Ползи! (СИ)

Глава 14. Да что за шиза здесь творится?!

Сказать, что я был удивлен — значит ничего не сказать.

Община островитян была матриархальной и матрилинейной. Нет, конечно, такие племена и в моем мире были, а возможно, есть и сейчас, но чтобы в средневековом магическим мире — я попросту такого поворота событий не ожидал.

Вождя-красавицу звали благозвучно и величественно — Улла. Сама женщина тоже выглядела очень величественно вопреки своей принадлежности к примитивному обществу и простоте наряда. Улла носила платья в одном стиле: широкий лиф одеяния закрывал грудь, но оставлял обнаженным живот (у вождя был такой пресс — закачаться, у меня такого нет!), длинная юбка платья доходила до щиколоток. Во всяком ее движении чувствовались одновременно сила, властность и грация, женственность, чувственность. Не буду лукавить — я наслаждался, глядя на эту женщину, не женщина, а ярко пылающий огонь.

Когда я впервые увидел ее, потерял дар речи от изумления. Женщина-вождь? Серьезно?

— Чувствуй себя как дома, ты — наш почетный гость, чужестранец по имени Дан. Тебе будет выделена отдельная хижина, чтобы ты не ощущал себя в тесноте. С какими дарами ты явился к нам? — спросила она меня тогда певучим, глубоким голосом.

— Вот… эмм… вождь, — я указал на сундук, чувствуя себя последним придурком во всех мирах.

Как обращаться к женщине-главарю средневекового племени?

— Называй меня по имени — Улла.

По ее призыву колдун открыл сундук. Я с любопытством смотрел вместе с ними, что же за дары я им привез. Да, как-то пофиг было, пока плыл на корабле, да и из головы вылетело.

Ткани, какие-то стеклянные безделушки в виде бус, браслетов и прочей хрени.

Ах да, забыл упомянуть, что Улла, судя по всему, обожала эти безделушки. Ее изящную шею украли как минимум три пары безвкусных бус, а на запястьях висела целая тонна браслетов. Но даже эта вульгарная безвкусица не портила естественной красоты женщины.

Пока вождь и колдун разглядывали «мои» дары, я в свою очередь разглядывал хижину главного человека племени. Ничего выдающего особое положение Уллы здесь не было: все просто, скромно, минималистский стиль, короче: деревянный стол, деревянная скамья, покрытая плетеной циновкой, большой сундук в углу — тоже деревянный. Короче, на королевские покои это место и близко не было похоже.

Улла рассыпалась передо мной в благодарностях, а затем отправила устраиваться под предводительством колдуна, которого звали странно — Миск Тафкид. Видать, колдунам полагалось зваться сложнее, чем простым смертным. А может, это только в этом племени так, в королевстве я ведь еще их не встречал.

Как раз пока мы шли в хижину для почтенного гостя, то бишь меня, Миск Тафкид и поведал мне о матриархальности и матрилинейности их племени. Я слушал с открытым от шока ртом.

— А что же мужчины? Они на каком положении здесь?

— У нас всех уважают. Но мужчина не может быть выше женщины, ибо мать-земля из своего лона первыми выпустила женщин. Женщина рожает детей так же, как мать-земля родила первое племя людей.

Тут уж у меня совсем отвисла челюсть. Нет, я не дурак, я в своем мире был одержим философией, искусством, теорией культуры и прочими подобными областями знаний. Я, короче, шарил в этой теме. Но одно дело, когда ты знаешь теорию; живя в цивилизованном обществе, рассуждаешь о каких-то там странностях, которые были присущи некоторым племенам/народам в определенные исторические временные отрезки; но совсем другое дело — когда тебя тыкают носом в какую-то совершеннейшую дичь и говорят — вот, смотри и запоминай, такова наша реальность, мы такие и мы так живем.

— Чем у вас занимаются женщины, а чем мужчины? — продолжил я допрос, стараясь не показывать, что все больше офигеваю от них.

— Земледелием — только женщины. Эта привилегия — навсегда в их руках.

Логично. Удобно, вообще-то. Я — всего лишь мужик, я не достоин копать огород, этим великим и знаменательным делом только женщина может заниматься. Хорошая же отмазка, чтобы отлынивать от работы? Просто и гениально!

