Последний шанс Гесса 2

Глава 40. Эпилог: За мужем

Есения Оранг ➨

Каждый рассвет на «Искре» был медленным и бархатным. Первые лучи оранжевого солнца пробивались сквозь панорамное стекло спальни, окрашивая стены в теплые, медовые тона.

Я проснулась не от света, а от прикосновения. Твердая, теплая ладонь Гесса скользнула по моему бедру, поднимаясь под наполовину сброшенное одеяло. Его дыхание было ровным, но я чувствовала его бодрствование – наше ментальное соединение было тихим, приглушенным фоном, как отдаленный прибой, но сейчас по нему пробежала волна осознанного, направленного внимания.

«Ты не спишь», – мысленно прошептала я, не открывая глаз, погружаясь в ощущения.

«Не могу, – его ответ был обволакивающим, как пряный запах утреннего кофе. – Слишком красивая картина».

Его пальцы медленно, неторопливо выписывали круги на моей коже, разжигая свой медленный, томный огонь. Он знал мое тело лучше, чем я сама. Каждая его линия, каждый шрам, каждая зона, заставлявшая меня вздрагивать, была ему знакома. Его губы коснулись моего плеча, влажные и горячие, оставляя невидимый след, от которого по спине побежали мурашки. Ежедневный утренний ритуал. Напоминание.

Я повернулась к нему, прижалась лицом к его шее и вдохнула знакомый, неповторимый аромат. Это был запах чистой мужской кожи и чего-то пряного, древесного. Его руки скользнули мне на спину, прижимая так близко, что я чувствовала каждый мускул его торса, каждое биение его сердца, совпадавшее с ритмом моего. Его мощь никогда не подавляла; она окружала, защищала, делала меня сильнее.

– Люблю тебя, – выдохнула я, и это было не просто слово, а целое послание, вложенное в наш контакт – благодарность за жизнь, за будущее, за это утро.

Гесс не ответил словами. Его ответ был красноречивее любых фраз – в поцелуе. Глубоком, неторопливом, безжалостно нежном. Этот поцелуй словно растопил последние остатки сна, наполнив меня до краёв тягучим, сладким желанием. Его язык вступал в безмолвный разговор с моим, его руки скользили по бокам, поднимаясь к груди, становясь всё более уверенными и настойчивыми, но при этом сохраняя ту почти трепетную нежность, которая сводила меня с ума.

Его вторжение было неспешным, как рассвет. Он не захватывал меня, а мягко проникал, заполняя собой. Наше единство выходило за рамки телесного; это было объединение двух душ, израненных войной и обретших мир лишь друг в друге. Я обвила его ногами, впиваясь пальцами в мускулистую спину, ощущая, как внутри разливается знакомое, волнующее тепло. Каждое его движение было точным, каждое прикосновение – целебным.

Мир сжался до границ нашей кровати, до его тела, нависшего надо мной, до его глаз, в которых я видела бездонную нежность и ослепительную страсть, от которых замирало сердце. Я тонула в этом взгляде, погружаясь в волну удовольствия, которое он создавал во мне с искусной, почти хирургической точностью. Он обладал глубоким пониманием моих слабостей, знал все мои уязвимые места и умел воздействовать на них с таким мастерством, что казалось, вот-вот произойдет нечто невероятное.

И это произошло. Тихий, сдавленный крик вырвался из моей груди, когда волна обрушилась на меня, заставляя спину выгнуться, а мир вокруг померкнуть. Я крепко держала его, чувствуя, как его тело напряглось в последнем, мощном толчке, наполняя меня горячим потоком жизни и завершенности. Гесс всё-таки разорвал тишину, произнеся мое имя с тем самым хриплым, интимным тембром, который мог быть адресован только мне.

Мы лежали, тесно переплетенные, и наше дыхание было тяжелым, пока безумие плоти не ушло, уступив место глубокому, умиротворяющему покою. Он не отстранился сразу, а остался рядом, прижимаясь своим лбом к моему, и его дыхание сливалось с моим.

