Повелитель огня

Глава 2

— Надо уходить, — уверенно произнёс я, стараясь не пялиться на руку Прозора, чтобы не выдать своего волнения.

Разумеется, желанием куда-либо идти с этой парочкой я не горел, но вариантов не было: очень уж не хотелось разделить судьбу Копыла. И похоже, я успел в последний момент: Прозор уже начинал вынимать меч из ножен. Но замер, уставившись на своего господина.

— Тогда поспешим, — сказал тот, и мне показалось, что теперь его лицо выглядит не столь напряжённо, видимо, для него было очень важно, чтобы я с ним куда-то отправился.

— Вы пойдёте с нами, господин? — спросил Прозор, убрав наконец-таки руку с меча.

— Нет, — ответил дядя. — Уходите одни, я нагоню вас…

Узнать, где он собирался нас нагнать, мне было не суждено: дверь в комнату с грохотом отворилась, и на пороге возникла пятёрка вооружённых мужчин. Первый, судя по его одежде и уверенному выражению лица — командир этого отряда сразу же заметил меня и воскликнул:

— Княжич!

Прозор снова схватился за меч, а на лице родственничка возникла гримаса такого разочарования, что я невольно обрадовался: если эти двое напряглись, значит, пятеро прибывших вполне могли расстроить планы дяди.

— Княжич, что ты делаешь в этой башне? — спросил меня командир прибывших. — Мы уже два часа тебя ищем. Отец недоволен.

— Я не знаю, что здесь делаю, — признался я. — Меня пытались отравить, и теперь я ничего не помню. Спасибо дяде, он меня спас.

На всякий случай я решил показать дяде, что верю в его версию произошедшего и ценю помощь. Мало ли кто эти пятеро и чем в итоге всё обернётся. А ещё для верности я присел на кровать и состроил очень несчастное лицо.

— Что здесь произошло? — обратился командир отряда уже к дяде.

— Княжич же сказал, его хотели отравить, — сухо ответил родственник и кивнул на убитого Копыла. — Но Владимиру уже лучше. Вы идите, мы позаботимся о нём.

— Я должен привести княжича к отцу, — ответил прибывший дяде, а потом обратился уже ко мне: — Ты можешь идти?

— Думаю, да, — ответил я, вставая с кровати. — Но не быстро.

Играть так играть — если сейчас во всю прыть помчаться, дядя вполне может подумать, что я его обманул не только в плане самочувствия, но и по части потери памяти. А этого мне не надо.

Но дядя не желал мириться с тем, что его планы так бесцеремонно рушили.

— Вы идите, — сказал он. — Мы позаботимся о Владимире. Он немного отдохнёт, и я сам отведу его к отцу.

— У меня приказ найти и доставить княжича как можно быстрее, — отрезал командир прибывших.

— Влок, ты забываешь, с кем разговариваешь! — прорычал дядя, а Прозор демонстративно сжал рукоять меча и даже немного вытащил клинок из ножен.

— Я всё помню, князь, — ответил Влок. — Но я служу твоему брату, а он отдал мне приказ. И я должен его исполнить.

После этих слов четвёрка воинов, пришедших с Влоком, тоже взялась за мечи. Только в отличие от Прозора, эти парни свои клинки из ножен достали полностью.

— Уберите мечи! — прикрикнул на них командир, затем указал на Копыла и добавил: — Звяга, Миляй, обыщите предателя как следует. И комнату.

Двое бойцов, спрятав мечи в ножны, тут же бросились к телу убитого слуги, а Влок обратился ко мне:

— Пойдём, княжич!

Уговаривать меня не пришлось, и я направился к двери. Один из бойцов тут же отворил её и вышел первым. Влок рукой подал мне знак, предлагая идти следующим. Я не стал спорить, покинул комнату и оказался в коридоре — узком, длинном, уходящем куда-то совсем далеко. За мной сразу же вышли Влок с четвёртым бойцом и дядя, видимо, решивший идти с нами. Прозор остался в комнате.

Мы шли гуськом: первым — один из бойцов; за ним, тяжело шагая, обогнавший меня Влок; потом я; за мной дядя; а замыкал нашу колонну ещё один боец. Шли, не спеша, и на каждый наш шаг половицы отозвались глухим скрипом, словно протестуя против нашего присутствия в коридоре.

Я по ходу движения осматривался. Стены из тёмного, застарелого дерева выглядели мрачно и пахли смолой и пылью. Но это меня уже не удивляло, я потихоньку привыкал к миру, в который попал. А вот что меня удивило, так это освещение коридора.

На стенах примерно через каждые двадцать шагов висели факелы. Точнее, я сначала подумал из-за их формы, что это факелы, но при ближайшем рассмотрении оказалось, это вообще что-то непонятное.

Какие-то странные светильники, внутри которых горел огонь. Но этот огонь был необычным: несмотря на небольшой сквозняк в коридоре, пламя не дрожало, не бросало на стены пляшущие тени — свет лился хоть и тусклый, но ровный, спокойный, как от фонаря. Или как от ламп дневного света.

Но это были не лампы. В этих странных факелах-светильниках горел огонь. Необычный, удивительный огонь, какого я никогда прежде не видел. Может, это было что-то магическое? Почему бы и нет, если я действительно попал в мир, где существует магия?