— А мужчины охотятся.

Нет, лучше уж огород копать.

Мы дошли до хижины. Я прошел внутрь, положил мешок на скамью.

— Располагайся, чужестранец. Скоро отправлю к тебе Уга, чтобы принес тебе пищу.

— Благодарю.

Старик ушел. Вскоре явился Уг — он оказался юным парнишкой — который принес мне какие-то отваренные овощи, фрукты и чай с необычным травяным привкусом.

Я же сел на скамью и вытащил из нагрудного кармана плаща ключ к Источнику. Множество раз я рассматривал его на корабле и уже с закрытыми глазами видел выгравированное на металле изображение дерева с раскидистыми ветвями. Я стал очень близок к цели своего похода. Осталось сделать последний шаг и самый сложный — отыскать Источник.

***

Я уже полторы недели жил в общине и почти предался отчаянию. Первые дни я просто находился среди членов племени, общался с вождем, с колдуном, пытался всем своим видом источать тонны дружелюбия. Потом стал потихоньку удаляться в лес, шастать по нему, но ни на какие пещеры не набредал. Осторожно и намеками пытался выведать у местных, но те разводили руками, делали непонимающее лицо, в общем — совершенно не желали облегчить мою задачу.

Дней до моего отплытия с острова становилось все меньше, а я так и не достиг своей цели. Из-за этого мне хотелось рвать и метать.

Вчера в общине умерла женщина, довольно молодая еще — какая-то болезнь сломила ее тело. Мне было жаль и ее, и ее мужа, сломленного горем, и ребенка, осиротевшего наполовину. И я был совершенно потрясен, когда узнал, что этот ребенок после смерти матери перейдет жить в хижину дяди со стороны умершей, а не останется с отцом. Матрилинейное, блин, общество! Я все больше офигевал от местных обычаев.

Сегодняшний вечер не предвещал ничего ужасного, но оно случилось.

Я сидел, в миллион первый раз разглядывая ключ к Источнику, когда в хижину вошел Миск Тафкид.

— Сейчас случится важное для племени событие. Погребальный костер для Лоры (умершая вчера женщина) уже готов. Пойдем со мной, почтишь ее память и проводишь ее душу в лоно матери-земли.

Я встал, накинул плащ и вышел за колдуном. Кстати, я так и не смог узнать, какой же магией он владеет. Ответы на этот вопрос всегда были весьма туманными, как от самого старика, так и от его соплеменников.

Погребальный костер действительно был готов. Тело умершей лежало в каких-то бесконечных слоях одежды — видимо, похоронный обряд.

Колдун толкнул речь, потом Улла, они оба выражали свою скорбь, но в то же время надежду, что во чреве матери-земли (при всем уважении к умершей и сострадании я не смог не закатить глаза и не вздохнуть тяжко) их соплеменнице будет лучше. А потом… потом случилось такое, что глаза у меня едва не вывались из орбит. Муж Лоры взошел на костер и лег рядом с трупом!

— Этот почтенный муж, Барди, давший своей супруге клятву в вечной верности, не сумеет побороть свою скорбь от разлуки с любимой, он не может оставаться на земле и страдать, когда его супруга блаженствует во чреве матери-земли, потому по законам нашего племени Барди последует за женой в обитель радости и упокоительной темноты. Я, как человек, наделенный властью и привилегией видеть суть вещей, торжественно заверяю вас, что свершив это действие жертвенной любви, Барди поступит единственно правильным способом. — Миск Тафкид закончил свою речь.

— Да будет так! — вскричало племя разом.

Улла взяла факел из рук одного мужчины и подошла к будущему костру. Барди лежал, не шевелясь, но я заметил на лице бедолажки выражение первобытного ужаса. Тут уж я не выдержал:

— Что вы творите? — вскричал я, выскакивая вперед. — Нельзя же так! Это же убийство! У Барди сын остается!

— Ты не знаешь наших обычаев, чужестранец, не вмешивайся, — холодно проговорила Улла.

К слову сказать, она всегда разговаривала очень любезно, но таким тоном, который явно выдавал в ней чувство собственного превосходства над остальными.

