Отбор. Помощница Его Величества

Глава 30. Свидание с кронпринцем

Ночной лес казался потрясающим, чистым, прохладным и уютным. Я втягивала этот воздух своей огромной пастью, пила его вместе с отдалённым феромоном Его Высочества, который смогла уловить на расстоянии, ранее казавшемся мне невозможным.

Сердце громко билось в широкой груди, пока лапы быстро перебирали холодную землю, почти не касаясь её, и я ощущала, будто лечу.

Длинные вибриссы чуть задерживались в воздухе при каждом высоком прыжке, улавливая малейшую пылинку и направляя меня, подсказывая путь… пока я не оказалась прямо перед ним — крупным, полностью обращённым льорканом, который, похоже, поджидал меня. По крайней мере, он не был удивлён моему появлению и продолжал то же занятие, что и прежде, — методично очищал пойманного ранее кролика от шкуры.

Я поприветствовала Каэлиса лёгким, почти неслышным мурчанием, ощущая, что хочу только одного — этого мужчину. В этот миг для меня не имели значения недомолвки, я забыла про Барбару и про то, что он, возможно, хотел бы видеть здесь другую.

Он тихо заворчал, но я знала, что он прекрасно понимает мои желания. Его феромон, острый и жаркий, чуть сладковатый, с оттенком корицы и яблок, мгновенно наполнил воздух, сводя меня с ума всё сильнее.

Знал ли он сам, какое влияние оказывал на женщин? Насколько силён его зверь, насколько трудно сопротивляться этому теперь, когда у него Время Зова? А может быть, моё собственное сознание мутилось после всего, что со мной произошло в поместье де Рокфельтов, там, где, вероятно, использовали мою кровь?

Я пошла к нему на полусогнутых ногах, помахивая хвостом, готовая ко всему, и, оказавшись рядом, провела боком вдоль его тела, трясь, открыто демонстрируя влечение, приглашая…

В ответ льоркан резко и беззвучно поднялся, пытаясь вцепиться в мою холку, но я лёгким прыжком увернулась.

Не позволю влиять на меня сегодня.

Снова осторожно приблизилась, игриво укусила его в бок, потерлась лобастой головой о мощное плечо и отскочила, извиваясь прямо в воздухе, когда он вновь попытался ухватить меня за холку.

Я зашипела, отходя на шаг, но не собираясь отступать.

И тут Каэлис меня удивил. Всего несколько секунд — и вместо огромного пушистого льоркана передо мной стоял мужчина, совершенно обнажённый. Он медленно, неторопливо выпрямился, не сводя с меня горящего взгляда, пока я поднимала глаза от грязных ступней, по сильным ногам, покрытым мягкими волосами, к паху, на котором невольно задержалась.

Его Высочество был возбуждён, очень.

— Миолина, что с вами? — сказал он, отступая на шаг и тряся головой, будто пытаясь избавиться от наваждения. — Немедленно обернитесь, иначе вы призовёте всех самцов в округе.

Другие самцы — последнее, о чём я думала, но, к счастью, он и сам всё понял, глядя на меня.

— Вы не можете обернуться? Позвольте мне укусить вас…

Я зло зашипела, понимая, что его укус может отослать меня, а этого я не хотела и не могла понять, почему он сохраняет такой контроль.

— Проклятье! — он резко оглянулся и бросил: — Следуйте за мной.

Через секунду он снова обернулся и тут же сорвался с места, мчась в определённом направлении. С каждой секундой его запах становился всё более ощутимым, напряжённым, диким, и я воспринимала это как игру, как охоту.

Я бежала рядом, стараясь игриво прикусить его, и отпрыгивала, стоило ему попытаться ответить тем же.

Он зарычал в сторону леса, словно чуял кого-то, хотя я не видела никого, кроме него, и устремился ещё быстрее к цели, постоянно оборачиваясь, чтобы убедиться, что я не отстаю. Целью оказалась маленькая хижина неподалёку от места охоты.

Здесь он снова попытался вцепиться мне в холку, и когда я отшатнулась, зарычал недовольно и зло, давя на меня феромоном. Я потерлась о него всем боком, игриво, ясно выражая своё настроение, и в этот раз укус пришёлся как раз к месту… Я тут же обернулась, упав на деревянный пол, тяжело дыша, почти дрожа всем телом.

Не прошло и секунды, как прямо надо мной, чуть боком, оказалось мужское лицо.

А затем горячие губы смяли мой рот, вдавливая меня в доски.