Идти было тяжело, новое тело меня вроде бы слушалось, а вроде, и не особо. По крайней мере ощущения, что я им полностью владею, пока не было. А может, это так сказывались последствия отравления. Так или иначе, но пару раз мне казалось, что я сейчас потеряю сознание и упаду. Но я держался и виду не подавал, надеясь, что скоро отпустит.

А коридор, казалось, был бесконечным. Метров через сто я заметил ответвление, но мы прошли мимо него. И так три раза. В четвёртое свернули и почти сразу же упёрлись в дверь.

— Влок, ты хочешь, чтобы мы шли по стене? — спросил дядя, и я заметил в его голосе нотку удивления.

— Да, — ответил командир отряда. — Придётся немного пройти. Подземные ходы завалены, а в обход идти долго. Но сейчас затишье, опасности нет.

После этих слов первый боец открыл дверь и вышел наружу. Я последовал за ним. Шагнув в узкий проём, сразу же почувствовал, как мне в лицо ударил ветер — резкий, пронзительный, пахнущий сыростью, но очень тёплый. Похоже, здесь лето. И ночь.

Мы вышли на крепостную стену. Самую настоящую крепостную стену. Широкий боевой ход, проложенный по толстым каменным плитам, изгибаясь, уходил в обе стороны. Уходил куда-то очень далеко. Видимо, эта стена окружала целый город.

Я посмотрел на отполированные за десятилетия, а то и столетия дождями и ветром камни и вспомнил, как ходил по похожим стенам во время экскурсий по Новгородскому Детинцу и Псковскому Крому. Ещё пытался тогда представить, какими могли быть осады этих славных городов. Вот, теперь можно не представлять. Теперь у меня есть возможность вживую посмотреть, как это всё происходит. Смотри, Лёха, наслаждайся незабываемым зрелищем!

Только я больше не Лёха, и мне не до наслаждений. Да и видно ничего не было. Я мог рассмотреть лишь то, что находилось с нашей стороны стены: различные строения, укрепления, воинов. Чтобы увидеть неприятеля, надо было заглянуть в бойницу. И я не удержался, я просто не мог не взглянуть на то, что творилось за стеной.

Я приблизился к бойнице. Её проём был настолько узким, что в него даже рука не пролезала. Прильнув к стене лицом, я ощутил неприятный холод влажного камня. Стараясь не обращать на это внимания, посмотрел вниз.

Там, рассеивая ночной мрак, горели костры вражеского лагеря. Они располагались на одинаковом расстоянии друг от друга, образуя рисунок наподобие сетки. И эта сетка покрывала всю территорию перед стеной, огибая её. Скорее всего, такая картина была со всех сторон, ведь Прозор сказал, что нас окружили.

А ещё эти костры были такими же безжизненными, как светильники на стенах длинного коридора. Несмотря на довольно сильный ветер, они не плясали пламенем, не отбрасывали отблески, не кидали искры в темноту. Они были похожи на огромные, светящиеся конусы, а свет от них шёл ровный, тускловато-жёлтый и какой-то неживой. Тоже магия? У них здесь что, обычного огня нету?

Впрочем, этой ночью и без странных костров можно было многое разглядеть: луна была полная, а небо безоблачным.

И я разглядывал. Я впервые увидел древнее русское воинство не на картинках, не в кино, а вот так — живьём. Настоящее, грозное, приготовленное к бою. И честное слово, сто лет бы его ещё не видеть!

Нет, если бы это были свои, то другое дело, но там внизу стоял враг. Не мой, а того парня, в чьё тело я попал. Или, скорее, враг его отца. Но от этого легче не становилось. Что-то мне подсказывало: если эти ребята за стеной смогут взять город, мало не покажется никому.

Надо было идти дальше, но я как заворожённый смотрел на вражеское воинство. Их можно было довольно неплохо разглядеть в свете необычных костров-фонарей и луны. Они стояли неровными шеренгами, готовые в любой момент двинуться на очередной штурм.

В передних рядах стояли ратники с высокими деревянными щитами и копьями: одни в кольчугах, другие в стёганках, перевязанных ремнями. На большинстве были шлемы, но некоторые стояли с непокрытыми головами. Здоровенные, плечистые, в основной массе бородатые — классические русичи с иллюстраций к псевдоисторическим книгам.

Стоявшие первыми были экипированы и вооружены примерно одинаково, а вот за ними выстроилось уже довольно разношёрстное воинство: кто-то держал в руках меч, кто-то топор, кто-то секиру. У многих за спинами виднелись колчаны, набитые стрелами, и луки.

Помимо этого, в стороне от основного войска располагался отдельный отряд лучников. И довольно большой. У некоторых из этих парней я приметил арбалеты. Почему-то не было видно конных воинов. Впрочем, что я знаю об осаде городов? Может, тут конница и не нужна вовсе.

А вот что было ещё, так это катапульты. Они стояли совсем близко к нам — перед вражеским войском. В полумраке они походили на деревянных монстров, готовых броситься на стену замка. Считать я не стал, но на вскидку их поблизости набиралось как минимум с десяток.

