Последняя роза Дивеллона

Глава Тридцатая. До встречи в Демарфии!

Мы мчались, уж и вовсе не разбирая дороги, куда вынесут лошади, главное, направить их подальше от места нашего ночлега. Ветви деревьев хлестали и царапали лицо и руки, а в голове только и бились безысходные мысли. Они убили всех моих аторхов! У меня нет больше сил скакать. Я умру? Я потеряю своего ребенка? И даже не дойду до Айва. Отчаяние хлестало по сердцу не хуже веток. Перед глазами плыли пятна, голова падала на грудь, потом и вовсе я не выдержала и безвольно легла на шею своей лошадке, уцепившись за нее руками, поводья волочились следом. Вот она, Бледная Госпожа, выглядывает из-за деревьев. Пришла торжествовать. За мной. За нами. Это конец.

– Хибара зотки! Стаскивай ее, стаскивай с лошади, несём!

Кто это говорил? Айна или Деценна? Неважно. Их голоса для Иммериль стали практически неразличимы.

Поток крепких слов.

– У нее кровь по ногам! Под руки бери.

Старая скрипучая дверь отворилась, и такой же голос недовольно выкрикнул:

– Пошли вон отсюда! Я давно не принимаю.

Старуха в теплой шерстяной накидке через плечо вышла из своей избы, сотрясая воздух дряхлыми затупившимися вилами.

Айна разразилась отборной бранью, но зотка и выцветшей бровью не повела.

Деценна перевалила тело Волчице в руки и выпрямила плечи, выходя вперед.

– Открой свои полуслепые глаза, старая, и вглядись-ка получше в меня. Перед тобой стоит дочь Да-Цхатаса, вождя Демарфии, Деценна, и пока ты считаешь себя истинной демарфийкой, ты не вольна меня ослушаться! Поэтому я приказываю тебе: бери девчонку и спасай.

Старуха вперила светлые глаза в Деценну, оценивая, правду она говорит или лжет, и, наконец, махнула тонкой рукой:

– На стол кладите.

Сама зашла первая в избу и стала греметь склянками и горшками, действуя, как заметила Айна, наощупь.

– Она же совсем слепая, как она поняла, что ты носишь знаки отличия на одежде? – шепнула она Деценне. Та развела руками.

– Теперь обе прочь отсюда! Ждите во дворе.

Обе женщины смиренно повиновались.

– К Иммериль благосклонно само провидение, – сказала дочь Цхатаса, усаживаясь на бревно возле хибары, служившее старухе скамьей, и скрещивая ноги в мягких сапожках. – Мы даже не искали зотку. Её изба сама нашлась и выросла перед глазами. Что, если мы сейчас, сами того не понимая, служим чему-то большему?

– Хотя бы сдохнем не зря! – улыбнулась Айна.

***

– Ваши демарфийские зотки, отшельницы… – я пришла в себя, и слушала доносящийся со двора голос Айны. – Они лучшие. Я была у знаменитой кетрийской бабки, проходила послушание в храме Сороса, когда он еще существовал, ездила в ученые лекарские школы Иттероса, чтоб его! Привозила всем богатые подарки, просила, просила, просила! И они обещали помочь. А потом разводили руками, и я уезжала ни с чем.

– А эта?

– Эта хотя бы не давала ложных надежд. Лишь взглянула на меня и сразу и сказала, как отрезала: “иди отсюда, и подарков мне никаких не надо. Я тебе ничем не помогу”.

Жесткие руки неловко приподняли голову и влили в рот теплый напиток с сильным травяным вкусом. Я по привычке сразу стала перебирать в голове растения, которые могли в него войти. В домике пахло козьим молоком и почему-то забродившими ягодами.

– Я чуть удержала тебя. На самом краешке. На волоске, – произнесла старуха, укладывая мою голову назад. – Не будь тут замешана сама смерть, может, все и обошлось бы. Но не обойдется. Когда-то один важный человек уже ругался с ней. И вместо одной единственной, на землю легли три сиреневые розы. Потому что у смерти взаймы не берут даже короли. Я тебя лишь удержала, слышишь, поставила тонкую заслоночку. А дальше никак.

Она легонько сжала мое плечо.

– А теперь поднимайся. За вами уже идут, время дорого.

Я села на столе, свесив ноги и почувствовала, как кровь снова побежала по венам, грея тело.

Легкая, как сухой осенний лист, спрыгнула, чуть качнувшись, но устояла и распахнула дверь на крыльцо.

Две воительницы коротали время за доеданием припасов и разговорами. На скрип открышейся двери они разом повернули головы.

Поблагодарив зотку, которой наши благодарности совершенно ни на кой не сдались, а больше у нас ничего и не было, мы расселись по лошадям и отправились дальше.

