Портальеро. Круг второй

Глава 8

Глава восьмая.

Племя воды и камня.

Мы тщетно пытаемся в сказку поверить,

Но снова в пути поджидают нас двери.

Те двери закрыты… Замки и засовы…

Мы снова идём, упираемся снова.

Жизнь бьёт и колотит, а мы как тупые…

Идём напролом, дескать, вот мы какие!

Нет счастья! Нет правды! Нет даже надежды!

Но всё продолжается… Так же как прежде…

«День какой неведомо, в никаком году.»

Остров без имени, в море без названия.

Ни до какого водопада мы так и не дошли. Верно говорят: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…» Не было у меня никакой бумаги. Просто сверху всё выглядело не совсем так, как оказалось на самом деле. Да, кстати, оврагов тоже не было. Но были горы, пригорки, скальные участки и прочее, прочее, прочее… Мы даже верхом-то проехали всего ничего. Как только начались густые заросли, пришлось слезать и топать пешком, таща лошадок за собой.

Я вручил Мирко одну из сабель, приватизированных мною у барона. Поскольку мечом ему было не слишком удобно прорубать тропинку в местных джунглях. Хорошо ещё, что серб оказался парнем крепким. Про таких обычно говорят: Худой, но жилистый. Он рубил без устали. И даже на моё предложение сменить его, ответил отказом.

Ну, а потом перед нами оказалась скала. Не просто кусок камня, который можно обойти и пойти себе дальше… Каменная стена с редкими вкраплениями, выросших в трещинах кустиков и лиан… Вправо и влево, сколько не вглядывайся, продолжалась только каменная плоскость, почти вертикально уходящая вверх.

— Шта је следеће, Максиме? (серб. Что дальше, Максим?)

— Не знаю, Мирко. Можно пойти налево, а можно направо. Точно знаю, что прямо нам не пройти.

Мирко задрал голову и посмотрел наверх.

— Не тако високо…

— Ты сейчас пошутил, да?

— Да. — улыбнулся серб.

— Я смогу забраться и здесь. Может и ты сможешь. Но с нами девочки…

— А такође и наши коњи…

— Выбирай! Налево или направо?

— Лево!

— Пошли! — ответил я и потянул повод своего коня.

— Идемо… — согласился мой сербский друг.

Вот там, пойдя налево мы и наткнулись на небольшую расщелину в скале… А ещё тут был ручеёк, уютная поляна, трава для лошадей, и мясо…

Мясо выскочило на меня само. Мелкое мохнатое хрючево, почему-то помчалось прямо на меня, именно тогда, когда я первым вышел на эту поляну. Ничего умнее я не придумал, как вытянуть руку вперёд и убрать дикого кабанчика в хранилище. Маша, идущая сразу вслед за мной, даже испугаться не успела. Шум она всё-таки услышала, поэтому сразу и спросила у меня: «Что это было?»

— А это наш сегодняшний обед, решил сам к нам явиться на встречу.

— Это что, свинья была?

— Скорее всего дикий кабан.

— Ты его убьёшь?

— Нет. Он сам себя убил. А мы его просто зажарим и съедим. У тебя есть какие-то возражения на эту тему?

— Нет. Я не против. Только не заставляй меня резать свинью на части. Прости, но я пока ещё не привыкла к такому.

— Я и не думал просить тебя об этом. Думаю, что у наших друзей сербов это получится куда как лучше.

— Максим… Мне не нравится Мирослава. — зашептала мне Маша почти на ухо.

— Да, ладно… Вы так мило общаетесь…

— Она очень много спрашивает о тебе… Про тебя…

— Ну и что?

— Мне кажется, что она хочет тебя… соблазнить.

— Ты что, ревнуешь?

— Дурак! Я тебе сказала, а ты сам думай…

Маша обиженно отошла в сторону. А я остановился. Перед нами был ручей. Поляна была вполне себе комфортная и для нас, и для лошадей…

— Мирко! Давай устроим тут привал. Ты можешь разделать кабана?