И две из них двигались к стене. Возле каждой находилось по три человека: двое катили саму катапульту, а третий — какую-то тележку. Возможно, с камнями для метания.

— Пойдём, княжич, — произнёс Влок. — Пока шальная стрела не прилетела.

— Подожди немного, — ответил я, не в силах отвести взгляда от зрелища внизу.

Я понимал, что надо идти, понимал, что стоять на стене опасно, особенно в тот момент, когда враг подкатывал к ней катапульты, но оторваться не мог. Видимо, мозг не до конца ещё воспринимал тот факт, что я не в кино и не в компьютерной игре с полным погружением, и что это всё происходит на самом деле. А может, я на своей работе настолько привык к опасностям, что порог их восприятия у меня немного сдвинулся.

Так или иначе, я стоял и смотрел вниз, а Влок по какой-то причине терпеливо ждал, пока мне это не надоест. Видимо, субординация — всё же я княжич.

Две катапульты подкатили совсем близко к стене, и вражеские воины принялись готовить одну из них к бою: первый крутил ворот, натягивая тросы; второй вставлял камень в ложемент; третий схватился за рычаг.

Признаться, меня эти приготовления у нашей стены удивили. Кто, вообще, планировал эти укрепления? Высокая крепостная стена — это, конечно, здорово, но где ров? Где кипящее масло на головы нападающим? Почему враги так спокойно подходят к стенам? Чего ждут наши бойцы?

Пока я об этом думал, вражеский воин отпустил рычаг, катапульта дёрнулась, и я услышал скрип и негромкий хлопок. Как ушёл в тёмное небо камень, я не увидел, лишь услышал его пронзительный свист. Очень громкий, будто в камне было проделано отверстие или вообще к нему прикреплён какой-то свисток для пущего психологического эффекта.

Я инстинктивно прижался всем телом к холодным камням, чувствуя, как морозец пробежал по моей спине. Вжался плечом в стену, словно это как-то могло помочь в случае попадания камня в то место, где мы находимся.

Но нам повезло: камень ушёл сильно правее и ударил в стену примерно в тридцати — сорока метрах от нас. Правда, оказалось, что это вовсе не камень. Это было…

Не знаю, что было, но ударившись о стену, оно взорвалось, как настоящий артиллерийский снаряд. Громко, с яркой вспышкой и, что самое паршивое, разбросав кучу осколков. И мне даже показалось, что стену немного шатнуло.

Но так как этот чудо-снаряд взорвался за стеной, особого вреда он не нанёс. Осколки просто посекли стену и, похоже, ранили кого-то из наших бойцов — я услышал впереди вскрик и отборную ругань.

А вот снаряд, запущенный со второй катапульты, через стену перелетел. И взорвался прямо в воздухе — над нашими воинами. Те тут же бросились врассыпную: кто-то быстро, кто-то хромая. Но никто не упал, и это радовало.

Только вот было непонятно, что же вылетало из катапульт? Камень точно не мог взорваться. Или при помощи магии мог? Похоже, в этом мире мне предстояло ещё удивляться и удивляться.

— Не стоит здесь стоять, Владимир! — с раздражением произнёс дядя. — Они начинают штурм. Надо быстрее уходить!

— Если бы я не остановился, мы бы сейчас находились там, куда бьют катапульты, — заметил я.

Спорить со мной никто не стал, ведь так оно и было. Похоже, моё любопытство, спасло нам жизни, ну или как минимум здоровье. А может, я не просто так остановился? Может, у меня ещё и дар предвидения открылся после перемещения в этот странный мир? Впрочем, это было бы уже чересчур.

Прежде чем уходить, я ещё раз взглянул за стену. Там уже почти все катапульты готовились к атаке. Странно. Они так и будут забрасывать нас непонятно чем, а мы — просто смотреть? Не успел я об этом подумать, как над вражескими катапультами с грохотом разорвалось несколько… Я даже не знал, как это назвать. Но оно взорвалось. Наши подсуетились и ответили, хоть я и не понял, откуда мы стреляли.

А ещё я заметил, как всё вражеское войско бросилось к стене. Похоже, дядя прав: начался новый штурм.

Я отпрянул от бойницы и обратился к Влоку:

— Куда идти? Веди, я же не помню ничего.

Воин хотел что-то сказать — явно что-то нехорошее, но, видимо, вспомнил, что я сын князя, и просто буркнул:

— За мной!

После чего он зашагал по боевому ходу в ту сторону, куда били катапульты. Я направился за ним, остальные за мной.

Шли очень быстро, практически бежали, интуитивно пригибаясь, хотя высокая стена нас неплохо защищала. Пока шли, я услышал ещё несколько взрывов. При этом ни один снаряд — я решил называть эти странные штуки так — не перелетел через стену. И вряд ли это была ошибка в расчётах. Били по стене, враг пытался таким образом её разрушить.

Правда, один раз переборщили, и снаряд опять перелетел к нам. Но в этот раз он взорвался не в воздухе, а угодил в какую-то постройку и разнёс её. Разнёс практически в щепки, но что удивительно, при этом ничего не загорелось. Это было тем более странно, что момент взрыва сопровождался яркой огненной вспышкой.

