Полянский. Детектив-медиум. Новое дело

Столоверчение. Часть 1

1.

Шубин был вне себя, чувствовал, что вот-вот потеряет контроль и ненароком сломает что-нибудь этой тощей девке. Птичьи кости плеч и ключиц, казалось, легко треснут в его железной хватке:

– Что он принимал?! Что ты ему дала?! Под чем он?! Что за препарат?! Какая дозировка?! Говори, сука! Убью! – прорычал он, встряхивая её, как тряпичную куклу.

В ответ – лёгкая улыбка и взгляд сквозь собеседника. Николь – явно его клиент. Шубин помнил, как впервые увидел её с Полянским восемь лет назад. Друг тогда немного рассказал о прошлом девушки. Непостижимо, на что способна человеческая психика, чтобы защитить от травм. Иван Александрович в отчаянном смятении грубо оттолкнул девушку и повернулся обратно к кровати.

Всего полчаса назад он приехал навестить Тимофея, который не отвечал на его звонки уже неделю. По странному внутреннему наитию, которому научился доверять за годы работы, Шубин взял с собой из машины стандартную укладку парамедика. Николь открыла ему и впустила в квартиру, не спрашивая ничего и не отвечая на его вопросы.

Полянского без сознания, прикрытого мятой простынёй, он нашёл в спальне. Безвольно раскинувшийся, как дохлый кит, пациент едва дышал. Судя по беспорядку и запаху дезинфицирующего раствора, проститутка долгое время ухаживала за неподвижным телом постоянного клиента. Пульс и давление у Тимофея снижены, рефлексы отсутствуют. Зрачки расширены и не реагируют на свет. Температура едва дотягивает до тридцати пяти градусов.

Шубин отклеил и острожно приподнял марлю на левом плече.

«Господи!».

Зверская страшная рана, будто бы Полянского хотела загрызть собака, но не достала до шеи, а прокусила плечо до ключицы. И это была очень большая собака. Николь сделала перевязку хорошо, пусть и не очень аккуратно. Наверняка у девушки большой опыт по тому, как привести себя в порядок и оказать первую помощь. Рваные края раны ещё воспалены, но благодаря антисептику и антибактериальной обработке процесс заживления идёт быстро. Удалось избежать некроза тканей.

Николь ловко зафиксировала пластиковый флакон физраствора, приспособив для импровизированной капельницы высокую напольную вешалку. Игла в вене приклеена полосками лейкопластыря крест накрест. Других средств и лекарств Шубин не заметил сначала, но потом обратил внимание на смятые бумажки под тумбочкой и несколько пустых склянок на подоконнике. Ни этикеток, ни маркировки. И вот уже минут десять Иван Александрович, сдерживая тревогу и гнев, пытался вытряхнуть из девицы признание, чем она накачала его друга.

– Дура! Он в коме! Ты понимаешь? У него сердце остановится! – он оглянулся на неё, сжимая кулаки. – Его надо везти в реанимацию!

– Успокойся, – мелодичный перезвон стеклянных колокольчиков. – Идём, я сделаю чай и всё объясню.

– Ты не поняла меня, он же...

– Идём, – мягко повторила девушка, перебирая бахрому на топе, её пальцы постоянно в движении.

Сколько она уже не спала? Челюсть подрагивает, морщинки у век резкие, щёки запавшие. И вся она будто высушенная, измождённая. В буквальном смысле слова «на лицо» употребление чего-то очень бодрящего.

Но большие зелёные глаза смотрели ласково и безмятежно. Женщина не повышала голоса, только шагнула к нему и прикоснулась к плечу, направляя к двери. И Шубин подумал, что вот так она наверняка не раз успокаивала разбушевавшихся клиентов. Но, судя по всему, не всегда удачно: на руках, плечах и открытой спине над топом видны старые швы, похоже, что кто-то порезал её очень сильно и давно. Страшно подумать, с кем приходится иметь дело девушкам древнейшей профессии.

Выдохнув и совладав с собой, Шубин прошёл на просторную кухню. Справа – белый итальянский гарнитур со встроенной техникой. Слева – только узкая столешница из искусственного камня поперёк комнаты, перпендикулярно к стене, и три стула. «Стол для завтраков» – отличный вариант для того, кто ест в одиночестве и требует много свободного пространства для движения.

Иван Александрович тяжело опустился на стул, положил телефон на столешницу. Николь включила чайник и достала из шкафа кружки, звякнув посудой.

«Она неплохо ориентируется тут. Видать, давно освоилась. Интересно, во сколько обходится Тиме её нежное внимание? И откуда бы взяться сильной половой конституции при таком астеническом сложении? Наверняка не без употребления стимулирующих препаратов», – хмуро наблюдал за ней психиатр.

