По ту сторону гор

Глава 21

К избушке ведьмы они вышли на рассвете, измученные, вконец обессиленные, повалились в траву и замерли, отдыхая. И в этот миг им не было никакого дела до разбойников, волков-оборотней, призраков и духов — пусть нападают, наплевать. Не удивительно, что когда над головами заскрипел треснутый голос старухи, никто и ухом не повел.

— О, касатики! Вернулись! — она говорила как-то странно — казалось бы, обрадовано и, в то же время, в каждом ее слове, произносимом словно через силу, каждом движении, жесте-ужимке было что-то наигранное, неискреннее. — А я-то все гадала, куда вы вдруг пропали, ни словам не обмолвившись.

— А что, нам и погулять нельзя? — с вызовом спросил Алиор.

Ведьма взглянула на него с долей удивления — видимо, не привыкла, чтобы с ней так говорили. И не только из-за страха перед ее родом занятий, но и простым уважением к старому человеку.

Какое-то время она молчала, словно чего-то ждала. Но если извинений от одумавшегося гостя — то напрасно. Юноша не произнес больше ни слова, лишь глядел — смело, с вызовом, ожидая ответа на свой дерзкий вопрос.

И старухе, если та, конечно, не хотела на том прервать разговор, а она не хотела, пришлось, переступив через укоризненную тишину, заговорить вновь:

— Гулять хорошо в городском саду. Здешний же лес для этого совсем не приспособлен. Слишком много опасностей.

— Что же ты этого раньше не сказала? — Аль сел. Зло прищурившись, он взглянул на стоявшую всего лишь в шаге от него ведьму пусть и снизу вверх, но, в то же время — высокомерно, как хозяин на служанку.

— Вы не спрашивали, — губы старухи чуть дрогнули, искривляясь в усмешке. На мгновение маска доброй заботливой хозяйки сдвинулась и из-под нее на вздрогнувшего от внезапного порыва ледяного ветра царевича глянули по-звериному горевшие диким алым пламенем угольки.

Но это нечто — не людское, злое — лишь промелькнуло, словно тень, перед глазами Алиора и исчезло без следа, оставаясь в воспоминаниях каким-то наваждением, обманом не то зрения, но то рассудка.

И, все же, он что-то видел, а, поскольку, нечто подобного и ждал от слуги повелителя ночи, то сразу же поверил и весь напрягся в ожидании броска, однако сам отступать не собирался, скалясь, словно специально провоцируя:

— А если бы спросили, ты рассказала бы нам об оборотнях? И разбойниках? И болоте?

Но старуха, вместо того, чтобы огрызнуться в ответ, лишь спокойно пожала плечами:

— Ну разумеется! — глядя на странников с самым невинным видом, ведьма взмахнула руками, вкладывая в этот жест столько искреннего возмущения несправедливым обвинением и отчаяния оклеветанного создания, которому даже не оставляли возможности оправдаться, что Альнар и Лот поверили ей.

— Как вы только могли подумать иначе! — продолжала старуха, спеша укрепиться на завоеванных в их глазах позициях с долей опаски поглядывая на самого младшего из путников, того, кто с самого начала видел в словах ведьмы лишь игру. Игру, которая могла оказаться очень опасной для смертных, проиграй они в ней. А Алиор был единственным, кто в этот миг был способен противостоять ведьме, потому что, как бы искренне ни звучали ее речи, он не то что не мог — не хотел ей верить.

— Цыц! — видя, что та готова продолжать, отравляя собеседников ядом скрытой лжи, прикрикнул на нее юноша.

— Ты что? — наследник недовольно нахмурился. В его глазах было осуждение. — Разве так можно говорить с той, которая старше тебя втрое и…

— Я со всеми говорю так, как тот того заслуживает! — дерзко бросил Алиор, за что тотчас схлопотал подзатыльник от брата.

— Прости его, хозяйка, — обращаясь к ведьме, примирительно проговорил наследник — Мой брат забыл вежливость дома.

— Забыть можно то, что знал, — проворчал, согласный с ним, Лот, — а тут кого-то просто забыли научить общаться с людьми. Не удивительно, что мне не удалось объяснить ему, что означает дружба.

— Еще бы. Когда не знаешь азов, ни за что не сможешь постигнуть настоящего искусства…

— Что с вами! — не выдержав, вскричал Аль, глядя на спутников с непониманием и возмущением. — Набросились, когда должны были встать на мою сторону в борьбе с ведьмой! Она что, околдовала вас? И потому вы забыли все, что с нами только что случилось?

