Ползи! (СИ)

Глава 25. Подземелье — что, опять?!

Кажется, я в собственном сне. Или уже потерял рассудок.

Долгое время (или мне показалось, что долгое) я просто пребывал во мраке. Боли уже не было — только темная пустота.

И спустя целую бесконечность я увидел себя изнутри — причем это не метафора такая, означающая «заглянуть вглубь своей души» или что-то в этом роде… Я увидел себя изнутри буквально.

Я был полон тьмы, но она не была густой, как, к примеру, у Эйдин до восстановления с помощью моей силы. Тьма оплетала мои внутренности легкой тонкой пеленой. Я наблюдал за подрагиванием этой пелены, за тем, как она расползается по моему организму, захватывая территорию сантиметр за сантиметром.

Но неожиданно захватнические действия разрушительной тьмы прекратились. Непонятно откуда появился крохотный пучок сине-белого мерцания, этот пучок стал медленно, но непрерывно разрастаться. Там, где сине-белый свет касался моего организма, тьма сначала отступала, точно поверженный враг на поле брани, а затем и вовсе рассеивалась. Не знаю, сколько минут или часов прошло, я совершенно не понимал хода времени, но вот сине-белое мерцание захватило почти все оккупированные врагом участки моего организма. Самый сложный участок был в области сломанных ребер. Они были самым чудовищным образом искорежены. Свет бился с тьмой отчаянно и беспощадно, но враг не желал сдавать позиции. Да, я не сразу это увидел, но сейчас видел четко: в области ребер была максимальная концентрация разрушающей мое тело черноты. Но сине-белый свет в конце концов справился: враг был повержен. И вот я уже видел лишь сине-белое мерцание, которое с материнской нежностью и лаской обволакивало мою плоть, изгоняя из нее остатки тьмы, воссоздавая то, чтобы было растерзано, возвращая в мое покалеченное нутро здоровый ток жизни.

***

Я открыл глаза и увидел над собой вечно хмурящееся темное небо. Неужели здесь всегда так мрачно? Как же тут возможно от тоски не завыть? Впрочем, Мист говорила, что это окраина. Возможно, в других территориях, где кто-то живет, весело и зелено, нормальные птицы чирикают над головами, а небо солнечное и усеянное пушистыми облаками.

Что я несу? Тронулся умом, что ли, уже… И с этого мгновения каждое слово мерзавки Мист надо подвергать сомнению.

Я, кряхтя, поднялся на ноги. Ощупал ребра. Вроде все в порядке. И чувствую себя прекрасно. Слабость только слегка ноги подкашивает. Неужто то был не сон, а я и впрямь сам себя… воссоздал? Точно, это магия не созидания, а воссоздания. Тоже мне, главный эксперт по логике, блин, термин новый для магического дара ввел.

Вокруг — все та же жуткая степь. Любопытно, чего Мист добивается? Почему бросила здесь, а не убила сразу? Или желание помучить меня взяло верх? Вдруг она садистка хренова, у которой вид меня, корчащегося на земле и захлебывающегося кровью, вызовет эмоциональный оргазм? Или же мразь лелеет надежду, запугав меня до смерти, вырвать из меня согласие на сделку? Тогда ей придется засунуть эту надежду себе в одно место.

Я подобрал меч и, не торопясь, двинулся вперед. Куда идти и стоит ли вообще — непонятно, но стоять на месте казалось еще более нелепым решением. Да и капелька любопытства терзала мой ум.

Степь, казалось, была без конца и края. Однообразие картин вокруг утомляло жутко. Я, наверное, шел несколько часов, если в этом адском месте вообще время движется. Горло пересохло, жажда мучила нестерпимо, хотя жарой тут и не пахло. Да, здесь было холодно. Не то, чтобы мороз, но я продрог в своей рубахе. Раньше, в пылу сражений с туманными тварями, я как-то не замечал низкую температуру этого места.

Шагая в неизвестность, я прокручивал в голове события последних… часов? дней?

Мое нутро холодило от осознания того, что я стал убийцей. Мерзавец хотел изнасиловать Виам — это мысль пожирала меня изнутри пламенем ненависти. Но я не желал быть убийцей, не желал уподобляться таким, как он. Но уже уподобился. И назад пути нет. Теперь и мои руки в крови, и вовек мне не смыть ее. И как с этим жить — я понятия не имел.

