Последняя роза Дивеллона

Глава Двадцать третья. Куда пропала Иммериль?

Айволин проснулся от мучительной жажды: горло стянуло так, что дышать было тяжело. Он поерзал на постели, привлекая внимание Иммериль, затем вытянул руку и похлопал рядом с собой. Пустота. И тишина.

Он пошарил другой рукой на столике, стоявшем у кровати, и нащупал там кувшин с водой. Потянул его на себя и приподнял: рука задрожала от напряжения, хотя кувшин был полон не более, чем на треть. Да куда же она подевалась?

Он открыл глаза, ожидая увидеть свет, проникающий через окно. Лампы уже догорели, но еще не светало.

В попытках сделать хоть один глоток Айв облил себе подбородок и грудь и лежал теперь на мокрой постели, как распластавшаяся лягушка. В довершение всему рука предательски согнулась в локте и кувшин неуклюже обрушился на стол и раскололсяе. Айв выругался и пришел в совершенную ярость, которая спустя пару шаазов тишины сменилась некоторой тревогой.

Тогда он, опираясь о подушки перевалился на бок, а затем очень медленно сел. Растревоженная рана в животе тут же дала о себе знать усиливающейся болью и увлажнившейся алым повязкой. Айволин склонил голову, прислушиваясь к своим ощущениям. Что хуже? Лежать здесь в одиночестве или чуть потерпеть? Он итак потерял много времени.

С десяток воинов, поднятых по тревоге, с факелами обследовали малый зал вдоль и поперек. Борх и Ворон с лицами, выражающими полное недоумение, заглядывали внутрь опустевшей клетки.

– Клянусь камнем предков, я не спал спокойно ни одной ночи с того момента, как мы привезли эту девчонку в Излаумор! – ворчал Ворон. – Зачем она потащилась ночью к аторхам? Куда они все запропастились? Это колдовство какое-то!

– Мы разминулись с ней буквально в полшааза, – объяснил Борх, освещая факелом голые железные прутья. – Коридорные сообщили, что она пошла сюда.

– С кем-то встречалась? – прищурился Ворон.

Борх пожал плечами.

– Может быть.

Ворон снял с дверцы болтающийся навесной замок и покрутил в руках.

– На такой и ключа не надо, подковырнуть на раз… – сказал он с упреком.

– Кому бы пришло в голову освобождать аторхов? – рявкнул Борх.

– Ну как видишь!

Дверь в малый зал распахнулась и в проеме показался Айволин, выглядевший не многим лучше призрака. Исхудавший, с бледным бескровным лицом, в одной руке он держал факел, другой ухватился за стену. Позади него суетливо маячил заспанный мастер Зорох.

Король обвел взглядом зал и, тяжело дыша, медленно спросил:

– Где моя жена?

Ворон и Борх обменялись взглядами, в которых ясно читалось, что они не имеют ни малейшего представления о том, где находится королева.

– Что это вообще все значит? – еще раз спросил Айв, с видимым усилием усаживаясь в широкое кресло, и позволяя положить себе под спину подушки.

– Выходит так, – высказал Ворон свое предположение, – что твоя супруга, Айв, пришла ночью сюда, открыла клеть с аторхами, выпустила их, закрыла клеть и они вместе испарились.

– Кхм, Иммериль – освободительница аторхов? – с недоверием посмотрел на него король.

– Вряд ли, – с сомнением в голосе протянул Борх. – Никто не покидал Излаумор ночью. Кроме…

Айволин внимательно взглянул на него.

– … Кроме Айны. Которую, – поспешил продолжить Борх, видя, что у Айволина не к добру дернулась бровь, – которую велела освободить из-под стражи сама пропавшая королева.

И снова спешно пояснил, не давая Айволину впасть в приступ ярости:

– Айну догнали и вернули назад. Она в бешенстве, и уверяет, что ничего не знает о пропаже твоей жены.

– Однако, – добавил Борх, – у нас есть свидетель, утверждающий, что видел, как сегодня днем Айна с большим тщанием осматривала клеть с аторхами. И проявляла интерес не к самим тварям, коих ей уже не раз доводилось видеть и даже убивать, а к самой конструкции.

– Кто свидетель? – глухо спросил Айв, проглатывая возникший от напряжения комок в горле.

– Деценна.

– И все равно у нас нет ни одного состоятельного предположения, – заявил Ворон. – Даже если Иммериль разорвали аторхи, где следы крови? Части тела? И, в конце концов, где сами аторхи? Даю руку на отсечение, нужно искать где-то в Излауморе. В очередной тайной комнате или вроде того. Или их тела… Колдовство это, колдовство. Я уже тогда понял, у камня, что она ведьмоватая.

– Заткнись, – мрачно сказал ему Айв, который никак не мог придумать хоть один путь развития событий, пусть даже фантастический, но в полной мере объясняющий сложившуюся ситуацию. И главное, в котором Иммериль оставалась живой и невредимой.

Борх мысленно согласился с умозаключениями Ворона.

– Теперь и Борх скоро помрет, – добавил тот. – Проклятье старухи исполнится.

Тут произошло нечто неожиданное. Обычно спокойный Борх замахнулся и со злостью ударил своего разговорчивого друга по лицу кулаком:

– Она жива! – прохрипел он, когда его оттаскивали от Ворона.

Без колдовства, действительно, не обошлось.

Клетка захлопнулась. Темнота сгустилась. Аторхи вдруг умолкли. Чувствуя их близость, я с остервенением дергала прутья, не разбирая, есть там дверь или нет. И вот, когда мне пришлось зажмуриться в ожидании того, как две челюсти, полные острых зубов, начнут меня рвать на куски, я почувствовала легкое прикосновение к запястью с одной стороны. А затем и с другой.