— Да в чем дело… — начал Альнар, но брат прервал его, не дав договорить:

— В том, что она натравила на вас с Лиином волков-оборотней, загоняя в болото, туда, где вас дожидались разбойники. Лиин погиб! Из-за нее! — он резко ткнул пальцем в сторону ведьмы, с кислым, но совсем не потерянным видом слушавшей его тираду. — И все мы могли погибнуть! — он замолк лишь на мгновение, переводя дыхание, но, заметив, что старуха собралась что-то сказать, поспешно продолжал: — А ты, — он повернулся в сторону бродяги, — тоже забыл?

— Действительно, — Лот приподнялся на локтях. В его голосе, глазах была обида. — Почему ты не предупредила меня о том, что в лесу может быть опасно? Знала ведь, что я ухожу один.

— Ты не в лес гулять шел, — проворчала ведьма, — а по дороге в город. Дороги же здесь безопасные. Купцы достаточно платят царю за их охрану, чтобы не тревожиться за свою собственность. Так что мог смело себе идти.

— Не мог! — не выдержав, бродяга вскочил. — Ты же сама знаешь…!

— Что я знаю? — с по-детски наивной улыбкой спросила старуха.

Лот открыл было рот, чтобы напомнить забывчивой собеседнице о камне-перепутнике, но не успел — на плечо ему легла твердая рука успевшего подняться с земли и замершего рядом с приятелем младшего царевича.

— Ну ладно, ушли и ушли, — не дождавшись от гостя продолжения, вновь заговорила ведьма, — а вернулись-то что?

Лот презрительно фыркнул. Как будто не она все это устроила!

Альнар, единственный из путников, продолжавший сидеть за земле, подтянул ноги к груди, обхватив колени рукой. Его взгляд с интересом скользил от одного собеседника до другого, ожидая продолжения. Не то чтобы он был готов принять сторону брата, даже признавая за ним долю правоты. Просто наследнику нужно было еще немного времени на отдых перед долгой дорогой, а потому он был готов терпеть совершенно бессмысленное по его мнению препирательство.

Все-таки, несмотря на то, что ему старуха помогла, исцелив от болезни, она продолжала оставаться в его глазах всего лишь какой-то придурковатой чужачкой, не особенно опасной, но довольно неприятной. В этот же конкретный момент ему просто было интересно, что ответит на вопрос ведьмы маленький Аль-ми. Начнет увиливать или скажет правду о камне-перепутнике, который вел их по кругу? Правду, которую собеседница должна ведь и так знать. Если, конечно, фантазер не выдумал все и никакого такого камня не существует. Попало что-то случайно в сапог — и все. Не принимать же теперь каждый булыган под ногами за заколдованный талисман?

Вообще-то, он ожидал именно чего-то подобного, и потому, в отличие от ведьмы, не знавшей, на свою беду, с кем ее свела судьба, был не особенно удивлен, услышав:

— Мы пришли, чтобы купить у тебя совет.

Наследник лишь, пожав плечами, презрительно фыркнул, всем своим видом говоря: "Ну надо же покупатель нашелся! Наврал всем с три короба, а теперь пытается выкрутиться, да только так неумело, что…"

— Советы по нынешним временам, — смерила его прищуренным взглядом старуха, — бесплатно даются, но задорого продаются.

— У нас и нет ничего, чтобы… — растерянно поглядывая на собеседников, чувствуя, что в какой-то миг упустил нить разговора, пробормотал Лот.

— У меня есть, — он вытащил из-за спины сжатую в кулак руку, вытянул вперед.

— Что там? — презрительно бросила ему ведьма, однако в глазах ее мелькнуло любопытство.

— Да так, пустячок, — небрежно обронил тот, пряча кулак обратно за спину. Он чувствовал себя рыбаком, который поймал на удочку рыбу и теперь, перебарывая в себе нетерпение, ждал, пока та поглубже сядет на крючок.

— Если плата — пустяк, то и совет будет на пятак.

— А если плата окажется больше? Не боишься остаться нам должна?

Ведьма хмыкнула, качнула головой, взглянув на гостя с долей уважения:

— Ты быстро учишься, паренек, — проговорила она, а затем нахмурилась, задумавшись над чем-то своим, не спеша добавила: — Зря я не дала кочевникам принести тебя в жертву. Лучше убить кутенка, каким бы трогательно наивным он ни казался, чем потом мучится с бешеным псом.

