Последняя роза Дивеллона

Глава Четырнадцатая. Под Ингвой

А ведь это Тара мне с раннего утра уже напомнила про необходимость до свадьбы успеть посетить камень предков. Ее будто заклинило на этом камне, так верит она в свои предрассудки, и искренне хочет с помощью этого меня обезопасить. И я подумала: ну а почему бы и не сходить, вдруг черная глыба вновь заговорит со мной и подскажет верное решение. По крайней мере однажды я уже коснулась подобного, и это даже в некоторой мере меня спасло.

Поэтому когда я сообщила Таре о своем желании прогуляться к тиульбской святыне ближе к полудню, она с большим одобрением объяснила мне, какими коридорами лучше выйти в садик.

Распрощавшись со Флорой, я некоторое время поглазела в окно на то, как экипажи Иттероса собирают в путь: укладывают вещи и провизию, проверяют и смазывают маслом колесные оси, готовят лошадиную упряжь. Этольд стоял там же на крыльце, чуть в стороне, полускрытый навесом от непогоды, давая необходимые указания.

Я надела теплый плащ и под хмурыми взглядами стражников отправилась плутать по коридорам Излаумора, пока, наконец, не достигла двери, ведущей к выходу на небольшую веранду, с крыльца которой и был спуск в тот самый сад, на который я глядела из окон прежней комнаты.

Однако, вспоминая тот камень, что стоял на дороге, ведущей в Тиульбу, мне тут же приходит на ум снег, столь плотно утоптанный, что не оставалось и сомнения, что это место часто посещается. А здесь сугробы почти по колено и лишь редкие следы присыпаны свежим слоем снега. И это в Излауморе, Твердыне Тиульбы! Не очень-то они тут уважают предков, больше разговоров было.

Видно, что садик, с двух сторон ограниченный стенами крепости, а с двух – природными нагромождениями из валунов, когда-то был ухоженным, а теперь здесь царило запустение. Скамьи у стен крепости были продавлены снегом и местами изломаны, с крыши террасы лохмотьями свисали прошлогодние неубранные вьюны, что летом наверняка создавали сплошную зеленую стену. Здесь могло бы быть прекрасное место для отдыха и созерцания красоты, но пока оно лишь удручало звенящей тишиной и пустотой. Лишь ветер свистел в каменных валунах да поземка вихрилась над снегом.

Я опасливо поглядела на свои невысокие сапожки, а потом на путь до камня. Но аккуратно ступила вперед, подобрав юбку. Щиколотки в тонкошерстяных чулках ощутили холод попавшего в обувь снега, который в ту же секунду стал таять. И быстро-быстро зашагала. Вблизи камень оказался настоящим исполином.

И снова загадка! Несколько глубоких больших следов у камня, совсем свежих. С неба что ли кто-то приземляется сюда?

Меня одолел внезапный приступ тревоги и страха, вызванный то ли еле уловимым звуком, то ли внутренним предчувствием. Я почти увидела, что за камнем кто-то есть.

– Кто здесь? – спросила я в тишину.

И тихонько попятилась назад, моля небеса, что это всего лишь игра расстроенного воображения. Снег скрипнул. Остатки самообладания покинули меня и я, развернувшись, побежала назад, увязая в сугробах и страшась обернуться.

Но небо мольбы не услышало, и на голову мне набросили мешок и поволокли обратно к камню. А затем, после недолгой возни, куда-то вниз.

Те, кто оставлял следы на снегу, спускались не с неба. Они выходили из-под земли. Не нужно было видеть все глазами, чтобы понять, что меня втаскивают в какой-то подземный лаз и ведут по тесному ходу долго, очень долго.

И вот сейчас я сидела на полу небольшой комнаты со связанными руками и заткнутым грязной тряпкой ртом, и чем сильнее глаза привыкали к полутьме, тем страшнее мне становилось. Помимо своего похитителя, в котором я скоро узнала селянина, что привозил продукты в Излаумор, и еще уронил мне под ноги сырную голову, здесь находилось с полтора десятка вооруженных мужчин. Некоторые стояли, опираясь о стены, кто-то сидел на полу на соломенных тюфяках.

