Повелитель теней. Том 2

Глава 12

На Сен-Марко уже опустилась темнота, но до окончания этого половинчатого, сначала светлого, а затем тёмного дня, было ещё довольно долго. Тем не менее, ночь уже вступила в свои права, заглушив шум на улицах, замедлив движение жизни и влив в мысли людей тревогу и страхи. Может, именно это так действовало на короля и его приближённых, когда они, исчерпав темы для разговоров, на какое-то время замолчали.

Ричард использовал теперь любую возможность, чтоб приблизить к себе тех, на кого собирался опираться в грядущей войне, отчасти, чтоб привязать их к себе особым отношением, отчасти, чтоб внимательно наблюдать в поисках их слабостей или признаков ненадёжности. Из прежней камарильи здесь был только Монтре, который таскался следом, как голодный пёс в ожидании подачки. Он снова пытался влезть в обсуждение экипировки войск, но его замечания были столь нелепы, что даже тактичный Вайолет, на сей раз, не скрывал своего раздражения.

И всё же эта тема была не столь важной, чтоб полностью захватить внимание короля. Он продолжал думать о колдуне, его предложении и тех шагах, что следовало предпринять, прежде чем согласиться на него. Потому он вскоре утратил интерес к разговору, а его военачальники итак достаточно хорошо знали своё дело, чтоб впустую перемалывать давно известные истины.

В большой гостиной было немного мрачно, несмотря на жарко растопленный камин и два массивных шандала с целыми созвездиями зажженных свечей. Король сидел в кресле и смотрел на огонь, а у его ног лежал верный Роло, положив большую голову на сапог хозяина. Сенешаль, который держался в стороне от беседы, поскольку был несведущ в тонкостях военного дела, тихонько вздохнул. Внезапная тишина показалась ему гнетущей. Стоявший у окна барон Делвин-Элидир чуть отодвинул тяжёлую гардину, чтоб выглянуть на улицу. Рядом с ним стоял принц Жоан и с нетерпением ждал, когда ему будет позволено удалиться, чтоб отправится в казармы гвардейцев для очередного урока фехтования. Маркиз Вайолет, граф де Бове и барон де Сансер сидели в креслах возле стола. Молчание короля они воспринимали спокойно, ибо и королю нужно обдумать услышанное. И теперь они могли спокойно заняться своими мыслями о подготовке к войне. В стороне от всех, почти невидимый в полумраке, застыл в неподвижности Джинхэй, как всегда прислонившись к стене и спрятав руки за спиной. Его ничуть не смущало, что вокруг него сплетались любопытные тени, обвивая его статную фигуру подвижными чёрными ленточками. А возле камина стоял Монтре, внимательно глядя на короля, словно размышлял, стоит ли попытаться отвлечь его от грустных мыслей или лучше промолчать, чтоб не нарваться на уже привычный раздражённый окрик.

Уверенный стук в дверь прозвучал в тишине, как набат, и король вздрогнул от неожиданности. Он сразу понял, что этот стук предвещает что-то неприятное, и он не ошибся. Не дожидаясь ответа, на пороге возник граф Раймунд, как всегда, с непроницаемым выражением лица. И всё же Ричард был слишком подозрителен и чуток, чтоб не заметить некоторое напряжение в чертах начальника тайной полиции. К тому же граф ведал не только защитой королевской власти от изменников и врагов, не только порядком в городе, но и разведкой. Именно он рассылал по всему континенту хорошо подготовленных и бесконечно преданных Сен-Марко агентов, которые несли ему отовсюду ценные сведения. Информация именно такого свойства привела его в покои короля этим вечером.

— Что скажете, Раймунд? — проговорил король, проведя рукой по лбу.

Этот жест и сам тон ясно говорили о том, что неприятностей с него хватит, но если это снова они, он смирился, верный своему долгу.

— Я получил послание от нашего соглядатая при дворе альдора, — не тратя времени на церемонии, произнёс граф. — На днях маркиз Беренгар и ещё двадцать три барона и рыцаря, ранее служивших Сен-Марко, прибыли в луар. Все они были приняты альдором лично, предложили ему свою службу в грядущей войне и уже принесли клятву верности. Маркиз Беренгар был удостоен звания контаррена и принял на себя обязанности командующего армией луара.

Тишина, воцарившаяся вслед за этим сообщением, стала ещё более гнетущей. Глядя на графа, не все заметили, как резко приподнялся в кресле Ричард и его взгляд запылал яростью. Разве что принц и его друг с холодным вниманием наблюдали за реакцией короля.

— Вы сказали, двадцать три? — встревоженно проговорил барон де Сансер. — Кто ещё с ним?

— Бароны Виллер, Адорин, фон Крайслер, Дюбарри, Моример, Делагарди. Остальные — рыцари, из которых следует отметить Эскобара, Римара, де Санти-Латура, Бартона и Феррата. Прочие имена вы вряд ли вспомните, господа, потому что они либо не имеют своих отрядов и служат перечисленным баронам, либо их отряды невелики. Все эти лица были удалены его величеством от двора, многие лишены привилегий и имущества, которыми их одарил король Арман.

— Они заслужили это! — рявкнул Монтре, — Потому что были изменниками! Или вы сомневаетесь в правильности решения короля?

