Последняя роза Дивеллона

Глава Двенадцатая. Узурпатор, отравитель, музыкант

В обеденном зале убрали уже со стола грязную посуду и остатки блюд, и принесли тарелки с фруктами, пиво, ягодные взвары и небольшие закуски. Заседание продолжалось. Иногда оно разбивалось на междусобойные беседы по два-три человека, в другой раз все снова собирались вокруг хозяина Твердыни и бурно и бестолково спорили, так и не приходя к единогласному мнению.

Король тиульбов занимал широкое плетеное кресло у большого камина, рядом с ним, устроившись на широких таубертках с массивными ножками, переговаривались двое его неизменных товарищей – Ворон и Килиан Борх.

– У меня не сходится одно, – говорил Борх, – как аторхи миновали Демарфию и прошли по территории Тиульбы незамеченными, чтобы оказаться у входа в Долину и напасть на нас. А затем еще один отряд оказался под носом у Твердыни. Это странно!

– Не то слово, – подхватил Ворон. – Еще страннее, как тот аторх глазел на нашу принцессу, а затем они ценой своих мертвых жизней пытались проковырять ее повозку. Вот уж она где натерпелась страха!

– Знал бы, что так будет, отправил бы за ней двадцатку воинов, – потер переносицу Дегориан. – Только потери у нас хоть и не сравнятся с демарфами, а все равно таковы, что теперь каждый на счету, кто может меч более или менее твердо держатьмв руках. Скоро будем пехоту набирать из селян. Что, надо полагать, не добавит моему образу обаяния в глазах народа. А что до отрядов аторхов у ворот Долины, так если верить племяннику Вальда, тут дело не обошлось без чернокнижия. Может, это тоже колдовство какое-то.

– Не нравится мне он, – высказался Ворон. – Как и все иттеросийцы, того и гляди, вынет камень из-за пазухи. Слишком красив, слишком мудрено говорит…

– И слишком часто глядит, на кого не положено, – довершил за него Дегориан.

– Легок на помине, – сообщил Борх, углядевший, что дверь распахнулась и Этольд с Деценной вернулись в зал. – То с одной принцессой беседы ведет за столом, то с другой прогуливается.

– Однако, если за аторхами стоит человек, пусть даже колдун или еще кто-то, – произнес король, – его можно убить. Это самое важное. Мы ведь относились к аторхам раньше, как к стихии, которая появляется из ниоткуда, словно кара небесная. Как бороться со стихией я не приложу ума, но убить человека – другое дело. Найдем источник зла и уничтожим – искореним проблему.

– Осталось выяснить сущие пустяки, – проворчал Ворон, – кто он и где прячется.

– Или она, – добавил Борх.

Король и Ворон посмотрели на него с недоверием во взглядах.

– Не нужно недооценивать женщин, – сказал Борх. – В левой башне до сих пор валяются такие книги, что мороз по коже. Наша принцесса, кстати, держала в руках одну из них.

– По твоему недосмотру, Килиан! – упрекнул его король.

– Я знаю, что ты велел за ней приглядывать, но я не нянька! – возмутился Борх.

– Нет, Борх, – издевательски похлопал его Ворон по плечу, – ты как раз-таки и есть нянька. Упустишь из виду и все! – он провел ребром ладони по горлу. – Сгинешь и три дня не пройдет!

– Сплюнь, накаркаешь еще, ворона! – прикрикнул на него Борх. – Он все переврал! – повернулся он к королю. – Бабка сказала “конец наступит быстро”, про “три дня” там ни слова не было.

– Так красивше, – парировал Ворон, – но ведь наделал же ты в штаны, Борх, по лицу было заметно. И до сих пор боишься. Так что, гляди в оба за принцесской.

– И скажи мне теперь Борх, что это не ты с камнем предков ее надоумил? – нахмурился Айволин. – Риульба! – позвал он одного одного из своих военачальников, и, когда тот тот поспешил приблизиться, обратился:

– Попроси-ка свою любезную супругу чаще составлять компанию моей невесте. Мне кажется, Флора сможет благотворно повлиять на ее настроения. Только чтоб лишнего не говорила!

– Сейчас же скажу жене, – с готовностью воскликнул Риульба, и с позволения его величества отправился передать пожелание короля Флоре.