– Вот теперь я могу встречать день, – прошептал он, и в его мысленном голосе звучала улыбка.

– И дорогого гостя, – лениво напомнила я, проводя рукой по его гладко обритой голове.

Он тяжело вздохнул, с неохотой отстраняясь.

– Напоминание лишним не бывает.

Гесс поднялся с кровати, и я позволила себе просто лежать и смотреть на него – на его мощную спину, на игру мышц под кожей, на эту грацию исполина. Он был моим. Моим мужем. Отцом моего ребенка. Моим завоевателем и моей крепостью.

Он натянул штаны и, подойдя к окну, посмотрел на площадку, над которой уже виднелась легкая тень от приближающегося транспорта.

– Он уже почти здесь, – произнес тихо Гесс. Он повернулся, его взгляд скользнул по моей обнаженной фигуре, смуглой на фоне белых простыней, и в его глазах снова вспыхнул тот самый, знакомый огонь. – Не вставай. Отдыхай. День обещает быть… сложным.

Подойдя к кровати, Гесс легко наклонился, снова поцеловал меня – уже быстро, но не менее выразительно, – и вышел из спальни. Я осталась лежать, прислушиваясь к его шагам, к щелчку открывающейся входной двери, к приглушенным голосам. Тело мое было тяжелым, расслабленным и счастливым, наполненным им и предвкушением нового дня в нашем общем доме.

Гесс Оранг ➨

Планета «Искра» с орбиты была похожа на ограненный изумруд, брошенный в черный бархат космоса. Но с высоты полета лукса она открывалась во всей своей дикой, первозданной красоте. Бескрайние леса сизо-серебристых папоротников, скалистые пики, пронзающие облака, и реки цвета жидкого металла, бьющиеся в каньонах. Это был наш мир. Наше убежище. Наш с Есенией игровой приз.

Корабль приземлился на площадке из отполированного камня цвета темного меда, рядом с нашей виллой. Её архитектура сочетала в себе лучшие черты Глизы и Лиглы: чистые, строгие линии, устремленные ввысь, а также обилие света и воздуха. Стеклянные фасады отражали оранжевое солнце и бирюзовое море, которое мягко накатывало на песчаный пляж у подножия здания.

Макар Аверин стоял у трапа, ожидая меня. На нем была простая темная форма без каких-либо знаков отличия. На его знакомом до боли лице застыла усталая, но удовлетворенная улыбка.

– Привет, Гесс, – он шагнул ко мне, протягивая руку в традиционном земном жесте. – Ты выглядишь… основательно.

Я лишь хмыкнул, пожимая его руку.

– Основательность – это семейное. Идем, я тебе всё здесь покажу.

Я повел его по дорожке. Воздух был густым и сладковатым, пах влагой после утреннего дождя, влажной корой и цветущими лианами, оплетающими колонны. Мы вышли на террасу, с которой открывался вид на бескрайний океан. Волны лениво накатывали на песок, а вдали, у скал, кружили стаи серебристых птиц.

– Хех… – проворчал Макар, окидывая взглядом просторную гостиную с панорамным остеклением, выходящим прямо к воде. – Ты устроился тут получше, чем на Селесте!

– Даже не напоминай, – фыркнул я, подходя к столику для завтрака, где уже ждал кофе. Мимо прополз ядроид-многоножка, подметая террасу. Я кивнул в его сторону. – И, как видишь, никаких гуманоидоподобных ядроидов. Только функциональность.

Мы уселись. Макар с наслаждением ухватился за чашечку кофе, глядя на океан. Потом, вдруг что-то вспомнив, достал из кармана небольшой черный футляр и положил его на стол между нами.

– Вот. Долго же я их выбивал. Особенно твой. Восстановить в правах бывшего Тайного Советника, обвиненного в измене, – это тот еще квест. Бюрократия Империи Деус порой страшнее любой спецоперации.

