Погоня за судьбой. Часть II

Глава X. Второе пришествие

Я гулко постучала кулаком по металлу входной двери. Открылась смотровая щель, пара подозрительных глаз мельком пробежались по мне и тщательно изучили пространство позади меня. Лязгнул запор, дверь отворилась, и я вошла в бар. Скуластый Арни, по своему обыкновению хмурый и молчаливый, сообщил:

— Митяй ждёт.

Я спустилась в привычный подвал и протопала в мастерскую. Как обычно, мастерская была пуста — лишь из подсобки раздавались тихие механические звуки и отрывистый матерок. Я спросила в пространство:

— Игорь? Ты здесь?

— Да, бегу уже, сейчас, — раздался раздражённый голос.

Появился Игорь, держащий в руке руку. Механическую. Левую. На её блестящей поверхности играючи переливались отблески потолочных ламп, а Игорь тем временем подскочил к столу, торжественно водрузил руку на металлическую поверхность и возбуждённо затараторил:

— Зацени, что у меня есть! Седой ночью приволок. В гражданском обороте такого нет. Фуллерено-иридиевый сплав, который закаляют в вакууме при температуре шесть тысяч градусов! Посадочное место, правда, немного отличается от твоего, но Митяй переделает в два счёта. А теперь — главное! — Он многозначительно поднял вверх палец, скрылся в подсобке, и через несколько секунд вернулся с плоским блестящим предметом. Со стуком опустив его на стол, объявил: — Плазменный резак и импульсный бластер! Два в одном! Смотри…

Взяв руку, он куда-то нажал, и часть предплечья с лёгким щелчком отделилась, обнажив продолговатое углубление со скрытыми внутри креплениями. Отложив заглушку в сторону, ловким движением Игорь приладил модуль к разъёму, и, слегка надавив, защёлкнул его в паз. Визуально на запястье выделялась лишь едва заметная тонкая щель, формой похожая на очертания семечки от подсолнуха. Я подметила про себя, что такой миниатюрный механизм вообще не будет заметен в сложенном состоянии.

— Переключение режимов тоже через нейр, я тебе потом инструкцию дам, — щебетал Игорь. — Без носителя работать не будет, так что давай ставить.

— С удовольствием! — Я изнемогала от предвкушения, поэтому тут же запрыгнула на стол, улеглась и закрыла глаза, позволив Митяю делать свою работу.

Примерно через полчаса нетерпеливого ожидания всё было готово, а Митяй, проведя финальную диагностику, поднялся под потолок. Я с восторгом разглядывала свою новую часть тела. Игорь беспокойно пританцовывал на месте — его разбирало желание увидеть оружие в действии.

— Ну, загружай драйвер и пойдём во двор, продемонстрируешь мне свою новую игрушку! — Он приплясывал у двери, словно щенок в предвкушении долгожданной прогулки. Похоже, он был ещё более ярым любителем игрушек, чем я.

Поднявшись в пустой бар, мы вышли через заднюю дверь в широкий безлюдный двор, заваленный строительным мусором. Слева возвышался ангар с высокими воротами и торчащей вверх вышкой из потрескавшегося, покрытого потёками красноватого кирпича — судя по всему, древняя пожарная часть. Прямо из здания торчала опора эстакады, рокочущей над головой. Справа серел ряд гаражей, над которыми в небо бетонной стеной взмывал один из жилых небоскрёбов-муравейников. Я огляделась в поисках какой-нибудь мишени и, заприметив мусорный бак, скинула куртку. Оставшись в майке, вытянула руку и прицелилась. Ничего не произошло.

— Как из этого стрелять? — спросила я, разглядывая устройство.

— Запястье согни… Да, вот так. Ну а теперь думай о том, что хочешь выстрелить из этой штуки.

Я изо всех сил стала думать. По-прежнему ничего не происходило, а Игорь, взглянув на меня, засмеялся:

— Полегче, ты уже вся покраснела. Неровен час…

Из запястья со щелчком выскочила продолговатая секция, откинувшись вверх и в сторону, раздался оглушительный хлопок, руку отбросило отдачей. В стене рядом с мусорным баком чернела неглубокая овальная выбоина сантиметров десяти в диаметре. Игорь подпрыгнул на месте и заорал:

— Вот это да! Давай ещё!

Вторым выстрелом бак со звоном был пробит насквозь. Третий и последующие давались намного легче — новенькие нейронные связи в мозгу укреплялись, я начинала привыкать к оружию. Эхо грохотало, отскакивая от стен, а мусорный бак превращался в дымящееся оплавленное решето. Сзади скрипнула дверь, и донёсся угрожающе стальной голос Арни:

— Вы что тут, охерели совсем?! Сейчас на грохот вся полиция слетится! А ну прекратили, нахрен, и дуйте обратно в помещение!