— Я сказал это, чтоб подчеркнуть, что у них нет причин хранить верность Сен-Марко, — холодно ответил граф. — Они не просто переметнулись из-за высокой платы за службу, они сделали это, движимые обидой. И сделают всё, чтоб за эту обиду отомстить.

— Это плохо, — заметил Вайолет, взглянув на де Сансера. — Беренгару хорошо известна наша тактика, порядки в нашей армии, все наши секреты. Он достаточно умён, чтоб просчитать наши шаги наперёд.

— Мы тоже достаточно хорошо его знаем, — заметил барон. — Не думаю, что он сможет нас сильно удивить своей стратегией.

— Старого пса не научишь новым трюкам, — усмехнулся Монтре.

— Заткнись! — прорычал Ричард и снова упал в кресло. — Я помню всех этих баронов и рыцарей. Они умны, опытны и коварны. Да, коварны, потому я, учитывая их ненадёжность, и изгнал их из Сен-Марко! Но я и подумать не мог, что они осмелятся выступить против меня. Это измена, и я хочу их примерно наказать! Всех до единого! Начнём с Беренгара! Я хочу, чтоб его земли отошли к нам до начала войны! Посмотрим, как он соберёт тогда войско для альдора!

— Это приведёт к дополнительным проблемам, — проговорил барон Делвин-Элидир.

— К каким, интересно? — резко развернулся к нему Ричард, прожигая свирепым взглядом, но молодой барон остался невозмутим.

— Прежде всего, следует учесть, что маркиз Беренгар, как и остальные перешедшие на сторону луара рыцари, не являются вассалами Сен-Марко, и все отношения с ними строились на основе взаимной выгоды. Им платили за их верность. Теперь, когда оплаты нет, у них отпала и обязанность быть верными. Переход баронов с одной воюющей стороны на другую — это практика, сложившаяся веками. Мой отец служил под знаменем Синего Грифона, я служу вам, ваше величество. Наказывать за использование признанного всеми права выбора, это значит пошатнуть доверие баронов к королю. Те, кто ещё не выбрал сторону, могут превратно расценить подобное…

— Пусть знают, что переход на сторону врага плохо для них закончится! — воскликнул Монтре.

— У них нет врага, пока они не сделали выбор, — возразил барон. — Они не испугаются, они оценят долгосрочные перспективы. Сейчас, когда такое количество баронов вдруг присоединилось к луару, когда туда ушёл Беренгар, который до сих пор пользуется уважением старых вояк, не решат ли они, что чаша весов сдвинулась? И не проще ли рискнуть, присоединившись к луару, чем встать под знамёна Монморанси, чтоб потом, когда ветер сменится, попасть в немилость короля? Кто-то и вовсе будет оскорблён тем, что Сен-Марко покусился на их свободу выбирать сторону в войне. Бароны горды и злопамятны. Я уж не говорю о том, что сейчас в Сен-Марко прибывают те, кто хотят служить его величеству, и среди них есть некоторые, кто раньше был на стороне луара, даже алкорцы. Не отпугнёт ли их этот шаг? Я вам скажу, отпугнёт, пусть не всех, но кто-то точно сочтёт за благо вернуться под сень крыльев Грифона.

— В ваших словах есть правда, — проворчал с неохотой король. — И мы можем закрыть глаза на предательство всех, кроме Беренгара, который издавна был нашим союзником и знает слишком много наших секретов. Он был облечён властью и пользовался особым доверием. Это предполагает его рыцарское отношение к нам, следовательно, в его поступке есть признаки измены.

— Не спорю, — кивнул Делвин-Элидир, — но я хочу напомнить вашему величеству, что представляет собой замок Беренгара. Его земли располагаются в скалистой местности, где пасутся его стада. Он набирает свои отряды из полудиких горцев, которые занимаются разбоем в горах. Ядро его войска составляют рыцари, с раннего детства живущие в его замках, и потому они верны его семье. Его три замка стоят на вершинах скал, расположенных треугольником на небольшом расстоянии. Из-за такого расположения их нельзя атаковать все сразу или осадить по отдельности, потому что каждый из них прикрывают два соседних. Это хорошо вооружённые крепости. В случае нападения на них, на помощь осаждённым тут же ринутся горцы, состоящие в давнем союзе с Беренгарами. К тому же даже просто дойти до замков без потерь будет сложно, потому что придётся идти по землям других северных баронов, многие из которых вообще не служат, а только занимаются своими клочками земли, потому не признают власть Сен-Марко и никого не пускают в свои границы. Идти придётся с боями. Эта кампания оттянет слишком много ресурсов и сил перед войной, а выигрыш в виде наказания Беренгара, будет ничтожным, потому что удержать его крепости во враждебном окружении будет не легче, чем захватить их.

— Ладно, ладно, — отмахнулся король. — Я вас понял. И что вы предлагаете? Простить их?

— Прежде всего, сделать вид, что ничего не произошло. Бароны должны быть уверены, что на их права никто не посягает, и их служба ценна для Сен-Марко, и, как прежде, будет хорошо оплачена. Я не призываю вас простить и забыть обо всём этом, я прошу вас лишь отложить наказание до того времени, как Беренгар и остальные окажутся в ваших руках, ваше величество. Тогда можно будет поискать в их действиях доказательства измены.

— До того времени Беренгар успеет выболтать все наши секреты! — возмущённо воскликнул Монтре.