Но пожара не было. Ни сейчас, ни вообще. Полноценный штурм города и ничего нигде не горит. Ни осаждающие не пытаются поджечь обороняющихся, ни обороняющиеся не льют на головы осаждающим греческий огонь или что-либо подобное.

Огня нигде не было в принципе. Вообще. И это сильно удивляло. Может, это тоже как-то связано с магией? Похоже на то.

По стене мы шли минут пятнадцать, пока не добрались до лестницы. Каменная, узкая, с вытертыми ступенями и низкими деревянными перилами она вела вниз, к подножию стены. Мы спустились по ней и пошли вглубь города.

Не успев пройти и ста метров, я увидел впереди замок — он словно вынырнул из ночи. Огромный, мрачный, с неприступными стенами, тёмными, уходящими вверх башнями и узкими окнами, он стоял на небольшом холме примерно в километре от нас и был скорее похож на крепость. Странно, почему я не увидел его со стены

До замка мы добрались минут за десять. Стража, заметив нас ещё издали, заранее приоткрыла массивные ворота, и мы вошли внутрь. Створки тут же сомкнулись за нашими спинами, и шум яростной осады заглох. Здесь, внутри замка, царила тишина, но не мирная, а какая-то другая. Возможно, это была тишина напряжённого ожидания. Или затишье перед бурей.

Мы даже на пару секунд не остановились, чтобы отдышаться — сразу же направились через огромный зал к большой каменной лестнице. Я по пути с интересом осматривался. Высокий сводчатый потолок, толстые балки, резные колонны, пол из дубовых досок, местами устланный тяжёлыми коврами, на стенах разное оружие, щиты с гербами, гобелены со сценами ратных подвигов и охоты: всё это было довольно величественно, но без особой роскоши.

Миновав зал, мы поднялись по лестнице на второй этаж. Затем, как по тоннелю, пошли по широкому коридору, залитому ровным тусклым сиянием всё тех же странных светильников, и довольно быстро упёрлись в высокую тяжёлую дверь с железными накладками и массивным гербом.

Влок сразу же отворил её и предложил мне войти. Мне и дяде. Что мы и сделали. Я вошёл первым и сразу же уставился на сидящих в глубине комнаты за большим столом трёх мужчин и женщину. Кто из них князь, я догадался быстро. Трудно было не догадаться, когда один из сидящих за столом мужчин одет в пурпурный бархатный кафтан, вышитый золотом, а на двух других — кольчуги.

Того, что в кафтане — широкоплечего, статного, с благородным лицом и аккуратно подстриженной русой бородой мне предстояло теперь называть отцом. А сидящая рядом с ним красивая женщина с роскошными длинными смоляными волосами и пронзительным, умным взглядом явно его жена. Стало быть, княгиня и моя мать.

Мужики в дорогих кольчугах с золотыми и серебряными бляшками и заклёпками однозначно были военачальниками — кто попало с князем во время осады его города за одним столом сидеть не будет. Один уже пожилой, худощавый, жилистый, с большими залысинами и редкой короткостриженой седой бородой. Второй — здоровый, как бык, с толстой шеей, огромными кулачищами и густой рыжеватой бородой чуть ли не до самой груди.

Все четверо сразу же посмотрели в нашу сторону. Тем временем дядя и Влок тоже зашли; последний закрыл дверь, оставив своих бойцов в коридоре, и громко произнёс:

— Я нашёл Владимира, господин!

— Где? — сухо спросил князь.

— Он был в дальней башне, на восточной стороне стены.

— Что ты там делал?

Вопрос явно предназначался мне, надо было что-то отвечать.

— Я не знаю, отец, — ответил я, решив твёрдо придерживаться выбранной ранее линии поведения. — Я ничего не помню.

— Что значит, не помнишь? — возмутился князь. — Ты пьян?

— Брат, разреши, я всё объясню, — вступил в разговор дядя. — Владимира пытались отравить. Он выпил зелье, после которого потерял память.

— Моего сына отравить? — чуть ли не зарычал князь. — Кто?

— К сожалению, это нам неизвестно. Мы знаем лишь, что враг подкупил Копыла — холопа, и тот дал Владимиру отравленное зелье.

— Владимир, — обратился князь ко мне. — Зачем ты взял у холопа зелье и выпил его?

— Я не помню, отец, — ответил я и развёл руками.

— Холопа допросить!

Этот приказ, судя по всему, предназначался Влоку, но тот не успел на это никак отреагировать. Дядя его опередил.

— Это невозможно, брат, — сказал он. — Прозор убил холопа, когда тот попытался оказать сопротивление.

— Прозор? — удивился князь.

— Да. Мы с ним первые нашли Владимира.

— Но ты должен был выполнять моё поручение, Видогост, а не искать Владимира. Почему ты ещё здесь?

— Возникли проблемы, — ответил дядя. — Подземные ходы засыпаны, а город окружён. Мы просто не смогли из него выбраться. А Владимира нашли случайно. Мы…

— Довольно! — прервал князь брата. — У меня сейчас нет времени это всё слушать. Потом разберёмся. Владимир, ты помнишь, что я тебе велел сделать?

— Нет, отец.