— И почему ты так поступила? — учтиво улыбнувшись, даже чуть наклонив в полупоклоне голову, спросил Алиор. — Не была уверена, как к этому отнесется твой хозяин? Сомневалась, захочет ли он связываться с тем, кому нужно, чтобы этот пес вырос.

— Да кому ты нужен, — однако, вместо того, чтобы пренебрежительно махнуть рукой, ведьма почему-то вдруг вздохнула, надолго замолкая. Возможно, она думала о том, что только служанка, и потому ей не приходиться рассчитывать, что господин станет объяснять ей свои поступки. Во всяком случае, Алиору страстно хотелось, чтобы ее мысли витали где-то поблизости от этого. Ведь нет ничего хуже сомнений. Особенно — когда сомневающийся в самом себе слуга с сомнением смотрит на своего хозяина.

— Ладно, — после нескольких мгновений тягучего, как патока, молчания, вновь заговорила старуха — негромко, ворчливо, как старые усталые люди бормочут себе под нос, показывая, что разговор им надоел, — какой совет ты хочешь получить?

— Правдивый, — тотчас ответил Аль.

— За плату только такие и даются. Это бесплатные бывают разные.

— Тогда… — царевич задумался, словно на самом деле вопрос не был приготовлен у него заранее.

— Постой, — прервал его старший брат. Его глаза поблескивали из-под нахмуренных бровей, смотрели с прищуром и нескрываемым интересом, хотя и скорее шутливым, чем серьезным. — Какой тебе еще нужен совет? Ты и так для себя все решил.

— Я? — юноша на миг растерялся, наморщил лоб, не до конца понимая, что тот имел в виду.

— Пойдешь к повелителю дня, верно?

— Аль-си, люди нам не помогут…

— Вот-вот, — закивал наследник, — так я и думал.

— Ты не понимаешь…

— Все я прекрасно понимаю! Тебе просто не хочется отказываться от своей мечты! И поэтому ты придумал…

— Я ничего не придумал! — не выдержав, воскликнул Аль. — Мои сны действительно сбываются! И смерть Лиина — тому доказательство! — выпалил он на одном дыхании, а потом, поняв, что сказал, пристыжено замолчал. Меньше всего на свете ему были нужны такие доказательства. Но как это объяснить теперь, когда первое слово сорвалось с губ и птицей упорхнуло в небеса?

Лот с осуждением качнул головой, шмыгнул носом, пробормотал:

— Не хотелось бы мне, чтобы моя смерть тоже стала всего лишь доказательством того, что тебе снятся вещие сны.

— Ты не так понял! — в отчаянии попытался возразить Аль.

— Нет, если я должен умереть, чтобы Альмира была спасена — пусть, — не слушая его, продолжал бродяга. Он выглядел бледным, губы подрагивали: трудно говорить о собственной смерти всерьез. — Но… не просто так!

— Слушай, а ты вообще думал идти со мной к царю? — прищурившись, глядел на брата Альнар. — Или собирался в последний миг сказать, что у тебя другие планы на свою жизнь и спасение страны в них никак не входят?

— Да что ты понимаешь! — его кулаки сжались.

— Давай, что же ты? — подталкивал его тот. — Нападай. Потому что если я ударю тебя первым, ты, еще чего доброго, обвинишь меня в избиении младенца.

Этого Аль уже не мог стерпеть и, замычав, бросился на по-прежнему сидевшего, беззаботно ухмыляясь, брата.

Дождавшись, когда юноша выбросит вперед руку, вкладывая в нее все силы, наследник легко отклонился, перекатившись, легко вспрыгнул на ноги, перекидывая по инерции летевшее на него тело через плечо.

Упав лицом в землю, тот, даже не почувствовав боли, вскочил, бросился вновь в бой и вновь полетел вниз.

— Что, может, хватит?

— Нет! — зажимая нос, из которого текла кровь, он упрямо пошел в атаку.

— Как хочешь, — его противник на миг посерьезнел, а затем коротким взмахом впечатал кулак юноше в живот, вышибая дыхание. — Теперь хватит? — повторил он свой вопрос, глядя на стоявшего на коленях, задыхаясь, хрипя, и кашляя, не в силах протолкнуть застрявший в горле ком.

— Так что за совет вам нужен? — дождавшись, когда люди натешатся, спросила ведьма.

— Да, — наследник резко повернулся ей. — Только сначала поклянись, что скажешь правду!

— Чтоб я не сошла с этого места, — и, подтверждая свои слова, она сплюнула себе под ноги, а затем замерла, глядя на того, кто уже был готов задать свой вопрос. А затем добавила: — Послушай, парень. Я не имею ничего против тебя. Твой брат — другое дело. Но это, как я понимаю, такая же моя проблема, как и твоя.