Как только верзила стянул с меня мешок, они сразу зашумели, отпуская постыдные шуточки и хохоча над ними же.

– Тише! – шикнул на них тот, что притащил меня сюда. – Не хватало еще, чтобы нас накрыли со стороны Ингвы.

Эти люди глядели на меня с интересом, вытягивая шеи и отвратительно ухмыляясь. И эти ухмылки не сулили ничего хорошего. Неужели я столько раз избежала быстрой смерти, чтобы обеспечить себе подобный ужасный исход? Липкий страх заполз за шиворот и стал разбегаться по спине и конечностям.

– А ежели самозванец не додумается, куда она подевалась, а, Хвелен? – обратился один из них к главному.

– Поймет, мы там так наследили, что и не такой тупица сообразит, где искать, и до этого тоже дойдет.

– Хвель, Хвель, – заканючил второй, вскакивая с места, и подаваясь ко мне. – А дай ее потрогать!

– Успеешь, – ударил тот, кого называли Хвеленом, по протянутой руке, – пока дела не сделаем, не трогаем.

– Ну я только пальцем, чуть-чуть!

– Ну пусть потрогает уже, Хвель! Что тебе, жалко? – загалдели другие.

– Ладно, но только Пика, и недолго! А то все навалитесь и ничего от нее не останется!

У меня от ужаса и отвращения задрожали поджилки, когда щеки коснулся грязный жесткий палец.

– Ну как?

– Гладкая, – мерзко хохотнул Пика. – Как шелк, нежненькая.

– Хорош, – пробасил Хвель. – Потом будет время не торопясь и вдоволь натешиться. Тем, кто хорошо себя покажет – в первую очередь! Самозванца брать живым, калечить можно.

– А ежели не придет? Пошлет своих приспешников? – затревожился Пика.

– Придет, уж будьте уверены. Этот придет и самый первый башку свою сюда сунет. Тут-то везение его и кончится, в этой самой комнате.

Вот оно что. По их разговорам я подтвердила некоторые свои неприятные догадки. Про лаз под камнем предков нынешние обитатели Излаумора не знали. И то, что он имеет выход в одну из ближайших к крепости деревушек, спрятанный в подвале обычного домишки на окраине, тем более. Любой, кто зайдет в лаз, окажется в тесном ходу без возможности даже вынуть меч из ножен, и единственный путь выведет его прямиком, в засаду.Загони сюда хоть десять отрядов, выходить из подземного коридора в подполье они будут поодиночке.

В потолке со скрипом прояснился квадрат тусклого света – кто-то открыл крышку подпола снаружи. Еще один бандит сунул свою голову и спросил глухо:

– Ну что?

– Невесту взяли. Ждем женишка, – коротко ответил Хвель.

– Мы тоже ждем тогда. Только это, Хвель, дело должно быть быстрым. От начала заварушки не больше половины шааза, иначе они быстро поймут, что концы в Ингве лежат и нагонят сюда рать.

– Не трясись, Кобольд, нам больше и не нужно.

– Ну смотри, ежели что, без обид.

***

– Почему она пошла сюда? А не к главному камню? – Айволин снял с камня предков аккуратно положенный в выемку на снегу сиреневый локон и убрал за пазуху.

– Может, в сговоре с кем-то была? – предположил Ворон.

– Когда в сговоре, тогда по снегу не тащат! – резко обернулся Дегориан. – Волоком!

Он разгреб носком сапога вздыбленный и разворошенный снег за камнем, обнаруживая там дощатую крышку с железным кольцом.

– Видали?

Он дернул за кольцо, открывая лаз.

Ворон присвистнул от удивления.

– Вот тебе и скверный садик! Не зря сюда никто по доброй воле не захаживает.

– Ну что смотрите, полезли! – поторопил их Айволин.

– Ты-то куда? – заворчал на него Борх и дернул назад. – Я пойду первым.

– Вообще, если бы я хотел устроить ловушку для тебя, Айв, я бы так и сделал. Снегу бы наворошил да прядку покрасивше положил на самое видное место. Мол, спасай меня, мой король! – заявил Ворон.