Дорога полетела скоро, я ничего не видела вокруг, погруженная в размышления о словах старой зотки, что очевидно говорила мне об отце, матери и погибших сестрах. Неужели, сестры могли быть расти вместе со мной, если бы он не пытался отстоять маму? И все равно, не стало и её.

Эта же участь ждет меня, Айва и наше дитя?

– Эй, Иммериль, – окликнула Айна. – У тебя очередной воздыхатель!

Я встрепенулась и закрутила головой, выискивая глазами темно-синюю скрюченную фигуру.

– Теплее, теплее, горячо! – развеселилась Айна, когда я уперлась глазами в аторха, который скромно топтался у кустов на небольшой полянке. – Можешь спешиться и поцеловаться с ним!

– Это наш священный предок! – пояснила я, обиженная этой святотатственной шуткой.

Но лошадь остановила.

Деценна и Волчица также остановились.

Я взглянула на них и произнесла:

– Ну теперь уже точно мне нельзя упускать такую возможность. Пришла пора нам расстаться.

Соскользнула с лошади и протянула к ним руки. Айна спрыгнула со своей и вдруг, совершенно внезапно, раскрыла объятия, Деценна помедлила, и, словно нехотя, спешилась и также протянула мне ладонь.

– До встречи в Демарфии! – сказала я им.

Айна убрала ладонь Деценны и вместо этого крепко стиснула нас обеих.

– Никогда бы не подумала, что так случится, – сказала она задумчиво, и, клянусь, я увидела в этот момент, как в уголках ее глаз блеснули слезинки, – убереги маленького Айва, во что бы то ни стало.

Я хотела ее заверить, что постараюсь сделать все, что в моих силах, но в этот миг над самой макушкой Деценны, с шипением пролетела стрела и врезалась в дерево. Демарфийка отреагировала молниеносным кувырком и откатилась за ближайший ствол старой ели.

– Беги скорее к аторху! – крикнула она мне. – В тебя Ворон стрелять не будет. Наверное.

– А вы?

– Уж я-то точно останусь! – ответила Деценна из-за дерева, сопровождая свои слова тихим шепотом меча, вынимаемого из мягких ножен.

– Айна?

– Я с Деценной. Иди. Не оборачивайся! Ну же!

Стрелы полетели одна за другой, прерываясь ровно на то время, которое нужно умелому лучнику, чтобы наложить очередную и спустить тетиву.

– Уходите тоже! Убегайте! – крикнула я, но знала, что они меня не послушают. Да и было уже поздно.

Шершавые руки аторха взяли меня за запястья, я сделала глубокий вдох и произнесла:

– К Айволину, где бы он ни был. Только к нему, как можно ближе.

К нам с криками бежал воин, может быть даже Ворон, но он опоздал. Все звуки ушли на задний план, воздух сгустился.

***

Айволин стоял на невысоком холме, приложив руку козырьком к глазам, и чувствовал, как ледяная игла ужаса прыгает по его позвоночнику, заставляя подавлять дрожь. Тьма. Подвижная, быстрая, она скрывала под собой землю, как нашествие саранчи. Как воплощение ужаса и смерти. Так много!

Он ожидал, что будет непросто… но, чтобы безнадежно?

Айв прищурился. В центре этого морока белело единственное светлое пятнышко. Эллин! Иммериль говорила, что когда она видела ее в пустошах Другой стороны мира, та была с ног до головы укутана в белые одежды.

– Тиульбы! Нежить на подходе! – крикнул он, как можно громче, повторяя, как заученную молитву все то, что уже десятки раз произносил, так было спокойнее и ему, и его людям:

– Держать строй, прикрывать друг друга, не подставлять спины! Крепко держать мечи! Выпустил оружие из рук – умер! И пусть их больше, но они уже мертвы! Порождениям злой колдовской воли не за что сражаться! А нам есть. Да благословят нас предки!

Силач Десволин, стоявший рядом первым поднял шипастую булаву и потряс ей над головой, воины издали одобрительный гул.

Демарфийская колонна, стоявшая на переднем фланге во главе с Цхатасом, взорвалась ответным боевым кличем.

Вот уже сплошное пятно нежити распалось на отдельные фигурки, двигающиеся неровно, рывками. И спустя считанные мгновения, они пролились на поле грязным ручьем, проникая в строй демарфов.

И все сразу пришло в движение, пехота, конница, поле заходило ходуном, и Айва уже влекло этим потоком, едва он успевал сечь головы возникающих то здесь, то там чудовищ.

Но он не терял из виду точку, в которую ему нужно было попасть. Самый центр аторхов, откуда низко стелился едкий дым и расходился ровными кругами по всему полю.

Рядом шел верный Десволин, сбивающий своей тяжелой булавой головы нежити так просто, словно головки цветов летом на лугу. Помимо силача, прикрывая спины друг друга, шла его личная выученная десятка воинов.

