Повелитель огня

Глава 6

До путевого стана добрались быстро — примерно за час. Хотя не имея наручных часов или телефона, утверждать точно, что именно за это время доехали, я бы не стал. Время обычно имеет свойство растягиваться или сжиматься в зависимости от того, опаздываем мы или ждём. Когда куда-то спешишь, и минуты летят, а когда томишься ожиданием, они тянутся. Здесь мы спешили, с тяжело раненным Влоком нельзя было не спешить.

На самом стане задержались дольше обычного — Долгой в нормальных условиях осмотрел дружинника, обработал ему и Любору раны. Ещё какое-то зелье дал. В общем, провозился с ними прилично. Но в любом случае проводник при всех его умениях и магических навыках лекарем не был, поэтому нам нужно было быстрее доставить Влока к тем, кто сможет оказать ему уже полноценную помощь.

Впрочем, как выяснилось, дружинник отделался довольно легко, я думал, там намного хуже ситуация. Но он даже смог сам дойти до повозки перед отправкой в Крепинск.

По словам возничего, ехать нам предстояло около трёх часов, но уже примерно через час мы наткнулись на отряд дружинников, высланный князем Любомиром нам на помощь. Первый послушник довольно быстро добрался на гусаке до Крепинска и передал информацию о нашей встрече с камнерогом. В сопровождении этого отряда мы и двигались до самого конца пути.

Когда повозка въехала во внутренний двор княжеского замка, я даже сразу и не поверил, что моё долгое и, скажем так, весёлое, путешествие подошло к концу. Я, конечно, ехал однажды поездом из Санкт-Петербурга в Иркутск трое с половиной суток, но там трясло меньше, было чем себя занять, и даже дембеля в соседнем вагоне сильно уступали в плане опасности камнерогу.

Встречающие нас во дворе слуги предложили нам с Долгоем сразу же пройти к князю, который, несмотря на позднее время — а по моим подсчётам прибыли мы уже за полночь — не ложился спать и ждал нас. Влок и Любор остались в повозке.

Крепинский князь ждал нас в большом, красивом зале в окружении небольшой свиты. Когда мы подошли к нему, проводник преклонил голову и произнёс:

— Тепло и свет тебе и дому твоему, Любомир Чеславович!

— Тепло и свет тебе, брат Истинного огня! — ответил князь.

— Мир твоему дому, Любомир Чеславович! — сказал я и тоже на всякий случай преклонил голову, всё же по статусу князь стоит выше княжича.

И ещё я подумал, что надо как можно быстрее озадачиться и выучить все местные правила приличия и традиции.

— Здрав будь, Владимир! — ответил мне тем временем князь. — Доложили мне, что путь ваш не лёгким вышел.

— Наткнулись на камнерога, — сказал Долгой. — Но смогли его одолеть. Княжич пришиб одним ударом.

— Одним ударом? — удивился Любомир. — Камнерога?

— Сам бы не поверил, если бы не видел и мне кто рассказал, — ответил огневик. — Но одним ударом.

— Силён, Владимир, силён! — похвалил меня князь. — Борислав Владимирович может тобой гордиться.

— Просто удачно получилось ударить в слабое место, — сказал я.

— Ещё и скромен! — решил совсем уж захвалить меня Любомир. — Благодарность тебе и от меня тоже. В последнее время прямо спасу нету от зверья всякого. Чаровал восстановили, но набежало их к нам — тьма-тьмущая. В леса заходить страшно. Крестьяне в полях работать боятся.

— Сейчас во всех восточных княжествах так, — вздохнув, произнёс маг. — Но ничего, потихоньку пришибём всех.

— Одна надежда на Братство, — сказал князь.

— Обязательно пришибём, — пообещал Долгой и перевёл разговор на более важную в данный момент тему: — У нас в повозке дружинник лежит. Борислав Владимирович его отправил княжича охранять. Камнерог этого дружинника сильно помял. Я отправил послушника за лекарем в Крепинский Дом Братства, но у нас каждый час на счету.

— Сейчас велю его перенести в покои и дам своего лекаря, — сказал князь и, повернувшись к своему тиу́ну, спросил: — Слышал?