– Я это понимаю в полной мере, – сказал Айволин, свешивая ноги в лаз.

– Тогда какой Теволены ты туда прешься? Если тебя там ждут?

– Ну чтобы не зря ждали. Принесите-ка щит мне покрепче. Хотя… – Айв подтянулся и выбрался из ямы. – Щит все равно несите. Кто в Излауморе остался из прежней прислуги?

– Только Тара.

– Вот, ведите ее сюда. Бегом! Может, знает, зачем он сделан и куда ведет… Если Иммериль похитил человек, а не какое-то подземное чудовище, а судя по следам, это человек, вероятно, у него должен иметься другой выход. Я пойду первым, за мной еще пара-тройка человек. Ты, Ворон, будешь замыкать и считать шаги и направление. Ты, Борх, – здесь, в полной готовности со всей свободной конницей, ждать Ворона.

– Айв, если Тиульба лишится меня – будет печально, – положил ему руку на плечо Борх, – если же по глупому безрассудству сгинешь ты, значит вся кровь, что проливалась во имя свержения Магнума и твоего восхождения на трон, была пролита зря. Давай, все же я пойду подземельем. А ты по верху?

– Красиво сказал! Но…

– Ваше величество, ключницы нигде нет! – подбежал один из стражников.

– Ищите лучше. Однако мне ждать некогда.

Дегориан выбрал из принесенных ему щитов тот, что посчитал более подходящим для себя и запрыгнул в нору.

За ним поочередно спустились еще три крепких воина и следом – Ворон.

Борх тяжело вздохнул и принялся отдавать распоряжения по подготовке конного отряда и, что самое сложное, ждать.

Спустя полтора шааза, когда Килиан успел порядком озябнуть на легком морозе, Капюшон Ворона показался из норы, Борх тут же сунул ему под нос приближенную карту местности.

– Убери, итак все ясно. Ингва! Где-то с ближней к Излаумору стороны. Мельница или подлесок. Точнее в любом случае не скажешь. Ехать надо! И туда еще хотя бы пятерых парней, – он кивнул в сторону норы.

***

Время остановилось, увязло, загустев, как малиновый кисель, в который Вереск добавляла всегда слишком много крахмала.

– Что-то не торопится за красавицей наш герой!

Протянул один из похитителей, и я невольно с ним согласилась: жесткая веревка уже так впилась в кожу на запястьях, что оставляла темно-красные следы.

– А что ему торопиться! – ответил другой, – У него этих баб, что на небе звёзд. А баба она, что с фиолетовыми волосами, что с рыжими, что с белыми…

– Тихо! – прислушался Хвель. – Никак идет кто-то!

В подполе повисла напряженная тишина, и мне стало совершенно ясно, что сильнее всего вслушивалась в нее я, умоляя все существующие в мире светлые силы и в этот раз помочь мне. Два человека, сидевших до этого безмолвно у двери, через которую мы вышли, поднялись и встали: один с поднятой палицей, усеянной шипами, занял место у дверного проема, другой – замер напротив, выставив короткий меч вперед, и широко расставив ноги для удержания равновесия.

Хвель подгреб меня ближе и плотно прижал к себе, сдавливая так, что воздуха и без того спертого и дурного, не хватало.

Тишина продолжалась.

– Он там! – прошептал Хвель. – Нутром чую. Ну-ка, пикни.

Он вынул тряпку из моего рта, и я отрицательно замотала головой.

– Визжи давай!

Я опять замотала. Тогда Хвель замахнулся и смазал мне ладонью по лицу. Щеку словно обожгло огнем. Но визга все равно не вырвалось, только слабое подвывание.

Бах. Бах. Бах.

Трижды ударили в деревянную дверь и мое сердце отстучало такой же ритм и почти остановилось.

– Это кто ж нам пожаловал? – выкрикнул Хвель громко, нарочито радушно растягивая слова, жестами свободной руки указывая своим людям, куда вставать. – Заходи, гостем будешь!

– А ты сам, кто таков, что посмел взять чужое? – послышался из-за двери голос Айволина.

– Заходи на огонек, узнаешь!

– Уговорил!