— Мы не старые псы, виконт, и вполне можем не только научиться новым трюкам, но и придумать их, — ответил барон. — Мы можем просчитать, чего от нас ждёт Беренгар, и сделать всё иначе. Изменить тактику, запутать его, заманить в ловушку. Он думает, что знает своего противника, потому что служил Сен-Марко. Но он служил королю Арману, а не королю Ричарду. Нам незачем копировать прежнюю стратегию, и мы вполне сможем удивить и нашего беглого маршала, и старого альдора, привыкшего к старым трюкам.

Король с любопытством смотрел на него.

— У вас на всё есть ответ, барон, — наконец усмехнулся он. — Что скажете, де Сансер?

— В этом есть смысл, ваше величество. Если мы что-то не можем изменить, то можем этим воспользоваться. Как знать, может это и хорошо, что войско противника возглавит известный нам Беренгар, а не молодой энфер, о способностях которого мы ничего не знаем. Это вносит некоторую предсказуемость в тактику противника.

Ричард кивнул и снова посмотрел на огонь в камине. Между его бровями залегла упрямая складка. Он задумался, а в гостиной снова нависла тревожная тишина. Все ждали его слов, но он всё так же раздумывал, словно забыв о присутствующих. Наконец, он пошевелился и окинул комнату мрачным взглядом.

— Я должен подумать над этой новостью. Прошу вас оставить меня, господа. Граф, — он взглянул на Раймунда, — вы задержитесь.

Принц и военачальники молча вышли, а король сурово взглянул на Монтре. Тот изобразил минутное смущение и вышел вслед за ними. Ричард небрежным движением указал графу на освободившееся кресло у стола и тот сел.

— Скажу вам прямо, — заговорил король, — как бы завлекательно не звучала в устах нашего молодого друга идея о том, что лучше иметь в противниках знакомого полководца, я не склонен недооценивать опасность происходящего. Делвин-Элидир очень умён, но он молод, и не слишком хорошо знает Беренгара. Тот был маршалом при Армане, он составлял планы сражений, руководил ими, опытной рукой бросая в бой отряды, одним из которых командовал этот мальчик. Тогда он был мальчиком, он был отважен и хитёр, но понятия не имел, что происходит в штабе. А я видел это. И вы видели, граф. Беренгар обладает не только умом и военным талантом, он чрезвычайно быстро реагирует на изменение ситуации. Я не уверен, что де Сансер сможет его переиграть.

— Не сможет, — спокойно кивнул граф. — К тому же не стоит недооценивать альдора и его старшего сына. Беренгар будет действовать вместе с ними. Они будут составлять планы кампании, советуясь друг с другом. Альдор — опытный военачальник, а энфер получил прекрасное военное образование, он уже проявил себя во многих сферах управления государством, которые без колебаний доверяет ему отец. Это он ведёт подготовку к войне, и я уверен, именно по его приказу велись тайные переговоры с Беренгаром и его друзьями.

— Значит, вы согласны, что Беренгар опасен?

— Да, тем более что, узнав о его выборе, многие из колеблющихся баронов могут пойти за ним.

— Как мы можем его устранить? — прямо спросил король.

— То есть, убить? Не могу сказать сейчас. Дело в том, что альдор не просто принял его во дворце, он отвёл ему покои в своём замке. Проникнуть туда и убить контаррена будет очень нелегко. А если к тому же вскроется, что это наша инициатива, альдор объявит на весь мир, что мы нарушили перемирие. Последствия будут непредсказуемы.

— Да, этого допустить нельзя, как и того, чтоб именно Беренгар возглавил войско Синего Грифона. Вот что, граф, идите и подумайте, как нам незаметно подобраться к Беренгару, причём так, чтоб никто не подумал, что это наших рук дело. Может, у него есть враги, ненавистники, родственники, мечтающие о наследстве.

— Я подумаю, — без особого энтузиазма произнёс граф, поднимаясь.

— Да, и будьте любезны, скажите слугам, пусть позовут ко мне Филбертуса.

Граф вышел, а король снова посмотрел в огонь. Роло печально вздохнул, не снимая головы с сапога Ричарда.

— Что б вы сделали, Джинхэй, если б были на моём месте? — не оборачиваясь, спросил король.

— Именно то, что вы решили, ваше величество, — раздался из полумрака спокойный голос.

— А что я решил?

— Поручить убийство маршала колдуну.

Ричард усмехнулся.

— Вы становитесь опасны, мой милый. Потому что читаете мои мысли.

Через какое-то время Филбертус, пройдя мимо стоящих на страже рыцарей личной охраны короля, подошёл к двери камеры в Чёрной башне, и, сняв запирающее заклятие, вставил в замочную скважину ключ. Войдя, он на минуту задержался на пороге, чтоб глаза привыкли к полумраку. Даже по сравнению с коридором, освещённым факелами, здесь было темно. Большая комната освещалась лишь маленькой свечой, стоявшей на столе. Он осмотрелся и увидел леди Ровену, которая сжалась на кровати, закутавшись в шаль. Здесь, действительно, было довольно холодно, от стен тянуло сыростью, а отсутствие окон делало атмосферу душной и гнетущей. От безмятежности и спокойствия узницы не осталось и следа. Она осунулась, побледнела, вокруг глаз появились тёмные круги. Вид у неё был загнанный и несчастный. Она пугливо взглянула на гостя и, вцепившись в плечи скрещенными руками, стиснула пальцы.