— Слышал, господин! — ответил тот. — Перенести дружинника в покои и позвать твоего лекаря.

После этих слов тиу́н буквально сорвался с места и умчался исполнять приказ князя. А Любомир перекинулся ещё несколькими фразами с Долгоем, после чего маг сказал, что ему надо бы поскорее попасть в Дом Братства. Распрощавшись с князем, огневик обратился ко мне:

— Прощай, княжич! Тепло и свет тебе! И прими ещё раз мою благодарность за помощь!

После этих слов проводник, как и при нашей первой встрече, протянул в мою сторону раскрытую огонь с пламенем в ней и лёгким дуновением, отправил это пламя в мою сторону. Как и в прошлый раз, оно почти сразу же развеялось, а до меня дошёл лишь тёплый ветерок.

— И тебе тепло и свет, брат Долгой! — сказал я. — Мне было приятно с тобой путешествовать. Ты вернёшься в Велиград?

— Мне нужно будет поехать в Огненный Посад, рассказать Старшим братьям про ситуацию на дорогах. Камнероги на них не выходили даже после землетряса. Надо разбираться. Велиград по пути, и я сделаю там остановку. Но это будет нескоро.

— Надо как-то отцу сообщить, что Влок здесь задержится.

— За это не переживай, я сегодня же отправлю в Велиград лазу́рника с письмом. Уже завтра верхо́вник сообщат Бориславу Владимировичу, что ты доехал до Крепинска и что Влок здесь задержится, пока не поправится.

После этих слов маг ушёл, и Крепинский князь тут же обратился ко мне с вопросом:

— Голоден?

— Нет, — ответил я.

— Тогда ступай отдыхать, утром я тебя со своей семьёй познакомлю, она теперь на ближайшие годы будет и твоей тоже, — сказал князь и, заметив, что я не сильно этому рад, добавил: — И не печалься, тебе у нас будет хорошо. Сын Борислава Владимировича для меня не просто гость. Мне ты тоже как сын будешь. Отец тебе рассказывал, что его бабка моему деду сестрой приходилась?

— Он говорил про общих предков, но без деталей.

— Ну вот теперь знай и детали, — князь улыбнулся. — Ладно, ступай! Смык тебя проводит.

Невысокий, юркий, довольно возрастной слуга тут же подбежал ко мне и с крайне подобострастным выражением лица произнёс:

— Изволь пройти со мной, господин!

Я изволил и в сопровождении слуги проследовал в подготовленные для меня покои, где сразу же упал на кровать. Вроде ещё держался, но как увидел мягкую перину, так тут же навалилась вся собранная за день усталость.

Проснулся я от настойчивого стука в дверь.

— Да входите вы уже! — крикнул я. — Хватит стучать!

Дверь приотворилась, и в проёме показалась улыбающаяся физиономия Смыка.

— Доброго утра, господин! — проворковал слуга. — Разреши внести сундуки с твоими вещами?

— Ну вноси, раз уже разбудил, — ответил я.

Тут же дверь отворилась настежь, и в комнату внесли сундуки. Оказалось, слуги с ними уже стояли возле моих покоев. И я, лёжа в постели, смотрел, как это всё вносят и расставляют.

— Через час князь ждёт тебя в трапезной, господин! — объявил мне, когда всё было расставлено, Смык. — Пригнать Млашку, чтобы одежду подготовила?

— Пригони, — ответил я.

Смык тут же убежал, а с ним и остальные слуги, и я решил, пока не пришла некая Млашка, немного привести себя в порядок, благо приспособление для умывания находилось прямо в покоях — в дальнем углу за неким подобием ширмы стояла лохань, над которой на верёвках был подвешен умывальник. Я подошёл туда, сбросил рубаху и хорошенько умылся.

Очень не хватало зубной щётки и пасты, но я уже научился пользоваться местными их заменителями. Народ здесь чистил зубы или смесью сухих размолотых трав, смешанных с какой-то добавкой, придающей этой смеси густоту, или толчёным древесным углём. Второй вариант требовал более тщательного ополаскивания рта, поэтому использовался в основном на ночь.