— Да уж, — он скосил взгляд на все еще не восстановившего дыхание Алиора. — И еще неизвестно, чья в большей мере, — а затем вновь повернулся к старухе, чтобы спросить: — Так о чем ты хотела меня предупредить?

— Приятно иметь дело с тем, кто тебя понимает, — та чуть склонила голову одобрительном кивке. — Чтобы получить дельный совет, нужно как можно лучше подобрать слова для своего вопроса. Твердо понять, чего именно ты хочешь. Чем точнее будешь ты, тем точнее получишь совет.

— О, я это прекрасно понимаю! — заверил ее наследник.

— Что ж, — та развела руками, показывая, что готова выслушать.

— Должен ли я идти к царю Девятого царства?

Ведьма несколько мгновений смотрела на него, выжидающе, словно полагая, что у вопроса будет продолжение. Однако, поняв, что это все, улыбнулась тонкими бледными губами и мягко, мурлыкая, как кошка, проговорила:

— Такова твоя судьба, первый шаг к венцу царя-Объединителя, — а затем она с неожиданной для своего возраста резвостью повернулась, шагнула к успевшему прийти в себя, но все еще стоявшему согнувшись, прижимая руку к животу, Алиору. — Вы получили свой совет.

— Не я, — зло глядя в сторону, процедил тот сквозь с силой стиснутые зубы.

— Это не важно. Вы боролись за право задать вопрос. Кто победил — тот и спросил.

— Так пусть он и платит!

— Э, нет! — воскликнул Алиор. — Это была не моя идея! — и, все же, было видно, что он остался доволен полученным советом, настолько, что даже глядел на брата не строго, а несколько снисходительно. — И вообще, ты заговорил о плате, ты и плати.

— Так что ты мне отдав? — ведьма смотрела на юношу, выжидающе. — Только не пытайся поменять плату, я сразу пойму! — предупредила она, не открывая взгляда от все так же упрямо сжатого кулака царевича. — И не думай, что пустота — плохая плата. Если там, — она кивнула на его руку, — нет ничего, я возьму то, что пожелаю.

— Не дождешься! — скривился в презрительной улыбке юноша, а затем, вдруг, сорвавшись с места, решительно шагнул вперед, подходя вплотную к старухе.

Та, еще ничего не понимая, во власти любопытства, чувствуя себя победительницей, протянула руку — дескать, давай.

— Получи! — он резко разжал пальцы и на раскрытую ладонь ведьмы плюхнулся камень-перепутник.

Та в первый миг удивленно воззрилась на свою плату. На ее лице проскользнуло, сменяя друг друга, множество чувств: начиная от непонимания и досады, и заканчивая даже не одобрением — уважением.

— Молодец, — гримаса, скривившая ее лицо, была кислой, однако глаза смотрели без злобы. — Это был единственный способ избавиться от моего маленького подарочка.

— Вернуть его тебе? — спросил Лот и тотчас пожалел о том, что встрял в чужой разговор, удостоившись столь тяжелого и пронзительного взгляда, что был готов провалиться сквозь землю.

— Сколь его не возвращай, — подкинув камень на ладони, хмыкнула старуха, — все равно не отделаешься. Нет. Здесь нужно было сделать так, чтобы я сама его забрала. Да еще по собственной воле.

— Непростая задачка, — обронил Альнар.

Ведьма услышала иронию в его голосе и, смерив наследника быстрым взглядом, бросила:

— Для тебя — невозможная.

— Это еще почему? — казалось, тот даже обиделся.

— Только от людей можно добиться желаемого. От нежити же — никогда. Тут нужно наитие. Своего рода — дар слепца, которого ведут за руку сами боги, — сказав это, она снова повернулась к Алиору. — У тебя он есть. Что удивительно уже само по себе. Не говоря уже о том, в сколь странном для людей направлении ты движешься.

— Ты хочешь сказать, что если я найду повелителя дня, то многому смогу у него научиться?

— Найти — полдела, — качнув головой, задумчиво проговорила старуха, пряча камень в мешок, прикрепленный грубой веревке, заменявшей ей пояс. — Главное — добиться желаемого. Вот ты хочешь, чтобы он снял проклятье с твоей страны, хотя, насколько мне известно, никакого проклятья на земле за горами не стоит…

— Оно есть!

— Будь по-твоему.

