Ползи! (СИ)

Глава 17. Из презренного в великого мудреца

Плохо ложному магу стало утром. Симптомы были те же самые, что и у других заболевших. Островитяне, как только узнали об этом, страшно взъярились. Все-таки до этого у большинства из них оставались серьезные сомнения, потому что они давно знали Миск Тафкида, в отличие от чужака-меня, которому не доверяли и которого считали странным и неправильным (ну разумеется, я же не разделяю их диких взглядов на мир!).

Некоторые из племени предложили удавить старика (это считалось у них позорной смертью, в отличие от сожжения на костре), но женщина, которая теперь временно (до совета, на котором должно было решиться, кто станет новым вождем) верховодила общиной, твердо заявила, что отравитель умрет своей смертью — в таких же муках, в каких умирали отравленные им соплеменники. Но кто-то из семьи заболевших все-таки нарушил приказ временного вождя и ворвался к старику, чтобы ускорить его отход из этого мира. Не успел он отомстить за свою семью: увидели его и оттащили от Миск Тафкида. Я виделся с ним один раз: убийца умолял пощадить его и помочь ему сбежать. Я, не ответив, покинул его хижину.

Я чувствовал себя подавленным из-за этой ситуации. Было ли мне жаль старика? Иногда — да, но тут же я вспоминал отравленных и убитых им людей, вспоминал, что убитым мог оказаться и ребенок — и сострадание сменялось яростью.

Следующие пару дней после возвращения в общину я проводил за неустанными тренировками. К моему облегчению, никто меня не трогал и не досаждал мне: после разоблачения с моей подачи лже-мага отношение островитян ко мне заметно улучшилось. Я часами сидел в хижине, создавал в ладонях пучок света, пытался его увеличить по размеру и по яркости, но ничего не выходило. То, что сам процесс его создания был доведен до автоматизма и теперь давался мне легко, радовало, но мысль, что скоро отравленные люди перемрут, если я не помогу им, ввергала в отчаяние.

Вот и сейчас я сидел и с упорством барана смотрел на мерцающий свет в ладонях, пытаясь заставить его силой мысли и взгляда расшириться.

— Тебе нужен толчок, — сказала Мист, материализовавшись из воздуха.

Я вздрогнул от неожиданности.

— Никогда так не делай!

— Извини. Вы, смертные, такие неженки.

Мист куда-то исчезла на эти два дня, я даже не особо верил, что она вернется.

— О чем так сосредоточенно думаешь, Дан? — спросила брюнетка, присаживаясь рядом почти вплотную ко мне.

— А ты разве мысли мои не читаешь? — спросил я в свою очередь, косясь на ее бюст, которым она бесстыдно касалась моего плеча.

— Вот прямо сейчас? — хитро прищурилась она.

— Вообще. — Я решил не поддаваться на дешевые уловки флирта.

— Нет, не читаю, не у всех Бессмертных есть эта способность.

— А Руна читает, — в очередной раз вспомнил я бывшего Стража — и в очередной раз ощутил чувство какой-то… потери, что ли. — Правда, меня бесила эта ее манера. Что ты там говорила про толчок?

— Кризисные ситуации и интенсивные эмоции зачастую способствуют пробуждению или развитию дара. Предполагаю, если тебе устроить хорошенькую встряску, ты сможешь продвинуться в своем развитии.

— О какой встряске речь?

— Если уверен, что хочешь попробовать, вставай и иди сюда. — Мист встала, улыбаясь и протягивая мне руку.

Ох, что-то мне совершенно не по душе эта ее улыбка.

***

Я поднялся.

— Закрой глаза.

Повиновался.

Прошла минута или около того. Я ощущал все это время что-то странное вокруг себя… сгущение воздуха, может? Что-то густое словно обволакивало меня, скользило по мне и тянуло куда-то. Я едва поборол искушение раньше времени открыть глаза.

— Смотри, — наконец скомандовала девушка.

Я распахнул веки. То, что я увидел, казалось то ли сном, то ли наркоманской фантазией, то ли бредом безумца, то ли вырезкой из фильма ужасов. Уж не знаю, какой из этих вариантов наиболее подходящий. Меня будто погрузили в воплощение абсурда.