Защёлкнув бластер обратно в паз и подобрав куртку, я решила оставить проверку резака на потом, и мы с Игорем вернулись в бар. На меня накатила слабость, тело вдруг потяжелело, неподъёмной гирей потянуло меня вниз, в одно из кресел. Арни, ковыряясь за стойкой в потрохах выключенного робота-бармена, пострадавшего накануне вечером, недовольно поблёскивал в мою сторону глазами. Игорь присел напротив меня, сложил руки на столе и сообщил:

— В инструкции сказано — чем дольше пользуешься оружием, тем больше расход калорий, и тем сильнее устаёт носитель. Это пройдёт, надо только чаю с сахаром попить. А перед стрельбой, по-хорошему, стоило как следует подкрепиться. Так что будь аккуратнее, не перестарайся.

Силой мысли я открыла механизм, на оконечнике которого бирюзой отсвечивала призма ионного резонатора. Краем глаза заметив, что Арни с пучком проводов в руке замер и уставился на меня, я убрала модуль и сказала:

— Что-то подобное стоит на вооружении подводников, но только резак — без бластера. А это, получается, новая разработка?

— Один из забракованных прототипов. На приёмке армейцы заявили, что нужно повышать энергоэффективность, а у этой штуки, по их мнению, слишком высокое потребление. Бойцы слишком быстро устают во время стрельб…

Как далеко могут зайти технологии на службе разрушения? Локомотивом прогресса всегда было оружие. Однажды люди изобрели атомную бомбу, и только через несколько лет энергия деления ядер была поставлена на службу созиданию. Но в данном случае всё произошло наоборот — сначала портативные плазменные резаки появились у глубоководных ныряльщиков и космонавтов, а потом технологию переточили под военные нужды.

Мне же только и оставалось, что радоваться тому, как легко и по большому счёту абсолютно случайно мне досталась столь совершенная вещь. Беспокоило только одно — её цена. Неужели моя победа во вчерашнем бою оказалась столь доходной, что моих «комиссионных» хватило на приобретение свежего военного прототипа? Часть выигрыша, впрочем, не помешала бы мне в виде наличных денег. Я вдруг вспомнила, что сегодня — последний день моего пребывания в гостинице. Нужно либо продлевать бронь, либо двигаться дальше.

— Слушай, Игорь, а Седой на месте? — спросила я.

— Нет, будет только вечером. Кстати, если хочешь, можешь звать меня Физиком.

— Буду иметь в виду, но мне всё же больше нравится имя Игорь, — ответила я. Немного посомневавшись, всё же решилась спросить: — А у тебя не будет денег в долг? Я совсем на мели, но нужно оплатить проживание в «Отдыхе». Вечером поговорю с Седым, может быть, мне помимо этой штуки за вчерашнюю победу причитается что-то ещё…

— Да не вопрос, — легко ответил Игорь, вынул из кармана несколько купюр и хлопнул их об стол.

Я убрала деньги, преодолев лёгкое головокружение дошла до стойки и заказала у Арни завтрак и сладкий чай, чтобы восстановиться после стрельбы. Арни отдал распоряжение робоповару, Игорь удалился в свою мастерскую, а я дождалась заказа, приняла пищу и решила прогуляться на свежем воздухе…

Вчерашнее радостное оживление испарилось с улиц без следа, в законную силу наконец вступили будни, а место им уступило солнце, скрывшись куда-то за бесцветный монолитный слой облаков. Люди понуро брели по своим делам, постепенно приходя в себя после долгих праздников, и город возвращался к своему обычному ритму. Вдоль дороги ползла автоматическая машина-уборщик, шумно всасывая в себя мусор, валявшийся на проезжей части. Единственное, что не изменилось на улице — это напористо орущая со всех сторон злобная реклама, да группы сутулых бедняков, гревших руки у костров в железных баках между фасадами лавчонок под уходящими ввысь стенами. Они были привычной частью пейзажа, предметом антуража, накрепко слившись с окружающей действительностью.

Я дошла до уже известного мне туннеля, выбралась на аллейку, ведущую к реке, и стала спускаться в сторону набережной, оглядываясь по сторонам в поисках знакомого сгорбленного силуэта. Но Евгении Павловны на том месте, где я её встретила прошлым утром, не было.

Вдоль набережной неслись автомобили. Дождавшись на перекрёстке зелёного света для пешеходов, я пересекла дорогу, облокотилась на облезлые чугунные перила и уставилась в промасленную водную гладь, едва отражавшую сияющие небоскрёбы на той стороне. Небо позади высоток темнело — надвигалась сизая зимняя туча, готовая разверзнуться и исторгнуть снежную массу на этот усталый город, со ржавым скрипом разгонявший шестерёнки будней. По спине непроизвольной дрожью пробежал холодок, и я укуталась поплотнее.