Слуги предусмотрительно оставили возле умывальника коробочку со средством из трав и несколько небольших тряпочек, которыми нужно было его втирать в зубы. И я принялся за чистку. За этим занятием меня и застала Млашка. Как она вошла в покои, я даже и не заметил — увлёкся. Зато когда у меня чуть ли не над ухом прозвучало: «Доброго утра, господин!», я чуть зубную тряпочку не проглотил.

— Млава я, — представилась служанка. — Меня Смык прислал. Полить тебе на шею, господин?

— Нет, спасибо, — ответил я. — Посмотри лучше в сундуках мои вещи, выбери что-нибудь, в чём можно к князю идти, да подготовь.

— Слушаюсь, господин! — ответила Млава и отправилась выполнять поручение.

На вид служанка казалась совсем молоденькой — лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Довольно миленькая, улыбчивая и, судя по всему, трудолюбивая, но при этом она, в отличие от Смыка, не перегибала с демонстрацией готовности услужить.

Я закончил гигиенические процедуры, обтёрся полотенцем и покинул угол с умывальником. Грязную рубаху надевать не стал, решив, что голым мужским торсом служанку не смутить. Присел на кровать и принялся ждать, когда Млава подготовит мой гардероб к выходу на завтрак с князем Любомиром.

Девушка управилась довольно быстро, спросила, не надо ли чего ещё, и, получив ответ, что не надо, быстро убежала. Я же надел отглаженные рубаху, порты и кафтан, и принялся ждать, когда за мной придут, чтобы отвести к князю. Ждал где-то полчаса, после чего прибежал Смык и предложил пойти с ним.

Трапезная зала Крепинского князя впечатлила меня своими размерами и убранством. У отца была меньше, хоть и ненамного. И однозначно не такая роскошная. Вообще, у меня дома, во дворце Велиградского князя всё было величественным, но каким-то спартанским, без излишеств. А здесь, в Крепинске, во многом чувствовалась великолепие и роскошь.

И не факт, что Любомир Чеславович был богаче отца — возможно, просто любил пустить пыль в глаза. Та же трапезная зала была украшена так, что глаза разбегались. Позолота была на всём, что только можно было позолотить, и гобелены на стенах висели очень дорогие, хорошего качества. Камин так вообще можно было назвать произведением искусства. Как и стоящие на нём вазы.

Князь уже был за столом — восседал во главе. По правую руку от него сидел сын — на вид моего возраста или максимум на пару лет старше. По левую — дочери. Одна совсем маленькая — лет пяти, второй можно было дать шестнадцать-семнадцать. Никто ничего не ел, ждали меня. И мне сразу же стало неудобно от того, что я пришёл последним. И хоть моей вины в том не было — пришёл тогда, когда привели, но всё равно было как-то неловко.

— Здрав будь, Любомир Чеславович! — произнёс я, подходя к столу, ломившемуся от различных яств. — Здравы будьте, княжич и княжны!

Возможно, сказать надо было что-то другое, или приятного аппетита пожелать, но вроде и так прокатило — никого мои слова не удивили и не смутили.

— И ты здрав будь, Владимир! — сказал князь. — Проходи, садись за стол!

Единственное место, которое было сервировано, находилось возле княжича. Значит, мне нужно было садиться туда. Что я тут же и сделал.

— Познакомься с моей семьёй, Владимир! — произнёс Любомир, едва я устроился на лавке. — Сын мой — Лютого́ст! Дочери: старшенькая — Я́сна и младшенькая — Зва́нушка.

Я улыбнулся каждому из отпрысков князя, сказал, что очень рад их всех видеть, после чего Любомир предложил начать трапезу.

Мой нынешний отец — Борислав Владимирович тоже предпочитал завтракать в кругу семьи. Обедал и ужинал уже с кучей народа — приближённые, дружинники и прочий люд. Но за завтраком были только мать, сестра и я. Один раз — дядя. Видимо, это традиция такая у местных князей, и Любомир от неё не отходил.

Вообще, Крепинский князь производил исключительно приятное впечатление. Либо это был очень хороший человек, либо какого-то невероятного, просто космического уровня лицемер. Впрочем, зачем гадать, если можно проверить? Мой уникальный навык позволял мне это сделать, надо только улучить подходящий момент.