— Где видиш вепра?

— Да вот. — сказал я и выложил перед ним ещё совсем свежий труп кабанчика. — Я иду, никого не трогаю. А тут на меня выскакивает этот, как ты сказал, вепрь.

— Па ти си ловац! Узе вепра голим рукама. — восхитился Мирко.

— Ты сможешь его быстренько разрезать?

— Како ћемо то урадити? Кувати или пржити? (серб. Как будем его готовить? Варить или жарить?)

— Чего? — не понял я его. — Как готовить? Пусть девчонки этим заморачиваются. Если варить, то надо котёл сперва помыть.

— Имате ли и ви посуђе? (серб. У тебя и посуда есть?)

Я достал котёл среднего размера и ещё один чуть меньше.

— Па ти си заиста чаробњак!

— Колдун, колдун… Я пошёл за дровами для костра.

— Узми секиру! — он протянул мне топор.

— Не надо. Я думаю, что смогу справиться без топора.

Помня свой опыт изъятия части чего-то, всё равно чего, головы без тела, или куска камня из стены, я решил потренироваться на дровах. Ушёл чуть дальше от поляны, и стал выбирать дерево…

Полуповаленный ствол сразу же привлёк моё внимание. Он упал, но не совсем, зацепившись верхушкой за соседние деревья. Примерившись, я мысленно представил, что забираю у дерева только ровно отпиленный чурбачок, сантиметров сорок-пятьдесят длиной, не больше.

Похоже, что дерево ещё цеплялось своими корнями за почву. Когда я изъял, чурбак из середины. То верхняя часть дерева подскочила вверх, а нижняя часть вернулась обратно, снова став почти вертикально на своих корнях. Я предполагал такое развитие событий, поэтому стоял подальше, чтобы меня не зацепило разбушевавшимся стволом. Когда колебание дерева прекратилось, я стал один за другим отнимать у располовиненного ствола чурбачок, за чурбачком. Набрав определённое количество, которого должно хватить не только на приготовление обеда но и на поддержание огня всю ночь, если понадобится, я решил продолжить эксперимент. Взяв один чурбак, я отнял от него половину, потом половину у половины, потом… Потом чурбак превратился в кучку мелко нарубленных дров. Единственное отличие от нарубленных колуном, было в том, что не месте спила была гладкая ровная поверхность, словно обработанная при помощи рубанка и шкурки.

Вернувшись к поваленному дереву, я стал изымать из него не чурки, а гладкие доски. Потом я стал прикидывать, как бы скрепить доски между собой, и изъятые из ствола дерева детали стали более замысловатые. Для скамеек я даже и заморачиваться не стал особо. Бревно метра два длиной поделил пополам вдоль. Вот и получилось сразу две лавки. А вместо ножек к каждой сделал два чурбака, выбрав сбоку полукруглую чашку. Уж не знаю, как это правильно всё обозвать. Да мне это и не надо было. Конструкция — проще не бывает. Два чурбака лежат на земле, а половина бревна ложится сверху. Вуаля…

Со столом пришлось повозиться подольше. Но тоже всё получилось в конце концов.

Убрав все дрова и заготовки для мебели в своё магическое хранилище, я налегке отправился обратно на полянку.

Мирко уже почти закончил разделку кабанчика. Кабан был совсем не похож на домашнюю свинью. Во-первых: Он был чёрный и мохнатый, а во-вторых: Худой и костлявый. Но нам на четверых мяса хватит вполне.

Перепачканный в крови серб, скептически посмотрел на меня. В его взгляде читалось: «Ну и где обещанные дрова?»

Я молча стал возводить лавочку, доставая чурбаки один за другим. Через несколько минут на пустой поляне уже красовался столик и пара лавочек с двух сторон. А дрова, сложенные в аккуратную поленницу, придавали полянке некий деревенский пейзаж.

— Чаробњак! — восхищённо проговорил Мирко.