Прогулявшись вдоль набережной, я так и не встретила искомую старушку, вернулась обратно на улицу и направилась прямиком в гостиницу, чтобы расплатиться за дальнейшее пребывание. Взятых в долг денег хватило ещё на два дня, и я про себя отметила, что стала уже привыкать к такому подвешенному состоянию — без корней, словно перекати-поле. Без стабильного заработка, без дома и без друзей. Пожалуй, мне не составило бы труда взять немногочисленные вещи и сорваться куда глаза глядят, тем более — из этого тёмного и тесного людского муравейника. Куда-нибудь на восток, к легендарным городам-крепостям, увидеть их своими глазами. Останавливало меня лишь одно — астрофизик Владимир Агапов…

В пустой номер возвращаться не хотелось, поэтому я направилась обратно в бар, который уже открылся для посетителей. Над стойкой бубнил телевизор, под ним сидел один из постоянных посетителей, которого я наблюдала здесь уже третий день подряд. Он снова был пьян. Пара каких-то мужчин, одетых совершенно по-конторски, что было несвойственно для данного заведения в частности и для этого города в целом, обедали за столиком. Они как-то вообще не вязались с окружающей действительностью, были настолько неприметными, что бросались в глаза.

Я украдкой разглядывала этих одинаковых, словно близнецы, посетителей и пыталась представить, кто они — чем занимаются, как живут. Идеально выглаженные угольно-чёрные костюмы, белые опрятные рубашки с синими галстуками поверх, стрижки бобриком, и самое главное — чёрные очки, которые они так и не сняли, молча и почти синхронно поглощая свою пищу. Я повернулась в сторону сидящего в глубине барменского закутка Арни, вознамерившись узнать, что это за нашествие корпоративных клонов на заведение…

— Железяка, сделай телевизор погромче! — Пьяный завсегдатай, сидящий рядом со мной, обращался к роботу-бармену, который тут же добавил громкости, а я непроизвольно взглянула на экран.

Элегантная ведущая новостей со светлыми волосами в стиле помпадур и в красном платье с пышными рукавами взволнованно тараторила:

— … около часа назад. Специалисты вспоминают случай шестилетней давности, итогом которого стала крупномасштабная катастрофа. В данный момент съёмочная группа находится в стратосфере планеты, и нашему корреспонденту удалось запечатлеть это явление. Запись ведётся с пятиминутным опозданием — примерно столько добирается сигнал до местного перехода, а далее — до Земли, чтобы потом попасть к нам в студию. Передаю слово Крису Хьюзу…

Студия пропала, и на экране телевизора появился мужчина средних лет в светлом салоне какого-то транспорта. Во́рот его рубашки был расстёгнут, по лбу стекали капли пота и, глядя куда-то поверх камеры нездорово блестящими глазами, он бормотал:

— Давай уже поскорее свалим отсюда. Я не хочу тут подыхать… Элиот, ты что, уже пишешь?

— Картинка пошла…

Прочистив горло, репортёр хорошо поставленным голосом начал:

— Спасибо, Энджела. Я нахожусь на орбите Циконии в системе Глизе-832, которая подверглась атаке явления неизвестного порядка. Некий… неопознанный объект установился над поверхностью планеты и уже примерно час воздействует на атмосферу. Прямо сейчас мы можем видеть… Элиот, пожалуйста, продемонстрируй… Видеть, как эскадра орбитальных истребителей Космофлота направляется к объекту…

Камера плавно переместилась к прямоугольному окошку и дала приближение. Полдюжины маленьких серебристых точек на фоне облаков росли, превращаясь в изящные силуэты с крыльями обратной стреловидности, а камера наконец поймала фокус и замерла. Силуэты полыхали ярко-фиолетовым пламенем дюз, стремительно отдалялись и расходились в стороны, набирая высоту. Голос корреспондента продолжил:

— Министерство Обороны Конфедерации заявило, что ситуация под контролем, и оснований для паники нет, однако правительство Циконии на всякий случай объявило всеобщую эвакуацию. Люди твердят об инциденте на Кенгено Икс, но официальные лица заявляют, что для беспокойства нет оснований…

Камера тем временем сместила фокус выше, где на фоне мягкого синеватого свечения атмосферы чуть выше покатого бока планеты пространство ощутимо чернело, приобретая форму огромного круга, в нижней части которого искрились красные нити. Они закручивались в спирали, в подобия гигантских вьющихся бычьих цепней и уходили вниз, к поверхности, над которой расширялась, проваливалась внутрь себя громадная чёрно-белая воронка атмосферной бури.

Меня прошиб холодный пот. Я вспомнила отчаянное бегство из моего родного мира, которое подгонял всё усиливающийся холод и ужасающая метель. Нет… Нет-нет-нет!