Если мы в основном молча, изредка князь меня о чём-либо спрашивал, я отвечал. Княжьи дети за весь завтрак вообще не проронили ни слова, а я их потихоньку разглядывал. Лютогост меня особо не впечатлил. Он был не особо похож на отца и казался немного женственным. Возможно, дело было в тонких чертах его лица и хрупком телосложении. И ещё княжич производил впечатление неприветливого человека. На меня Лютогост взглянул всего один раз, когда отец его представлял, а потом вёл себя так, будто меня и вовсе за столом не было.

А вот сёстры его производили намного более приятное впечатление. Во-первых, они обе улыбались — особенно младшенькая, а во-вторых, обе были красавицы. От Я́сны было просто не оторвать глаз. А Зва́нушка напомнила мне мою Катюшу, и у меня аж ком в горле встал. Я в последние дни не то чтобы забыл о семье — думал о сыне и дочери каждый день, но в дороге было не до воспоминаний о прошлой жизни. А вот теперь при виде младшенькой княжны накатило снова — аж дыхание перехватило.

И ещё мне было очень интересно, почему за столом нет супруги князя. Но спрашивать об этом у Любомира я, конечно же, не стал.

По окончании трапезы князь вытер полотенцем губы и руки, встал из-за стола и неожиданно обратился ко мне с вопросом:

— Может, тебе что-то нужно, Владимир?

— Мне бы с Влоком поговорить, если можно, — ответил я, тоже вставая.

— Поговори, — сказал князь. — Смык тебя проводит к нему. И вообще, по любой нужде к Смыку обращайся, он тебе будет служить, пока ты у меня гостить будешь.

— Благодарю, Любомир Чеславович, — сказал я, про себя отметив, что лучше бы мне выдали другого слугу.

Лучше бы пацана какого-нибудь дали — ровесника той же Млашки. Смыку на вид было лет пятьдесят, и моё пролетарское воспитание не позволяло мне по полной программе гонять человека, который был старше даже меня из прошлой жизни. Но дарёному слуге в паспорт не смотрят — кого дали, того дали. Надо привыкать к тому, что я теперь княжич, и гонять всех подряд, если понадобится.

Пока я об этом думал, князь подошёл ко мне, похлопал меня по плечу и произнёс:

— Ну а если что-то серьёзное потребуется, то ко мне обращайся, не стесняйся.

Такой момент упускать было никак нельзя. Я быстро схватил Любомира двумя руками за его правую ладонь, сжал её и сказал:

— Мне очень приятно, Любомир Чеславович, что вы меня так встретили и так со мной обращаетесь! И мне ужасно неудобно доставлять вам столько проблем.

Сказал и осёкся. Очередная промашка. Здесь на вы никто никого не называет, здесь все на ты. Хорошо, князь решил, что я имею в виду всю его семью, и никак на это не отреагировал, но надо быть аккуратнее.

— Для меня большая честь принять у себя сына Борислава Владимировича, — ответил мне тем временем Крепинский князь. — Я рад, что он со Станимиром заключил перемирие и что нашим княжествам не пришлось воевать. Ратичи и бряговичи издревле жили как добрые соседи. Но у меня обязательства перед Станимиром, и я должен был отправить дружину к Велиграду. Хорошо, что до этого не дошло, и мы остались с твоим отцом друзьями. Надеюсь, ты будешь чувствовать себя здесь как дома.

И ведь не соврал. Все слова князя я воспринимал через призму моего уникального навыка, и ни одно из них не показалось мне ложью. Вообще всё было правдой: и про нежелание воевать с отцом, и про уважение к нему, и про хорошее отношение ко мне. Видимо, действительно хороший человек этот Любомир. Может, и повезло мне, что меня сюда в Крепинск отправили, а не к Станимиру. Вряд ли бы тот меня так встретил.

— Ладно, ступай к Влоку, — сказал Любомир и снова по-отечески хлопнул меня по плечу. — Смык отведёт.

После этих слов непонятно откуда, будто из-под земли, появился Смык. Он снова состроил своё фирменное услужливое лицо и произнёс:

— Позволь проводить тебя, господин!

Я кивнул, попрощался с князем и его семейством и отправился за слугой.