— Нет, я этого не хочу! — он даже испугался, что ведьма сейчас усугубит положение Альмиры, дополняя проклятье холода еще какой-нибудь жутью. — Просто никак иначе нельзя объяснить случившееся…

— Я поняла, — усмехнулась ему в глаза ведьма. — Ты не знаешь других объяснений, и потому…

— Ты тоже не все знаешь! Ведь твой господин не отчитывается в своих поступках перед своими слугами!

— Конечно. Однако я знаю господина… — начала она, однако прервала себя, качнув головой: — Да что уж там. Что бы я ни сказала, ты мне все равно не поверишь. И, может, будешь прав.

— Наконец-то! — Аль гордо выпрямился, чувствуя себя победителем.

— Не спеши радоваться, малец. Если все так, то вам не на что надеяться.

— Я найду повелителя дня! — он больше в этом не сомневался.

— Лишь потратишь время даром.

— Почему?! — возмутился юноша. В его груди нарастал гнев, который, однако же, не ославлял его уверенности в правильности выбранного пути, а, наоборот, укреплял. Ведь ведьма — его враг. И если она не хочет, чтобы он шел, значит, боится, зная, что тот может победить.

— Добрые или злые, все мы — нежить. А, как я только что говорила: от нежити нельзя добиться желаемого.

— Ты лжешь! Я хотел избавиться от камня-перепутника — и сделал это!

— Но ты не собирался покупать на него совет, — сказала она.

Странные слова. Аль уже открыл рот, чтобы возразить, но в последний миг понял, что говорит в пустоту: ведьма исчезла так же внезапно, как и появилась. Причем вместе с ней исчезла и избушка, и даже поляна с окружавшим ее лесом.

— Вот тебе раз! — только и смог он выговорить.

Путники, удивленно озираясь по сторонам, обнаружили, что стоят посреди зеленого поля.

— Чур меня, чур! — отмахиваясь от наваждения, словно от надоедливых мух, зашептал Лот.

— Веселенькое дело, — хмыкнул Альнар. Он, казалось, даже обрадовался.

— Один и тот же сон не может присниться сразу троим, — упрямо глянув на него, проговорил Алиор. — А, значит, все случилось на самом деле!

— Я предпочел бы, чтоб это было лишь сном, — наследник пронзил младшего брата холодным взглядом, от которого веяло воспоминаниями о смерти, — однако вынужден признать, что это не так.

— Почему? — не понимая наивность своего вопроса, скорее по инерции, чем осознанно спросил Аль-ми, потому что, задумайся он хотя бы на мгновение, то сам бы все понял и ему не пришлось краснеть, выслушивая в ответ:

— Потому что иначе нас было бы сейчас четверо, — сказав это, Альнар решительно зашагал вперед, вынуждая спутников двинуться за ним следом.

— Что же тут веселого? — тяжело вздохнув, пробормотал Лот так тихо, что не приходилось сомневаться, что бродяге совсем не хотелось, чтобы его вопрос был услышан. Однако у предводителя их маленького отряда, судя по всему, был удивительно острый слух, помехой которому не служило даже расстояние в пять шагов, на которые он успел опередить спутников.

— Лишь то, — сквозь стиснутые зубы процедил он, не оборачиваясь и нисколько не заботясь, услышат его или нет, — что ведьма, сама того не желая, нам помогла. Впереди город.

— Город? — Алиор и Лот переглянулись, при этом если первый был слишком озабочен непониманием причин произошедшего, чтобы испытывать радость от доброй вести, то второй — слишком сильно рад, чтобы думать о чем бы то ни было.

— Здорово! — воскликнул бродяга, расплываясь в счастливой улыбке. — Это что же, выходит, мы все, пришли?

— Зачем ведьме нам помогать? — Алиор, сжимая кулаки, чтобы как-то скрыть вдруг накатившую на него дрожь, полным беспокойства взглядом обшарил все вокруг, ища след того, что бы подтверждало его предположения. — Если, конечно, это не ловушка.

— Ерунда! — решительно отрезал, отметая все подозрения, наследник. Но его брат уже остановился, вынуждая остальных сделать то же. — Что опять! — закатив глаза, всем своим видом показывая, что ему жутко надоело возиться с ребенком, навязавшимся ему в попутчики, воскликнул Альнар.

— Послушай…

— Хватит! — не в силах больше сдерживать своей злости, наследник подскочил к юноше, грубо схватил за руку, после чего решительно поволок за собой.

Аль принялся упираться, пытаясь сказать хоть слово:

— Брат! — в его голосе звучала отчаянная мольба — просьба о понимании.

Но она наталкивалась лишь на ничем не прикрытую злость.

