любой ценой, другого прямого пути на Мгу нет — вокруг все заболочено. Сюда выдвигай две дивизии, я их передаю со своей армии. Полк 310-й на месте, другие два вместе с артполком подойдут завтра-послезавтра, теперь перегон чуть ли не до мгинской стрелки идет, пару суток выиграно. А вот 386-я дивизия станет твоим правым флангом, и сменит горнострелковую бригаду, ее батальон уже в Сологубовке. Однако нужно продвинуться чуть дальше, в болота, и держать все дороги и немногочисленные деревеньки, превратив последние в опорные пункты. Везде соорудить засеки, выставить мины, опутать колючей проволокой — и чтобы никакого внезапного прорыва! Ты меня понимаешь?

— Так точно, товарищ маршал Советского Союза, прекрасно понимаю, приказ выполню! Тут маневр для врага ограничен, селений немного, едва с десяток, а дорог еще меньше, и все через болота и леса идут.

Антонюк тоже склонился над картой, на которую штабные нанесли обстановку. Германская 20-я мотодивизия отступила на добрый десяток километров, и теперь продвижение вперед резко застопорилось. Воевали немцы умело, держались в каждой деревеньке упорно, выставив пулеметные расчеты в заслон, вот только пограничники их обходили, да и минометы имелись. А вот у противника с боеприпасами «напряженка», вырвались из Горы и Мги «налегке», попав в окружение и понеся значительные потери, оставив часть артиллерии и транспорта. Так что какое-то время воевать с ней будет легче, из мотопехоты она в обычную инфантерию превратилась, причем в дивизии «ослабленный» штат — два полка пехоты, а не три.

— Все селения держи крепко, но красноармейцев в болота на позиции не сажай — выморишь понапрасну. Любой пригорок для этого используй, снабжение горячим питанием бойцов пусть обеспечат, спрашивай по всей строгости нерадивых. И держать оборону, держать…

Кулик усмехнулся, потер пальцами виски, голова раскалывалась. Посмотрел на командарма, отрывисто спросил:

— Ты чего в малиновых петлицах, будто в интенданты подался?

— Никак нет, товарищ маршал, у меня обычный цвет, как у вас.

На лице Антонюка проявилось выражение бескрайнего удивления, а Григорий Иванович потер глаза. Взглянул на собственные петлицы, покачал головой. Нет, не ошибся, тоже «малиной» отдают, красный цвет будто «сгустился». Теперь стало понятно от чего это, и почему болит голова приступами, порой нестерпимо, до темноты. Спросил:

— У меня глаза часом не красные?

— Они у вас кровью изрядно налились, товарищ маршал, от сильной усталости такое часто бывает.

— От повышенного давления тоже, — усмехнулся Кулик, и добавил, — и еще есть хворости, что такое помутнение вызывают. Но сейчас война идет, и лечится мне недосуг, воевать нам с тобой надобно. Завтра начнется…

Григорий Иванович уставился на карту, словно ища в ней ответ на мучавшие его вопросы. Расстегнул воротник кителя, но потянув руку к коробке с папиросами, остановил движение:

— Сосед справа у тебя 20-я дивизия НКВД, маршал Ворошилов еще второго числа распорядился ее тебе в армию передать, чтобы Мгу прикрыть, но пока то да се, и выдвижения…

Тут осекся, не говорить же, что когда дивизия была в вагонах, немцы рванулись к Шлиссельбургу, и затянувшуюся переброску отменили. Но сейчас она вовремя выгрузилась, ночью, и сразу была брошена в драку, не дожидаясь сосредоточения — бои под Красным Бором пошли жестокие, встречные, в Смольном осознали, что в эти дни главная угроза исходит с востока, а отнюдь не с запада. Но так и он швырнул в сражение подходившие подразделения 310-й и 286-й дивизий, не дожидаясь сосредоточения. И успел — опередил немцев с их мероприятиями, выиграв сутки. Идет темповая борьба, и кто успеет быстрее перебросить силы, тот упрочит свое положение. Но если немцы лихорадочно тасуют как карты в колоде имеющиеся у них дивизии, то у Красной армии другие проблемы — в наращивании резервов взамен истребленных соединений. Так шесть дивизий потеряны в Лужском «кольце», то, что от них осталось — «ошметки». Но прибыла 54-я армия, к тому же теперь Сталин может подбросить подкрепления на одно дело, очень важное. И в этот момент его оторвали от размышлений, в дверь постучали, и вошел связист, воентехник с «кубарями». Четко доложил:

— Товарищ маршал Советского Союза. Связь с Ленинградом восстановлена, на линии товарищ Жданов и маршал Ворошилов…

Легкий танк Т-26 выпускался в Ленинграде много лет, его производство было хорошо отработано. И даже с началом войны из оставленного задела, который ржавел на задних дворах, и сохранившихся механизмов, изготовили более сотни таких машин, уже снятых с вооружения, причем постарались им усилить бронезащиту путем «экранирования». Нехватка танков осенью 1941 — зимой 1942 годов была настолько велика после понесенных летом катастрофических потерь, что их функции частично выполняли имевшиеся в большом количестве пушечные бронеавтомобили БА-10. Вот только и тех, и других с каждым месяцем в частях оставалось все меньше и меньше — неизбежные потери зримо росли, а производство Т-50 в Ленинграде так и не началось толком, выпуск прекратился после изготовления полусотни машин…