И лишь представила я, что как только король откроет эту дверь, как тут же будет разорван стаей этих ужасных людей, которые были даже хуже аторхов, потому что те хотя бы совершают злодеяния не по собственной воле, как сам собою из моей груди вырвался предостерегающий крик.

– Не входи! Не надо! – закричала я и сразу поняла свою оплошность.

– Признала голос! – захихикал Пика. – Знать, самозваный король лично пожаловал!

Хвель самодовольно осклабился.

– Только чего он тянет пса за хвост? – суетливый Пика вновь затревожился. – Никак время выжидает?

Хвель нахмурился.

Тишина наверху взорвалась топотом, шумом, лязгом мечей, мужскими криками и бранью.

– Накрыли! – завопил Пика в неистовстве. – Как так, Хвель? Как так?

– Стоять! – заорал оглушительно главарь банде, которая вдруг мигом растеряла свою бравую самоуверенность. – Остаемся! Терять все равно нечего! Бежать некуда!

И тут дверь из подземного коридора распахнулась так резко, что порыв, образованный этим действием, донес до моих ноздрей аромат древесного мыла и кожи. Или мне просто очень хотелось верить в то, что я это чувствую.

– Бейте! Теперь уже, как придется! – вскричал Хвель.

Глухо ударил меч о что-то твердое, встречая сопротивление и тут же разбойник, что орудовал им, свалился с леденящими душу воплями. В то время, как он намеревался пронзить живот Айволина, тот, прикрываясь щитом, подсек ему щиколотки исподнизу. Я была благодарна судьбе за то, что здесь царила полутьма и видеть этой чудовищной картины в полной мере мне не довелось.

Айволин шагнул внутрь, уворачиваясь от палицы, и следом за ним из черного проема вышло еще несколько воинов, которые окружили своего короля, прикрывая его с боков.

Упал, Пика, рассеченный чуть ли не пополам, рухнул и тот, что рассуждал о “бабах”. Страшно ранили молодого и красивого воина, что стоял спиной к Айволину.

И Бледная Госпожа уже неслышно ступила в самый центр этого действа, простирая белые изящные руки то к одному, то к другому, иногда поглядывая на меня и прикладывая палец к губам: мол, не рассказывай им, что я уже здесь. Как будто они не поймут!

– Меня возьмешь с собой? – шепотом спросила я ее. Но она покачала головой с полуулыбкой на губах, одновременно соглашаясь и отрицая.

Хвель так напряженно следил за происходящим, что сдавил мне ребра до хруста и я, будучи не в силах этого терпеть, затрепыхалась и забилась, как бабочка в кулаке у злого мальчишки. Только тот еще сильнее сжал кулак.

– Эй, Дегориан! – крикнул Хвель. – Бросай меч, и давай команду к отходу.

– Иначе? – крикнул ему король, отражая очередной удар.

– Иначе я ее переломлю, как тростинку. Не буду даже руки пачкать ножом.

– Отпусти ее. И скажи своим проваливать. И тогда я дам тебе полшааза форы. Но все равно догоню.

– Считать умеешь, приблуда? Вас тут осталось трое. А моих людей все еще гораздо больше.

– Умею, Феллен, – Дегориан назвал Хвеля по-иному.

Крышка подпола открылась и сверху, игнорируя лестницу, спрыгнуло еще несколько человек. Знать бы на чьей они стороне! Феллен коротко обернулся и пробормотал сквозь сжатые зубы ругательство, что для меня прояснило вопрос, а затем замер: он думал.

Из подземного хода один за другим стали выходить воины короля.

– Хорошо! – крикнул он. – Я не буду ее убивать. Я просто сделаю ей очень и очень больно. Слышите? Пусть кто-то лишь сделает шаг или выпад в мою сторону, – он стал пятиться к лестнице, продолжая стискивать меня, – буду ломать по ребру. Один шаг – одно ребро. Ясно?

Он поднялся на одну ступеньку.

– Никто не подходит! – крикнул Дегориан. – Все стоят на местах.

Хвель зажал меня подмышкой и с удивительной ловкостью для такого верзилы вскарабкался по лестнице.

Свет наверху ослепил, но я сообразила, что его он тоже слепит, и это в домике, а на улице, где солнце отражается от снега, наверняка он ослабит хватку.