Князь нахмурился, но я его не обманывал — я действительно ничего не помнил. Ну или почти ничего. Какие-то крупицы память Владимира мне выдавала. Но делала это очень странно. Например, я быстро вспомнил, что седого дружинника зовут Миронег, и он является княжьим воеводой, а здоровяка — Лесьяр. Тот был тысяцким. И всё. Больше я ничего о них я не знал. Я даже не мог вспомнить, кто из них главнее — лишь догадывался, что, скорее всего, тот, кто старше.

Память Владимира выдавала мне информацию очень маленькими кусками. И для того, чтобы эти крохи получить, в каждом отдельном случае требовался конкретный триггер. Например, вглядевшись в лицо княгини, я вспомнил, что её зовут Радмила. Но вот были ли у меня, кроме отца, матери и дяди ещё какие-то родственники, я не помнил. Не нашлось нужного триггера, чтобы вытащить эту информацию из памяти хозяина моего нового тела.

Возможно, как только я увижу кого-то ещё из моих родственников, я их сразу узнаю, а пока вот так. Впрочем, часть информации выдавалась вообще без каких-либо объяснений. Я попытался вспомнить, сколько лет моей матери, но потерпел в этом деле неудачу. Зато вспомнил, что у неё день рождения восемнадцатого цветня. И при этом не понимал, какой это месяц — цветень. Скорее всего, что-то весеннее. Но странно, почему мозг мне не «перевёл» его на мой привычный русский. Похоже, сюрпризов меня ожидало ещё немало.

Из размышлений меня вывел голос той, о ком я думал.

— Владимир, как ты себя чувствуешь? — спросила меня княгиня. — Может, тебе нужно отдохнуть?

— Благодарю, матушка, — ответил я. — Но, кроме потери памяти, уже почти ничего не беспокоит.

Матушка. На автомате так назвал — видимо, Владимир использовал именно это слово. Не мама, не мать, а матушка. Надо запомнить.

— Если ничего не беспокоит, то садитесь за стол! — приказал князь. — И ты Влок тоже. Пока мы не выяснили, кто хочет отравить Владимира, не отходи от него ни на шаг!

— Слушаюсь, господин! — ответил Влок, после чего мы с ним и дядей прошли к столу и уселись за него.

— Мне кажется, Владимиру всё равно нужен отдых, — произнёс дядя, устраиваясь в неудобном деревянном кресле. — Если у него пропала память, значит, использовали сильное зелье. И мы не знаем, какие ещё могут быть последствия. Ему лучше отдохнуть, поспать. Хорошо, что Владимир вообще выжил.

Ага, выжил, как же. Владимир-то как раз таки и не выжил. И это ты, гад лицемерный, его отравил, а теперь делаешь вид, что переживаешь за меня. Меня аж подмывало рассказать князю, что это его брат велел дать княжичу отраву, но делать этого я, конечно же, не стал. Превращать дядю во врага вот так сразу, не разобравшись толком, куда я попал, было бы крайне глупо.

— Он будет сидеть за этим столом! — отрезал князь. — Негоже моему сыну спать, когда на столицу враг напал! Пусть он ничего не помнит и не сможет говорить, но слушать должен!

— Как скажешь, брат, — миролюбиво произнёс дядя, неприятно улыбнулся и добавил: — Я смотрю, златичи согнали сюда всех своих воинов.

— И не только своих, — тяжело вздохнув, сказал Миронег. — Чермяне и ветличи тоже здесь. А никого из наших союзников всё ещё нет.

— Они скоро прибудут, — произнёс князь, но особой уверенности в его голосе я не заметил. — Путь не близкий, ещё и через вражескую территорию.

— А если нет, Борислав? — неожиданно вступила в разговор княгиня. — Если никто не придёт?

— Придут, — ответил князь. — Они не могут не прийти.

В этих словах уверенности было ещё меньше, и, видимо, это почувствовал не только я.

— Ты сам сказал, господин, что путь союзников лежит через земли врага. Я не сомневаюсь, что они придут. Но успеют ли они до того момента, как падёт город? — осторожно произнёс Миронег. — Ты же понимаешь, что против трёх княжеств мы в одиночку долго не продержимся.

— Мы обороняемся, это даёт нам преимущество, — заметил князь.

— Но этого недостаточно.

— И что ты предлагаешь, Миронег? — спросил у воеводы дядя. — Сдаться?

— Я не предлагаю сдаваться, — возразил старик. — Я предлагаю реально оценивать наши шансы и быть готовыми сложить головы.

— К этому мы всегда готовы, — сказал князь и мрачно усмехнулся. — А ты, Видогост, должен был сейчас не с Миронегом спорить, а мчаться к Станиславу, чтобы напомнить ему о помолвке Беляны и его старшего сына!

Беляна! И тут же новый фрагмент всплывает из памяти Владимира. Белослава — его младшая сестра. Точнее, теперь уже моя. И я ещё я вспомнил, что она помолвлена с Далибором — сыном Станислава.

Но кто эти люди? Я вспоминал имена и сразу же в них путался. Ох, нелегко мне придётся, пока хоть как-то не разложу по полочкам всю получаемую фрагментами информацию.

— Мне жаль, что я не смог выполнить твой приказ, брат, — без особого сожаления в голосе произнёс дядя. — Но если дружина чермян уже у наших стен, то вряд ли, я смог бы договориться со Станиславом.