Идеально. Будто все моётело прошила молния.

Я громко застонала, тут же отвечая, хватая его за лицо, шею, волосы, прижимая к себе.

— Не могу… — прошептал он, кладя руку на мою шею и удерживая меня на месте. Потом, тяжело дыша, отстранился. — Не могу сопротивляться этому. Не сейчас…

— Не сопротивляйтесь, — тихо сказала я и в тот же миг услышала оглушительный треск дерева. Кронпринц сломал что-то, возможно даже пол хижины. — Я хочу этого.

Рука, с которой стекали капли драгоценной крови оказалась прямо рядом со мной, так близко, что я потянулась к ней, впиваясь ртом, чувствуя, как над самым моим лицом мужчина сглотнул. Его яркие глаза не отрывались от моих губ, облизывающих покрытые кровью пальцы, и с каждой каплей я тонула всё глубже в безумии. Он не смотрел ниже — туда, где возбуждённо напряглись мои соски, умоляя о прикосновении.

Гонка в ночи, его попытки сопротивляться, наше мимолётное противостояние — ничто не могло сбить тот огонь, в котором я горела.

— Миолина… — я сжалась, ощущая, как от его взгляда, направленного прямо на меня, всё между бёдрами стянуло болезненным спазмом. Каэлис тяжело дышал, пылающий и напряжённый, не скрывая возбуждения.

Я просто не выдержу.

Я умирала от его запаха, пропитавшего меня, от самого его присутствия, от порочности нашей позы — так близко друг к другу, совершенно обнажённые. Разозлившись, я извернулась и впилась в его губы, тут же пытаясь коснуться его языком, ощущая, как вкладываю в этот поцелуй всё напряжение этих месяцев, свою дурацкую влюблённость, благодарность, ревность, ненависть…

И получая в ответ те же сотни эмоций.

Крупные ладони сжались на моей голове, запутываясь в волосах, прижимая к себе до боли. Так сильно, что наши носы сталкивались, но мы не переставали целоваться, борясь языками, отрываясь только затем, чтобы сделать глоток воздуха. И даже тогда нас соединяла тонкая ниточка слюны и смешанное дыхание.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

— Знаешь ли ты, что творишь со мной, — прорычал он, опуская ладонь по моему плечу. Его пальцы скользнули по боку, спустились на ягодицу, сжали её, притягивая меня ближе, хотя я и так хотела этого больше всего на свете.

Прикоснувшись грудью к его груди, я зашипела от остроты чувств, от того, как долго жаждала этого, а он беззвучно всхлипнул, будто это прикосновение окончательно сломало что-то внутри.

Дайте мне его, сейчас!

Каэлис словно прочёл мои мысли, приподняв и усадив на себя, так что я вскрикнула от наслаждения, закидывая голову назад и чувствуя наконец, как страшный узел, что почти уничтожал меня изнутри, распался, позволив дышать, видеть, жить…

***

Безумие нашей близости спало не сразу, только через несколько часов, во время которых мы почти не разговаривали, но мне казалось, будто я рождалась и умирала вновь и вновь в его руках. Он понимал мои всхлипы, стоны, беззвучные мольбы, уверенными движениями ведя нас сквозь это наслаждение.

Сам Каэлис сдерживал себя, не кричал, но каждый раз, приходя к вершине, оставлял ещё один болезненный укус на моём плече, укус, которого я так хотела, пока я не оказалась покрыта ими вся. Сам он выглядел не лучше — я точно так же пыталась бороться с собой, но делала это менее успешно.

Время от времени он спрашивал меня, хорошо ли мне, в моменты просветления.

Спрашивал, нравится ли мне.

Но я не отвечала, только улыбалась — он и так прекрасно понимал всё по запаху. И после этого он вступал в новую схватку с ещё большим усердием.

— Как вы себя чувствуете? — спросил меня Каэлис Арно, и я беззвучно хмыкнула, отметив, что он вернулся к обращению на «вы», хотя во время близости ничто не мешало ему быть менее формальным.

Мы голые лежали на полу, тяжело дыша, покрытые потом, запахами и укусами друг друга.

— Хорошо, — хрипло прошептала я, улыбнувшись и потянувшись всем телом. Боль от того, как меня сжимали долгое время, и даже от лежания на голом деревянном полу казалась идеальной, удовлетворяющей. — Мне повезло, что я вас учуяла.

— Что случилось, Миолина? Вы были не в себе, у вас Время Зова? Вы понимаете, что могло случиться?