– Он был заражён, доктор, но он сильный, справится. То, что я привезла ему, поможет и поддержит. Ещё сутки, и сознание вернётся к нему, – она переставляла кружки с места на место, передвигала сахарницу, звенела ложечками.

– Кто его укусил?

– Ты не поверишь, – вздохнула она, острые лопатки по-птичьи двинулись, старые шрамы на секунду побелели.

– Детка, не беси меня! Я знаю его больше двадцати лет, в его жизни нет ничего, что меня хотя бы удивило! – Иван Александрович покривил душой, он ничего не понимал, это сердило и пугало.

– Но ты же не знаком с Габриэлем?

– Тима рассказывал мне об этой своей иллюзии, и это не единственное его альтер-эго, поверь, милая.

Николь повернулась к нему, держа в руках кружки. На её лице светилось искреннее недоумение. Потом девушка беззвучно хохотнула, показав ровные мелкие зубки и чуть не расплескав чай. Присела напротив Шубина и, наконец-то остановилась хоть на минуту, застыла изящной костлявой статуэткой.

– Видел бы ты эту иллюзию, доктор! – загадочно прошептала она, широко улыбнувшись и поставив локти на полоску каменной столешницы.

– Так это настоящий человек? – Иван Александрович почувствовал, как брови подскочили, наморщив лоб, в замешательстве он отхлебнул почти полкружки, поперхнулся и раскашлялся, пролив чай на колени.

– Он не человек, – девушка с блаженной улыбкой мечтательно зажмурилась и глубоко вздохнула. – Он... чудо!

– Погоди, погоди, детка! Ты хочешь меня убедить, что...

– Тимоша не любит, когда он выходит в город. Поэтому Габи прислал лекарство со мной. Он знает своё дело, не волнуйся. Тима быстро поправится, не мешай, пожалуйста, – серьёзно и настойчиво проговорила Ника, и снова её голос как хрустальная подвеска «музыка ветра».

– Детка, я не знаю, что ты принимаешь, но хочу, чтобы Полянского обследовали настоящие специалисты, – он допил чай одним глотком. – Он должен быть в стационаре под наблюдением.

– Нельзя, – тихое «дзинь», не допускающее возражений.

Шубин потянулся за телефоном, чтобы вызвать реанимационную бригаду. Но Николь опередила его, накрыв смартфон левой рукой и отодвинув в сторону по столу. Она двигалась плавно, а доктор всё равно не успевал за ней. И этот жуткий стеклянный взгляд женщины «под кайфом».

«Почему так медленно, что со мной, это...».

Иван Александрович не смог встать, почувствовал, как заваливается на бок. Девушка смотрела на него с той же безоблачной отрешённой улыбкой. Потом приподняла правую кисть, и из раскрытой ладони на стол выпал скомканный квадратик тонкой белой бумаги.

– Что за... Что ты мне подсыпала? – Шубин хотел схватить её, но руки уже не слушались, стали тяжёлыми и неподвижными, будто бы в них растворились кости. – Что ты сделала, чёртова девка?

В голове зашумело, перед глазами поплыли вспыхивающие круги, накатила слабость. Сквозь грохот пульса в ушах Иван Александрович едва расслышал переливистый шёпот:

– Нельзя мешать волшебству.

Он понял, что ударился об пол, когда упал, но боли не успел ощутить, провалился в рыхлое матерчатое болото. Звуки и свет сюда не доходили.

Снилось странное, да и сны ли это были. Медленно перетекали один в другой туманные образы: женщина, мужчина, кошки. Они расплывчатыми дымчатыми пятнами переливались друг в друга в бесконечном хороводе ласк и объятий. В этом мягком кружении были обманчивые покой и нежность, заманивающие, затягивающие в смертельный чёрный омут...

Первое, что почувствовал, приходя в себя – тепло и тяжесть одеяла. Шубин лежал на диване в гостиной у Полянского. Звякнула ложечка в чашке, и в голову доктора прилетел чугунный шипастый шар, с оглушительным звоном проломив череп. Он тихо застонал от боли, с усилием сфокусировал взгляд и безуспешно попытался приподняться, цепляясь за бархатистую обивку.

В комнате холодно. Тимофей без очков, в пижаме и стёганом халате сидел один за большим столом и помешивал чай. Бледный и осунувшийся бывший пациент на умирающего всё же не походил. Он успел освежиться и привести себя более или менее в порядок. Полянский заметил движение и сделал другу знак, чтоб тот не вставал. Еле волоча ноги, он прошёл через комнату, горбясь и шаркая, как старик. С тяжёлым вздохом уселся рядом в кресло, протянул доктору стакан воды.

