Последняя роза Дивеллона

Глава Двадцать седьмая. Предательские мысли и действия

“Они идут!”

Всего два коротких слова от Да-Цхатаса было достаточно для того, чтобы Излаумор, готовящийся, ждущий, собирающийся с силами, пришел в движение и поднялся на дыбы, как боевой тиульбский конь, верхом на котором гарцевал мой муж.

А я же после неприятного осмотра немногословной женщиной в опрятном переднике осталась один на один с шокирующим осознанием того, что мое самочувствие вызвано вовсе не отравлением.

– У вас с его величеством будет дитя, – спокойно уведомила она меня об этом, вытирая руки о тот самый передник.

Мой живот был все еще впалым, какое дитя могло там поместиться? Я видела в Долине беременных женщин, и у них у всех были такие выпирающие животы, что мне порой бывало больно на них глядеть. Вот-вот треснут, бедняжки!

– Все будет постепенно, вы только в самом начале пути. Сейчас плод еще размером с фасолину, – она верно растолковала мой недоумевающий взгляд. – При любом недомогании зовите мастера Зороха или меня. Утром, чтобы чувствовать себя легче, не поднимайтесь с постели слишком поспешно. Пусть ваша горничная ставит вам рядом с кроватью чашку с водой и кладет два сухарика. Каждую неделю я буду приходить к вам и делать замеры веса и живота. И не спешите делиться этой новостью со всеми, чтобы избежать лишних слов и дурных взглядов, позвольте вашему чаду как следует укрепиться в утробе.

Я кивала, готовая выполнять все, что она мне скажет, оглушенная этой удивительной новостью.

По коридору тяжело прошагали воины, судя по гулким стукам, в полной броне. Это вернуло меня к пугающей действительности. Мне нужен был Айв, необходимо рассказать ему обо всем, умолять остаться в Излауморе: пусть Борх, Тиульба, кто угодно командует его армией! Но в глубине души я понимала, что Айволин ни за что не согласиться сидеть в Твердыне, пока возле Демарфии бьются воины его армии.

Мелькнула предательская мысль опоить его адемоновыми каплями, чтобы он не смог утром сесть в седло. Но это было бы слишком низким поступком!

Я просидела в спальне до поздней ночи, раздираемая бездной противоречий и сходившая с ума от ожидания.

Дверь хлопнула глубоко за полночь.

– Иммериль, ты почему не спишь? – спросил меня муж, тяжело садясь на тахту.

– У нас будет ребенок, – зло сказала я ему, поднимаясь со стула. – Крошечный, размером с фасолинку.

Он рассмеялся и подошел ко мне, обнимая за плечи.

– Мне доложили. И это чудесная новость. У нас будет замечательный наследник. И ростом, я надеюсь, он пойдет все же в меня, а не в тебя!

Айв приподнял меня, отрывая от земли. Я совсем разозлилась и вырвалась его объятий, подошла к окну и уставилась на горящие во дворе фонари, обхватив себя руками за плечи.

– Ну что опять случилось, моя красавица? Почему ты фыркаешь на меня? – мягко спросил Айволин, подходя близко, обнимая меня и утыкаясь носом в шею.

– Завтра ты выступаешь в Демарфию, да? – спросила я, не скрывая горечи в голосе. – Дай-ка угадаю, на рассвете?

– И до рассвета не так много времени, поэтому прошу, давай проведем его в согласии и любви, – он погладил меня по щеке.

– Айв, – перехватила его руку. – Останься в Излауморе, у тебя полно военачальников, почему ты сам? Разве королю не место в Твердыне?

– Рядом с юбкой своей жены? Хорош же будет такой король!

– А если ты умрешь? Не вернешься?

– И такое тоже может случиться, – серьезно посмотрел он на меня. – Иммериль, теперь тебе должно думать не только о себе и быть немного спокойнее, – он положил свои теплые ладони мне на живот, согревая, и вселяя спокойствие, и примиряющим тоном заговорил.

– Знал ли я, что однажды в снежную бурю неказистая лошадка принесет мне такое чудо, как ты? Помню, ожидал высокомерную красавицу, полную предрассудков и чувства превосходства по отношению ко мне и всей Тиульбе. И, клянусь всеми хвостами Теволлены, ты первое время старательно оправдывала мои чаяния.