Небо этого места — мира? реальности? иллюзии? — было сплошь затянуто густыми тучами. Тучи были столь темны, что казались почти черными. Ни единый луч солнца не пробивался сквозь них. Светло, как днем, не было, но видимость все же была хорошая. Из-за деревьев. Да-да, дело снова в них.

Деревья здесь были донельзя странными (но меня разве уже удивишь этим?). Эти гиганты словно страшные великаны взирали на нас и будто следили за происходящим. По бороздам их коры переливалось нечто кроваво-красное. Крона почти почернела, листья не были зелеными, они были либо темными, либо отсутствовали вовсе на засохших деревьях. Впрочем, все они выглядели… мертвыми. Более точно и не скажешь.

В листве некоторых деревьев сидели какие-то совершенно безобразные птицы с топорщащимися перьями, острыми длинными клювами и темной окраской. Вороны в сравнении с ними просто милахи.

Травы не было. Мы стояли на голой, выжженной степи.

— Советую тебе вытащить твой меч, — шепнула Мист, а затем… исчезла.

Я, думая, когда начинать паниковать, вытащил свой ржавый меч — и вовремя. Почти мгновенно после этого в нескольких шагах передо мной возник… точнее, возникли очертания какой-то непонятной хрени. Оно словно бы состояло из тумана — темного, переливающегося несколькими оттенками, начиная от темно-серого, заканчивая абсолютно черным. Это нечто имело фигуру, похожую на человеческую, но человеком это нечто никак не могло быть. Вместо пальцев на туманных руках чудовища были длинные туманные щупальца, вместо головы — как будто дымящийся клубок тьмы, на котором поблескивали красные глаза без зрачков. Когда оно издало холодящий душу вой, мне показалось, будто по моим ушам прошлись ультразвуком. Я чуть не выронил меч, чтобы заткнуть уши, но вовремя спохватился и сжал его крепче в обеих руках. Эх, как же сожалею, что в прежней жизни не увлекался фехтованием.

Оно поплыло ко мне с молниеносной скоростью. Я тут же сделал выпад мечом, и острие проникло в тварь так, как нож проникает в подтаявшее масло. Монстр слегка дернулся, но хрен туман убьешь ржавым человеческим мечом — это я, конечно, понимал все это время. Но зачем же тогда Мист велела вытащить оружие?

Оно снова кинулось ко мне, огибая с боку, я развернулся, но туманное нечто было быстрее, и оно коснулось моего плеча своими щупальцами. Плечо тут же обдало… диким, просто невыразимым холодом. Я отшатнулся в сторону. Тварь стала подплывать снова. Разворот к ней, выпад мечом, прошелся по ее щупальцам, те рассеялись на миг по воздуху, но затем снова собрались воедино.

— Используй дар, — услышал я голос Мист.

Как? Как мне, по-твоему, дрянная ты девица, использовать дар, если я подумать не успеваю, а это чудовище уже оказывается возле меня?!

Но я все-таки прислушался к ее совету.

Выкинул меч в сторону. Концентрация (непросто это, когда на тебя плывет по воздуху нечто чудовищно-противоестественное), пучок света в ладонях и буквально бросаю его на монстра. И свет… попал в него! Чудовище дернулось, но увернуться не успело: пучок света попал прямо в грудину твари. «Раненое» место зашипело, темный дым сначала сгустился до предельный черноты, затем рассосался, оставляя в облике монстра дыру, сквозь которую я теперь мог лицезреть пейзаж. Но этого было недостаточно. Оно так и осталось висеть в воздухе, а через миг снова поплыло ко мне. Я тут же создал в ладонях еще один комочек света и кинул в противника. Тот увернулся на этот раз. Повторил все в третий раз, но кинуть не успел, монстр меня настиг. Он бы буквально впечатался в меня, если бы состоял из плоти. А так оно коснулось меня, и тут же меня проморозило до костей — не буквально, но ощущения были такие, будто ледяные щупальца проникли в самые мои внутренности. Тварь напирала, на секунду я подумал, что сейчас пройдет сквозь меня, но нет — ее тело, состоящее из сгустившегося тумана, облепляло меня, как будто заворачивая в кокон. Я ужаснулся, паника накатила волной. Это ладно умереть, попав под машину, или в шахтах, или еще от какой естественной причины… но чтобы тебя убило нечто… ирреальное — мне стало дико не по себе от этой мысли.