– Может быть, и я надоумил! – ответил Килиан в продолжение разговора, когда Риульба отошел на расстояние, не дозволявшее слышать их беседу. – А если б не мы с Вороном, сейчас была б мертва твоя невеста.

– И Борх через три дня, – прибавил Ворон и тут же получил увесистую оплеуху от товарища и сам на него замахнулся. – Полегче!

– За то, что удержали, благодарен, видят предки, я терпел, сколько мог, но вы слышали, что она говорила? – Дегориан снова пришел в раздражение, вспомнив слова избалованной принцессы, родившейся с золотой ложкой во рту. – В общем, я сам за ней теперь пригляжу. Уже дал некоторые распоряжения. Ворон, ты не спускай глаз с иттеросийцев, особенно с молодого.

– Уже, – хитро прищурился Ворон. – И посмотрим, и послушаем, – он приложил ладонь сначала к глазам, затем к уху.

– Борх, на тебе Да-Цхатас с дочерью.

– Выполняю, – Килиан поднялся со своего места.

***

Иттерос – само название этого государства звучало красиво и загадочно, не то что простоватая “Тиульба”. Королева Тиульбы! На слух вовсе неизящно и даже как-то глупо. Мне вспомнился взгляд Этольда из-под длинных ресниц и его трогательное волнение. Как было бы замечательно, как было бы хорошо, если бы отец заключил договор о браке с Иттеросом. Но нет, он принял первое попавшееся предложение, и теперь моя жизнь превратилась в один бесконечный кошмар!

Я представила, как мы с Этольдом, едим виноград из широких блюд, и делимся друг с другом своими мыслями, обсуждаем книги, которые читали днем, по-супружески мило беседуем о всякой всячине. Да, жаль, что в жизни все складывается по-другому. А могло бы… Ну если предположить, не по-настоящему, а просто помыслить о том, что будет, если я воспользуюсь его предложением?

Ноги привели меня уже к двери собственной спальни. Там я столкнулась с лекарем, который в растерянности бродил по коридору в ожидании меня:

– У меня все хорошо, и ничего не болит! – предупреждая вопросы, заявила я ему сердито, понимая что он и не заслужил такого обращения.

– Может быть, хотя бы средство для улучшения дурного настроения? – развел тот руками.

– Такое разве бывает? – покосилась я на него.

– Как же, пиявочный порошок, – важно сообщил он, подняв указательный палец вверх.

– Фу! – я сморщила нос. – Возвращайтесь, прошу вас, к себе.

– Но его…

– Скажите его величеству, что я съела две тарелки пиявочного порошка. И успокоилась. Навечно!

Лекарь озадаченно поглазел на меня, но все же кивнул, и удалился восвояси.

В моей спальне вновь обнаружилась суетящаяся Тара.

– Ваше высочество, опочивальня у вас теперь будет на втором этаже! Комната уже приготовлена. Может быть перенести туда этот гобелен? Вы его хвалили.

– Почему? – осведомилась я о причинах смены моего жилища, и добавляя, – не надо гобелен.

– Распоряжение короля, – пожала та плечами. – Одежду уже перенесли, комната готова. Остался ваш сундучок и кое-что из личных вещей.

– А, решил держать меня поближе! – мне вовсе не хотелось перебираться к тирану под нос. – Сундучок и остальное я возьму сама.

Я бросила последний раз взгляд из окна на камень предков, что стоял сейчас припорошенный снегом.

– Тара, а в Излауморе есть еще другой камень предков? Почему я ни разу не видела, чтобы к этому кто-то подходил и просил у него благословения?

Тара замешкалась с ответом.

– Как же, иногда ходят. Просто обычно благословения просят ранним утром, а вы-то спите подолгу, не ранняя пташка. И вам бы сходить накануне свадьбы, приложить ладонь. Лишним не будет.

– Туда? – показала я в сторону окна.

– Есть еще камень за стенами Твердыни, но, думаю, к нему вам идти ни к чему.

Без большого сожаления распрощавшись со старой комнатой, я перешла в ту, что мне приготовили на втором этаже, в надежде на то, что новое место будет светлее и уютнее. Но к моему разочарованию, новая комната оказалась сестрой-близняшкой прежней. С таким же маленьким окном, только с видом на внутренний двор, а не садик, отчего света в ней было даже меньше, и с таким же гобеленом, отличающимся лишь узором. Все ее внутреннее убранство, от широкой низкой кровати до зеркала в массивной раме, создавало у меня такое впечатление, что ничего не изменилось.