— Осел!

Наконец, юноше удалось, изловчившись, вырвать руку, после чего он тотчас отбежал на несколько шагов в сторону.

— Это не шутка! От нас сейчас зависит…

— Иди один! — стоило брату сделать шаг в его сторону, как он отбегал на пять.

— Прекрати ребячиться! Мы должны…

— Лоту нельзя входить в город! Я не хочу, чтобы и этот кошмар сбылся! — выкрикнул он в отчаянии.

Эти слова возымели действие. Наследник остановился, на миг опустил голову, задумавшись, а затем повернулся к бродяге:

— Боишься, что он прав?

Лот нервно дернул плечами, шмыгнул носом, ничего не говоря в ответ.

— Ясно… А ты, — он повернулся в брату, — боишься вообще всего. Ну и ладно, — Альнар сделался решительным, — не хотите идти со мной, и не надо! Оставайтесь здесь. Вон, — он кивнул в сторону притулившегося у дороги домишки, слишком похожего на трактир, чтобы оказаться чем-то другим. — Ждите меня в нем. А если побоитесь зайти внутрь, то возле. Я вернусь, как только все разузнаю.

— Ладно, — скользнув взглядом по обоим братьям, кивнул бродяга, после чего зашагал в указанном направлении.

Аль, вздохнув, двинулся было за ним следом, но наследник поймал его за плечо, удерживая подле себя.

— Поклянись, что дождешься.

— Да что ты… в самом деле… — пробормотал тот, пытаясь освободиться из цепких пальцев.

— Клянись. Не то привяжу к себе и потащишься, как раб, следом.

— Ладно, клянусь! — через силу выдавил из себя юноша. — Теперь доволен? — он глядел на брата зло, по-волчьи, с нескрываемым вызовом.

— Нет, — тот вложил в руку брата нож, сжал его ладонь своей, после чего решительно рванул клинок.

— Ты что?! — тот выхватил порезанную руку, с ужасом глядя на кровоточащую царапину. — Сумасшедший!

— Через слово ты переступишь, — потеряв к брату всякий интерес, Альнар обтер клинок платком, который затем убрал за пазуху, — через свою кровь — нет. Потому что веришь в сказки и легенды, и боишься того, чем грозят они нарушителю такой клятвы больше всех иных наказаний, — и повернувшись к так и застывшему на месте с открытым ртом Алиору спиной, он зашагал прочь.

— Да-а, — проводив его долгим взглядом, протянул Лот. — Действительно сумасшедший. Кто же в наше время верит клятве на крови?

— Я, — проворчал Аль, отвернувшись, чтобы скрыть досаду.

Услышав это, бродяга посмотрел на него, сомневаясь, что правильно все расслышал, однако, убедившись, что никакой ошибки нет, с трудом сдержался, чтобы не назвать приятеля умалишенным. Впрочем, если слово поймать ему удалось, то остановить руку, потянувшуюся ко лбу в не менее красноречивом жесте, не успел. Единственное, что успокаивало его, это отрешенный вид глядевшего вдаль юноши, который если и видел что-то, хотя это вряд ли, точно не обратил внимание.

— Слушай, — спустя какое-то время, когда молчание стало в тягость, спросил Лот, — а ты что, не собирался ждать брата?

Аль быстро повернулся к нему, пронзил острым взглядом, вырвавшимся из сощуренных в тонкие щели глаз, и ничего не сказал в ответ.

— Ясно… — вздохнул бродяга. — Ты думал отправиться на поиски бога дня прямо сейчас, — на сей раз это был не вопрос, а утверждение: Лот понимал, что ответа ему все равно не дождаться. Оставалось только предполагать. — Несмотря на совет ведьмы…

— Совет ведьмы! — скривившись, презрительно хмыкнул Аль-ми. — Да от таких, как она, нужно держаться чем дальше, тем лучше. Ее советы — зло!

— Но ты сам хотел получить…

— Я хотел вернуть ей камень, только и всего. Остальное же было…

— Даром слепца.

— Что? — непонимающе воззрился на него юноша.

— Ведьма это так назвала. Дар слепца. Когда человек делает правильный шаг, лишь не видя, куда идет. Значит, Аль-си она обманула…

На этот раз царевич задумался.

— Может, и нет, — спустя какое-то время, с долей не охоты признал он.

— Тогда я не понимаю, почему ты…

— В любом случае, это — его путь, не мой.

— Но если так мы сможем спасти Альмиру…

— А при чем тут ее спасение?