И чувствовалось, что говорил он это с уважением. Только вот краем глаза, я заметил, как на меня смотрела Славка. Не знаю, чего в её взгляде было больше, испуга или злобы. Но мне очень это не понравилось.

Со столиком пришлось, конечно, повозиться. Но я придумал, как крепить доски столешницы к основанию стола. Взяв одно полено из дровницы, я быстро разобрал его на тонкие штифты, а может и шкантики. Хрен его знает, как правильно. Я не плотник и не столяр. Но сделанную слегка на конус деревянную палочку, я вгонял в круглое отверстие, и всё получилось на удивление крепко. Больше всего Мирко поразило то, как я прямо на его глазах сотворил из дерева киянку.

— Чаробњак! — снова сказал он с уважением.

Кабан был поджарый, как гончая собака. Поэтому его мясо пришлось долго варить. За это время я выдал Мирославе все те ништяки, которые я приватизировал на баронской кухне. В результате у неё в конце концов получился неплохой такой гороховый суп. Я никогда не пробовал настоящий немецкий айнтопф, но суп приготовленный Славкой оценил на полноценные пять баллов. И даже попросил себе добавки, съев свою и без того внушительную порцию. Правильно говорят, что голод — лучший повар. Хотя может и у Мирославы есть определённый кулинарный талант.

Я периодически поглядывал на неё тайком, но ничего из того о чём говорила мне Маша не заметил. И лишь каким-то сто шестым чувством, подсознательно и неосознанно понимал, что что-то не так в ней.

На моё предложение, подлечить её шрамы после обеда, она отказалась, сказала, что после, не сейчас… Потом она ушла вместе с Мирко к ручью, чтобы отмыть котёл. Тяжёлый котёл, конечно же, нёс Богомир, а Славка просто шла рядом.

И вот теперь я смог, наконец, поговорить с Машей тет-а-тет.

— Почему ты думаешь, что она на меня глаз положила. У неё же вон есть Мирко. Здоровый парень, крепкий, и как мне кажется, он её любит.

— Она сказала, что он смерд и сын пастуха.

— Что? Вот так и сказала?

— Чобанин син. Вот как она сказала. А смерд на сербском звучит почти так же, как и по-русски.

— Ясно.

Мне действительно стало всё ясно. Девочка благородного происхождения, дочь богатеньких родителей, враз потерявшая всё. И родителей, и богатство, и положение в сословном обществе. Да, она сейчас держится за Мирко, потому что он сильный, а ей нужна опора в жизни. Но вдруг тут замаячил кто-то более богатый и успешный. Золотом швыряется, злодеев пачками кладёт штабелями. Да ещё и колдун в придачу… Страшновато, конечно, но…

А мне не страшно? Держать рядом человека, который ведёт свою игру. Человека, который в любой момент может ударить в спину. И самое главное, никакой, сука, благодарности за то, что спас или вылечил. Нет. Мне это не нравится. И с этим надо что-то делать. Привлекать Мирко нет смысла. Он в неё влюблён, а значит порою может просто быть слеп и туп по определению. И она ему может внушить всё что угодно, вплоть до того, что я в его отсутствие надругался над ней, такой бедной и несчастной девушкой.

Машка мне в этом не помощница. У неё свои тараканы в голове. И хотя она целиком и полностью на моей стороне, но в самый неподходящий момент у неё эмоции могут зашкалить и перевесить здравый смысл. К тому же с её импульсивностью, она может наговорить прямо в лицо Мирославе всё, что о ней думает. А нужен ли нам скандал в группе на ровном месте? Группа и так небольшая, и раздрай это последнее, что нам тут необходимо.

Так что с этим всем надо что-то решать. И решать придётся исключительно мне, а не кому-то ещё.

Ладно. Сербы возвращаются. Сделаем вид, что всё нормально… Пока нормально.

— Мирко! Я пойду по руслу ручья, разведаю что там дальше есть в этом ущелье.

— Идем са тобом! — тут же вызвался парень.

— Нет. Ты останешься здесь. Будешь охранять девочек.