Медленно поднялась, понимая, что всё закончилось, и чувствуя отдалённое сожаление.

Пора возвращаться в реальность…

— Отвечайте, — он потянулся ко мне и схватил за запястье, после чего я зашипела — его прикосновение к горящей коже всё ещё было приятно. — Это приказ, Миолина.

Я лишь рассмеялась, наклонив голову и отмечая, насколько же отличается его общение со мной от того, как он разговаривал с другими своими невестами.

— А где же ваша знаменитая вежливость с вашими невестами? — я потянулась к нему второй рукой, но он перехватил и её, оставив меня открытой, беззащитной, полностью в его власти и его руках. Яркие глаза были строгими, совсем иными, чем его взгляд совсем недавно, и не сходили с длинных царапин на моих боках. — На меня повлияли… я не знаю каким образом, думаю, через кровь. Я ничего не пила и не ела.

— Это случилось у де Рокфельтов? — я кивнула, чувствуя, как сильно и глубоко ненавижу Гелену и бабку Каэлиса.

Почему они считают, что вправе делать подобное, уничтожать чужую репутацию, принуждать меня к близости с тем, с кем я не хочу?!

— На вас повлияли, опять… — я поняла, что некоторое время даже не слышала Каэлиса, думая о своей ненависти. Красивые губы мужчины скривились в горькой неверящей усмешке, и он резко поднялся, смотря на меня с невероятной болью. — Он тронул вас?! Я чувствовал на вас его запах!

— Миолина... — он почти зарычал.

— Нет, он не тронул меня в том смысле, о котором вы спрашиваете, хотя пытался. Но он тоже был под воздействием.

В глазах мужчины мелькнула тень облегчения — он тут же спрятал её, но моих запястий так и не отпустил. Я чувствовала себя почти распятой, пока он держал меня за обе руки, и с каждой секундой мне становилось всё холоднее. Безумие ночи рассеялось, но я не позволяла себе впасть в сожаления. Произошедшего не изменить… но разве нельзя быть чуть нежнее?

— Расскажите мне о воздействии. Как это произошло? — продолжал допрашивать принц.

— Отпустите, — жёстко произнесла я, глядя на его ладони, ясно показывая, что такое положение мне не по душе.

Повисло тяжёлое молчание. Каэлис Арно смотрел на меня, не говоря ни слова. И только через несколько мучительно долгих секунд он медленно отпустил мои руки и поднялся. Лишь тогда я заметила, что он всё ещё был возбужден.

Шершавые пальцы коснулись моего плеча, скользнули к ключицам и задержались на них на пару секунд... А затем на плечи упала тяжёлая ткань — его плащ, пропитанный знакомым запахом. Хотя и без него здесь всё насквозь пропахло — мной и им, нашей близостью.

— Расскажите мне о воздействии, Миолина, — повторил он, тем же твёрдым голосом, в котором чувствовался не вопрос, а приказ.

— Я не знаю, что происходило за закрытыми дверями. Могу лишь предположить, что это была попытка очернить моё имя — вновь застать меня с Леонардом в компрометирующем положении. Я чувствовала запах трав... и крови.

— Вашей крови? Как они её добыли? И кто это был?

Перед моим лицом появилась кружка... с молоком. Но сейчас я не хотела её. Хотелось вырваться отсюда, найти Гелену де Рокфельт и разорвать её в клочья, вместе с вдовствующей королевой, за то, что они вообразили, будто имеют право калечить чужие судьбы.

Пришлось напомнить себе что убийство графини не стоит моей жизни.

Увидев, что я не спешу взять кружку, кронпринц тяжело, долго, но почти беззвучно выдохнул.

— Её Величество, вдовствующая королева Хонора. Именно она добыла мою кровь. В тот момент графиня и все остальные, кроме Леонарда, покинули комнату — они отправились в оранжерею.

— Как вы выбрались?

— Через окно. Так что теперь у них моей крови в избытке.

Я только сейчас взглянула в сторону — туда, где мы находились в начале этой ночи, — и заметила крохотные кровавые лоскутки. Обрывки рубашки Леонарда, которые я зацепила, когда начала обращаться...

Его Высочество внезапно замер, прислушиваясь к чему-то, чего я сама не слышала. Видимо, он использовал силу своего зверя. А моя пантера, насытившись, уснула и не подавала ни малейшего инстинкта.

— Сюда кто-то идёт, — он скрылся за одной из стен, а вернулся уже полностью одетым — быстро, бесшумно, как хищник.