Влок лежал в кровати и выглядел очень даже ничего. И не просто ничего, а так хорошо, что я аж растерялся, потому как ожидал увидеть раненого человека, а на кровати лежал вполне себе здоровый. По крайней мере, лицо у него было довольное и посвежевшее.

— Здрав будь, Влок! — поприветствовал я дружинника.

— И ты здрав будь, княжич! — ответил тот. — Как ты?

— А что я? Меня камнерог не зацепил. Вот ты как? Хотя я уже вижу, что намного лучше, чем вчера.

— Намного, — согласился Влок. — Мне Крепинский верхо́вник лучшего своего лекаря прислал. Огневики крепко нам благодарны за то, что мы дорогу от камнерога очистили. И что бы про них ни говорили, а благодарить они умеют. И тебе от меня благодарность сердечная за то, что не испугался и пришиб лютого зверя.

— Это был интересный опыт, — сказал я. — А кто такой верхо́вник?

— Голова Крепинского Дома огневиков, — пояснил дружинник.

— А Дом огневиков — это что?

— Дом Братства Истинного огня. Забыл, что ли? — ляпнул Влок, тут же осёкся и добавил: — Прости, княжич, постоянно забываю, что тебе память отшибло.

— Да ничего, — отмахнулся я. — Не переживай. Ты лучше расскажи, что за дом братства такой?

— Вотчина огневиков. У них свой Дом в каждом княжестве, в каждом городе, даже в некоторых деревнях есть. Городскими Домами руководят уде́льники, княжьими — верхо́вники. Они следят на своей территории за дорогами, почтой, лекарями, запасы продают, скверну изгоняют и ещё много чего делают.

— Я так смотрю, они в наших княжествах вообще всё контролируют, — заметил я.

— Нет, — возразил Влок. — Всё контролирует князь. Он главный в княжестве. А огневики делают только то, что им положено.

Кем положено, я выяснять не стал — на эту тему точно не с дружинником разговаривать, при всём моём уважении к Влоку. А вообще, картина вырисовывалась интересная. Некое братство магов контролирует в этом мире почти всё: использование огня, дороги, почту, лекарей и, возможно, ещё кучу важных вещей, но при этом власть в княжествах принадлежит князьям. Интересный расклад, конечно.

И я был более чем уверен, что у огневиков ещё и дружины свои есть. Иначе как им бороться с дикими зверями типа камнерогов? Как леса зачищать? Похоже, очень серьёзная организация.

— Значит, в каждом городе, во всех девяти княжествах есть свой Дом Братства? — продолжил я задавать вопросы.

— Не в девяти, — ответил Влок. — Владыка Севера выгнал всех огневиков со своей земли.

— И как он без них справляется? У кого запасы покупает? Через посредников?

— Никто не знает. С Севера почти никто не возвращается, а те, кто оттуда приходит, боятся говорить о Владыке. Да и нам с тобой лишний раз не стоит упоминать его имя.

— Хорошо, — согласился я. — Тогда ещё про огневиков расскажи. Кто стоит над всеми этими Домами Братства? Ты знаешь? Над верхо́вниками кто стоит?

— Совет Старших братьев, — ответил Влок. — А над ними Верховный брат. Они в Огненном Посаде находятся, там Старший Дом Братства. А зачем тебе это всё?

— Как зачем? Ты вот знаешь про них всё, я тоже хочу знать. Восстанавливаю память. И я тебе честно скажу, неплохо устроились огневики.

— Может, о чём-нибудь другом спросишь? — сказал Влок, и по его лицу было видно, что разговор о магах его напрягает, пусть не так сильно, как о Владыке Севера, но тоже достаточно.

— А ты не знаешь, где княгиня? — сменил я тему. — Жена Любомира Чеславовича.

— Так нету жены у него, вдовец он. Сгинула княгиня лет пять как уже. Почти сразу, как младшую княжну родила.

Я не стал выяснять, что значит, сгинула — не моё это дело. Ответ на вопрос получил, и хватит. А вот что меня интересовало, так это планы Влока.

— Тебе не сказали, как долго тебе ещё выздоравливать? — спросил я.