Не изменилось ничего, кроме добавления небольшого обстоятельства: от опочивальни его величества короля тиульбов мою комнату отделяла одна смежная стена.

– На ужин я не пойду, будут спрашивать, – отдыхаю после сегодняшнего происшествия.

– Хорошо, – кивнула Тара. – Принести немного еды сюда?

От этого я отказалась, поблагодарив женщину за заботу. И как только она ушла, я рухнула на постель, испытывая радость от мысли, что в этой постели меня хотя бы не душили и не отрезали мне волосы, а в этой комнате над моей головой не рассекал воздух меч.

Прикрыла глаза и тут же погрузилась в волнующие меня размышления. В памяти, щедро приукрашенные воображением, всплывали картинки из книг, в которых Аридана, столица Иттероса, неизменно представала как ансамбль строений из белоснежного камня, нарядных, изящных, с роскошными дворцами и прекрасными садами, баллюстрадами и витражными окнами.

Но безмятежные мечты плавно перетекли в тревожный и беспокойный сон, в котором сотни аторхов штурмовали Великий дом в Долине, а в тронном зале в своей короне на троне, украшенном цветами и листвой из золота и серебра, сидел отец и смиренно ждал, когда чернозубые твари откроют двери и доберутся до него.

– Спасайся! Почему ты не бежишь? – кричала я ему, словно сквозь толщу воды, и даже пыталась прикоснуться, взять за рукав, потянуть за собой, чтобы увести в убежище, но он не слышал менял, а руки мои не слушались и словно онемели, повиснув плетьми у тела.

Я с усилием сбросила с себя оковы тягостной дремоты и открыла глаза, а затем пошевелила руками. От неудобной позы во время сна, тело затекло, а застоявшаяся в нем кровь принесла дурные видения.

Послышались шаги. Король задал вопрос стражникам, дежурившим у входа в крыло, а затем, удовлетворенный ответом, прошагал дальше. У моей двери шаги прекратились. И раздался негромкий стук.

Я отчего-то не на шутку испугалась: а вдруг войдет?

И тут же стала, похолодев, вспоминать, замкнула ли я дверь на ключ или нет? В Дивеллоне мне и в голову не приходило запираться. Ох, забыла, точно забыла!

Вынула из сундучка, что держала под кроватью, свой крошечный кинжал, и ни жива, ни мертва, улеглась под одеяло и закрыла глаза, пусть думает, что сплю.

Дверь с медленным скрипом стала отворяться.

Не тот человек, чтобы сносить такое оскорбление, еще и при толпе из гостей, друзей и прислуги! И угораздило же меня такое сказать. Шлюший сын! Святые веды, спасите помогите, если и соберется убивать, так, может, успею хоть в глаз ему воткнуть свою зубочистку.

Зашел, сделал шаг, затем еще шаг, остановился возле моей постели. Я сжала до дрожи в руке “зубочистку”, готовясь нанести внезапный удар.

Но Дегориан постоял с мгновение, бряцнул чем-то возле моей кровати – неужели снова меч из ножен достает?

И вышел.

Я приоткрыла глаза и скосила их в ту сторону, с которой бряцало. И обнаружила там небольшой серебряный поднос с куском творожного пирога и чашкой горячего чая, исходящей паром.

– Ух, отравитель! – прошипела я в сторону королевской спальни и погрозила кулаком, а затем прильнула ухом к стене.

Узурпатор сначала расхаживал по комнате, видимо раздеваясь, потом звякнул графином и стаканом неизвестного напитка, после, судя по блаженному выдоху, улегся в свою постель.

Я убрала ухо от стенки, полагая, что слушать чей-то храп, пусть даже королевский, будет уж совершенно недостойным занятием для наследницы Долины.

И посмотрела на пирог и чай более благосклонно. Но не успела сделать и крошечный глоточек напитка, как тут же тихонько поставила чашку на поднос.

До меня донеслись звуки музыки и, как ни странно, пения… Я опять вслушалась: Дегориан негромко напевал незатейливую песенку, подыгрывая себе на гитаре!