— Нет, этого не может быть! — воскликнула я.

Теперь все в баре, оторвавшись от своих дел, в полной тишине смотрели на экран. Кроме двух типов в чёрных костюмах, которые невозмутимо продолжали поглощать пищу.

— Как вы можете видеть, объект очень массивный и, вероятно, крайне крепкий, — продолжил голос из телевизора. — Но лично у меня нет никаких сомнений, что военные справятся с угрозой. С вами был корреспондент третьего канала Трикон Крис Хьюз. Спасибо за внимание и хорошего дня!.. Всё?.. Роб, вырубай автопилот, и жми к переходу. У меня от этой хрени сейчас диарея начнётся…

На экране снова возникла ведущая с пластиковой улыбкой на лице.

— Что это? Природное космическое явление? Внеземной разум? Мы связались с экспертом-ксенологом из Гамбургского Университета…

Арни убавил громкость и оглядел посетителей каким-то вопрошающим, ищущим взглядом.

— Кенгено, Цикония… А кто на очереди? Земля? — в звенящей тишине зала очень отчётливо раздался его голос.

— Нет! — закричала я во весь голос. — Я должна быть там! Там, а не в этой сраной дыре!

Вскочив, я стрелой выбежала на улицу, не зная, куда себя деть. Угнать первый попавшийся байк и мчать на космодром? А дальше? Что дальше-то?! Как мне попасть на Циконию?! Безнадёга, не то время и не то место, полная задница… А если это единственный шанс, и больше я никогда не увижу то, что погубило мой мир? Мой единственный шанс отомстить…

Я понимала, что бессильна. Я была бы бессильна даже в случае, будь у меня собственный космический корабль. Будь я в километре от гиперперехода, я просто не знала, что делать. Разве что, разогнав машину, устремиться прямо туда, в эту чёрно-красную зияющую воронку…

Со злостью я грохнула кулаком о кирпичную стену. В стороны брызнула каменная крошка, а титановые костяшки вернули в нейр смягчённый сигнал боли. Знакомой, почти утешительной. Сердце заходилось галопом, и я всячески пыталась себя осадить, унять одержимость и бессильную дрожь в теле. Смирись. Смирись, здесь тебе ничего не светит…

Я вернулась в помещение. Опрятные и неприметные близнецы как по команде встали из-за стола, один из них поднял с пола чёрный кейс, который всё это время стоял возле кожаного диванчика, скрытый от глаз. Второй подошёл к стойке и расплатился встроенной в ладонь энэфси-меткой.

Мне казалось, я уже где-то видела его, но только где? Глядя на него почти в упор, я пыталась рассмотреть его глаза под тёмными стёклами. Необъяснимая волна страха вдруг накрыла меня с головой. Что я увижу? Что там вместо глаз, скрыто за непроницаемой стеной солнцезащитных очков? Секундное касание взглядом, мелькнувшая за чёрным стеклом белёсая пелена — и незнакомец развернулся и покинул помещение вслед за своим близнецом. На столе стояли две тарелки с недоеденным обедом. Завсегдатай у стойки задумчиво протянул:

— Грядёт страшный суд… Тут только один вопрос — когда… Как думаешь, сестрёнка, есть у нас ещё шесть лет?

Он пьяными глазами смотрел на меня с хмельной полуулыбкой, и я не нашлась что ответить. Мимо окна сквозь серую послеполуденную мглу в полном штиле на землю сонно опускались крупные снежинки…

— Слушай, Арни, а что это за название такое — «Весёлый Саймек»?

Здоровяк из-за стойки покосился на меня сверху вниз и пробасил:

— Это как Весёлый Роджер, только Саймек.

— Ну, спасибо, объяснил, — иронично заметила я. — Что же такое Саймек?

— Ты знакома с произведениями Фрэнка Герберта? — спросил появившийся словно из ниоткуда Седой.

Я напрягла память, мысленно возвращаясь в школьные времена, когда библиотека была моим вторым домом. Герберт… Страх — убийца разума… Четыре столпа мира — познания мудрых, справедливость сильных, молитвы праведных и… Что же там дальше было?

— «Дюна», если не ошибаюсь? — неуверенно протянула я.

— Именно, — удовлетворённо кивнул Седой. — Саймек — это гибрид человека и машины, в котором от человека остался один лишь мозг. Предыдущий хозяин нашего заведения был заядлым поклонником довоенной литературы, а повальное протезирование и киборгизация натолкнули его на мысль о том, что люди вскоре превратятся в механические подобия самих себя и освободятся от свойственных человеку слабостей. Но не все, а только избранные. И лишь от слабостей, но не от пороков…

Сделав паузу, Седой вынул из-за спины пистолет и протянул его в сторону Арни. Тот взял оружие и вопросительно взглянул на шефа.