– Твоя... – закашлялся Шубин, в горле пересохло, будто песку наелся. Он с удовольствием выпил воды и смог говорить, хоть и не узнал свой сиплый голос: – Твоя подружка, кажется, меня отравила.

– Нет, она только отключила тебя на день, чтобы ты не помешал ей завершить начатое.

– И что это было? В порошке... – выговорил Шубин.

– Мне антидот, тебе транквилизатор, для неё стимуляторы, чтобы не спать. У моего дилера большой ассортимент зелий, – чуть усмехнулся Полянский. – Потерпи, боль скоро пройдёт.

– Значит, она не соврала мне про... Так. Ладно, это на потом. Где она? – доктор, болезненно морщась, потёр лоб.

– Уехала утром. Ника – девушка трудящаяся, клиенты ждут, – со вздохом пожал плечами Тимофей.

– Ты ранен, я видел, – Шубин допил воду. – Как это случилось?

– Мы избавили город от грызунов, слышал? Это был Крысолов, хозяин и повелитель крыс. Если бы не один отважный мент, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

– Понятно, что ничего непонятно, – Иван Александрович соображал медленно, голова раскалывалась, будто бы кости потрескались. – Теперь с тобой всё в порядке? Как себя чувствуешь?

– Не знаю ещё точно. Но, кажется, кризис пережил, нужно отдыхать, – Полянский расслабленно развалился в кресле, утомлённо прикрыв глаза, его руки бессильно свешивались с подлокотников. – Жить буду, Вань, только не знаю, для чего и для кого.

– Ты опять начинаешь? – нахмурился доктор. – В жизни очень много хорошего и приятного. Нужно только желание. Я помню, как ты не хотел жить, и хочу, чтобы сейчас ты не хотел умирать!

– Вырыть нору и наплодить щенят? Ты об этом? – с горечью усмехнулся Полянский.

– Да хотя бы! Нормальная человеческая жизнь! Будь у тебя семья, ты бы меньше думал о себе и не тратил силы на излишнюю рефлексию!

– Это ты мне говоришь о нормальности? Да ты мои мозги под микроскопом изучал. Какая семья? Ваня, ты сам-то себя слышишь? – вяло отмахнулся медиум.

Шубин встал на ноги, чуть пошатнулся.

«Нет, за руль я такой не сяду! Надо такси вызвать... Лиза!», – ахнул доктор, спохватившись, и стал неловко шарить по карманам. Полянский протянул ему смартфон.

– Жена тебя вчера искала, я ответил на звонок, сказал, что ты у меня ночуешь.

Доктор благодарно кивнул другу. Взглянул на пропущенные вызовы и сообщения. Почти пять вечера. Значит, в отключке он был больше двадцати шести часов. Мышцы будто замороженные, еле тянутся. Сходил потихоньку в туалет и ванную умыться, рассмотрел покрасневшие глаза и отросшую за сутки щетину. Его мутило, из пустого желудка подкатывала кислота.

«Нехорошо! Нужно пару дней побыть дома, отлежаться. Господи, да что за хрень она мне подсыпала!? Интересно, можно ли что-то обнаружить с помощью мульти-теста, типа Иммунохрома? Домой приеду, сделаю!».

2.

Полянский запер дверь, проводив психиатра. Потом отправил сообщение Беляковой, что приболел. Попросил, чтобы она не заходила завтра, а продукты оставила у двери. Он не был уверен, что общение безопасно для окружающих, да и видеть никого не хотелось.

«Необходим перерыв, ты не успеваешь восстанавливаться. Каменные ветви ободрали всего, руку сжёг на артефакте шулера, теперь ещё и эта тварь покусала. Нужен отдых, иначе следующее дело тебя доконает! А может быть Шубин прав, и ну его всё к чёрту!..».

Он с тревогой вгляделся в своё отражение в зеркале прихожей и потихоньку двинулся в комнату. Обратный путь до спальни показался многокилометровым марафоном. Ноги дрожали. Нужно дозировать нагрузку после недельной отключки.

Ещё первой половине дня, пока доктор спал, Тимофей, цепляясь за стены, принял душ. Потом немного подровнял бороду, но компактный триммер казался сегодня просто неподъёмным. Так что детектив быстро устал и оставил наведение красоты до лучших времён. Пришлось с полчаса сидеть на бортике ванны и отдыхать. Тогда-то он, близоруко щурясь, увидел, как радужка изменила серо-голубой цвет на глубокий рубиновый оттенок. Секунд на десять, не больше, но это было...