Я вспомнила некоторые свои мысли и слова в первые дни по прибытии в Излаумор, и слегка покраснела. Но, замечу справедливости ради, Айв тоже был хорош!

– И в какой момент, – продолжил он, – ты успела забраться мне в самое сердце? Когда, сохраняя достоинство и старательно скрывая боль в ногах, прошла в обеденный зал и впервые заняла место напротив меня? Или когда, разгневанная, высказала все, что думаешь, подняв во мне волну ярости? Наверное, все же, когда, не побоявшись Феллена, крикнула, чтобы я не входил в тот подвал в Ингве. Именно в тот момент я понял, что тебе не все равно. И исполнился уверенности вернуть свою невесту живой и невредимой, чего бы мне это ни стоило. Я люблю тебя, моя принцесса с волшебными волосами, моя колдунья, моя храбрая пичужка! И я обязательно вернусь к тебе живым. Будь спокойна, я оставлю в Излауморе Борха…

– Только не Борха! – воскликнула я резко.

– Странно, я думал, ты ему доверяешь, – удивился Айв. – Чем провинился Килиан? Он и Ворон единственные, к кому я могу повернуться спиной и не бояться меча меж лопаток.

– Айв, тогда возьми меня с собой, – придумала я новый выход. – Я не буду отвлекать тебя, я буду просто рядом с тобой, тихонько, как мышка. Аторхи меня не тронут.

– Чтобы я то и дело оглядывался назад? Забыла уже, что Эллин хотела заполучить себе именно тебя? Ты отважна, но ты не воительница, Иммериль.

– Я же погибну от тревоги и ужаса, я твое зелье, твой талисман, тебе нельзя оставлять меня! – попыталась я привести отчаянные доводы, но Айв крепко обнял меня и прошептал на ухо:

– Давай немного отдохнем, я так устал. Поверь, все будет хорошо. Береги себя и дитя.

– Я тоже тебя люблю, Айв, – тихонько сказала ему в плечо.

Потом, когда он лег на постель и мгновенно уснул, открыла свой сундучок, накапала в стакан адемоновых капель и поднесла ко рту, но вовремя спохватилась: что, если мне теперь нельзя? Выплеснула и улеглась так, понимая, что тревога не даст голове покоя.

Но сон все-таки пришел: липкий, неправильный, беспокойный. Во сне Вереск недовольно грозила мне пальцем и была сердита. “Зачем ругалась со смертью, Цветочек? Ради чего ты с ней спорила? Что суждено, то сбудется. А Бледная Госпожа свое заберет с лихвой!”.

Проснулась я засветло в оглушительной тишине. В Твердыне царило безмолвие, будто я осталась в ней совсем одна. Айв пожалел меня будить.

Я посмотрела на маленькую неказистую собачку с семью хвостами, нацарапанную на спинке нашей кровати, и разревелась, как простая девчонка, некрасиво и жалко.

В спальню аккуратно заглянула Ветка:

– Что-нибудь желаете, госпожа?

– Стакан воды и два сухарика, – сказала я, стараясь, выровнять голос, и отвернулась к стене, вытирая краешком одеяла мокрое лицо.

– Будет сделано, – чуть присела моя горничная и тут же умчалась добывать необходимое.

***

– Седьмой хвост! – выругался Борх, читая послание Дегориана, и Деценна, ехавшая верхом так близко, что их колени иногда касались друг друга, взглянула на него вопросительно.

– Аторхи на подходе к Соросу, скоро подойдут к Демарфии, пишет Айв. И тварей там целая тьма!

– Аррх! – воскликнула воительница – Вот дерьмо, все-таки дождались чернозубых! Ваш Дегориан что, колдун? Как он узнал, что нужно готовиться к нашествию нежити?

Борх пожал плечами:

– Он велит мне остаться в Излауморе на время своего отсутствия. Тебе придется самой довести отряды до основной армии.

– Пусть оставит вместо себя Ворона! – разгневанно воскликнула Деценна. – Я хочу, чтобы ты был со мной всегда и везде.