— Смажь, пожалуйста, — сказал Седой. — И сообщи Боцману и его ребятам, чтобы подтягивались. Стрелка в шесть. Так вот… — Он повернулся ко мне, поймал незаконченную мысль и продолжил: — Саймеки ставили своей целью бесконечную жизнь, которую они смогут посвятить тирании собственного правления. Саймеки уже среди нас — они управляют финансовыми империями, назначают и снимают глав государств, дёргают за ниточки этого мира. Саймеки не позволят простым людям приблизиться к себе, поэтому для нас с тобой будут существовать вещи вроде закона пятидесяти процентов. Мы должны умереть, а они — нет. И пока мы здесь, внизу, дерём друг другу глотки за пригоршню монет, они будут продолжать свою тиранию на наших костях. Мы должны помнить об этом, когда входим в эти двери и выходим из них.

— Так. А почему весёлый? — спросила я, стараясь переварить полученную информацию.

— Как почему? Потому что мы не грустим и не отчаиваемся! И вообще, у нас тут весёлая и беззаботная атмосфера! — с театральной жизнерадостностью воскликнул Седой и захромал в сторону лестницы. Вполоборота бросил: — Ты тоже готовься, Лиза. Сбор в пять часов на заднем дворе…

Гибрид человека и машины, от которого остался лишь мозг? Похоже, с одним из несостоявшихся пока Саймеков я провела на «Виаторе» целую вечность. Интересно, жив ли он? И где он сейчас? И почему, в конце концов, я всё ещё здесь? Не совершаю ли я ошибку, пребывая в обществе этих странных незнакомых людей, ввязываясь в их игру и становясь пешкой в чьих-то руках?

— Послушай, Седой, зачем я вам там нужна? — спросила я вдогонку удаляющемуся распорядителю заведения.

— Снайперской винтовкой пользоваться умеешь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Да.

— Вот затем и нужна. Лишние опытные руки мне не помешают. Особенно те, одну из которых я с большим трудом достал на чёрном рынке. Ради тебя, Лиза, пришлось кое-кого разобрать на запчасти. Так уважь же мой труд, отплати взаимностью. — С этими словами Седой миновал лестничный пролёт и скрылся из виду…

Серый неприметный глайдер плыл в потоке машин, а чуть поодаль, на некотором расстоянии следовал второй — с Боцманом и его с помощниками внутри. Арни нажимал кнопки, переключая радиостанции — все новостные агентства взахлёб и даже — мир воистину перевернулся, — без перерывов на рекламу несли широким массам эксклюзивы с мест событий, в прямых эфирах освещая гибель отдалённой планеты. Выступали чиновники, солидно рассказывая о предпринятых мерах и призывая людей к спокойствию; с важностью в голосе вещали эксперты, твердя о контакте с пришельцами, трактуя их вполне однозначные намерения и призывая людей сплотиться против нависшей над человечеством угрозы. Кое-кто даже умудрился устроить тотализатор — ведущие и гости одного из эфиров разгорячённо обсуждали количество ещё не до конца подсчитанных жертв катастрофы и делали ставки — сколько же их окажется.

— Я ставлю на восемьдесят миллионов, — неожиданно беззаботно ляпнул Физик, сидевший рядом со мной на заднем сиденье. — На Циконии вроде бы около восьмидесяти пяти проживает…

— Я ставлю на то, что ты сейчас получишь леща, — заметил Седой с переднего пассажирского места. Тут же Арни, перегнувшись через скрипнувшую спинку, зарядил Игорю увесистую затрещину. Физик айкнул, очки его тут же слетели с носа и упали куда-то вниз, на тёмный пол, а Седой громогласно вопросил в воздух:

— В этом мире хоть что-нибудь святое осталось? Вдуматься только — сколько жизней оборвалось, а эти рассуждают о них, как о наборе цифр! Ладно они, но ты-то, Игорёк! Неужели мы тебя плохо воспитывали? Где твоё сострадание, несчастная ты жертва прогресса?

— Да какое сострадание?! — обиженно воскликнул Физик. — Ты же сам говорил, что сострадание — это слабость! Что проявлять жалость к другим — это значит относиться к ним с презрением!

— Ты меня невнимательно слушал, зато, похоже, перенасытился Ницше, — заметил Седой. — Речь шла о нашей работе, где состраданию действительно нет места. Только так и никак иначе! Если ты будешь слаб среди волков, они тебя сожрут и будут правы! Но быть сильным и стать тупой бесчувственной обезьяной, неспособной к эмпатии — это далеко не одно и то же!

— Пока трагедия не коснулась их лично, они так и будут обезьянничать, — заметила я. — Готова поспорить — даже глядя смерти в глаза они ничего не поймут.

— Вот, Игорь! — Седой многозначительно поднял вверх палец. — Даже наёмные убийцы, хоть и перешагивают порой через этику, никогда не забывают о ней. Тебе есть чему поучиться!