— Миледи, вы знаете, кто такой маркиз Беренгар? — спросил Филбертус, присаживаясь к столу на маленькую скамеечку.

— Конечно, — ответила она с некоторым недоумением. — Он владеет медными рудниками и пастбищами в северных горах. Его предки, хоть и происходили из южных баронов, давно поселились у нас, и всегда брали жён из местных племён, потому у него с ними союз. Он, в отличие от нас, не страдает от бесконечных набегов и грабежей. Говорят, подвалы всех трёх его крепостей набиты золотом. Беренгары могут отправлять сыновей в свободные города для обучения, а сами исправно служат Сен-Марко, получая милости короля. Его прадед был графом, а отец получил титул маркиза. Они вечно корчат из себя высшую знать, считая нас дикарями и мужланами, и никто не решается связываться с ними.

Филбертус удовлетворённо кивнул, слыша в её голосе обиду и неприязнь. Ему неважно было, что стоит за этим: зависть или ещё что-то.

— Вижу, вы не слишком любите это семейство. Тем лучше. Маркиз Беренгар перешёл на сторону луара, и тем самым вызвал недовольство его величества. Однако сейчас он находится под защитой альдора, живёт в его замке и добраться до него обычными средствами нелегко. Но в этом есть и положительный момент. У вашего друга Ротамона появляется возможность доказать нам своё расположение надлежащим образом. Если он убьёт Беренгара, да ещё так, что на Сен-Марко не упадёт тень подозрения, а все, кто переметнулся на сторону Грифона, увидят его ужасный конец, король продолжит переговоры об альянсе.

Она испуганно смотрела на него.

— И что вы хотите от меня?

— Вызовите своего покровителя и передайте ему пожелание короля, — Филбертус выложил на стол мешочек с кипарисовыми угольками. — Потом расскажете мне о том, что он скажет.

— Я не стану вызывать его! — замотала головой она. — Здесь? Здесь слишком мало места! Он сожжёт меня!

— Может, и нет, — улыбнулся маг, вставая. — Зачем ему разрывать единственную ниточку, что ведёт его к вожделенному союзу с нашим королём. Ах, да! Я забыл сказать, что если вы откажетесь, то вас обвинят в колдовстве и уж точно сожгут. На костре, заживо. Это будет более мучительно и долго, чем смерть от магии вашего покровителя. Я уж не говорю о пытках во время следствия. Оно тоже может длиться довольно продолжительное время.

Не дожидаясь её ответа, он вышел, запер дверь и, снова наложив необходимые заклятия, удалился.

— В самом деле? — спросил Раймунд, взглянув на Филбертуса. — Уверяю вас, для этого не нужен колдун! Достаточно подкупить повара, чтоб он подсыпал Беренгару яд в похлёбку!

— Это будет не так впечатляюще, — невозмутимо произнёс маг и посмотрел на короля.

Разговор происходил на следующий день, когда тёмное время только перевалило за половину. Сразу после третьей стражи маг навестил пленницу Чёрной башни и нашёл её забившейся в угол за кроватью. Вид у неё был почти безумный, и ему с трудом удалось добиться от неё ответов, но они его удовлетворили.

— Если он умрёт от яда, все сразу подумают на нас, — добавил король. — Но если он сгорит заживо на глазах у подданных альдора, никому и в голову не придёт обвинять в этом Сен-Марко. Особенно если до них дойдут слухи о том, что и у нас недавно были такие же смерти. Так вы можете это сделать?

— Да, — нехотя кивнул граф. — Мы можем доставить монету в луар. Но как всучить её Беренгару? Да ещё так, чтоб он не передал её никому, и имел при себе как раз в нужный нам день.

— Заставить его оставить монету у себя не так сложно, — заметил Филбертус. — Можно спрятать её в каком-нибудь украшении. Насколько я помню, он любит обвешиваться разными цепями и пряжками. К тому же в луаре мода на разные бряцающие украшения. Они их даже на сапоги нашивают.

— Вряд ли он ходит в одних и тех же сапогах каждый день, — с сомнением проговорил Раймунд.

— Вы правы, нужно что-то другое, что-то, что он мог бы надеть на одежду. Вот только как заставить его надеть это в нужный нам день?

— Что ж, — улыбнулся король, — это я смогу устроить. А пока, Филбертус, отправляйся к казначею, пусть он выберет какое-нибудь украшение, что-нибудь брутальное, что-то, что порадует нашего старого маршала. А вы, граф, подберите надёжного гонца, который отвезёт подарок в луар вместе с инструкциями. Вам известно, когда в луаре состоится ближайшее торжество, которое наш царственный брат альдор ознаменует пиром и обязательно пригласит на него Беренгара?

— Это несложно, ваше величество. Скоро день рождения альдорены. Она не любит охоту из-за своей тучности, равнодушна к турнирам, зато обожает пышные пиры с обилием различных блюд и дорогих вин. Мы вполне успеем к тому времени доставить означенный предмет в луар.

— Ступайте, мне нужно обдумать, как всё устроить. А вечером приходите ко мне. Я скажу, что делать.

— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился граф и, метнув на Филбертуса мрачный взгляд, вышел.

Небо уже начало наливаться радующей глаз сапфировой синевой, когда из дверей небольшого городского замка выскользнул молодой человек в лёгкой кольчуге. Накинув на голову капюшон плаща, он быстро миновал длинную мрачную улицу, освещённую фонарями на кованых кронштейнах, и свернул на Королевскую улицу. За ним, так же закутавшись в плащ, шёл вооружённый до зубов оруженосец — необходимая предосторожность для прогулки по ночному Сен-Марко, даже не смотря на комендантский час.