— Дней пять-шесть точно придётся полежать, — ответил дружинник и поднял край одеяла, показывая полностью перевязанный бок.

— А как ты один назад по такой опасной дороге поедешь?

— Да хоть на гусаке, его ни один дикий зверь не догонит. Потрястись, правда, придётся, зато можно за два дня добраться. Или дождусь, когда кто-нибудь из дружины Любомира Чеславовича отправится куда-нибудь поближе к нашей границе, да с ними поеду. За меня, княжич, не переживай. Ты себя береги.

Борислав Владимирович восседал на княжеском троне и наблюдал, как в залу для официальных приёмов входит Велиградский верхо́вник — брат Держан. Когда чаровник дошёл до середины залы, князь встал с трона и пошёл навстречу брату Истинного огня. Княжий верхо́вник был единственным человеком в княжестве, кому оказывалась такая честь.

— Тепло и свет тебе, Борислав Владимирович! — поприветствовал чаровник князя.

— Тепло и свет тебе, брат Истинного огня! — ответил тот и, указывая на стоявший посредине залы стол, добавил: — Проходи, садись!

Сказав это, князь первым прошёл к столу и сел на лавку. Верхо́вник устроился напротив и сразу же произнёс.

— Хорошая весть у меня для тебя, Борислав Владимирович. Прилетел лазу́рник из Крепинска с письмом от брата Долгоя. Тот пишет, что княжич Владимир добрался до места, и Любомир Чеславович принял его с уважением. А ещё Долгой пишет, что твой сын пришиб камнерога по пути.

— Владимир убил камнерога? — переспросил князь, не поверив своим ушам. — А Влок? Он что делал в это время?

— Если ты спрашиваешь о своём дружиннике, то он был сильно ранен зверем, и сейчас его выхаживает наш лекарь.

— Дайте ему лучшего, я всё оплачу.

— Здесь не беспокойся, лучшего и дали. И лечение Братство берёт на себя, ведь дружинник получил ранение, расчищая дорогу.

— Добро, — сказал князь. — Новость ты мне хорошую принёс, брат Держан. Но разговор у меня к тебе будет не очень хороший.

— Что-то случилось?

— Случилось. Только я вот не могу понять, что. Может, ты мне расскажешь, как так вышло, что Братство встало на сторону Станимира во время нашей войны?

— Да с чего ты это взял, Борислав Владимирович? — воскликнул чаровник, театрально всплеснув руками. — Братство всегда держит нейтралитет. Нам больно видеть любые конфликты между князьями. Для нас вы все — одно целое. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы кого-то поддерживать. Всё, что мы можем — это призывать всех к миру. Что мы и делали во время твоей войны со Станимиром.

— Златичи при штурме Велиграда использовали зачарованного камнерога, а с этим зверем может справиться только сильнейший зверослов. Такие есть только у вас.

— Не только. Зверословов много и среди отлучённых.

— Мы говорим о таком чаровнике, который может подчинить себе камнерога. И ещё надо где-то держать такого зверя и натаскивать его не один месяц. Никому такое не под силу, кроме Братства.

— Это мог сделать Северянин! — возразил верхо́вник. — У него есть сильные чаровники. А Братство держит нейтралитет.

— Зачем Владыке Севера помогать златичам? — спросил князь.

— Чтобы ослабить воличей, — ответил Держан. — Неужели ты думаешь, что Северянин простил Святозару тот поход?

— За тот поход Святозар ответил сполна. Владыка до сих пор держит в аманатах двух княжеских детей. Уже больше десяти лет. Святозар поклялся никогда не выступать против Севера. Зачем Владыке после этого ещё как-то досаждать воличам?

— Потому что Северянин коварный! — заявил верхо́вник, предпочитавший, как и все остальные братья Истинного огня, называть Владыку Севера презрительный прозвищем Северянин. — Никто не знает, что затаил он в своём чёрном, холодном сердце. Но что-то недоброе. Это он стоит за вашей войной!

— За нашей войной стоит Станимир, — мрачно произнёс Велиградский князь. — Но мы не будем сейчас об этом говорить.

— Ты не знаешь всего, Борислав Владимирович, — сказал чаровник. — Ты не знаешь всего!