Арни хмыкнул, а я тем временем взвешивала в руках оружие, свыкаясь с его габаритами, подстраиваясь под него. Укороченный универсальный карабин «Жерлянка» с длинным снайперским прицелом лежал в руках как влитой, приклад словно бы сливался со щекой при прицеливании, а из ствольной коробки торчала продолговатая обойма на два десятка осколочно-разрывных патронов. Конструкция позволяла делать упор лёжа прямо на обойму, а размер оружия был таков, что его можно было использовать в качестве контактного — хоть в узком чулане…

В городе царила атмосфера нервозности и какой-то подвешенности. Сереющее с ранним наступлением сумерек небо, с которого размеренно и неторопливо спускался густой снег, пестрило огнями. Потоки машин были плотные, тут и там, сверху и снизу нас обгоняли полицейские глайдеры, чаще обычного мелькавшие среди роя планеров сине-красными проблесковыми огнями.

— Все куда-то несутся, будто это последние дни в жизни, — пробасил молчавший всю дорогу Арни.

— Может, наши дни и вправду сочтены? — риторически спросил Седой. — Люди бегут, сами не ведая куда, и это неудивительно. Случай с Кенгено можно было списать на роковую случайность, но второй — это уже система. Нависла угроза, люди это чувствуют и инстинктивно бегут. Я бы тоже сбежал, если бы было куда, да только некуда деться нам с этого кораблика. Или есть куда? — Седой хитро покосился в мою сторону. — У вас на Пиросе, Лиза, как относятся к гостям? Гостеприимный народ?

— Точно также, как и везде, — ответила я. — Стоит вам потерять бдительность — и тут же окажетесь без штанов.

— Как хорошо, что я привык носить ремень, — усмехнулся Седой.

Арни крутанул штурвал, глайдер выскочил из потока и пошёл на снижение. Мы неслись над тёмными бетонными джунглями незнакомого района, почти касаясь крыш. Вскоре высотки закончились, впереди показался изгиб реки, и глайдер приземлился прямо на крышу одного из гигантских промышленных зданий. Крыша была по щиколотку присыпана свежим пушистым снегом, по ней змеями ползли стальные короба͐, огибавшие ступенчатые неровности и парапеты, исчезая под поверхностью кровли и появляясь вновь, а рядом возвышался огромный, в человеческий рост, блок вентиляции.

Отсюда открывался великолепный вид — здание стояло у самого берега, а на противоположной стороне, в низине, промзона бетонными площадками, складскими комплексами и обелисками армированных труб тянулась вдаль, к горизонту. Низкие облака подсвечивались прожекторами, бьющими ввысь со стройплощадки, по которой, словно неуклюжие жуки-носороги, ползали машины спецтехники, а в высоте висели пара тяжёлых гравилётов с подвесным грузом. Гул и стрёкот строительных машин накатывал с порывами ветра.

Седой указал в сторону противоположного берега:

— Видишь пустую площадку перед складом? Твоя задача — присмотреть за поляной и прикрыть нас. Я надеюсь, нам удастся уладить вопрос с Тамбергами и их почившим отпрыском, но мало ли что… Без моей команды — не стрелять, — распорядился Седой и вскарабкался обратно в машину.

Я расчистила небольшое «гнездо» возле каменного парапета, отделявшего меня от пропасти с темнеющим далеко внизу полотном реки. Устроившись прямо на холодном снегу и оглядывая окрестности в прицел, я размышляла над тем, как ловко меня втянули в бандитские разборки. Снова, по которому уже кругу я работала чьим-то оружием. Снова выплачивала долг за биомеханику, будучи инструментом в чужой игре.

События наслаивались одно на другое в ритме снегопада, темп происходящих изменений подстёгивала гибель Циконии, и я не ждала от предстоящей «стрелки» ничего хорошего. В глубине души я понимала, что для многих в этом грязном городе пришла пора сводить счёты, подводить итоги и подбивать баланс, потому что уже завтра чёрная сфера может оказаться здесь, прямо над нашими головами…

Один из двух глайдеров бригады Седого на той стороне коснулся площадки и припал на брюхо. Поднялись двери, маленькие фигурки бойцов выбрались наружу и принялись неторопливо обходить территорию. Вскоре к ним присоединилась и вторая машина — сбросив Физика, как и меня, где-то неподалёку, Арни и Седой явились на место встречи. Прибытие второй стороны ожидалось через несколько минут. Отсюда площадка была видна как на ладони.