Впрочем, на широкой улице было неопасно. По ней то и дело проходили патрули городской стражи. Молодому человеку дважды пришлось приподнять капюшон, чтоб сержанты могли разглядеть его лицо и, почтительно поклонившись, следовать дальше своим маршрутом. Анри Раймунд был в хорошем настроении. Он отказался от дружеской пирушки в обществе принца и ближайших друзей ради свидания с прекрасной Аламейрой. Её муж уехал по делам, и упустить такую возможность он не пожелал. Свидание прошло на редкость удачно, и он был слегка пьян не столько от вина, сколько от страсти.

Пройдя по ухоженной улочке неподалёку от Королевской площади, он вскоре оказался возле высоких ворот своего дома, но, вместо того, чтоб дубасить в них, поднимая на ноги слуг, свернул налево и остановился перед маленькой калиткой в ожидании, когда оруженосец достанет ключи и откроет замок.

В особняке Раймундов было тихо, огни погашены на ночь. Взбежав по узкой лестнице, предназначенной для прислуги, на второй этаж, Анри по коридору направился в свои комнаты. Оруженосец демонстративно зевнул и поднялся выше, где на чердаке у него была собственная каморка с окошком, выходящим на крышу, и встроенной в стену трубой от кухонного очага, что делало её достаточно светлой и тёплой.

Проходя по верхней галерее, Анри заметил внизу свет и, посмотрев вниз, увидел, что главный зал скупо освещён несколькими свечами, зажжёнными в массивном канделябре, стоящем на столе. Возле стола в кресле сидел отец и задумчиво смотрел прямо перед собой. Анри уже хотел пройти к себе, но что-то заставило его задержаться. Он заметил, что отец зябко ёжится под меховой накидкой, и его опущенные плечи и голова свидетельствуют о том, что он сильно чем-то удручён. Это было странно, потому что граф Раймунд был слишком сильным и гордым человеком, чтоб позволять себе проявлять свои чувства, даже наедине с собой.

Анри был встревожен, он собирался спуститься в зал, чтоб узнать, не случилось ли что-нибудь плохое, когда услышал внизу шаги. Конечно, это был Ортант, верный Ортант, которого называли племянником графа, а некоторые даже считали его бастардом. Но это была чушь. Анри знал, что Ортант — алкорец, а, следовательно, не мог находиться в кровном родстве ни с его отцом, ни с матерью. И всё же этот светловолосый мальчик вырос в их семье, и с раннего детства демонстрировал куда больше послушания и любви к графу, чем своенравный и иногда высокомерный родной сын. Впрочем, Анри всегда любил этого кроткого малыша и относился к нему, как к брату, потому, когда вырос, он спокойно отнёсся к тому, что Ортант стал правой рукой отца, предоставив ему, Анри, возможность вести жизнь рыцаря и придворного.

— Я принёс, дядя, — проговорил Ортант, подойдя к столу.

Он поставил перед графом небольшую шкатулку и открыл её. На красном бархате блеснула золотом какая-то безделушка.

— Дракон, — тихо проговорил отец, и Анри пришлось напрячь слух, чтоб разобрать это слово. — Последний дар старому другу. Смертельный дар.

— Я знаю, что вам нелегко, — заговорил Ортант, но граф поднял руку.

— Ты думаешь, что знаешь, мой мальчик, но ты будешь знать, когда приобретёшь такого друга, каким был для меня Беренгар. Мы с юных лет воевали вместе, прикрывали друг другу спину в бою, защищали друг друга в стычках и потасовках, делились радостями и печалями. Сколько дней и ночей мы провели вместе, уже и не вспомнить. А теперь я должен отправить ему этого дракона, который его убьёт.

Ортант стоял потупившись. Он всегда был очень чувствителен, хоть и умел скрывать это. Да и у Анри от последних слов отца по спине пробежали мурашки. Он с детства знал и любил Беренгара. И теперь…

— Купец здесь?

— Да.

— Пусть войдёт, и покончим с этим.

Граф откинулся на спинку кресла и придал лицу обычное надменное выражение.

Ортант на минуту вышел и снова вернулся в сопровождении невысокого упитанного мужчины в богатом наряде. Тот церемонно поклонился и выжидающе взглянул на главу тайной полиции.

— Я принимаю вас в своём доме, мэтр Брево, а не во дворце, руководствуясь исключительной секретностью вашей миссии, — произнёс Раймунд. — Как мне известно, вскоре вы отправляетесь в луар?

— Совершенно верно, ваше сиятельство, — кивнул купец. — Я уезжаю рано утром с грузом кружев и украшений для своей лавки.

— Вот вам ещё одно украшение, — граф с такой силой толкнул к нему шкатулку, что, не поторопись купец подхватить её, она бы вылетела с гладкой столешницы и обрушилась на пол.

Открыв шкатулку, Брево посмотрел на её содержимое.

— Прекрасная золотая фибула в виде дракона, — одобрительно кивнул он. — Работа тонкая, но сама вещь массивна и может украсить не только камзол, но и походный плащ рыцаря. Драгоценность явно мужская. Что я должен с ней сделать?

— Вы как-то говорили, что вашу лавку часто посещает Дама Полуночи.