Монстр свалил меня с ног, я не мог шевельнуться, извивающиеся щупальца сжимали в смертельное кольцо мое тело.

— Мист, помоги… — прохрипел я, начиная задыхаться.

***

Я пришел в себя уже в хижине. Мист сидела рядом на скамье, где я лежал.

— Что это было? — спросил я, с тревогой ощупывая горло — мне казалось, что на нем до сих пор ощущается ледяное прикосновение иррациональной твари.

— Это была иллюзия. Я ее наслала на тебя.

— Что? — заорал я, вскакивая. — Охренела совсем? Я чуть не помер в этих щупальцах!

— Это была иллюзия, Дан, ты бы не умер. Я просто хотела тебе помочь развить дар, но пока не получилось. Даже ужас смерти не толкнул тебя к развитию. Кстати, меч я тебе велела достать не просто так: думала, додумаешься, что его можно облечь в собственную силу созидания.

— Вот уж извините, не додумался! Как-то не до генерации идей было в тот момент, — ярился я.

— Дан, не психуй. — Мист поглядела на меня, как на умственно отсталого.

— Вот уж спасибо за помощь такую, — все еще сердито проговорил я, садясь. — И что теперь делать?

— Ждать. Дар обязательно разовьется. Продолжай тренировки.

— Но люди умрут раньше, чем я научусь их лечить!

— Да, умрут, — холодно бросила Мист. — И тут уж я ничем не могу тебе помочь.

В этот момент в хижину постучались. Мист тут же исчезла.

— Войдите.

Дверь распахнулась, и вошла женщина-временный вождь — Нанна.

— Пришлась сообщить, что Отама умирает, чужестранец. Ты ведь маг, ты не можешь ей помочь?

— Я хотел, — кивнул я. — Но боюсь, моих сил пока недостаточно. Остальные больные как?

— Пока держатся.

— Веди к Отаме. Я попробую что-нибудь сделать.

Нанна повела меня в одну из хижин. Там лежала умирающая. Выглядела она еще хуже, чем Улла перед смертью. Грязные спутанные волосы разметались по скамье, лицо, покрытое сыпью, высохло так, что видны были кости. Тремор рук бросался в глаза даже с порога.

Я подошел к больной. Я помнил эту женщину — лет тридцати-тридцати пяти на вид была. Но теперь ей можно была дать на десяток лет больше.

Выставив ладони перед собой, я создал в них пучок света. Медленно поднес руки к голове женщины. Глаза ее заметались в ужасе, но отшатнуться сил не было. Свет с моих рук плавно перетек в голову больной. Ничего не происходило.

— Ты ничем не поможешь ей, Дан, — услышал я голос Мист. — Для нее слишком поздно. Ты всего лишь маг, а не вытаскивающий тех, кто одной ногой стоит в могиле.

— Я не могу вам помочь, простите… — выдохнул я и убежал из хижины.

***

— Ты должен научиться не только созидать, но и чувствовать разрушение, — вещала мне Мист поздним вечером в хижине. — Той женщине было поздно помогать, потому что распад внутри ее тела стал слишком глубоким. Ты не настолько могущественен, чтобы останавливать смерть, а смерть уже протянула к больной свою жадную длань.

— Как чувствовать разрушение?

— Сложно объяснить. Однажды ты поймешь. Почувствуешь — и поймешь, что это оно.

— Завтра пойдешь со мной по больным и будешь говорить мне, кому их них я еще могу помочь, — сказал я и лег спать.

— С каких это пор я у тебя девочка на побегушках? — язвительно поинтересовалась Мист.

— Я думал, ты хочешь помочь.

— Так и есть. Но не смей говорить со мной в такой манере, мальчик мой. — Она подсела на край моего ложа и провела рукой по шее, скользя все ниже под рубашку.

— Ты что делаешь? — убрал я ее руку.

— Я тебе разве не нравлюсь?

— Что? — я даже поперхнулся от удивления. — Ты что, серьезно? Предлагаешь мне… себя? Это слишком мелко для Бессмертной. Иди спать, Мист.

— Бессмертные не спят, дурень, — сказала она, но все же исчезла.

***

Следующий день был днем обхода больных. Их, не считая Отамы, было еще шесть человек. Двоим уже не помочь, а в остальных разрушение не достигло той точки, когда помогать бывает поздно. Так сказала Мист.