Некоторое время ничего не происходило, лишь лёгкий ветерок шуршал вдоль крыши, распугивая и разгоняя в стороны хрупкие снежинки. Вскоре вдали над рекой показалась небольшая колонна аэромобилей. Они шли в полной темноте с выключенными огнями, но я хорошо видела их в тепловизоре прицела. Две машины отделились и скрылись где-то между складами, третья зависла над водой, у всех на виду, а четвёртая проплыла прямо подо мной вдоль речного рукава, описала дугу и опустилась в центре площадки. Из машины показались трое — пожилой мужчина в угольно-чёрном плаще и двое его телохранителей.

Я сообщила в коммуникатор:

— Было четыре машины, две ушли за склады. Будьте начеку.

— Принято, — отозвался Арни.

… — Здравствуй, Расмус, — послышался голос Седого, включившего передатчик. Две фигурки на том берегу остановились друг напротив друга. — Жаль, что приходится встречаться по такому печальному поводу.

— Приветствую, Вячеслав. Мне тоже жаль, но все мы смертны. И Янис, и я, и даже ты. Я недавно узнал про твою лейкемию. Прими мои соболезнования.

— Не нужно, Расмус, оставь их себе. Тебе они нужнее… Так что ты хотел обсудить?

— Та девушка… Твой боец играл не по правилам, Вячеслав.

Секундная пауза, резкий порыв ветра и сдавленный смешок Седого.

— Это как — не по правилам? В «Саймеке» в кросс-боях нет правил. Ты, наверное, перепутал наше благородное заведение с «Лужей».

— Ты забыл о собственных правилах допуска к состязаниям. Мех, который не провёл ни одного боя в своей категории, не допускается к кросс-боям.

— Янис сам изъявил желание сразиться с ней. Он взрослый, самостоятельный человек и вправе вызвать на бой кого угодно.

— Конечно. Ты вбросил идею, а он за неё ухватился. Я уж не знаю, что и думать — то ли это была твоя несознательная оплошность, то ли ты сделал это специально. В оплошность я не верю. А вот в то, что ты воспользовался его наивностью, чтобы втянуть в схватку с убийцей — запросто.

— Ты говоришь о наивности старшего наследника своей бизнес-империи, который проиграл девчонке с одной рукой. Тебе не кажется, что у тебя серьёзные проблемы?

Поводя вокруг стволом и глядя в прицел, я заметила движение на высокой квадратной башне, возвышавшейся правее. Чёрный силуэт скрючился на крошечной площадке и возился с чем-то в руках. Бесформенный предмет начал принимать очертания — силуэт собирал оружие. Наверняка, снайперскую винтовку.

— Стрелок на башне, на два часа от меня, собирает оружие, — отрапортовала я.

… — Ты мне должен, Вячеслав, — твёрдым, чуть хрипловатым голосом сказал Расмус. — И я предлагаю тебе выбор. Либо ты отдаёшь мне эту девчонку…

— Либо?

— Я забираю «Весёлый Саймек».

— Этого не будет, — отрезал Седой.

— Что-то должно быть. Я требую крови убийцы моего сына. Это сравнительно небольшая плата, и тебе лучше согласиться, потому что следующее предложение будет хуже…

Глайдер, висевший над рекой, накренился и медленно поплыл над водой, огибая склады. На крыше склада, прямо над местом встречи, появились пара фигурок, а стрелок на башне тем временем закончил приготовления и взял площадку на мушку. Я, в свою очередь, взяла на мушку его самого.

… — Я не сдаю своих, Расмус. Ты же знаешь.

— В таком случае, ты отдашь мне всю прибыль с боя Яниса и убийцы. И своё заведение…

— Над вами двое на крыше. Плюс снайпер на башне, — выпалила я. — Не нравится мне всё это, надо бы заканчивать.

— Седой, нам надо уходить, — послышался голос Арни. Ситуация накалялась.

— У тебя всё? — спросил Седой у Расмуса Тамберга.

— У меня всё. Я говорил, что следующее предложение будет хуже, но у тебя всё ещё есть шанс отделаться малой кровью.

Несколько тягучих секунд и невозмутимый голос Седого:

— У меня есть встречное предложение. Голову Яниса я повешу над красным углом ринга. А твою — над зелёным. Вам не придётся приобретать моё заведение, чтобы наслаждаться всеми боями, которые в нём проходят.

— Похоже, ты потерял хватку, — негромко ответил Расмус Тамберг. — Старейшины говорили мне, что не нужно тратить на тебя время, но я пошёл тебе навстречу. Жаль, что ты этого не оценил.

Какое-то смутное, едва уловимое чувство заставило меня принять молниеносное решение, и я нажала на курок. Карабин хлопнул и дёрнулся в руках, выпуская пулю, и как раз в тот момент, когда она достигла цели, на башне полыхнула вспышка. Гром выстрела покатился по воде, огибая постройки. Арни заревел в наушнике:

— Они стреляют по нам! В укрытие!