— Как ты можешь говорить такое! — искренне возмутился Лот. — То, что я бродяга, у которого не осталось в живых ни одного родного или хотя бы знакомого человека совсем не означает, что я не желаю спасения своей родине и избавления ее народу!

— Не сходи с ума.

— А ты не обвиняй меня в бессердечии! То, что я…

— Да при чем тут ты! Я говорю о совете, который дала ведьма Аль-си — искать царя.

— Он не поможет?

— Понятия не имею! Только старуха не сказала, что это — на нашей судьбе, только его. Шаг на пути к исполнению его мечты.

— Но разве он мечтает не о…

— О венце Объединителя он мечтает, вот о чем! Что и сказала ведьма!

— Ты не прав, — решительно качнул головой Лот. — У меня нет никакой причины защищать твоего брата. Этот высокомерный надутый пузырь сделал немало для того, чтобы я возненавидел его. Однако, при этом, я не могу отрицать его искренности…

— Как ты заговорил! — хмыкнул Аль. — Не бродяга, а просто вельможа какой-то!

— С кем поведешься, от того и наберешься! — огрызнулся Лот, недовольный, что собеседник пропустил мимо ушей содержание, обратив внимание лишь на форму. Это было глупо. Не повторять же все вновь для особо способных! И какими словами, прикажете объяснять, если те, что были в его прежней жизни, он как-то незаметно растерял за время пути, новые же, казавшиеся вполне разумными, собеседник не готов был принять, считая их неискренними?

— Да ладно, — почувствовав его затруднение, махнул рукой Аль. — Не бери в голову. Я и сам знаю, каким заразным это может быть: пообщаешься с кем-то день, да так впечатлишься, что потом будешь всю жизнь говорить на чужом языке. Что же до брата… Думаю, он искренне хочет снять проклятие с Альмиры. Все-таки, это его царство. Да только мечтает он не лишь об этом. Чем и воспользовалась ведьма, спеша затуманить ему глаза.

— Я не понимаю.

— Поймешь, когда без толку прождешь его неделю в этом треклятом трактире. Потеряв столь важное сейчас время! — сказав это, он в сердцах стукнул себя кулаком по ладони и тотчас скривился от боли — разрез хоть и не был глубоким, но знать о себе давал.

— Почему ты думаешь…

— Я не думаю, я знаю, — отрезал юноша, вновь устремляя взгляд вдаль. Не мог же он объяснить спутнику, что все напрасно, что он уже простился с отцом и единственное, что им остается, это месть. Не мог, потому что для этого он должен был сначала то же самое объяснить себе, а он не хотел в это верить, ни за что на свете! — Ладно, пошли.

— Куда?

— В трактир.

— Но ты же говоришь, что мы лишь напрасно потеряем время.

— Я дал слово.

— Это просто безумие какое-то! — от волнения он принялся взъерошивать волосы, словно стремясь запутаться в них, выбираясь из другой, более жуткой ловушки. — Да при чем здесь твое слово, когда речь идет о спасении или гибели множества людей!

— В пути важен каждый шаг. Сделаешь хотя бы один не в ту сторону, и никогда не дойдешь до цели.

— Что за чушь!

Аль-ми обвел его взглядом, несколько мгновений задумчиво помолчал, а потом, ничего не говоря, зашагал в сторону трактира.

Лот не сразу двинулся следом. Какое-то время он стоял, непонимающе глядя в спину уходившему от него прочь царевичу. Его рот приоткрылся, словно он собирался что-то сказать, закончить ли прерванный на половине вопрос или начать новый, но потом, когда он, наконец, решил, чего же хочет, оказалось, что его некому слушать.

— Подожди меня! — крикнул бродяга, бросившись следом. Догнав его, он тяжело вздохнул: — Уф, — переводя дыхание, после чего недовольно заворчал: — И что это у вас с братом за манера такая: кидать спутников позади, словно бесполезный хлам! Конечно, для вас такие, как мы, и не люди вовсе…

— Хватит ныть, — услышал он в ответ и замер, озадаченный. Подобные слова скорее подходили старшему брату. Младший для них казался слишком мягким — лепи, словно из глины, все, что душе угодно. А оказалось — нет вам. И резкость, и сила… — Рядом с Аль-си ты другой, — только и смог пробормотать обиженный и немного испуганный юноша.

— У тебя были братья и сестры? — чуть повернув к нему голову, спросил царевич.

— Да! — с готовностью кивнул головой Лот. — Я же рассказывал, что из большой, шумной семьи. Возможно, это родителей и подкосило: слишком уж много нахлебников.