— Ну, не так часто. Однако она откуда-то всегда знает, что поступил новый товар, и приходит сама, чтоб выбрать кружева и драгоценности. Иногда она даже покупает подарки для альдора и членов его семьи.

— Вот и отлично. Передайте эту брошь ей. Она должна преподнести её в качестве подарка маркизу Беренгару в день рождения альдорены, и настоять, чтоб он сразу же надел её. В момент первого гонга брошь должна быть на его камзоле.

— И? — купец внимательно смотрел на графа.

— И всё. Больше ни от нее, ни от вас ничего не требуется. Довольно невинное поручение, правда? И несложное. Но вы обязаны выполнить его в точности. Даме Полуночи передайте, что её помнят и ждут встречи.

— Кто?

— Она знает. Но дайте ей понять, что если она не выполнит эту маленькую просьбу, то её преданного друга постигнет жестокое разочарование. Настолько жестокое, что он предпочтёт забыть о ней, как бы тяжело это ни было. Вы меня поняли?

— Да, ваше сиятельство.

— Учитывая, что вы отправляетесь в дальнюю дорогу по делам королевства, мы считаем возможным возместить ваши расходы.

Граф кивнул Ортанту и тот протянул Брево увесистый кошелёк.

— Я с радостью исполнил бы это поручение просто так, по пути, из чувства преданности королю и лично вам, — пробормотал купец, кланяясь, — но коль вы так щедры…

Он взял кошелёк и сунул его в карман. Туда же отправилась и шкатулка. Ортант удалился, чтоб проводить ночного гостя. Анри, который стал свидетелем столь странной встречи, решил поговорить с отцом. Он был возмущён и расстроен, и потому направился к лестнице, но когда вошёл в зал, графа там уже не было.

— Что-то случилось? — услышал он позади мягкий голос Ортанта.

— Мне нужно поговорить с моим отцом, — отчеканил он, направившись к выходу, но Ортант заступил ему дорогу.

— О чём, кузен?

— Ты знаешь о чём! Неужели вы действительно замыслили убить Беренгара? Того самого, который держал тебя на коленях, рассказывая легенды о горных духах, который подарил нам с тобой наши первые настоящие мечи, который…

— Я прошу тебя, Анри, — Ортант положил руки ему на плечи, — я умоляю тебя ничего не говорить сейчас отцу. Да, я тоже потрясён этим, и он потрясён не меньше, поверь мне. Но Беренгар перешёл на сторону луара…

— Он вправе это сделать, особенно после того, как его изгнали отсюда, забыв о его заслугах!

— Потише, — прошептал Ортант, оглядевшись. — Да, это право Беренгара, но король счёл его решение опасным для королевства и отдал приказ. Нашему отцу приходится выбирать между преданностью другу и преданностью королю. Это нелегко, даже тяжело. Он всё чувствует и понимает, но он должен подчиниться королевскому приказу. Иначе мы можем потерять всё, ты и я тоже.

— И это стоит чести?

— Предать друга или предать короля — это тяжкий выбор, Анри. Так и так становишься предателем, но кроме дружбы есть долг. Отец выбрал верность клятве, которую принёс королю.

— Конечно, наверняка Беренгар никогда не требовал от него никаких клятв! — с горечью проговорил Анри. — Надеюсь, ты никогда не поступишь так со мной, — и, развернувшись, вышел из зала.

Он поднялся на чердак и распахнул дверь каморки своего оруженосца. Сразив сонного парня наповал заявлением, что отправляется во дворец на пир к принцу, он ушёл, предоставив тому догонять его, натягивая на ходу штаны и куртку, набросив перевязь с мечом и кинжалом на шею, а в зубах держа кожаные ножны с метательным ножом, которые тот носил в рукаве.

Во дворец их пропустили беспрепятственно, и Анри, немного остывший на ходу, сжалился над оруженосцем и отпустил его спать в помещения для слуг. Он прошёл по пустынным полутёмным в этот поздний час залам и оказался в покоях принца. Здесь тоже было тихо. Хоть он и надеялся немного развеять тревогу в компании весёлых собутыльников, было ясно, что никто не засидится так поздно во вторую тёмную ночь.

Впрочем, из гостиной, предваряющей спальню принца, доносились тихие голоса, а из-под двери пробивался слабый рыжеватый свет. Анри постучал и, услышав голос принца, вошёл. За большим столом, накрытым для застолья, сидели Жоан, барон Делвин-Элидир и Бертран Нуаре.

— Остальные уже разошлись по спальням, — улыбнулся Жоан. — А вы припозднились, друг мой.

— Простите, ваше высочество, — произнёс Анри, нерешительно остановившись у стола. — Я был занят, а потом… Мне просто не хотелось оставаться в одиночестве, я вспомнил о вашем приглашении, и совершенно забыл какой сейчас час.

— Что-то случилось? — Нуаре внимательно взглянул на него.

Бертран нередко демонстрировал проницательность и к тому же был внимателен к друзьям. Вот и сейчас он смотрел на приятеля своими пронзительными чёрными глазами, из-за которых и получил своё прозвище, впрочем, как и за локоны цвета воронова крыла, сводившие с ума многих дам.

— Садитесь, Анри, — принц подтолкнул ему свободный стул. — У нас ещё осталось вино и закуски. Если хотите, слуги принесут ещё.