Не правы те безумцы, которые говорят, что убивать — легко, что после становится все равно. Я чувствовал себя так, будто шагнул во тьму бездны, и падал, падал, падал… не зная, что же ожидает меня там, на самом дне.

Я ненавидел себя за то, что сделал, ломал мозги над вопросом — а мог ли не сделать? Мог ли найти иной выход? И не попытка ли это просто оправдать свое преступление?

Ненавидел я и барона-ублюдка за то, что вынудил меня стать убийцей.

Наконец, путь мой резко оборвался, оборвав и мрачные мысли в голове. Я едва не свалился в отверстие, оставшееся было незамеченным. Оно было небольшим, но достаточного размера, чтобы я провалился сквозь него. Вопреки тому, что едва не полетел под землю, я был рад хоть какой-то перемене.

Присев на корты, я всмотрелся в темную дыру. Да ведь там ступени! Любопытно, в обиталище какой адской твари они ведут? Так, Дан, сиди на попе ровно или, что еще лучше, рви когти отсюда, не хватало еще целенаправленно нарываться на какое-то дерьмо.

И, разумеется, Дан не внял голосу здравомыслия в своей черепушке. Видимо, совсем уже чокнулся после пережитого трэша.

Я осторожно просунул ноги в дыру и нащупал ими ступень. Так, теперь главное — не сорваться. Медленно втянулся внутрь, держась руками за края отверстия в земле. Ступени были довольно широкие, но держаться, кроме них же, было не за что. Пространство вокруг оказалось полым. Цепляясь за ступени над головой, я начал спуск. Десятки ступеней остались наверху. Когда я в очередной раз опустил ногу, уперся в каменный пол.

Обернувшись к окружавшей меня неизвестности, я соткал в ладонях крохотный пучок света — просто, чтобы осветить пространство вокруг. Ничего, лишь голые стены пещеры, из которой отходит единственный тоннель. Подземелья всякие теперь не ассоциировались у меня ни с чем хорошим, и на мгновение я даже пожалел, что спустился и подумал, а не подняться ли мне обратно? Но мысль остановила меня: а зачем? Что там, наверху — голая степь? Куда мне шагать? Я не знаю даже, реальность ли окружает меня или Мист просто пудрит мои мозги своими иллюзиями. Так что решено, продвигаюсь по пещерам. Может, что любопытное найду? Ну, или помру в лапах подземного монстра.

Неожиданно сине-белое мерцание в моих ладонях стало… гаснуть. А воздух вокруг комочка света как-то… скукожился? И еще будто бы сгустки темноты вокруг моих рук стали подрагивать. Я не успел поразмышлять над этим: свет в моих ладонях погас. Дерьмово, в такой кромешной тьме у меня нет никакого желания идти.

Внезапно меня осенило. Фосфорные спички! Ведь они же в кармане штанов у меня. Я их переложил из заплечного мешка, когда был в лавке. Уж больно много вещей накупил, а короб со спичками был не такой крохотный, как тот, что в моей бывшей реальности. Вот так чудо! Хорошо, что я каждый раз забывал выложить эти спички из мешка.

Я вытащил коробок, выудил одну спичку и, вернув коробок обратно в карман, чиркнул спичкой по стене пещеры. Отлично. Только это тебе не факел, конечно, быстро сгорит. Что ж, придется зажигать лишь время от времени, чтобы разведать обстановку вокруг. Ровно до тех пор, пока из тьмы на меня не бросится какой-нибудь монстр и не сожрет, пока я пытаюсь сориентироваться во мраке. Я нервно усмехнулся этой мысли.

Я понимал, что здравомыслящий человек вернулся бы обратно. На поверхности хотя бы визуальную ориентацию не теряешь. Но что-то упорно двигало меня вперед: врожденные тупость и любопытство, должно быть. А еще где-то на грани сознания болталась мысль, что в планы Мист вовсе не входит обрекать меня на гибель. Я ей нужен живой.

Я двинулся вперед — в тоннель. Он был довольно широк. Ничто не предвещало опасность, но я так и ожидал, что в любую секунду откуда-нибудь на меня может обрушиться очередная тварь.