– Думаешь, я счастлив караулить женщин, стариков, раненых в Твердыне, отмерять хлеба да нагружать обозы с провизией для воинов, пока они там заняты настоящим делом? – недовольно проворчал Борх. – Но и противоречить Айву не могу, он уже вышел из Излаумора и надеется, что…

– Что ты приглядишь за его миловидной женушкой? – договорила Деценна, хмурясь.

Борх пришел в гнев и покраснел:

– Что я пригляжу за Твердыней, Деценна! – рявкнул он, поддаваясь порыву ярости. – Причем тут его жена?

Демарфийская принцесса насупилась: не прийти не помощь отцу она не могла, но и оставлять Борха в опустевшей крепости, где каждый день он будет видеться с Иммериль, казалось для нее немыслимым. Она замедлила лошадь и отдалилась от Килиана, демонстрируя недовольство всем своим видом.

Спустя сутки они поравнялись со снимающимися со стоянки отрядами Риульбы. Здесь Борх повернул на Излаумор, тогда как все войско во главе с Риульбой и Деценной двинуло напрямую к демарфийской границе. Немолодой военачальник был рад компании воительницы, но она спустя через несколько шаазов дороги и пустой болтовни вынула из-за пазухи списки воинов и отдала их Риульбе. Затем, не произнося ни слова, развернула лошадь и пустилась галопом назад, к развилке на Излаумор.

Борх же благополучно миновал тиульбские поселения рядом с Твердыней, а затем, когда уже стемнело, добрался и до самой крепости. Дозорные его узнали по голосу и тут же бросились открывать ворота.

Килиан оглядел свободный и полупустой двор: здесь он чувствовал себя практически хозяином, его все знали, он пользовался беспрекословным уважением у обитателей крепости. Выше него стоял только король, единственный кто мог требовать у Борха повиновения. Килиан распряг лошадь и передал ее конюхам, прошел по вымощенной камнем дорожке к крыльцу и вгляделся в темноту. Обычно там всегда было зажжено два факела, но сейчас свет не горел.

Борх почувствовал чье-то присутствие, обернулся на дежуривший наряд из двух человек, что стояли с каменными лицами поодаль в свете единственного фонаря. Какая-то несуразица бросилась ему в глаза в их одежде: как будто слишком второпях, небрежно был надет поверх одежды тиульбский кожаный доспех, наспех застегнуты и местами перекручены ремни. Он обернулся на еле слышный звук со стороны крыльца. Рука инстинктивно легла на рукоять меча.

– Ну вот, уважаемый Борх, – со вздохом произнес голос, который Килиан не мог перепутать ни с чьим другим, – и пришло время определиться вам.

Из кромешной тьмы в просвет выступила невысокая округлая фигура Вальда, и Борху даже показалось на мгновение, что ему это мерещится. Как правитель Иттероса оказался в Излауморе? Кто его впустил? За плечом Вальда маячило бледное лицо его племянника.

– Воспользуетесь ли вы возможностью принести Тиульбе большую пользу и подарить своей настрадавшейся стране мудрого правителя или же сгинете в небытие, испугавшись ответственности за великий поступок?

– Кто вас впустил в Твердыню? – просипел Борх. – Я накажу подлеца.

– Неважно, кто впустил, важно лишь то, с нами вы или нет, уважаемый Борх.

– Я не предатель! – взревел Борх и рванул меч из ножен.

Обжигающая боль пронзила его тело и Килиан упал на колени. Из груди его торчало острие клинка, вокруг которого расплывалось теплое море крови.

– Очень жаль, однако было предсказуемо, что вы окажетесь слишком щепетильным в вопросах чести и преданности королю-узурпатору, – констатировал Вальд с сочувствием глядя на умирающего воина. – Поэтому пришлось подыскать более подходящую кандидатуру.

Он перевел глаза на стоящего перед ним воина, который занимался тем, что вынимал меч из убитого и старательно вытирал кровь с лезвия.

– Что ж, заходим в крепость? Надеюсь, у вас все готово?

Человек кивнул и простер руку в пригласительном жесте.

– Кстати, уважаемый Ворон, пора вспомнить свое настоящее имя! Королю недостаточно иметь лишь кличку. И первым делом заглянем к прекрасной супруге узурпатора и нынешней королеве. Нужно не позволить ей исчезнуть из Твердыни, а ведь нам известно, что она способна на подобные трюки.