Я взял футляр. Внутри лежали два чипа. Крошечные кристаллы, заключавшие в себе нашу новую, легальную жизнь. Полноправные граждане Империи. Со всеми правами. И обязанностями…

– Самое интересное, – Макар усмехнулся, и в его глазах заплясали чертики, – это было юридически расторгнуть твои предыдущие… брачные обязательства. Восемь из них. Официально, с печатями и внесением в реестр. Теперь ты, мой друг, снова почти что свободный мужчина. По документам. На твоем месте я бы теперь не появлялся на Глизе.

Я почувствовал, как уголки моих губ поползли вверх.

– Еще куча попыток, да? – донесся голос Есении. Она стояла в дверях, облокотившись о косяк, и с ухмылкой наблюдала за нами. – Неплохой запас прочности.

Я вздохнул, с преувеличенной усталостью глядя на Макара.

– Видишь? Теперь я действительно не рискну появляться на Глизе. Слишком уж завидный жених получился. На меня, как на самый лакомый кусок, слетятся все незамужние аристократки от шестидесяти звездных систем. Погоди, а почему…

Макар кисло поморщился.

– Потому что. Нэрис – не глизеанка. И твой шервов конгресс сладострастно вцепился в эту маленькую деталь, словно голодная ыса в мясистую кость. Ладно… расслабься, мы с Нэрис не против, и я уже даже привык к этому… странному повороту судьбы.

Он медленно развернулся и посмотрел на Си, на ее округлившийся живот. – Как ты?

– Тяжело, – просто сказала она, подходя и опускаясь в кресло рядом со мной. – Но я справляюсь. Спасибо, что спросил.

– Она просто скромничает, – вставил я, кладя руку ей на бедро. – Она управляет всей этой станцией, строит планы, командует монахинями, а еще находит время, чтобы ворочать мной, будто мебелью. Я, кажется, стал самым организованным человеком в галактике.

Есения слегка толкнула меня локтем, но её улыбка оставалась на месте.

– Вашему младшему уже скоро пять месяцев, – я перевел взгляд на Макара, меняя тему. – Это видно по тебе. Новые морщины. Седеющие виски. Построить всю разведку Империи – это одно, а растить своих детей – совсем другое.

Макар провёл рукой по лицу, и в его глазах отразилась та самая, знакомая мне усталость молодого отца, смешанная с безграничной любовью.

– Да уж! Гесс-младший исправно орет по ночам. Как сирена. Нэрис говорит, что это я его так приучил, своим командирским тоном. Старшие, кстати, просятся к тебе. Мелкая хочет, чтобы ты снова показал ей, как стрелять из лука. Сын – чтобы ты научил его драться на палках. Они скучают по «папе Гессу».

Я коротко рассмеялся.

– Так вот как ты планируешь меня отблагодарить? Вернуть мне няньские обязанности?

– Ты лучший в этом, старый друг, – без тени иронии сказал Макар. – И… Нэрис тоже сюда собирается. На парочку месяцев. Так что… коттедж наш готов? А то я, честно говоря, от обилия детей и их криков на станции уже начал подумывать о дезертирстве.

– Готов, – кивнул я. – Так значит, моя новая карьера – нянька и воспитатель для всего нашего стремительно разрастающегося семейства?

– И для всего этого, – Макар махнул рукой в сторону, за пределы виллы, где раскинулась наша общая с Си империя милосердия. – Что, покажешь?

Завтрак был окончен, и я повел его к антигравитационной платформе. Мы легко взмыли над землей, оставляя позади виллу и пляж. Я показывал ему здания, где уже размещали спасенных – бывших рабов, стекающихся сюда со всех концов бесконечно-огромной Империи.