— Барди будет счастлив последовать за женой. А сын его останется со своим настоящим наставником — дядей. Уйди, чужестранец, не выказывай перед нами своего невежества и затуманенности своих воззрений на мир!

Улла подожгла костер, я кинулся туда, чтобы попытаться стащить Барди на землю, но не тут-то было — меня тут же схватили, скрутили и унесли в хижину.

***

— Ты попытался помешать исполнению нашего закона, — сурово сказала Улла, входя ко мне в хижину спустя несколько часов. — Пойдем, сейчас будут пляски, чтобы достойно проводить души Лоры и Барди во чрево матери-земли. И я всем сердцем уповаю на то, что впредь ты будешь вести себя благоразумно, чужестранец.

Я вышел вслед за вождем. Все это время я сидел в хижине, охраняемой двумя мужиками — злой и опечаленный. Да я попал просто к чудовищам каким-то! К извергам!

И что еще за пляски, чтобы проводить души умерших? Варвары хреновы! Звездец какой-то!

Ночное небо было усыпано звездами. В центре поляны был разожжен костер. Вокруг него уселись мужчины племени. А девушки — в нарядных платьях, венках и обвешанные кучей украшений стояли в стороне.

Я присоединился к мужикам.

Колдун опять толкнул речь о чем-то там про провод душ весельем и танцами, а затем эти самые танцы и начались. Несколько мужчин извлекали грубые звуки, стуча по барабанам и дудя в дудочки, а все женское население пустилось в пляс.

Но самый трэш начался, когда пляшущие начали снимать с себя элементы одежды. Челюсть у меня потихоньку стала отвисать все ниже и ниже. Вскоре девахи — всех возрастов и разной степени привлекательности — остались совершенно обнаженными. Но даже это не было лимитом трэша на сегодня.

Дамы буквально набросились на мужиков. Они просто подбегали, кто к кому хочет, опрокидывали бедолаг (правда, они как будто бы не были против) на землю, срывали с них одежу и… ну вы поняли.

Я выпал в осадок. Тут ко мне подбежала дама старше меня примерно вдвое и хотела совершить надо мной акт насилия, но я жестко воспротивился.

— Ну уж нет, отвали от меня! — заорал я, вскакивая на ноги. — Я не из вашего племени и в ваших оргиях участвовать не намерен!

Дама огорчилась.

— Оставь чужестранца, — сказала Улла, которая, кстати, уже изнасиловала кого-то там из мужиков.

Тут неожиданно для всех разразилась гроза.

«Сама природа в шоке от происходящего», — подумал я.

Гремел гром, и небо рассекали молнии. Я не успел ничего понять. Только увидел вспышку, которая врезалась в мою грудь, а потом потерял сознание.

***

Открыв глаза, я увидел потолок хижины. Вроде жив. Вроде цел. В меня что, ударила молния?

— Как себя чувствуешь, чужестранец? — услышал я голос Уллы.

Сев на скамье, я взглянул на нее. Женщина сидела на другой скамье у стола.

— Да живой вроде. В меня попала молния?

— Да. И это был знак.

— Что?

— Мне был явлен знак.

— Какой еще знак? — тут же занервничал я, не зная, что ожидать от этих чокнутых.

— Я долго ждала его. Того человека, на которого мне укажут. И вот дождалась. Молния не напрасно попала именно в тебя.

— О чем вы говорите? Я ничего не понимаю!

— Я давно искала себе мужа.

— Чтоооо? — Глаза у меня округлились от ужаса и очередного шока. — И вы думаете, что я подхожу на эту роль?

— Конечно. Знакам надо верить.

Да она что — прикалывается? Я поглядел в глаза вождя — самые серьезные глаза, какие только могут быть. Так что нет, не прикалывается.

— А мое согласие вам случаем не требуется? — не сдержал я сарказма.

— Ты не можешь противиться знаку. — Она встала и направилась к двери. — И моей воле.

***

Ко мне в хижину вошли четыре мужика. Дело было следующим утром. Все на одно лицо для меня — смуглые, черноглазые, с высокими скулами.

— Пойдем с нами. Ты должен пройти испытание, — сказал один.

— Какое еще испытание? Никуда я не пойду.