Стрелок чёрной бесформенной кляксой распластался по площадке, засверкали всполохи, подгоняя запоздалое эхо выстрелов, скакавшее по стенам окружающих зданий. Уперев приклад в плечо, я сделала несколько выстрелов подряд, убедилась, что стрелок притих, и повернулась в сторону площадки. На открытом пространстве уже никого не было — все занимали укрытия и обменивались очередями и одиночными выстрелами. За глайдером Седого беспорядочно маячили силуэты, из коммуникатора слышался шорох одежды и приглушённые вскрики. Из-за угла склада прибыло подкрепление Тамбергов — несколько человек с автоматами, а пара бойцов на крыше достигли её края и теперь высматривали внизу Седого и его банду, прижавшихся к стене под козырьком.

— Никому не двигаться, иначе он умрёт! — заорал из коммуникатора Седой.

Поплотнее прижавшись к прицелу, беру на мушку боевика на крыше и жму на курок. Попадание! Потеряв равновесие, поражённый боец падает вниз, на снег, и вдруг почти над самым моим ухом что тонко зажужжало, будто комар. Глухой удар в парапет около меня выбил колючую бетонную крошку, и через секунду откуда-то слева донеслось эхо выстрела. Меня вычислили! Вижу в пяти метрах над собой источник жужжания — небольшой дрон, вперивший в меня глазок камеры. Уходить с открытого места!

Вскакиваю и делаю рывок к техническим трубам. В десятке сантиметров от моей головы пуля со свистом звонко прошибает блок промышленного кондиционера, а я перекатываюсь через металлический короб и залегаю в снег. Лязгают снаряды, колотясь в алюминий, выбивая из него искры. Беспилотник делает вираж и уносится прочь.

— Меня тут немного прижали, не могу высунуться, — сообщила я в переговорник. — Что у вас там?

— Минус двое наших, один — у них, — ответил Арни. — Физик, у нас тут мухи летают. Твой выход!

— Так-так, «Мэйвики», значит… Сейчас я их возьму… — сосредоточенно отозвался Игорь.

Отрывистые автоматные очереди всё ещё доносились с той стороны реки, я приподнялась и гуськом обогнула массивный вентиляционный короб. Прижавшись к его краю, попыталась выглянуть, но не тут-то было — прямо над ухом в металл ударила пуля. Сразу же — ещё одна.

— Лиз, вижу снайпера! Лови картинку с дрона! — сквозь помехи выкрикнул Физик.

— Не могу я, у меня все входящие-исходящие заблокированы! — рявкнула я. — Меня вообще тут быть не должно!

— Точно, я и забыл. Тогда так: на твоём берегу, только левее. Прямо напротив склада. Огромная такая котельная на возвышении, с тремя дымящимися трубами. Я отвлеку его, а ты снимай. На счёт три!

Я сделала глубокий вдох.

— Раз…

Покрепче сжала винтовку.

— Два… Три!

Высунувшись из-за угла короба, припала на колено и повела стволом вдоль крыш по левую сторону. На одном из зданий, на самом углу возвышалась какая-то неровность, которую можно было бы принять за кучу битума — стрелок, будучи хорошо замаскирован, не давал никаких тепловых сигналов, но прямо над ним крутился и юлил давешний дрон, перехваченный Физиком. Дрон ушёл в атакующее пике, сверкнула вспышка, и подбитая машинка по спирали отправилась вниз, в воду. Вот ты и попался, стрелок! Взяв чуть выше, жму на курок, отправляя в полёт очередь из полудюжины пуль. Попадание, ещё одно. Цель дёрнулась, скрючилась и скрылась из виду.

— Не стрелять! — хрипло и приглушённо закричал Расмус Тамберг в коммуникаторе Седого. — Никому не стрелять!

Хлопки на том берегу стихли. Меня больше никто не обстреливал. Раздался голос Физика:

— Сюда летит полиция, они получили сообщение о пальбе.

— Оба снайпера готовы. Кто-нибудь меня отсюда заберёт? — спросила я, поднимаясь на ноги. На первый взгляд площадка была пуста, лишь чернели два глайдера бригады Седого.

— Сейчас будем, надо только уладить один вопросик, — ответил Арни.

Несколько силуэтов проступили из тени под складом, машины загудели и взмыли в воздух, и вовремя — вдалеке над угловатыми заводскими цехами показались синие сполохи проблесковых огней — на стрельбу летели стражи порядка. Над головой пронёсся глайдер; второй, разметав снежок, приземлился рядом со мной. Дверь поднялась, и я увидела на заднем сиденье худощавого старика в чёрном пальто в компании Седого, который приставил к его голове пистолет. По лбу Расмуса Тамберга стекала струйка крови, он с ненавистью вперил в меня взгляд мудрых водянистых глаз. Я впрыгнула в планер, и машина взмыла в тёмное вечернее небо…