– Вон те домики под соломенной крышей – это официальная резиденция для представителей культа Создателя, с Лиглы. Прибыли на прошлой неделе. Говорят, их молитвы успокаивают травмированные души. А вон то круглое здание, прозрачное, видишь? – я указал на постройку, похожую на хрустальный шар. – Там будут жить хучи с Зигейны. Помнишь их? Им нужна особая атмосфера. Мы ее создали.

Макар молча кивал, его острый взгляд оценивал масштабы.– Ты построил не просто реабилитационный центр, Гесс. Ты построил новый мир.

– Мы строим, – поправил я. – Вместе.

Мы наконец достигли тренировочной площадки, защищенной мощным энергетическим барьером, через который можно было наблюдать за происходящим, оставаясь невидимым. В центре площадки Зориан, представитель расы эльгурианцев, проводил занятие.

Он двигался с той же грацией, но теперь в его движениях была не только хищная повадка наемного убийцы, но и уверенность мастера, передающего свои знания. Он показывал группе из двадцати человек, мужчин и женщин разных рас, базовые техники работы с палкой.

– Я сомневался в необходимости таких тренировок, – тихо обронил я Макару. – Многие из них имеют слишком темное прошлое. Но пока он справляется. Он, как ты знаешь, блестящий манипулятор. Зориан не просто обучает их боевым навыкам. Он прививает им дисциплину и чувство общности.

Макар наблюдал, как Зориан поправляет стойку подростка, и на его лице появилась знакомая азартная ухмылка.– Любишь ты возиться с отбросами общества. И я тебя как никто понимаю.

– Он нашел то, что у него отняли, – сказал я просто. – Смысл.

Макар, заинтригованный происходящим, потянулся.

– Не могу больше сидеть. Пойду разомнусь.

Он ступил на тренировочную площадку. Зориан, заметив его появление, на мгновение застыл, а затем почтительно склонил голову в знак приветствия. Через мгновение они уже стояли друг против друга, держа в руках тренировочные палки. Остальные ученики, затаив дыхание, образовали вокруг них круг.

Я почувствовал её легкое прикосновение к своей руке. Си подошла бесшумно и остановилась рядом, скрытая за экраном.

«Я заметила, что ты идёшь сюда, – раздался её ментальный голос. – Не могла пройти мимо такого зрелища».

Мы стояли и смотрели, как два мастера сошлись в элегантном, смертоносном танце. Палки свистели в воздухе, выписывая сложные траектории. Макар – взрывной, мощный, неумолимый. Зориан – текучий, как ртуть, предсказывающий каждое движение. Это было завораживающе.

– До сих пор не могу поверить, – тихо произнесла Си. – Во все это. И в него. Ты думаешь, это была правда? То, что он… действительно чувствовал ко мне? Или это была всего лишь еще одна хитрость?

Я обнял ее за плечи, притянул к себе и тихо рассмеялся, мое дыхание шевельнуло ее волосы.

– Как чудесно устроено женское сознание. Вселенные рушатся, Империя висела на волоске, а тебя волновало, влюблен ли в тебя эльгурианец по-настоящему.

– Это важно! – она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза, и в ее взгляде была вся серьезность юной девушки, смешанная с мудростью женщины, познавшей боль потерь.

Я вздохнул, постаравшись сделать лицо серьезным.

– Думаю, его чувства были и остаются самыми настоящими. Слишком быстро? Возможно. Но когда в душе человека – черная дыра одиночества и предательства, любая искра доброты подобна взрыву сверхновой. Достаточно одной соринки света, чтобы случился коллапс, и все накопленные за годы эмоции намотались на нее, затмив сознание. Такое бывает… – Я мягко коснулся ее щеки. – Он ведь не просил тебя стереть его личность в конце? Еще там, на Майране?

– Просил… – призналась Есения, глядя куда-то вдаль, на сражающихся. – Но когда я сказала, что вместе с болью должен будет потерять и память об Игре, о Майране… о нас с тобой… он отказался. Сказал, что это единственное ценное, что у него есть.