— Испытание, которое докажет, достоин ли ты стать мужем нашего вождя, достоин ли стать одним из нас.

— Зачем мне становиться одним из вас?

— Так ведь мы тоже удостоились чести быть мужьями великой Уллы.

— Таааак… — выдохнул я, пытаясь понять, точно ли верно услышал их слова. — То есть вы все — мужья Уллы?

— Да, чужестранец.

— А я типа должен стать пятым мужем?

— Правильно мыслишь.

— Я отказываюсь от этой… чести.

— Тебя никто не спрашивает. Знакам надо следовать. Воля вождя непоколебима.

— Только не для чужестранца, — отрезал я.

Те просто молча схватили меня за руки и, не обращая внимания на мои сопротивления, вывели из хижины. Пришлось мне согласиться самому идти на испытание, иначе волоком бы потащили. Путь пролегал в глубину леса.

— Зачем туда?

— Убить зверя. Улла не может взять себе в мужья слабака, который не способен победить врага. Так что докажи, что ты достоин той чести, что оказана тебе.

Да ладно??? Опять??? Вот дерьмоооо…

***

Зверь оказался фэнтезийным. Хотя вряд ли мне было бы легче, окажись он волком или медведем.

Длинное тело, короткая, но жесткая серебристая шерсть, заостренные кверху уши, клыкастая пасть. Он, пожалуй, немного напоминал тигра телосложением и мордой, только длиннее, другой расцветки, с другой шерстью, с другими ушами.

Как только мы набрели на зверя, мне вручили короткое копье. Четыре муженька Уллы отошли и встали с копьями, направленными на зверя. Только вот помогать мне они явно не собирались — только собственные жизни защищать, коли чего.

Я покружил вместе со зверем, а потом он прыгнул на меня, я упал и кувыркнулся между его лапами. Фууф, пронесло пока. Тигроподобный повторил попытку, я отскочил и ткнул в его бок копьем — неудачно. Не ожидая очередного прыжка на меня, сделал выпад копьем куда-то в морду и… попал! Пробил нижнюю часть челюсти, не сильно, правда. Я был настолько удивлен своим попаданием, что упустил момент, когда зверь опять прыгнул на меня, и на этот раз уложил на лопатки. Не дожидаясь, пока он сомкнет пасть на моем горле, я со всей дури ткнул ему копьем куда-то в лапу. Зверь взвыл, но не отскочил, а, напротив, попытался отгрызать мне часть плоти, но я успел вытащить свой нож, который уже выручал меня в беде, и воткнуть зверю в глаз. Он взвыл еще сильнее, но умудрился клацнуть зубами по моей руке. Она взорвалась болью, я заорал и попытался перекатиться на бок, потому что тигроподобный заметался, воя от боли.

И тут мой взгляд наткнулся на ключ к Источнику, который валялся рядом со мной на траве. Ох, чуть не потерял! Наверное, выпал из кармана, когда зверь повалил меня. Я схватил ключ и хотел уже вскочить, но тут зубастый враг набросился на меня. Живучий какой! С ножом в глазу, с раной в лапе — вот это боец так боец.

Морда тигроподобного стремительно приближалась к моему лицу, и я не придумал ничего умнее, кроме как упереться руками в его шею. Будто удержать такую тушу смогу.

А дальше случилось такое, что вы мне ни за что не поверите, потому что я и сам себе не верю. В том месте, где квадратная пластина в моей руке коснулась шерсти зверя, та задымилась, а затем резко вспыхнула, уже через миг вся туша тигроподобного была объята пламенем, а еще через несколько мгновений его вой оборвался, потому что бывший зверь осыпался на землю горкой пепла.

Я завороженно перевел взгляд с него на пластину в своей руке. Что-то важное я упустил. Что-то очень важное. Точно! От пластины к туше зверя метнулась крохотная искорка света, вспышки — будто мини-молния. Меня озарила гениальная мысль, и я улыбнулся. Не видать тебе меня в своих мужьях, дорогая Улла, вынужден я отказаться от такой чести. И я тебе докажу, что никакого знака не было. Осталось только надеяться на то, что в головах этих шизанутых людей осталась хоть капля здравомыслия.