Каэлис присел рядом, собранный и настороженный, и взял меня за руку. Я долго смотрела, как моя ладонь покоилась между его ладоней, и вспомнила, как точно так же он когда-то успокаивал Барбару после нападения во время второго испытания. Тогда, когда я встала между ней и нападавшими.

Жест ритуального ухаживания — знак защиты, недвусмысленно говорящий о том, что он намерен оберегать меня.

Вырвала руку — и столкнулась с непонимающим, растерянным взглядом, в котором сквозила неожиданная уязвимость, но он быстро овладел собой.

— Я уведу их. Оставайтесь здесь до моего возвращения и оставьте это мне. Это приказ, — произнёс он, не отводя взгляда. Красивые брови, чуть темнее его волос, сошлись на переносице. — Доверьтесь мне.

Я не доверяла. Не после того, как он уже однажды просил об этом.

— Миолина?

— Я услышала вас, — ответила я с улыбкой, которая, кажется, взбесила его, потому что яркие глаза потемнели, а кадык на шее заметно дрогнул. — Ваше Высочество?

— Да? — отозвался он тихо.

— Что случилось вчера, когда вы отменили всё своё расписание?

— Тавиен… он исчез. Никто не знает, где он.

Сказав это, он в последний раз взглянул на нетронутую кружку с молоком, а потом вышел, резко хлопнув дверью.

Выполнять его приказ я не собиралась.

***

— Твоё свидание с кронпринцем сегодня, — Аделаида и я в этот раз делили покои, поскольку их на всех не хватало, и наверняка это было ещё одной проверкой со стороны комиссии. — Волнуешься? Первое для тебя…

Я часто задавалась вопросом — какую часть нашей жизни здесь, в крыле участниц, докладывают Его Высочеству? И что, если настоящий Отбор происходит именно здесь? Участницы рано или поздно показывают себя настоящих — особенно в общении с другими женщинами. Что, если именно поэтому он выбрал Барбару?

Барбару не любили в крыле участниц. Сначала потому что не воспринимали всерьёз, поддразнивали за возраст и статус вдовы. Позже — потому что она стала привлекать всё больше внимания кронпринца и других мужчин, и её начали считать главной соперницей, недостойной этого статуса.

В Барбаре не было ничего воинственного. Она была мягкой, слабой, говорила тихо, вела себя почти незаметно и не враждовала ни с кем. Самое агрессивное, на что она была способна, — это то, как она вздрагивала и шарахалась, стоило мне приблизиться.

Если об этом действительно докладывали Его Высочеству, то, наверняка, его сердце разрывалось от сострадания к моей бывшей подруге. Наверняка он не понимал, чем она заслужила такую участь, и желал защитить её.

Я, Аделаида, Барбара — те, кто не устраивает Её Величество королеву Хонору и приближённых высокородных женщин. Но кто же входит в их тайный список фавориток, в их «семёрку»?

Кора — без сомнения. Именно мой конфликт с ней вызвал гнев королевы. Лианна — тоже. И, скорее всего, Селина, что всегда была рядом с Корой. Кто ещё? Илва, Мелва? Их семьи имели вес в совете. Оставалось определить ещё двух.

— Нет, не волнуюсь, — я покачала головой. — Ты же сама говорила, что он вежлив со всеми.

Волновалась я совсем по другой причине, связанной с Геленой де Рокфельт, Леонардом и тем, что произошло в их поместье в Старом Хадаре.

Взволнованная матушка нашла меня утром после ночи, проведённой рядом с Его Высочеством, и не находила себе места. В руках у неё была моя одежда — та самая, что я сбросила во время оборота. Она сказала, будто слышала от других, что я неожиданно обернулась и убежала. Эти слова на миг успокоили меня, но уже через секунду она протянула письмо.

— Это от графини… она просила меня не открывать его, и я не сделала этого, — произнесла она, вкладывая конверт в мои ладони и обхватывая их своими руками. — Разве не чудесно, дочка? Графиня наконец признала нас, да ещё и с такой высокородной гостьей. Мы будем всегда желанны в её доме!

— Мама… — я сузила глаза. — Королева и графиня воздействовали на меня с помощью запрещённого ритуала, стремясь окончательно уничтожить мою репутацию. Леонард был готов взять меня, даже если бы я сказала «нет», потому что он был не в себе… И это организовала графиня. Мне пришлось выпрыгнуть из окна, и если бы я этого не сделала — роду Валаре пришёл бы конец.