Пройдя несколько сот шагов, я оказался в просторной пещере, заполненной статуями странных существ: вроде тела людские, но в остальном… они были похожи на воплощенный в камне шизофренический бред. Стоп, а камень ли это? Я подошел поближе к одной из статуй — женской, судя по выпуклым формам, подобию волос на голове и чертам… того, что было лицом.

Статуэточная дама представляла собой… сплетение каких-то хреновин. Они были белесые и отдаленно напоминали то ли кости, то ли толстые отполированные ветви дерева (чтоб их, эти деревья!). Волосы, если это были они, выглядели точно так же. Тоненькие «ветви-прожилки», вросшие в лицо «красавицы» напоминали вздувшиеся вены. Брови отсутствовали, подбородок был узким, лоб, напротив, неестественно широк в отношении других черт лица. В безжизненных глазах застыло что-то, от чего веяло жутью. В общем, дамочка выглядела довольно омерзительно.

Я завороженно разглядывал этот чудовищный образец искусства. Протянул руку и медленно провел по одной из застывших «ветвей», венчавших голову. Ах, острые какие! Пряди-убийцы, блин. Я взглянул на палец, на коже которого выступила красная капля.

Ладно, что-то я задержался тут, пойду дальше. Повернулся и направился в сторону двух тоннелей, протянувшихся вглубь подземелья. Какой же выбрать: правый или левый? — извечный вопрос…

Я резко врос в пол, когда услышал странный треск за спиной. Дрожащими руками зажег очередную спичку, со скоростью улитки обернулся и… едва не заорал от впившегося в сердце ужаса. Статуэточная дама, которую я бесцеремонно лапал менее минуты назад… ожила. Да, блин, статуя начала шевелиться, причем очень активно! Да, дамочка явно не страдала от онемения конечностей, хотя явно простояла в неподвижной позе немало времени. Когда ее тело целиком приобрело способность двигаться, дама повернула голову ко мне: я едва не нассал в штаны от той ледяной жути, что, казалось, навеки поселилась в ее глазах.

— Ты оживил меня… твоя живительная кровь… спустя сотни лет… — проскрежетала бывшая статуя голосом не менее жутким, чем ее облик.

Наконец, придя в себя от потрясения, я кинулся к тоннелю (спичка, конечно же, очень вовремя потухла!) — только не к тому, который вел вглубь подземелья, а к тому, который обратно выведет меня на поверхность.

— Не так быстро, мальчик… за столько лет я жутко проголодалась…

У меня не было времени оглядываться, да и какой смысл в такой темноте, но я ясно услышал за спиной быстрый топот бывшей статуи. Скоростная, зараза, даже после многолетней спячки.

Я бежал по тоннелю так быстро, как не бежал еще никогда в своей жизни. Но тварь меня настигла. Ее тонкая, но цепкая рука схватила меня за плечо и рванула назад. Моя тушка свалилась на пол. Поспешно стал вытаскивать меч из ножен, а бывшая статуя глядела на мои действия с презрительным снисхождением. Да это не я успел вытащить меч быстро, а она позволила мне это сделать!

— Давай, руби! — Жуткая дама раскинула руки в стороны, открывая для удара грудь и брюхо.

Я, не надеясь ни на что хорошее, рубанул клинком по ее ноге, но лезвие словно наткнулось на камень. Ясно, почему тварь так невозмутима. Все, теперь уж точно крышка мне.

— Безмозглый мальчонка! — прошипела тварь и наклонилась ко мне настолько близко, что я видел ее темные зрачки в жутких белых глазницах.

Она оскалилась, демонстрируя маленькие, но острые зубы, какие не могли быть у человека. И вот в этой пасти мне придется погибнуть? Да, чтоб ее — умереть, будучи сожранным статуэточной женщиной, абсурднее просто не придумаешь!

Ожившая статуя молниеносно впилась в мое плечо, я заорал от боли. Ну нет, жуть ты монструозная, я еще поборюсь с тобой до смерти. Я соткал в руках пучок света и впечатал его в голову грызущей мою плоть твари. Та издала такой вопль, что, наверное, лавкрафтовские монстры в обморок упали бы от страха.