Отвращение судорогой скривило губы, я с визгом вырвала руки, но прикосновения сухой шершавой кожи повторились.

Пальцы аторхов сомкнулись на моих запястьях, и воздух вдруг сгустился и стал вязким и плотным, отчего дышать было трудно. Из-за невозможности сделать вдох меня охватила паника, и я задергала руками, пытаясь вырваться из хватки чудищ, но на деле лишь медленно водила локтями, как мухи, пытаются махать крыльями, попав в тягучий сироп.

Когда мне стало казаться, что я больше не могу не дышать, сопротивление ослабло, а затем и вовсе рассеялось. Глаза ослепило яркое солнце, на кожу дохнуло зноем, я закрыла руками глаза, давая им возможность привыкнуть к яркому свету. Аторхи теснились рядом, держась уже за края моей одежды.

Я сделала крошечный шажок вперед и тут же непроизвольно вцепилась в одного из них. Мы стояли на небольшом уступе на рыжей скале, а под нами простиралась темная бездна. Как мы здесь оказались? Почему в Излауморе была ночь, а здесь солнце стоит высоко да еще и палит беспощадно?

Я осторожно огляделась. Тут царили оттенки красного, желтого, коричневого. Вокруг скалы, выступы и ущелья. А над головой – совершенно чистое синее небо без единого облачка, но смотреть на него трудно из-за палящего солнца – в глазах сразу темнело, отчего и без того хрупкое равновесие грозилось покинуть тело. А еще нестерпимо жарко и нужно скорее попытаться найти себе укрытие от солнечного удара. Вечно холодные и промозглые стены Излаумора сейчас показались мне самым желанным местом на свете.

– Как вы это сделали? – прошептала я аторхам, которые уже не внушали мне ужаса, скорее – любопытство. В ответ они нечленораздельно, но вполне мирно зашипели.

“Ну давай, Цветочек, сделай вдох-выдох, и ищи, как отсюда выбраться”, – успокаивающе сказала сама себе и стала глядеть по сторонам.

Один из уступов, что находился чуть ниже моего, показался мне вполне приемлемым для того, чтобы аккуратно сползти. Затем, изнывая от жары, я преодолела еще несколько ярусов, пока не оказалось в небольшом углублении, вроде крошечной пещеры, которое немного укрывало от лучей солнца, и там дала себе возможность отдохнуть. Аторхи тащились за мной насколько это было возможно, сползали следом, удерживая небольшую дистанцию, как будто понимая, что могут меня ненароком столкнуть вниз.

Немного высунувшись и вытянув шею для осмотра своей следующей площадки, я вдруг поняла, чем оказалась темная бездна внизу, углядев в ней движение. Приложив руку козырьком к глазам, и сощурившись, я в ужасе опешила. Дно ущелья выглядело темным от количества стоявших там аторхов. Их были сотни. И теперь они стояли, задрав головы наверх, в ту сторону, где находилась я. Словно то видение, что было мне у каменя предков на перекрестке об армии аторхов, сейчас воплотилось в жизнь.

Там же, меж скал, клубился сизый дым, то и дело выплывавший, как мне подумалось, откуда-то снизу, возможно, из подземной пещеры.

Дым расползался между аторхами, стелился по ущелью, но иногда его едкий странный запах достигал и моих ноздрей.

Из-под земли вышел и встал в ряд ко всем еще один аторх. Следом возникла высокая женская фигура, укутанная в светлый плащ. Она крикнула аторхам слова на неизвестном мне языке, а затем проследила за их взглядами и, также, как и я, приложив руку к глазам, стала смотреть наверх. В какой-то момент наши взгляды пересеклись.

Тогда она командным и властным голосом прокричала несколько слов и волна аторхов поплыла в мою сторону, а затем стала пытаться вскарабкаться выше. Тут я поняла, что дела мои окончательно плохи. Аторхи сначала безуспешно пытались допрыгнуть до первых уступов, но с подсказки своей госпожи стали вставать друг на друга и преодолевать ступень за ступенью.

– Я не знаю, как вы это сделали, – прокричала я своим двум чернозубым, которые топтались чуть выше меня, – но возвращайте меня назад. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!

Аторхи заворчали.

– Поняли? Уводите!

Я подняла руки вверх, протягивая им свои запястья. И тут рядом с моей головой просвистел увесистый булыжник. Эта сумасшедшая в белом пытается сбить меня камнями! Следующий булыжник больно пришелся по моему бедру, заставив опасно покачнуться. Я, исполнившись злости, поначалу хотела вернуть ей эти подарки, но решила все же поскорее убираться отсюда. И снова вытянула руки, умоляюще глядя на своих чудищ. Сухие пальцы одного из них обхватили мои запястья. Второй потянул ко мне руки, но, сбитый очередным булыжником, ухнул вниз с уступа.

За моей спиной показалась черно-синяя голова первого преследователя.

– Ну же, миленький, давай! – пропищала я своей единственной желтоглазой надежде. – Меня слушай, меня! В безопасность!

И набрала воздуха в грудь. Воздух вокруг сгустился, дыхание перехватило.

Светало. Мы с Желтоглазиком стояли перед двумя резными деревянными столбами, на которых были вырезаны вьющиеся розы. Столбы образовывали нечто похожее на опоры для ворот, тогда как самих ворот не было.

Хоть и известно, что принцессы не потеют, но все же платье мое чуть ли не насквозь вымокшее под жарким солнцем, сейчас сковало морозом.

Но этот холод был несравним с тем, что испытывал меня на подъезде к Излаумору. Здесь он был мне нипочем. Ведь мой новый знакомый привел меня в родную Долину.