— Нет, — Анри сел и налил вина в ближайший кубок, даже не спросив, чей он. Однако пить он не стал, а просто взглянул на барона, который с интересом посматривал на него. — Позвольте мне спросить вас, ваша светлость, как эксперта по части дружбы. Если бы вам пришлось выбирать между долгом перед другом и долгом перед королём, чтоб вы выбрали?

— Странно, что вы считаете меня экспертом в этом деле, — заметил барон. — У меня есть несколько старых друзей, и я дорожу их дружбой, но вряд ли могу поучать других, как следует дружить. Что ж до вашего вопроса, то он звучит неконкретно. Ситуации могут быть разными, и в каждом случае придётся решать эту тяжкую дилемму, исходя из сложившихся обстоятельств.

— Допустим ваш друг, пользуясь своим законным правом, перешёл на сторону врага.

— Вы о Беренгаре? — уточнил Жоан. — Мы только что говорили об этом. Он, действительно, поступил в своём праве, но при этом подвергает опасности всех нас. Так что…

— И он заслуживает смерти? — воскликнул Анри.

— О чём ты? — нахмурился Бертран.

— Это секретно, — почти простонал Анри и схватился за кубок. — Но я не могу представить себе, как отец мог сделать такое! Я всегда восхищался их дружбой! Мне все и всегда ставили её в пример, и я так мечтал сам найти такого друга, а теперь так просто отправить в луар отравленную брошь или что там у них!..

Он сделал несколько лихорадочных глотков. Нуаре, посмотрел на Жоана и, придвинувшись ближе к Анри, обнял его за плечи.

— Как ты узнал об этом? Ты сказал, что это секретно.

— Случайно. Ортант, видимо, решил, что я подслушивал, но я услышал начало и уже не мог не слушать дальше. Это верно, отец очень расстроен, и я не столько возмущён, сколько встревожен за него. Как он будет жить с этим? Я б не смог.

— А, может, нам отправить гонца, чтоб предупредить маршала? — спросил Нуаре.

— Забудьте об этом, — хмуро взглянул на него Делвин-Элидир, — не забывайте, что это дело короля. Если вы будете противодействовать ему, то совершите измену. За это не только вы лишитесь головы, но и ваши друзья и родичи пострадают в полной мере.

— Не волнуйтесь, ваша светлость, — устало произнёс Анри, взглянув в окно, где теплилась светлая полоска, предвещающая утро. — Купец уже выезжает и увозит с собой золотую фибулу в виде дракона. В день рождения альдорены её передадут Беренгару и… я понятия не имею, что будет дальше, но что-то очень плохое. Как мы можем помешать этому? Никого из наших гонцов так просто не пустят во дворец, где обретается наш старый маршал.

— А купца пустят? — прищурился Жоан.

— У них всё продумано. Брошь преподнесёт ему не кто-нибудь, а Дама Полуночи. Можете себе представить? Любовница альдора на службе у нашего короля. Отцу есть чем гордиться.

— Вы устали, мой друг, — мягко проговорил барон. — Вы потрясены. Вам нужно отдохнуть.

— И мне тоже, — проговорил принц. — У меня голова идёт кругом от всего этого. Одно скажу вам, мой бедный благородный Анри, как бы ни тяжело нам было принять эту правду, мы не можем предать доверие короля.

— К тому ж он ваш отец, — грустно кивнул тот.

— Я буду благодарен вам за правильное решение. Ваш отец уже принял своё, как тяжко ему ни было. Дружба — великий дар, но когда на кону стоит благополучие народа, приходится приносить жертвы.

— Если речь идёт о благополучии народа.

— Ты много выпил, Анри, — шепнул ему на ухо Бертран. — Наверняка это не первый твой кубок за эту ночь. Пойдём-ка спать. Надеюсь, его высочество и господин барон не станут придавать значения пьяной болтовне.

— Конечно, — кивнул принц.

Выходя из покоев принца, барон Делвин-Элидир на минуту задержался у двери, где стоял на посту Игнат Москаленко.

— Когда вы сменяетесь, кавалер? — спросил он небрежным тоном.

— На рассвете, ваша светлость, — ответил тот.

— Будьте любезны, передайте вашему капитану, что я жду его с визитом, как только он сможет меня посетить.

— Я передам, господин барон, — заверил его Игнат.

Уже совсем рассвело, когда Карнач постучал в ворота дома на небольшой уютной площади. Открывший ему слуга тут же проводил его в нижнюю гостиную и, предложив холодного эля, удалился. Не успел капитан наполнить кубок, как в гостиную вошёл хозяин дома, а следом — Хок. Оба были озабочены.

— Я просил вашего внимания, господа, — после приветствия произнёс барон, — чтоб рассказать о том, что, скорее всего, этой ночью колдун сделал свой ход, приняв заказ на устранение маршала Беренгара, перешедшего под знамёна луара Синего Грифона.

— Да, верно, — невозмутимо кивнул Карнач, снова демонстрируя свою невероятную осведомлённость. — Король обеспокоен тем, что его старый военачальник перешёл к врагу, и велел колдуну устранить его теми же методами, что и тех несчастных слуг. Ротамон предложил воспользоваться тем же способом: навести чары на монету, которую следует передать маршалу. Для осуществления этой цели решили вставить монету в украшение, которое должно быть на Беренгаре в момент первого гонга в день рождения альдорены.

— Вы почти всё знаете, — уже не удивляясь, кивнул барон.