Энергия впопыхах получилась не очень сильной, я, пока тварь металась по тоннелю, соткал еще один сгусток и швырнул в нее — дерьмо, не попал! Тогда я соткал пучок света, просто чтобы видеть, и всмотрелся в чудовище особенным взглядом. И похолодел от ужаса. Я ожидал, что не увижу ничего, но ошибся. В твари не было сгустков тьмы, которые я видел в баронском сыне или Эйдин — она слилась с этой тьмой, стала ее живым воплощением. Все нутро бывшей статуи было растерзано, содержало в себе такую концентрированную тьму, что дальше, наверное, уже некуда. Разве со статуей можно подобное сотворить?

Я вернул обычное свое зрение — и вовремя. Бывшая статуя уже успокоилась, теперь ее глаза полыхали огнем безумной ярости. Она кинулась ко мне с вытянутыми вперед руками. Я запустил в нее своей энергией как раз в то мгновение, когда ее руки уже почти сомкнулись на моей шее. Она завизжала и схватилась за лицо, куда я поразил ее.

— Что это… боль, боль… — визжала бывшая статуя надрывно.

Я снова всмотрелся вглубь нее. Свет, проникший в голову твари, не изгонял из нее тьму: он пытался пробить ее, рассеять, но та была столь сильна и сгущена, что моя сила внутри чудовища просто угасала, не добившись ровным счетом ничего. Значит, не одолеть мне этого врага — он слишком могуч. Но сражаться я не перестану! Умереть в бою лучше, чем червем, который сдался и просто позволил себя растоптать, точнее, сожрать.

Я ткал энергию в руках раз за разом и кидал в своего врага, но в большинстве случаев не попадал. Но вот, наконец, тварь подобралась ко мне так быстро, что я не успел ничего сделать: она схватила меня за плечи и шмякнула об стену, будто куклу. Ох и силища у нее! Я мешком костей и мяса свалился на пол, попытался подняться, но не успел. Бывшая статуя перевернула меня на спину, оседлала и, нагнувшись, впилась зубами в уже прокушенное один раз плечо.

— Ааааааааа!

Из-за боли в растерзанном плече я даже не сразу понял, как так получилось, что бывшую статую оторвали от меня.

— Оставь меня… — шипела она. — Уйди! Прочь! Моя добыча!

Я приподнял голову и увидел, как Мист взмахом руки швырнула бывшую статую на другой конец тоннеля. Протянула руку, из нее в сторону ожившей статуи метнулись уже знакомые мне тонкие черные нити, оплели все тело статуи, та завопила истошно и оглушительно.

— Ты уже настолько искажена, что дальше просто некуда… — сказала Мист, улыбаясь, а затем сделала какое-то движение рукой, и статуя… разлетелась на десятки обломков.

Я с минуту ошарашенно глядел на груду обломков, а затем спросил у Мист дрогнувшим голосом:

— Кем она была?

— Неважно. Одно из многочисленных чудовищ, населяющих наш мир. Если бы не я, Дан… — Мерзавка приблизилась ко мне и наклонилась: — …ты сейчас переваривался бы в ее брюхе.

— Если бы не ты, тварь, я бы сейчас был у себя дома, — процедил я сквозь зубы, глядя в ее искрящиеся от ярости глаза.

— Ошибаешься. Пошел бы на корм червям в могиле за убийство барона.

Она схватилась за мое плечо, я хотел скинуть ее руку, но уже в следующее мгновение мы оказались на поверхности — в степи под черным небом.

Тут уж я скинул ее руку со своего плеча. Плечо… Я внимательно осмотрел его — рана от укуса статуи затянулась, остался лишь красноватый рубец.

— Да, Дан, ты правильно понимаешь, твоя собственная сила лечит твои раны. Но учти, что только тогда, когда ты еще не оказался на грани смерти, — пояснила Мист.

— Что тебе нужно от меня? — устало поинтересовался я у нее. — Тебе не удастся этими подлыми методами вынудить меня сказать «да», так и знай.

— А я думаю, что удастся, — улыбнулась она. — Я буду пытаться до тех пор, пока не услышу от тебя это слово, Дан. Я буду позволять чудовищам этого мира мучить тебя настолько, чтобы это было нестерпимо больно, но не смертельно для тебя. Ты станешь весь покрыт рубцами, ты будешь изнывать от муки, будешь скитаться по этой мрачной пустоши до тех пор, пока не призовешь меня, чтобы дать свое согласие.

— Пошла нахрен, мразь! — плюнул я ей в лицо.

Мист, продолжая улыбаться, вытерла лицо и исчезла.