Так и вышло, Хвель лишь только переступил порог на улицу, сразу зажмурился, инстинктивно высвобождая одну руку и прикрывая ей веки, и я не придумала ничего лучше того, как укусить его за другую со всей возможной силой. Рот тут же наполнился теплой кровью со вкусом железа и громила взвыл, выпуская меня на долю мгновения.

Сощурившись, не видя перед собой вообще ничего, я побежала наугад, куда-то в лес, сквозь сугробы, тяжело дыша и размазывая кровь своего похитителя по лицу. На долю мгновения обернулась и увидела залитый красным снег у большой мельницы и двух людей, противостоящих друг другу, огромного Хвеля и, напротив него, короля тиульбов, согнувшегося вдвое и тяжело опирающегося на меч.

Я не знала, что после того, как отвернусь, один поднимется на ноги, а другой тяжело рухнет на спину, даже не издав последнего звука.

Сознание окончательно помутилось, я снова побежала, принимая, цепляющиеся за одежду и волосы сучья деревьев за руки аторхов, мне казалось, что кто-то бежит следом и кричит, то ли Дегориан, то ли Хвель, а то и вовсе оживший Пика. Иногда этот кто-то хватал меня, но я лихо уворачивалась и бежала дальше. Пока не осознала, что белое бескрайнее поле впереди начинается сразу за отвесным обрывом, а ноги не могут остановиться. Они несут меня туда.

Хвель-Дегориан нагонял сзади, мешал думать, хотел меня схватить, надругаться, убить, задавить своими ручищами.

Ноги предательски поехали, скользя к обрыву, я попыталась ухватиться за ствол дерева, но только глупо хлопнула руками мимо него и заглянула в белоснежную бездну.

Чудище настигло меня со спины и обхватило руками за пояс, удержав от падения.

– Укушу! Я тебе руку отгрызу! – заорала я таким страшным голосом и захрипела. – Аааа!

– Тихо! Тщщщ, стой! Замри! – прикрикнул на меня Дегориан Без-Хвеля, оттаскивая подальше от обрыва. – Успокойся.

И потом так крепко-крепко обнял, прижал к себе и очень ласково заговорил:

– Все хорошо, Иммериль. Опасности больше нет. Феллен мертв. А мы с тобой живые. Мы с тобой очень живые. Мы с тобой красивые, да? Особенно, ты. Хорошие. А все плохие умерли. Они заплатили за свой гнусный поступок. Все до единого.

– Ы, – сказала я, кривя рот.

– Ну вот, ты со мной согласна, мы уже почти поладили, да? Вот как замечательно. Такая жизнь у нас начнется замечательная! И аторхов всех убьем, и злодеев, а ты их еще и покусаешь.

Айволин погладил меня по голове и поцеловал в макушку. – Все.

Лицо его было покрыто волнистыми ручейками засохшей крови с капельками на концах – наверное, тот, что был с палицей, все же прошелся шипастой дубиной по голове. И моему искаженному восприятию это показалось даже красивым.

– Ну, пойдем теперь, у нас еще дел много, – сказал он мне таким тоном, каким старушки обычно разговаривают с маленькими детьми.

– Я тут посижу, – шепнула я ему серьезно и села на снег. – Ноги устали бегать.

– И у меня тоже устали ноги бегать, – тяжело вздохнул он, – а руки устали махать. Эх, ладно.

Он еще дважды горько вздохнул, затем взвалил меня на свое плечо и медленно понес.

Навстречу по лесу к нам вышел Ворон, ведя под уздцы двоих лошадей.

– В Излаумор? – спросил он, принимая меня из рук Айволина и усаживая на коня. – Там Борх нашел письма у Феллена…

– Потом, – сказал Дегориан. – Веди сюда старосту Ингвы.

– Думаешь, он замешан в заговоре? – прищурился Ворон.

– Старосту тащи. И камень предков.

– И камень тащить? Как? Он огромный. Это же святотатство! – испугался Ворон.

– Ладно, к камню сами придем. Тащи старосту, селян, Борха со всей честной компанией. Собирай всех.