Для матушки это оказалось настолько неожиданным, что она прижала ладони к губам и неверяще покачала головой.

— Я не знаю, любишь ли ты меня или только ту идеализированную версию будущего, которую сама выстроила в своей голове, не спросив ни разу, что сделает счастливой меня. Если ты ещё раз примешь приглашение… этой женщины или кого-либо из приближённых королевы Хоноры — я выйду из рода. Сама. Я не позволю ей больше разрушать мою жизнь, и лучше проживу жизнью низкородной.

— Не говори так, Мио, я…

Я не дослушала. Встала и ушла, чувствуя, что не испытываю никаких эмоций. Произошедшее в поместье окончательно сломало что-то во мне.

Столько лет я держалась за свою семью, до последнего, веря, что это всё, что у меня есть, не видя, что я взвалила на себя все их проблемы и позволяла так с собой обращаться. Постоянно прощала их, постоянно находила оправдание, повторяя, что без меня они не справятся.

Но если они этого не ценят — какой во всём смысл? Мама не желала счастья мне, она желала определенной версии жизни аристократки, в которой сама была воспитана, не понимая, что это сделает меня глубоко несчастной.

В коридоре я раскрыла письмо и всмотрелась в идеально выведенные на пергаменте буквы.

«Не думаете же вы, что того, что вы убежали, оказалось достаточно? У нас есть все ваши разговоры, все ваши стоны, мы подготовили отпечатки звука и памяти на которых отчетливо видна вся степень вашего падения. Всё это будет обнародовано на следующем объявлении результатов испытания Отбора, если вы не выполните мои требования. Проиграйте, сделайте так, чтобы проиграли Барбара и Аделаида, и исчезните из столицы и из нашей жизни, и никогда больше не появляйтесь в поле моего зрения. В дополнение к демонстрации на объявлении результатов испытания, я отправлю отпечатки памяти и звука во все газеты Левардии, чтобы они могли продемонстрировать главную шлюху этого королевства».

— Мио? — голос Аделаиды вырвал меня из воспоминаний. — Ты очень бледная, ты собираешься готовиться? Кроме тебя, у него сегодня ещё свидания с Арисой.

Я не собиралась готовиться, я вообще не собиралась идти на это свидание, и уже написала Его Высочеству об отказе, сославшись на здоровье, потому что сейчас у меня были совсем другие заботы.

Последствия нового скандала трудно было даже вообразить — в этот раз меня обнаружили полуголой в объятиях Леонарда при том, что я больше не была его невестой. Мало того, я была невестой кронпринца. Об этом раструбят все газеты, и вся Левардия будет обсуждать новый скандал годами. Можно и не думать об образовании в приличном месте, замужестве, новой работе или работе во дворце.

— Я не пойду, плохо себя чувствую. Так что если встретишь Арису, можешь ей передать.

— Принести тебе что-нибудь? Почему бы тебе не поспать? — взволновалась Аделаида, и от благодарности у меня потеплело в груди.

— Спасибо, всё хорошо, я направлюсь к целителю, — покачала я головой.

— Хорошо, отдыхай. Кстати, о тебе спрашивал лорд Александер, он прибыл только вчера.

Ни к какому целителю я не направлялась. Вместо этого я шла в библиотеку, пользуясь своим статусом личного ритуалиста. Я не сомневалась в том, что Его Высочество вмешается в ситуацию, но это может произойти слишком поздно — по крайней мере, его власть всё ещё была ограничена, пока он не станет формально королём. Я даже не знала, какие у него планы.

Кроме того… я не хотела, чтобы он, желая разобраться, отослал куда-нибудь Гелену де Рокфельт «по делам», как сделал с лордом Мартеном Галем и пропавшим бароном Эскларом.

Она не отделается так просто. Я желала этой женщине публичного падения — и у меня был план.

Я начала с унизительного, полного жалости письма, где я извинилась за возвращение во дворец, молила графиню пощадить меня и клялась, что я уступлю в следующем испытании и исчезну навсегда.

Союзников у меня особо не было. Зато было нечто, способное помочь во множестве ритуалов и с охранной магией, что стояла на поместье де Рокфельтов и на личных вещах графини. А именно — кровавые клочки одежды, застрявшие на моих когтях в тот момент, когда я оттолкнула Леонарда.

Оставалось только узнать, где именно графиня могла прятать настолько скандальные и настолько губительные для меня отпечатки памяти.

И помощь обнаружилась там, где я совсем её не ожидала — вместе с невероятной информацией о прошлом графини… и моём.