А обращаясь к Маше, я сказал:

— Вы пока тут соберите всё, а когда я вернусь, то двинемся дальше.

— Так точно, товарищ майор! — глумливо откозыряла мне вредная девчонка.

— Тамбовский волк тебе майор! — отшутился я

Я шёл по небольшому ущелью, стараясь придерживаться русла ручья. Хотя это больше было похоже на обмелевшее русло небольшой горной реки. Наверное, в сезон дождей тут бушуют бурные потоки воды, но сейчас лишь на дне русла среди камней весело журчит только ручей. Такой вот парадокс. Для ручья — поток большой, для речки — маленький. Но строить здесь жилище. Даже временное, я бы не стал. Проснёшься как-нибудь ночью, а тебя бурный поток несёт куда-то в море… Если, конечно, сумеешь проснуться.

Местами стены ущелья сужались настолько, что идти дальше не было никакой возможности. Тогда я пробивал себе дорогу через скалы. Причём сразу старался делать проход достаточным для того, чтобы не только человек мог пройти, но и лошадку можно было бы протащить за собой, ведя в поводу… Блоки, вынутые мною из монолита, я аккуратно складывал рядом с ручьём, как бы отделяя тропу от потока воды.

Но более-менее пологое русло скоро закончилось, уперевшись в очередную вертикальную стену. Здесь снова была небольшая полянка, но на этот раз каменная. Посредине была небольшая каменная чаша, выдолбленная в монолите падающей сверху водой. Похож, что тут вся гора состояла из таких вот полок. Озеро на вершине, которое я видел, «летая» над островом, это скорее всего бывший кратер вулкана. Ну, а потом, череда каскадов с водопадами.

Вот я и задумался: «Стоит ли подниматься выше?»

Отсюда вниз я уже проложил более-менее ровную дорогу. Здесь, на этой площадке, есть место, чтобы устроить вполне приличное убежище. Пища тут есть. Она бегает по джунглям и плавает в море. Я же не забыл, что ещё на Чёрном море освоил глубокие погружения с довольно-таки сильно долгой задержкой дыхания. Так что рыбу и морепродукты, я думаю, добыть не проблема…

А как тут всё обустроить? Я огляделся по сторонам. Вон та стена вроде бы более далеко находится от воды. И судя по следам, даже во время максимального наполнения верхнего озера, вода туда не особо доходит.

Я внимательно осмотрел выбранную стену, и решительно «вынул» из монолита первый блок…

Упахался я, как лошадь… Но в процессе «работы», я ещё и экспериментировал. Мне удалось установить, что у моего дара есть кое-какие ограничения. Причём если несколько блоков я мог убрать в хранилище и свободно передвигаться вместе с ними, «вынимая» их в другом месте, то большой блок, примерно соответствующий по весу и объёму этим блокам, я поместить в хранилище целиком не смог. А потом я «распилил» его на четыре части, и без проблем прибавил к ним ещё столько же… Непонятная какая-то магическая арифметика получается. От перемены мест слагаемых… Нет. Не то… Короче… Всё как в народном русском фольклоре: «Можно сорок раз по разу и ни разу сорок раз». Что-то типа того.

Я проделал внутрь скалы небольшой коридор. Вынутыми блоками снаружи стал выкладывать что-то вроде большого загона для наших коняшек, окружая их блоками, как забором. Потом стал делать лестницу внутри коридора. Решил я жилые помещения сделать на втором уровне. Поэтому вгрызался в скалу, вынимая одну, ступеньку, вторую, третью…

Увлёкся так, что даже не заметил, как поднялся гораздо выше, чем сам запланировал. Ладно… Вернулся чуть ниже, и стал «копать» боковой штрек.