Я впустил со своих ладоней пучок света в голову одному пожилому мужчине, но этого было недостаточно. Энергия необходима была более сильная. Я упрямо пытался и пытался, пока деду это не надоело, и он не прогнал меня прочь от себя.

С остальными я пытался столь же упорно, но результат не стал лучше. Островитяне стали смотреть на меня с откровенным презрением.

Вечером, когда я сидел в хижине и предавался унынию, ко мне ворвался юнец и крикнул:

— Малька укусила ядовитая змея!

Я побежал за юнцом. Мальк был мальчуганом лет десяти — Агнар выглядел ненамного его старше. Пацан лежал на земле и корчился в судорогах. Рядом рыдала его мать.

Я рухнул на колени рядом с мальчишкой и взял за укушенную руку, на которой алело красное пятно. Затем применил свой дар, но мерцание в ладонях было таким же слабым.

Позволить умереть ребенку?!

— Могу ли я ему помочь? — спросил я, зная, что Мист где-то рядом и слышит.

— Можешь. Яд смертелен, но действие его очень замедленное, и он еще не успел распространиться по телу.

Я уперто стиснул зубы и начал заново. Концентрация, свет. Тот же жалкий комочек, едва мерцающий во тьме ночи. Ну же! Ребенок может погибнуть! Давай, сука!

Пацан задергался в конвульсиях еще сильнее. Холод пробежал по моей спине. И тут произошло чудо. Мерцание в ладонях стало ярче, пучок расширился и уже не умещался в ладонях. Я, боясь своим дыханием спугнуть это чудо, приблизил ладони к руке мальчика, и мерцание перетекло в ранку. Прошло несколько секунд, минута, две, пять… и судороги прекратились. Пацан стал дышать спокойно и ровно.

— Неужели… помогло? — спросил я, обращаясь к Мист.

— Помогло, — ответила она, и в ее словах прозвучала улыбка.

— Тебе лучше знать, маг, — сказала Нанна.

Мать пацана, все это время сидевшая ни жива ни мертва, кинулась ко мне на шею и едва не задушила в порыве благодарности.

***

На следующий день я вылечил четверых из тех, кто был отравлен лже-магом. Кстати, сам он с каждым днем становился все ближе к могиле.

Да, я смог повторить те же манипуляции, которые проделал с мальчиком, и с остальными. Пацан был на ногах уже рано утром, а вот на полную поправку жертв Миск Тафкида ушло чуть больше времени.

Настал самый счастливый день моего пребывания на этом чокнутом острове: во-первых, я убедился, что мои «пациенты» в полном порядке (местные теперь глядели на меня с благоговейным ужасом), во-вторых, настал день моего отплытия обратно в королевство.

Провожали меня всей общиной. Мы стояли на берегу моря и ожидали прибытия корабля.

— Может, останешься и займешь место Миск Тафкида? — на полном серьезе спросила Нанна.

— Спасибо, но не могу, — ответил я, стараясь скрыть радость в голосе, чтобы не обидеть женщину. — Мой дом не здесь.

— Понимаю, — кивнула она. — Прости нас, чужестранец, мы едва не погубили тебя, но пойми — мы не желали тебе зла.

— Да чего уж там, — махнул я рукой. — Прощаю.

— Мы все убедились в том, что ты великий мудрец, — продолжила Нанна. — Ты не удостоишь нас напоследок своими советами?

— Да какой я муд… — Я запнулся, а затем сделал суровое лицо и сказал: — Отправлять мужей вслед за умирающими женами — это большое зло, Нанна. Никто не вправе отнимать чужую жизнь.

— Но как же так? — У нее глаза расширились на пол лица от удивления. — Супруг не может быть счастлив, когда…

— Да-да, я помню, но поверь, Нанна, так вы губите свои души. Ты спросила совета, я его дал. И еще: женщина должна иметь лишь одного мужа, а мужчина — одну жену.

— Что ты такое говоришь, чужестранец? — замахала руками Нанна. — Наши предки проклянут нас за такие пороки.

— Ты спросила — я сказал, — строго ответил я.

А затем увидел вдали корабль. Камень, висевший на моей шее очень давно, свалился, и мне стало легко и свободно. Неужто я пережил это лютое безумие? Блиин, расскажи я кому на Земле про все эти вещи — в дурку бы запихнули.