– Вот видишь… – я наклонился и поцеловал ее в лоб, а моя ладонь легла на ее округлившийся живот, где уже билась новая жизнь – наш сын. Макар Оранг. Первый и единственный. Уникальный. Наследник не титулов или состояний, а нового мира, который мы строим.

Есения тихо вздохнула и произнесла:

– Мне кажется, что-то ты недоговариваешь…

– Все-то ты знаешь… – неохотно ответил ей я, – мне уже очень скоро мне всё-таки придется принять довольно болезненное для себя решение. Оставаться ли в разведке… или посвятить жизнь реформам на Глизе. Настоящим реформам. Не тем, что вершатся в тихих кабинетах, а тем, что начинаются здесь. – Я указал рукой на полигон.

Есения повернулась ко мне, ее глаза были спокойны и бездонны, как океан у наших ног. Она пожала плечами, и в этом жесте была не легкомысленность, а вся мудрость Вселенной, которую она обрела, пройдя через кошмар Майрана.

– Мне, в сущности, все равно, против кого, – сказала она, кладя свою руку поверх моей. – Главное – с кем.

В тишине, под ритмичный стук и свист палок, сопровождаемые одобрительными возгласами учеников, этих слов оказалось более чем достаточно. И ничего больше не нужно.

Я наблюдал за площадкой. Макар, применив старый, но проверенный метод, обезвредил Зориана. Палка с громким стуком упала на пол. Зориан тяжело дышал, склонив голову в знак поражения. Макар, сияющий от радости, вытер пот со лба и… его взгляд устремился в сторону нашего экрана. Он не видел нас, но, несомненно, ощущал наше присутствие. Он ухмыльнулся и сделал мне вызывающий жест.

По телу пробежала знакомая волна старого доброго трепета. Адреналин, сладкое предвкушение битвы.

Есения посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Макара, и на её лице появилась понимающая, тёплая улыбка. Она заметила этот блеск в глазах.

– Иди, – сказала она, мягко подталкивая меня. – Иди и покажи этому выскочке, кто здесь настоящий мастер палки. А то наш начальственный родственничек явно зазнался.

Я на мгновение задержался, пристально глядя на нее. На эту удивительную женщину, которая из пленницы обстоятельств стала здесь полноправной хозяйкой. Которая приняла меня со всеми моими ошибками прошлого и подарила надежду на будущее.

– Да иди уже!

Я вышел из-за экрана и направился к площадке. Макар заметил меня и радостно улыбнулся.– Ну что, Оранг, готов проиграть?

Я лишь усмехнулся, принимая из рук Зориана тренировочную палку.

Есения Оранг ➨

Я внимательно следила за его перемещениями по площадке. Его уверенная мужская походка отличалась особой кошачьей грацией, которая всегда возникала у Гесса перед боем. Он был моим мужем, отцом нашего будущего ребенка и лидером нашей маленькой, хрупкой цивилизации.Но в эти минуты он был просто Гессом Орангом. Воином.

Макар встретил его с той же насмешливой ухмылкой, что и в тот день на пляже Селесты. Я тогда наблюдала за их схваткой, затаив дыхание, совершенно чужая, испуганная и не верящая в свой шанс. Самый последний из шансов.

Теперь я наблюдала, внимательно изучая каждую мышцу на спине мужа и каждый шрам на его коже. Я знала, что после этого сражения он вернется ко мне, и мы вместе снова будем планировать, строить, спорить и любить.

Мужчины сошлись. И мир сузился до круга песка, до свиста палок, до двух титанов, измеряющих свою силу в дружеском спарринге. Для их учеников это был урок мастерства. Для Макара и Гесса – разрядка и радость от старого ритуала.

А для меня… Для меня это было напоминанием. Напоминанием о том, что самая страшная битва уже осталась позади и что мы все одержали в ней победу. Я положила руку на живот, ощущая, как наш сын толкается, словно стремясь присоединиться к всеобщему веселью.

И улыбнулась. Мы дома.