— Вот что, — Алиор резко остановился, повернулся к чуть было не врезавшемуся в него от неожиданности спутнику. — Хватит меня сказками кормить.

— О чем ты? Какие сказки?

— Это моему брату можно лапшу на уши вешать. Назовись хоть золотарем, он поверит и будет морщить нос, как если бы от тебя на самом деле несло нечистотами!

— Я не золотарь, — нервно рассмеялся Лот, — я…

— Да ты такой же бродяга, как и я!

— Конечно, ты же веришь в сказки и хочешь, чтобы они исполнялись! Чтобы последний нищий оказался царевичем, и… — он ожидал, что Алиор взовьется, начнет возмущаться, а то и вовсе кинется на него с кулаками. Надо же дойти в своей дерзости до такого… Вообще-то, в глубине души Лот на это и надеялся — ослепить собеседника гневом, чтобы тот забыл о разговоре. Но то ли у него что-то не вышло, то ли царевич умудрился раскусить его замысел, так или иначе, он дождался лишь кривой усмешки:

— Нет, ты не царевич.

— Может, какой-нибудь незаконнорожденный…

— Чушь.

— Хочешь сказать, что царская кровь слишком ценна, чтобы позволить ей плескаться где угодно?

— Давай оставим мою кровь в покое и вернемся к твоей.

— А что в моей особенного? — он смотрел на Алиора со всей безмятежностью и наивностью во взгляде, которую только сумел найти. В то же время, стремясь скрыть волнение, он прикусил губу, поморщился — вышло сильно, до крови, но нет худа без добра — стер ее рукой с губы. — Красная, как у всех. У людей, я имею в виду. Так что успокойся: я не призрак и не нежить какая. А то тебе уже повсюду видятся соглядатаи бога ночи.

— Перестань придуряться! — недовольно поморщился Аль. Его глаза зло сверкнули. — Ты ведь все прекрасно понял!

— Нет, я…

— Не нет, а да! Ты такой же бродяга, как и я! Такой же — потому что до тех пор, пока судьба не выбросила тебя на улицу, ты был домашним, книжным ребенком! Или ты думаешь, что я поверю, будто сын подворотни знает столько слов, как ты, и, в то же время, не способен отличить людской голос от завывания ветра и скрипа веток к лесу?!

— Л-ладно, — Лоту ничего не оставалось, как признаться. Его щеки вмиг окрасились румянцем. — Ты прав… Но это ничего не меняет! — поспешил воскликнуть он. — Я стал бродягой еще до того, как кочевники снегов превратили в них всех жителей Альмиры! Хочешь знать, как это случилось? — в его глазах блестели слезы, губы дрожали и юноша с трудом сдерживался, чтобы не разреветься, но этого он не мог, это было бы недостойно. — А просто! Единственный сын, единственный ребенок на большую семью, меня всегда баловали, рассказывали сказки, вместо того, чтобы учить жизни. Отец говорил: "Подожди еще, подрасти. Там и научишься…" Только когда я подрос достаточно, чтобы начать учиться, рядом никого не оказалось. Потому что в какой-то миг все разом взяли и умерли.

— Эпидемия?

— А я почем знаю?! — он шмыгнул носом, упрямо наморщил лоб. — Я что, спрашивал у смерти, как ее зовут?! — потом, немного успокоившись, он добавил: — Наверно… Во всяком случае, первые люди, которых я потом увидели, вместо того, чтобы ограбить богатый дом, сожгли его вместе со всеми его мертвецами и… А я убежал. Не знаю, как… Как я вообще выжил… Теперь ты понимаешь, почему я сразу поверил в твой сон о моей… смерти?

— Горные духи не ошиблись, — глядя на Лота скорее с задумчивой грустью, чем сочувствием, негромко проговорил Аль-ми, — они забрали того, кого должны были.

— Но то, что я рассказал о лавине, было правдой! И остальное…

— Да. Должно было пройти время, чтобы евший хлеб и кашу ребенок превратился в пожирателя крыс.

— Пожиратель крыс! — это прозвище показалось ему таким забавным, что Лот не смог сдержать улыбки, чуть тронувшей все еще дрожавшие губы.

— Прости, — услышав это, юноша вздрогнул от неожиданности, а царевич между тем продолжал: — Прости, что тебе пришлось все это вспомнить, переживая вновь.

— Ты прав, — опустив голову на грудь, тяжело вздохнул Лот. — Нельзя назвать воду камнем и построить на ней дом… Как бы порой этого ни хотелось…