Блин. Я даже усталости почти не чувствовал. Честное слово, я больше утомился ходить туда-сюда, вынося каменные блоки наружу и возводя там баррикады. Сделав одну комнату и «прорезав» пару небольших окошек наружу, я снова вернулся на лестницу, и стал «строить» другую комнату, но уже в противоположном направлении. У нас всё же не одна «шведская» семья, а две пары…

Да. Две пары… Надо ещё озаботиться дверями… И внизу тоже двери покрепче сделать…

Стоп. От кого я собрался обороняться тут? От диких зверей? Не думаю, что они прям-таки сразу и полезут к нам в гости. От людей? Я не знаю, есть ли здесь местные дикари, но думаю, что пара выстрелов разгонят голозадых как не фиг на фиг.

Ладно. Как говорила одна тётка в американском кино: «Я подумаю об это завтра!»

Я закончил вторую комнату, и когда уже проделал там окошки, то понял, что за окошком стало темнеть. Вспомнив, что в этих широтах темнеет довольно-таки рано, я заспешил обратно.

По ровной и обустроенной мною же дороге, я быстро вернулся к ребятам. Уже подходя к нашей временной базе, я услышал, что разговор там ведётся на довольно повышенных тонах.

«А вот это совсем не хорошо» — подумал я и прибавил ходу.

Ругались между собой сербы. Мирослава стояла, уперев руки в боки, и костерила Богомира на чём свет стоит…

— Смерд! Просјак! Пастир момче! Гоатхерд! (серб. Смерд! Нищеброд! Пастуший сын! Козопас!)

— Недавно си био само роб. Барон је силовао тебе, а потом и његове слуге и робове. Спасио сам те! Максим те лечио! Обећао је да ће уклонити ожиљке са твог тела. (серб. Ты совсем недавно была рабыней. Тебя барон насиловал, а потом его слуги и холопы. Я спас тебя! Максим тебя лечил! Он обещал убрать шрамы с твоего тела.)

— Па ћу спавати са Максимом. Зашто си ми потребан? (серб. Вот я и буду спать с Максимом. Зачем мне ты?)

Я почти ничего не понял, кроме того, что их скандал зашёл уже слишком далеко.

— Что за шум, а драки нет? — спросил я, приблизившись к ним.

Мирослава была вся красная. Рот перекошен от гнева… И, кстати, не такая уж она и красивая. Молодая? Да. Симпатичная? На любителя… Но вот увидев её в гневе, я бы поостерёгся заводить с ней всякие шуры-муры. И вообще… У меня было слишком много негативного опыта в прошлой моей жизни, чтобы доверять женщинам на все сто. Женщины сродни опасным животным. Никогда нельзя им показывать свою заинтересованность ими, а тем более нельзя им показывать своё безразличие к ним, и поворачиваться спиной.

— Сами ћемо то схватити, Максиме!Не пипај! (серб. Мы сами разберёмся. Максим! Не суйся!) — огрызнулась Славка.

— Ну уж нет. Если ты считаешь, что меня этот ваш скандал не касается, то ты сильно ошибаешься!

— Зашто се бринеш за наше проблеме? (серб. Какое тебе дело до наших проблем?) — снова огрызнулась Мирослава.

— Твои проблемы — это ты сама.

— Проклет био, чаробњаче! (серб. Будь ты проклят, колдун!)

— Престани, Мирка! — попытался урезонить её Богомир.

— Бежи од мене, овце смрдљиве! (серб. Отвали от меня, вонючий баран!)

— Ну, вот и поговорили. — резюмировал я.

А обращаясь к Богомиру, я сказал:

— Мирко! Ты по-прежнему хочешь, чтобы эта строптивая дура была с нами?

— Не знам… — вздохнул Мирко.

— Тогда плюнь на неё и пошли с нами!

Собрав в кучу всю обеденную утварь, включая и стол, и скамейки, и оставшиеся дрова, я прибрал всё это в хранилище, потом подхватил за уздцы коня и повёл его в сторону гор… Маша тут же последовала за мной. Немного погодя я услышал, как ещё одни копыта цокают по камням вслед за нами…

А чуть позже послышался крик Мирославы:

— Хеј! Куда идеш? Шта је са мном? (серб. Эй! Куда вы? А как же я?)