«Габи тогда в катакомбах сказал, что я не одолел Крысолова. Что он имел в виду? Разве за эту неделю его зелье не помогло? Ведь Николь спокойно уехала, она была уверена, что со мной всё будет хорошо! Тогда почему эта тварь всё ещё прорывается?».

Перед глазами часто мелькали обрывки жуткой иллюзии их будущего, которое Тимофей увидел в зеркале мистического портала. Он гнал прочь мысль, боялся признаться себе в той секундной слабости, когда он задумался над предложением. Продлись его колебание дольше, и Крысолов победил бы.

Он вытягивал вперёд то одну руку, то другую, ожидая заметить внешние перемены в подрагивающих пальцах. Но кожа оставалась прежней, и ногти в когти не вытягивались.

«Да не ври! Тебе нужна эта власть и сила. И ты на самом деле жалеешь об упущенном шансе. Ты столько лет освобождал и отпускал мёртвых, прогонял обратно на ту сторону. И никогда не пытался управлять, заставлять их действовать в твоих интересах. Чёртов гуманист и чистоплюй! Но теперь-то некому научить тебя. Да и к лучшему, наверное. Обошлось ли, закончилось? Нет, думаю, всё-таки рано радоваться!», – вздохнул Полянский, вернулся в кровать и провалился в сон, рваный и дёрганый, полный тревожных видений и теней.

3.

Тусклый летний день. Татьяну интриговала новая знакомая. Встречу Янина Залесская (иногда она звалась Яной) назначила в ресторане в торговой галерее недалеко от метро Аэропорт.

Тата давно смотрела её эфиры, ещё зимой случайно наткнулась в ленте рекомендованных профилей. Провинциальная грубоватость постепенно сходила на нет, и за эти полгода манера подачи предсказаний стала намного интереснее. У Яны глубокий голос, которым она пока не очень хорошо владеет. Немного подучиться бы. Татьяна даже писала ей об этом, рекомендуя упражнения и преподавателей из ютюба. Проникновенное обращение к подписчикам на прямых эфирах подкупало, Залесская уверенно рассказывала о решении семейных проблем, о ритуалах для укрепления здоровья, об амулетах, помогающих в бизнесе. Смотрелось не оригинально, но цепляло, наверное, именно этой искренней уверенностью, с какой Яна тарабанила эзотерическую чепуху.

Они с Татьяной стали переписываться, делиться новостями, идеями, контактами рекламодателей. А позавчера Янина прислала сообщение в директ, поделилась радостной новостью, что приехала в Москву. Они с братом сняли квартиру на Соколе. Предлагала пересечься, мол, хотела пообщаться, попросить совета.

Тата ждала Залесских, чувствуя себя столичной жительницей, к которой приехали дальние родственники из глубинки. Размышляла об изменчивой удаче. Уже второй месяц Татьяне жутко не везло. Отбросив циничный скептицизм, она дрогнула, поддалась панике, стала искать мистические символы и подсказки от Вселенной. Собственные гадания и расклады не радовали, как ни пыталась она подтасовать колоду.

«Да не может быть, чтоб так не пёрло по всем фронтам! Правда, что ли, сглазили, или что...?!», – недоумевала Тата.

Промысел приносил доход, но охваты и просмотры сильно просели, статистические ямы сжирали крупные суммы на рекламу. Приходилось уже кое в чём себя ограничивать, к сожалению. Квартплату перевела, но вот за автокредит платёж просрочила, и это мешало спать и развлекаться.

Двое солидных мужчин, поддерживающих Татьяну в обмен на половую дружбу, не помогали. Один уехал работать в другую страну, а другой повёз семейство на морской курорт, чтобы загладить перед женой вину за измену.

Тата искала свежие фишки, не хотела упустить возможности или проглядеть новый тренд. Собиралась было выпустить своё приложение для гадания по руке, но разработчик, которого рекомендовали, заломил заоблачную цену, а тратить средства и время на дешёвый сомнительный проект не было ресурса.

Татьяна сидела за столиком у окна и разглядывала машины, мчащиеся по Ленинградке, чтобы отвлечься и поменьше нервничать. Возможно, поэтому пропустила момент, когда Залесские появились в ресторанчике, а вздрогнула уже от приветствия, чуть подскочив на мягком стуле.

– Привет! Тата!?

Если Янину она видела в сторис и на эфирах, то её брат мелькал на фото буквально пару раз, предпочитал не светиться. Они казались не слишком похожими. Одинаковым был только ярко-зелёный цвет глаз.