Князь хотел на это что-то сказать, но не успел: отворилась дверь, и в зал вбежал запыхавшийся парнишка.

— Срочная весть, господин! — с порога заявил посыльный, обращаясь к князю. — Враг прекратил осаду и выслал посольство. Пять человек. Стоят у городских ворот с белым флагом. Что прикажешь делать?

— Будем разговаривать, раз пришли, — ответил князь. — Ведите их сюда, и чтобы без оружия были!

— Слушаюсь, господин!

Посыльный пулей вылетел за дверь, а за столом наступила тишина.

Воспользовавшись этим, я принялся незаметно разглядывать помещение. Зал по меркам замка был не таким уж и большим — квадратов семьдесят — восемьдесят, но оформлен побогаче, чем зал первого этажа. Гобелены здесь были поновее, мебель украшена позолотой, стены — изразцами.

Но главным украшением был очаг, выполненный в форме огромного камина. Сложенный из отполированного серого камня, он располагался в самом центре зала. И пламя в нём сильно отличался от того, что я видел в светильниках на стенах. Там огонь и на огонь-то похож не был — какой-то тусклый, желтовато-серый.

А здесь пламя было ярким, красным, ослепляющим и заполняло почти весь очаг. Здесь оно именно горело, а не светилось, как в странных факелах и кострах за крепостной стеной. Но всё равное не плясало, и я не видел ни дымка, ни искорок.

Так быть не может. Уж я-то как профессиональный пожарный в огне разбираюсь — какого только не повидал за годы работы. А вот такого не видел. Это был неживой огонь, здесь явно была замешана магия.

А ещё мне стало интересно, есть ли в этом мире огонь в том виде, в каком я привык его видеть? Или только такой? В воздухе, которым я здесь дышу, есть кислород, вокруг куча древесины и прочих горючих материалов. Значит, должен быть обычный огонь. Но почему-то пока я его ещё не видел.

Переговорщики пришли довольно быстро. Точнее, один переговорщик — невысокий, но крепкий мужчина лет двадцати пяти в доспехах, почти полностью покрытых золотыми пластинами. Видимо, не просто воин, а кто-то из аристократии.

— Мир дому твоему, Борислав Владими́рович! — произнёс вошедший, а я отметил, что назвали меня, похоже, в честь деда.

— Странно слышать эти слова от человека, пришедшего к моему дому с мечом, — мрачно заметил князь.

— Мы не хотим воевать, но ты не оставил нам выбора, — сказал переговорщик. — Могу я присесть?

— Садись, коль пришёл, — всё так же мрачно ответил князь.

Мужик в золотых доспехах подошёл к столу и сел за него. Вёл он себя спокойно, и судя по тому, что он не представился, все сидящие за столом его хорошо знали. Ну, кроме меня. Устроившись за столом, незваный гость довольно уверенно, я бы даже сказал, нагловато, разложил на нём руки и произнёс:

— Мой брат предлагает тебе мир, Борислав Владими́рович. Откажись от Великого престола, и всё будет как раньше.

— Нет, Мстислав, как раньше уже ничего не будет, — ответил князь. — И ты это знаешь не хуже меня.

— Хорошо, — согласился переговорщик. — Будет немного по-другому. Но главное — будет мир. Посмотри! Велиград окружён. Помощь к тебе не придёт, и ты это знаешь. Разрушить стену и убить всех, кто будет оказывать сопротивление — дело времени. Но нам это не нужно. Нам не нужны твои земли, Борислав Владими́рович. Просто откажись от Великого престола, и будет мир. Достойный мир не врагов, но друзей!

— Нет, — отрезал князь. — На моей стороне правда. Или ты будешь с этим спорить?

— Я пришёл не спорить, — деликатно ответил Мстислав. — И не выяснять, где правда. Я пришёл передать послание от брата. И я его передал. Думай, Борислав Владими́рович. Через два часа я приду за ответом.

— Не трать силы на походы. Ты уже получил ответ. Можешь передать его Станимиру.

— Я всё равно приду ещё раз через два часа. А через час ты выйди к главным воротам Велиграда, — сказав это, переговорщик достал из-за пазухи небольшой свиток, запечатанный сургучом, положил его на стол и добавил: — Ещё брат передаёт тебе личное послание. Я не знаю, что в нём.

После этих слов Мстислав встал и направился к выходу. Едва за ним захлопнулась дверь, князь ударил кулаком по столу и со злостью произнёс:

— Остолбень! Не спорить он пришёл.

Борислав Владими́рович встал из-за стола, подошёл к оставленному переговорщиком письму, взял его и направился к очагу. Подойдя к огню, бросил в него свиток, даже не развернув и не посмотрев, что там написано.

Свиток тут же вспыхнул аккуратным, ровным пламенем и довольно быстро сгорел. Но не весь. Упав в очаг, он оказался внутри него примерно на три четверти. И вот эта часть свитка сгорела, а небольшой кусочек упал на пол, словно срезанный невидимым лазерным скальпелем. И он не загорелся на полу, он даже не дымил. Просто лежал и всё, словно его вообще не касался огонь.