— Мы не знаем, что это за украшение, как оно попадёт к маршалу и как нам это предотвратить.

— Украшение — золотая брошь-пряжка для плаща в виде дракона. Сегодня на рассвете купец по имени Брево выехал в луар. Там у него лавка, которую посещает Дама Полуночи. Он передаст брошь ей, а она подарит её маршалу на пиру и настоит на том, чтоб он сразу надел её подарок. А как предотвратить? Я могу направить в луар гонца, который всё расскажет маршалу.

— А если об этом узнают? — спросил Хок. — У вас есть достаточно надёжный слуга, которого Беренгар выслушает с доверием, и которого потом не свяжут с вами?

— Я могу написать письмо.

— Ещё больший риск, — возразил Карнач. — Если письмо перехватят или о нём узнают шпионы Сен-Марко, вы попадёте в застенки тайной полиции, а потом — прямиком на плаху. Нет, это не вариант.

— А что вариант? — с внезапной горечью спросил барон. — Вы всей душой желаете помешать колдуну, но у меня есть свои мотивы. Я готов рискнуть.

— Ради того, чтоб помешать королю?

— Ради того, чтоб спасти своего учителя и друга. Беренгар дорог мне, как отец. Он многому научил меня, я всегда им восхищался. Он всегда был добр ко мне, что для юноши, рано потерявшего отца, очень важно. И это он рассказал мне, как отбирать талантливых мальчиков среди селян и готовить из них воинов, которые со временем могут даже стать рыцарями. Благодаря его урокам, у меня сейчас один из самых сильных и подготовленных к войне отрядов.

— Понимаю, — кивнул Хок, — но я думаю, что у нас есть другой способ предупредить вашего учителя. Вы понимаете, о ком я?

— О том, чей храм есть в луаре? — прищурился барон.

— Именно. Он там свой, и для того, чтоб добраться до луара, ему не нужен конь. Тот путь, что другие проделывают за несколько дней, он преодолевает в мгновение ока. Вы позволите?

Барон напряжённо смотрел на него.

— Мне обязательно в этом участвовать?

— Нет. Мы всё сделаем сами. Прямо здесь, без сложных ритуалов и громких эффектов. Только позаботьтесь, чтоб никто сюда не вошёл, когда мы будем беседовать с ним. Надеюсь, теперь вы доверите это нам?

— Всё, что угодно, — кивнул барон, направляясь к двери. — Я запру вас на ключ, а у дверей поставлю своего оруженосца. Он не любопытен и не болтлив. Когда закончите, просто постучите в дверь.

— Отлично, — кивнул Карнач и, наконец, налив себе эля, сел в кресло у камина.

Вскоре в замке тяжёлой дубовой двери проскрежетал ключ, и стало тихо. Хок вышел на середину комнаты и, подняв голову к потолку, позвал Кратегуса. Ответа не было, но Карнач, наблюдавший за ним, ткнул пальцем куда-то ему за спину, и, обернувшись, Хок увидел Джулиана, с интересом изучавшего гобелен на стене.

— Почему ты всегда появляешься у меня сзади? — проворчал он.

— А что, я должен свалиться на тебя с потолка? — уточнил тот. — Ты всегда, вызывая меня, смотришь вверх.

— Квиты, — пробормотал Хок и жестом указал другу на кресло напротив Карнача.

Они подробно рассказали ему то, что узнали от барона и Джинхэя.

— Ты можешь предупредить маршала Беренгара о готовящемся покушении? — спросил его Хок, когда они закончили.

— Выйдя из шкафа или явившись во сне? — уточнил Джулиан. — Согласитесь, всё это звучит странно, и ваш суровый вояка вряд ли поверит странному незнакомцу, сильно смахивающему на статую демона в тёмном храме. Я, конечно, могу подкинуть подмётное письмо, где будет изложена вся суть интриги…

— Нет, — возразил Карнач. — Конечно Изабо ещё та зараза, но мне б не хотелось быть причиной её казни за измену.

— Значит, нам нужен некий прямой и доступный для среднего ума намёк, который позволит им самостоятельно раскрыть интригу. А это уже сложнее.

— То есть вы не знаете, как это сделать? — нахмурился Карнач.

— То есть мне нужна дополнительная информация, чтоб я мог сделать всё так, чтоб это поняли и в это поверили. Кто у них там из окружения маршала Беренгара самый смышлёный?

Карнач поднял руки, давая понять, что не в курсе внутренней жизни двора альдора.

— Думаю, что самый умный и прогрессивный там Ликар, сын альдора, — ответил Хок. — Я уверен, что охраной нового военачальника занимается глава секретной службы Деллан, а то, что Беренгару предоставили комнаты во дворце, говорит о том, что альдор озабочен его безопасностью. Деллан напрямую подчиняется энферу Ликару.

— Хорошо. А кто донесёт наше послание до энфера? У них там есть маги?

— Да, много, но самые главные Дуэйт и Баррадо. Дуэйт входит в партию энфера и, кажется, дружен с ним.

— Это хорошо. Теперь зовите вашего барона. Мне нужны сведения о маршале. Я должен составить послание так, чтоб оно было иносказательно, но понятно посвящённым.

— Учти, он тебя боится, — заметил Хок, направляясь к двери.

— Странно, — рассеянно пробормотал Джулиан. — А мне казалось, я так очарователен, что все должны меня любить.