Пока было возможно, Айв двигался на лошади, но вскоре ему пришлось спешиться. Аторхи не боялись лошадиных копыт, они лезли тем под самые ноги. С ужасом Айволин заметил, что войско нежити не ограничивалось знакомыми чернозубыми, Эллин подняла павших воинов с полей поверженного Сороса. Сражаться с ней, все равно, что воду в ступе толочь! Она будет поднимать мертвецов раз за разом!

Вместе с Десволином он врубался в саму середину, пытаясь добраться до источника этого зла, но это было непросто. Дым становился гуще и щекотал ноздри, разъедал глаза, сбивая с толку. Казалось, что Эллин была совсем близко, но он никак не могу до нее добраться.

И вдруг среди оглушающих звуков битвы, он заслышал низкий женский голос, который бормотал какую-то тарабарщину. Заклинания! Он почти у цели. Айв знаком показал Десволину направление, и, вытянув из-под кольчуги края рубахи, постарался прикрыть нос от всепроникающей гари.

Белоснежная фигура возникла перед ним внезапно, на расстоянии пары шагов. С головы Эллин на мгновение спал капюшон, и он увидел лицо, которое когда-то наверняка было красивым, но теперь было местами покрыто потемневшими и полусгнившими участками кожи. Злобой и торжеством сверкнули темные глаза при виде Айва, и она торопливо вновь набросила капюшон и, вытянув вперед руку с чадящим горшком, раскачивающимся на металлической цепочке, забормотала быстрое заклинание.

Все аторхи, что окружали его сейчас, оставили своих противников и развернулись к нему, выстраивая вокруг некромантки стену своими телами.

Айв издал дикий вопль и подался вперед, снова прорубаясь к колдунье. Когда ему это почти удалось, он увидел краем глаза, как тяжело рухнул на колени Десволин, облепленный со всех сторон нежитью. Айволин сжал зубы и пошел дальше.

– Исьерос да тхирра аннаке анкх! – яростно выкрикнула Эллин, выпуская новый круг дыма. И Айва развернуло мощным ударом в плечо.

Десволин, вновь стоявший на ногах, громадой высился над ним, в его пустых глаза Айволин увидел собственное отражение. Силач замахнулся булавой и ударил ошеломленному Айву в центр груди, вмяв металлическую пластину нагрудника.

И тот упал на спину, сбитый с ног и оглушенный. Глаза его закрылись, а в ушах поднялся шум, как будто он лежал на дне моря, в толще воды, сквозь который доносился хохот Эллин.

“Ты отнял у меня отца и Тиульбу, я заберу у тебя все”.

Перед глазами возникла тонкая фигура в прекрасном светлом платье, украшенном драгоценными камнями и вышивкой в виде сиреневых цветов. Девушка стояла, склонив чудесную головку немного вбок и ухватившись тоненькими пальчиками за край своего высокого воротничка. Она только что сняла неудобное тяжелое украшение с волос и намеревалась избавиться от сковывающего движения платья. Глаза ее смотрели серьезно и немного с вызовом. “Вот оно, мое воплощение красоты, мое чудо”, – Айволин улыбнулся своему видению. Как хорошо, что его Иммериль сейчас находится далеко от этого безумия. В крепких стенах Излаумора.

– Вставай! – потрясла Иммериль его за ушибленное плечо.

Уши вновь оглушило звуками битвы, а в ноздри забралась отвратительная едкая гарь.

– Вставай, Айв! Ты жив? – повторила она свой вопрос, склонившись над ним.

– Иммериль! – подорвался он со страшным криком.

Как она здесь оказалась, посреди этой чудовищной мясорубки? Перепачканная, в разорванной одежде, с исцарапанным лицом.

– Ранена? Даррох, Риульба, кто-нибудь, уведите мою жену с поля боя! – заорал он, как безумный, поднимаясь на ноги.

– Я пока занят! – в этом безумии его слышал и откликнулся лишь Даррох, оседлавший восставшего мертвеца-Десволина, и с трудом пытавшийся перерубить тому шею.

– Иммериль! Не отходи от меня! – крикнул Айволин, но его жена уже стояла напротив Эллин и говорила что-то, что было трудно расслышать.

Аторхи вокруг застыли и вперили в нее свои желтые глаза, и не знай Айв, что они мертвяки, то решил бы, что глядели они на Иммериль с настоящей человеческой надеждой. Надеждой на освобождение и покой.

Эллин качнула своими курениями, и забормотала слова заклинаний быстрее. Аторхи повернули головы к ней, затем опять поглядели на Иммериль.

– Нет, нет, – погрозила та им пальчиком. – Вы со мной. Эллин – плохая, Иммериль, – она указала пальцем себе в грудь, – хорошая.

Аторхи заворчали.