Теперь я уже точно был уверен: пламя в очаге имеет магическую природу. И видимо, каким-то образом оно этим очагом ограничено. Удивительно. Безопасный очаг. Мечта пожарного.

Князь тем временем вернулся за стол, тяжело вздохнул и произнёс:

— В одном он прав: помощи ждать не стоит. Подвёл Светозар.

— Он просто не успел, — попытался защитить нашего союзника дядя. — Видимо, златичи перекрыли ему все подходы к нашей земле.

— От этого не легче, — усмехнулся князь. — Но мы и сами сильны. Одно дело хвастать, что ты разрушишь стену, другое — её разрушить. Будем стоять, а там посмотрим!

— Надо принимать мир, Борислав, — неожиданно произнесла княгиня.

Она сказала это негромко, но очень уверенно. Все сидящие за столом тут же на неё посмотрели. Дядя с осуждением, остальные — приготовившись слушать дальше. Похоже, в этом мире, или в этом отдельно взятом княжестве женщина вполне имеет право голоса.

— Надо принимать мир, Борислав, — повторила княгиня. — Я тоже не сомневаюсь, что мы отстоим Велиград и все наши земли. Но что потом? Ни Княжий Посад, ни Старгород нам не взять. Мы не сможем забрать Престольные земли, ты ведь это понимаешь. Ни сами не сможем, ни со Светозаром. А если так, то ради чего мы воюем?

— Ради чести, — произнёс князь. — Ради правды.

— Ты не уронишь чести, приняв мир, — возразила княгиня.

— Великий престол принадлежит Бориславу по праву! — влез в разговор дядя. — Мы должны сбросить узурпатора!

Я пока ещё не понимал, за какой престол идёт война, но уже заметил, что с нашей стороны горит желанием воевать только дядя. А учитывая моё к нему, мягко говоря, нехорошее отношение, я как-то сразу стал противником этой войны.

— А вы что скажете, воеводы? — обратился князь к дружинникам.

— Армия врага сейчас как минимум раза в три больше нашей, но мы дома, поэтому Велиград мы отстоим, — после некоего раздумья ответил Миронег. — Но взять Престольную землю будет сложно. Если союзники не помогут, то шансов на это практически нет. Прости, господин, за правду.

— Главная проблема в том, что наши земли отрезаны от всех союзников, — сказал Лесьяр. — И мы не знаем, придут ли они в итоге на помощь. А самим нам Княжий Посад не взять.

— И ещё я уверена, что огневики на стороне Станимира! — заявила княгиня.

— Братство всегда держит нейтралитет! — возразил дядя.

— Братство всегда выступало за порядок и закон! А в этот раз чаровники даже на словах не поддержали Борислава! — парировала княгиня.

— Это нейтралитет!

— Это доказательство того, что огневики поддерживают Станимира!

Ситуация накалилась, и чтобы она не перешла в открытый конфликт, князь снова ударил кулаком по столу. И в возникшей тишине произнёс:

— А что ты скажешь, Владимир?

Это было неожиданно, я не был готов к тому, что моё мнение спросят. Пришлось выкручиваться.

— Ты не знаешь, отец, зачем Мстислав позвал нас через час к главным воротам? — ответил я вопросом на вопрос.

— Наверное, к этому времени ждут ещё подкрепление и хотят, чтобы мы на него посмотрели и испугались, — сказал князь. — Но это ничего не решит.

— Может, всё же сходим и посмотрим? — робко предложил я. — А потом уже примешь решение?

— Можно и сходить, — согласился князь. — Мне даже любопытно.

В нужное время мы все стояли на смотровой площадке небольшой башенки, расположенной на крепостной стене примерно в двадцати метрах от главных ворот. Отсюда открывался отличный вид на долину перед городом и на расположенную в этой долине армию врага. В отсвете занимающейся зари её можно было разглядеть уже совсем хорошо.

— Смотри, господин! Слева! — закричал, обращаясь к князю, дежуривший на башне дружинник и для верности указал пальцем в нужную сторону.

А смотреть там было на что. Мне в принципе всё, что здесь происходило, было в диковинку, но то, что мы увидели, поразило даже моего отца — я про себя начал называть князя так, стараясь побыстрее свыкнуться с тем, что я теперь княжич Владимир. Что-то мне подсказывало: чем быстрее я с этим свыкнусь и адаптируюсь к новому миру, тем больше шансов у меня будет на выживание в нём.

Впрочем, сначала надо было пережить осаду. А учитывая новые вводные, эта задача усложнялась. Прямо на замок, на его главные ворота шла какая-то нереально здоровая и ужасная зверюга. Шла, не спеша, оглушая всё вокруг жутким воем. Не рыком, как, казалось бы, положено такому монстру, а именно воем. Отчего становилось совсем уж жутко.

Когда чудовище приблизилось, чтобы его можно было нормально разглядеть, у меня аж дыхание перехватило. Это был динозавр. Самый настоящий динозавр, а если быть уж совсем точным, то трицератопс или кто-то из его ближайших сородичей. Я в древних ящерах неплохо разбираюсь — сын просто фанатеет с них. У него море разных фигурок, наклеек, книжек про динозавров, альбомы с карточками. А сколько мы с ним вместе различных фильмов пересмотрели про древних ящеров — не счесть.