«Какой ненатуральный оттенок! Линзы! Стопудово! Но смотрится прикольно!» – сообразила Татьяна.

У симпатичного Яна тёмно-русые волосы, короткая классическая стрижка, чисто выбрит, чуть выше сестры, и более поджарый, лет тридцати. Одет стильно небрежно – джинсы, чёрная футболка, серый пиджак.

Янина, молодая женщина с пышным бюстом и широким задом, напоминала собой десерт из белоснежной меренги, украшенный ягодами. Она смотрелась вызывающе и аппетитно женственно в тёмно-зелёном платье с глубоким декольте. Нежный румянец гладких щёк и полная шея, сочные губы. В угольно-чёрном макияже глаз было что-то цыганское. В густые красно-рыжие волосы заколоты длинные деревянные булавки с зелёными камешками-стекляшками.

– Да! Привет! – Татьяна радушно улыбнулась и кивнула. – Рада встрече, так сказать, в реальном времени!

Сделали заказ, особо шиковать никто не стал. Пока ждали закуски, Ян рассказывал, как они ехали с сестрой на поезде, и их чуть было не обыграли в карты жулики.

– А я ему, такая, говорю, вижу, мать твоя больна, надо тебе домой торопиться! – низкий грудной голос Янины звучал чарующе.

– И он чего? – усмехнулась Татьяна.

– Побелел, по ошибке с козырей пошёл, всю игру спутал. Потом и вовсе из вагона свалил, подельник за ним потрусил, – ответил за сестру Ян, пожав плечами.

– Подожди, ты хочешь сказать, что... – нахмурилась Тата. – Да ладно, это же прикол всё!

Отвлеклись на официантов. Они принесли салаты, следом горячее. Еда, как всегда, подбодрила, разговор стал веселее. Вспоминали забавные ролики, критиковали конкурентов в нише.

– Ты писала о своих многочисленных клиентах, Тата, нам бы очень пригодились твои контакты, – Залесский закончил с обедом и заговорил вкрадчиво и неторопливо. – Нужны связи для организации сеансов. О твоей доле договоримся.

– Не! Ты, что, я под эту хрень не подпишусь! – помахала длинными чёрными ногтями Татьяна.

– Мы хорошо справимся вместе. Для начала просто порекомендуешь нас своим друзьям.

– Ты меня под статью хочешь подвести?

– Не бойся, всё будет безопасно, легально и крайне доходно. Мы совсем немного тебе поможем, – значительно кивал головой Ян.

– Слушай, Янчик, – снисходительно фыркнула Тата. – Гадать за пятьсот рублей по объявлению в телепрограмме, пока сидишь там у себя в болоте – это одно. А брать на себя такую ответственность и за большие деньги – совсем другой расклад.

– Тебе же не везёт в делах последнее время, Танечка, – не сомневаясь в этом утверждении, Яна подпустила хрипотцы к бархатистому голосу.

Тата напряжённо выпрямилась, зачарованно наблюдая, как Залесская протянула к ней округлую руку. На запястье звякнули четыре браслета – кожаные шнурки с грубо обработанными камнями и металлические цепочки. Белые, словно сахарные, пухлые пальцы не касались девушки, но будто бы перебирали невидимые струны, нити, ведущие к груди Таты.

– Вижу! Магический блок, который тебе мешает, поставила женщина. Вы знакомы. Она молодая. Цвет волос... Не могу разглядеть. Разные оттенки... – плыл голос Янины.

Татьяна даже дышать перестала. Она почувствовала незнакомый и неприятный холодок, пробежавший сороконожкой по спине. Ну, конечно же, именно после того вечера в клубе всё пошло наперекосяк! Значит, во всём виновата Сонька, перебежавшая дорогу...

– Это Данкевич! Сучка! Больше некому! – Тата стукнула кулачком по столику. – Но как ты узнала? И как она это сделала?

– Я же писала, прабабка у нас ведуньей была, – проворковала Янина. – Дар передался, я недавно поняла. Сделать порчу – дело не хитрое, вот избавляться – сложнее. Тем и занялась. Я помогу тебе, верну удачу, а ты поможешь нам.

– Ты же видела отзывы в сети и комментарии на эфирах, – Ян улыбнулся и ласково коснулся руки Татьяны, поглаживая. – Поможешь нам, и мы в долгу не останемся.

Им принесли чай, Ян себе заказал кофе и стал успокаивать и уговаривать Тату, что мероприятие можно обставить, как дружескую встречу. Никаких взносов с клиентов. Деньги они сами принесут, только чуть позже. И вот тогда...