И названия многих я запомнил. Не всех, конечно, но велоцираптора от тираннозавра или диплодока от стегозавра отличить могу. И вот это страшилище, что двигалось в нашу сторону, очень уж походило на здоровенного трицератопса.

Похоже, в этом мире не только магия существовала, но ещё и динозавры выжили. И не просто выжили, а стали крупнее. Насколько я помню, высота трицератопса в нашем мире была не более трёх метров, а этот монстр тянул на все четыре, а то и пять. То есть, в полтора раза выше слона. И раз в пять-шесть здоровее, так как имел вытянутое тело.

Зверюга напоминала ходячую крепость: массивная туша, покрытая грубой, словно каменной тёмно-бурой кожей; толстые, похожие на колонны ноги; огромный хвост, чуть приподнятый над землёй, раскачивающийся в такт шагам, как боевой молот, готовый переломать любого, кто окажется рядом.

Голова трицератопса, как и положено большинству подобных ящеров, занимала примерно треть тела. Огромная, крепкая, усиленная костяным щитом, охватывающим череп. А украшали её три гигантских рога, на каждый из которых была надета металлическая насадка — явно для того, чтобы увеличить их убойную силу. Похоже, такими рогами и головой этот монстр способен пробивать даже каменные стены.

На каждой ноге чуть выше стопы в качестве своеобразного браслета красовался широкий металлический обруч. Эти обручи и насадки на рогах ярко блестели. Или, скорее, светились. Похоже, и здесь без магии не обошлось.

Когда я смотрел, как враги пытаются пробить нашу стену странными снарядами из катапульт, у меня неоднократно возникал вопрос: почему они не используют таран? Теперь стало понятно. Было рано. А вот теперь он пришёл — живой таран. В том, что враг собирается использовать монстра именно в этом качестве, я не сомневался.

Ящер двигался неторопливо, но в каждом его шаге чувствовалась неизбежность скорой атаки. В какой-то момент он остановился. Гигантский монстр однозначно был под чьим-то контролем, он стоял напротив наших ворот и словно ждал команды. Но вот только от кого? Рядом с ним не было ни одного человека.

— Откуда у них камнерог? — наконец-то произнёс князь, и было видно, что увиденное его сильно озадачило.

— Могли привести с собой ветличи, — предположил Лесьяр. — У них в южной части княжества, в степях, камнероги не редкость.

— Ты на его размер посмотри! — сказал князь. — Это лютый зверь, его не может привести кто попало. Тут нужен сильный зверослов, у ветличей таких нет.

— Не просто сильный нужен, — поддержал князя Миронег. — Я даже и не представляю, кто с таким зверем смог справится.

— Огневики! — заявила княгиня. — Кроме них, некому.

— Но они держат нейтралитет! — возразил дядя.

— Значит, не держат, — сказал князь. — Никто, кроме чаровника, не может заставить слушаться такого зверя.

— Я не утверждаю, что это не чаровники, — начал оправдываться дядя. — Но я сомневаюсь, что Братство приняло сторону златичей. Возможно, это кто-то из отлучённых служит Станимиру.

— Сомневаюсь, — вздохнув, произнёс князь. — Посмотри, как ведёт себя камнерог. Дикий зверь, да ещё и такой здоровый, так себя вести не станет, каким бы сильным ни был зверослов. Зверя сначала надо поймать, а затем сломать его волю и обучить. И всё это время его надо где-то держать. Отлучённому такое не под силу. Это работа Братства. И это плохой знак.

— Не делай поспешных выводов, брат! Я уверен, что огневики держат нейтралитет.

— А должны помогать нам, потому что, правда за Бориславом! — вступила в разговор княгиня. — Но они не помогают. Братство Истинного огня за Станимира. И доказательство этому стоит сейчас напротив наших ворот!

— Если чаровники решили открыто помогать Станимиру, я имею право обратиться за помощью к Владыке Севера, — мрачно процедил сквозь зубы князь.

— Не стоит упоминать его имя, брат, — произнёс дядя. — Даже в такой ситуации.

Я слушал это всё и ничего не понимал. Почему отец так бьётся за какой-то там престол? Что ещё за Братство, дрессирующее ящеров, нарисовалось и почему оно должно держать нейтралитет? Кто такой этот Станимир? И что ещё за Владыка Севера такой страшный и ужасный, что его имя даже упоминать нельзя?

Кто все эти люди? Куда я попал?

Голова шла кругом от полученной информации, но проанализировать её времени не было — я отвлёкся. Трицератопс отвлёк. Зверь довольно резво для такой туши сорвался с места и побежал в сторону наших ворот. А его чудовищный вой усилился и стал совсем уж жутким.

Ящер бежал, наклонив голову, выставив вперёд рога, и мне казалось, я прям ощущаю, с какой силой его мощные лапы впечатываются в землю, как они её сотрясают. Я, отец, дядя, все, кто стоял с нами на башне — мы все молчали и словно зачарованные наблюдали, как гигантский монстр набирает скорость, как он подбегает к нашей крепостной стене и как всей своей массой влетает в ворота.

Камнерог выглядит примерно так: