"Святые" 90-е Пионер – том первый

Глава 4

К утру похолодало и я замерз. Не так чтобы совсем холодно, но зябко и неуютно.

Поднялся, потянулся, и не задерживаясь, двинулся к чердачной двери. Выглянул аккуратно, — никого. Стараясь не греметь ботинками по железным ступеням, спустился на площадку девятого этажа. Глянул в пролет, чисто. На лифте не поехал, а перепрыгивая через две ступени, «попрыгал» по лестнице.

— Куда так скачешь? Шею свернешь! — донеслось в догонку от какой-то тетки, но я уже выскочил из подъезда.

Времени, судя по солнцу, часов девять. Поспать я всегда не дурак был, а тут после ночных бдений вообще дал храпака. Но это ладно, так лучше даже. Дома уже никого, родители ушли на огород. Помоюсь, перекушу чего-нибудь, и спать завалюсь. А может телек гляну. Насколько помню, утром обычно ничего интересного, в лучшем случае какая-нибудь детская передача, но мне сейчас всё равно, мне в жизнь эту вжиться надо, как бы нелепо это не звучало. Новости, мультики, кино, передача про комбайнеров — смотреть буду всё!

До дома добрался быстро, благо недалеко. Потыкал в кнопку звонка — сам не знаю для чего, достал ключ из-под коврика, открыл дверь и завалился в квартиру. Никак не привыкну… Ну вот на самом деле, стою в прихожей, а у самого слезы наворачиваются. Всё боюсь проснуться.

Сбросив оцепенение, сразу пошел в ванную. Первым делом умылся, почистил зубы какой-то противной пастой, наскоро принял душ, и обернувшись полотенцем, потопал на кухню.

Холодильник. Маленькая и непривычная «Бирюса». Осмотр его особенной радости не принес. Из того что можно съесть здесь и сейчас, кроме яиц не было ничего. Внизу в поддоне нашлась ещё свекла с морковкой, и масло появилось растительное, мутное такое, с осадком на дне, мама, видимо, купила.

Быстро соорудив яичницу из пяти яиц, сел трапезничать. Пока жевал, задумался.

Интересно, трупы нашли уже? Так-то там не особо видно, надо специально заглянуть чтобы наткнутся. Девчонка вряд-ли болтать будет, ей оно ни к чему. Да и перепугалась знатно…

Вообще, до последнего не хотел я их убивать, но потом про девочку эту подумал, наверняка они бы её в покое не оставили, а я уже и не смог бы вмешаться.

Нет, за себя не боялся, знал что всё сделал как надо, следов не оставил. Про моральную сторону вообще молчу, ушлепки эти сами напросились, поделом.

За окном со скрипом остановилась какая-то машина.

Выглянул.

УАЗик. Тот самый, рождённый совершенным и поэтому вечный. Жёлтый с синей полосой.

Какой-то миг, и от былой уверенности не осталось и следа. А когда из машины вышли двое в форме и направились в мой подъезд, вообще поплохело.

Как? Как они меня нашли? — заметалась в черепной коробке испуганная мысль.

Здравый смысл говорил что этого не может быть, во всяком случае не так быстро, но менты уже топали по лестнице.

Стараясь даже не дышать, тихонько подошёл к двери.

Топ… топ… топ…

Остановились на площадке.

— Какая квартира-то, Михалыч? — раздалось за дверью.

— Шестьдесят пятая, вроде…

— Да ёп… Другой подъезд, говорил же!

Вот так люди от инфарктов и умирают. Не веря своему счастью, я ещё долго стоял под дверью, и отпустило меня только когда под окном взревел мотор, и набирая обороты, ментовский УАЗ укатил по своим делам.

— Сука… Чуть в окно не сиганул… — Давясь от переполняющих меня чувств, выдохнул я. А ведь действительно, позвонили б, так бы и дёрнул. Первый этаж, квартира «трамвай», окно спальни на другую сторону. Удобно. За домом кустарник, гаражи и территория завода, уйти легко.

Резко захотелось выпить. Вообще я не особо жаловал змия зеленого, но тут прям проняло. Прошёлся по кухонным ящикам, пусто. Родители пили мало, только по праздникам, но спиртное в доме было. Вопрос где?

Через полчаса поисков все же наткнулся на заботливо завернутую в полотенце бутылку водки с высоким горлышком и гордой надписью на этикетке — «Столичная».

Ну да, родители её берегут, раз так упаковали… На новый год запрятали, наверное.

Покрутив бутылку в руках, вспомнил её противный вкус. А ведь дефицит.

В «моё» время слово дефицит употребляли крайне редко, ибо товаров всяких было завались. Главное плати, и бери что хочешь. Здесь же совсем иначе, ибо в дефиците практически всё, наверное кроме уксуса, соли и хлеба.

Говорят при союзе, то есть до перестройки, прекрасно жили. В плане отношений человеческих, да, так оно и было. Но вот товаров народного потребления, мягко сказать, не хватало. Про Москву и Питер не скажу, не знаю, а в нашем захолустье чувствовалось это особенно сильно.

С продуктами ещё куда ни шло, с голоду не помрёшь, а вот вещи, техника, транспорт — причем любой, от коньков до автомобилей — в дефиците. В общем, вспомнил я всё это, и не стал вскрывать бутылку, завернул её, да обратно спрятал.

Вернулся на кухню, — доесть яичницу пока не совсем остыла. Потом вспомнил что на антресоли обычно держали закрутки, заглянул, точно. Не много, но есть. Потянулся, поперебирал баночки, выбрал майонезную с «огоньком», вскрыл, и густо намазав содержимое на хлеб, продолжил трапезу.

Хлеб, кстати, показался мне не таким уж и вкусным каким был в воспоминаниях. Может не очень свежий попался, но не было того ощущения, когда откусываешь корочку, а она и твердая, и мягкая одновременно.

А что если это вообще не то чем кажется, и на самом деле лежу я где-нибудь под кустиком, остываю, а мозг сам по себе фантазирует?

От этой мысли аж нехорошо стало. Поднялся, выглянул в окно, ущипнул себя за руку. Сильно ущипнул, так что скривился от боли. Но нет, вроде не бред. Взял хлеб, понюхал. Пахнет здорово. Может показалось?

Ладно. Успокоил сам себя. Лишнее всё это, меньше надо чуши всякой придумывать, не хватало до кучи ещё и в дурку отъехать. Сейчас, когда первые впечатления от перемещения отпустили, лучше о будущем своем поразмыслить. Сопоставить, так сказать, хотелки и могелки. Чего хочу, и что могу.

Начну с хотелок.

Тут я подвис. А ведь на самом деле, чего я хочу? Ну вот так вот, перед самим собой?

Богатства? Славы? Власти?

Да в гробу я это видал. Хватит, нюхнул всего помаленьку, иммунитет заработал чтобы больше не хотелось.

Тогда чего?

Вопрос как сложный, так и простой одновременно.

А может просто жизни? Самой обычной? Институт поменять, на истфак перевестись, — раскопки капищ древних, рукописи всякие, манускрипты. Меня всегда история увлекала, но всерьез я её почему-то не воспринимал. Юристом хотел стать, поступил на юрфак, конкурс был восемь человек на место, но я прошел. Сам, без блата, по честному. А ведь в пед брали если не всех, то почти всех. Мог бы сразу туда податься.

Ну а что, сейчас не поздно ещё, если обосновать грамотно, вполне реально перевестись.

Отучусь, в школе поработаю, потом аспирантура, а там и в археологи можно… Профессия не особо денежная, но на этот счет я абсолютно не переживал. На хлеб заработаю, а для масла и прочего, знания нужные помогут. Как говорится — знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Так вот я знаю. Пусть не всё что хотелось бы, но десяток нужных подробностей в голове имеется.

Инфляция девяносто первого, ваучеры, Газпром, август девяносто восьмого, золото в начале двухтысячных, ну и криптовалюта в середине десятых. И это так, только то что вспоминать даже не надо, само всплывает. Если не сглупить, сделать всё правильно, не только мне, внукам и правнукам хватит.

Закончив трапезу, решил поспать. Несмотря на энергию молодости, нервяк и бессонная ночь даром не прошли.

Переместился в зал, лег на диван, и по привычке «заскользил» глазами в поисках пульта.

Одумался. Встал, подошёл к телевизору, осторожно утопив до щелчка кнопку, включил, и дождавшись когда экран посветлеет, улёгся обратно. Очень непривычное ощущение. Даже не знаю с чем сравнить. Когда появился крутящийся под музыку глобус, а потом показали мужиков в меховых шапках и собачьи упряжки на фоне заснеженной долины, чуть не всплакнул. Дежавю, только наоборот. Мне не кажется, я точно знаю что это уже было. Ну или как-то так.

Пока ностальгировал, картинка сменилась довольной физиономией Сенкевича. Столько лет прошло, а фамилия его как-то сама собой всплыла.

Ну точно, «Клуб кинопутешественников», хорошая передача.

Пролежал, послушал про освоение Арктики, успехи советских учёных, холод, проблемы со связью, и сам не понял как уснул. Вроде интересно рассказывали, но сморило.

Когда проснулся, место Сенкевича на экране заняла какая-то тетка, монотонно рассказывающая про очередную пятилетку, планы и новые рекорды советского народа.

Заставив себя подняться, переключил на другой канал, но сразу выключил, там показывали симфонический концерт, а я ни разу не фанат классической музыки. Как ни старался, так и не смог понять что в ней хорошего.

На всякий случай пощелкал кнопками переключения каналов, но безрезультатно, кроме первого и второго ничего не было. Если мне память не изменяет, года через два или три появится кабельное, по которому вечерами будут крутить голливудские шедевры типа «Рембо», «Основной инстинкт» и подобных им. Для не избалованных советских граждан, доступ к прежде запретному кинематографу станет настоящим откровением, а самое неприятное в том, что люди будут думать что жизнь на западе соответствует тому что они видят на экранах своих телевизоров.

Вернувшись снова на первый канал, сбавил немного звук и улегшись на диван, уснул, продрыхнув до прихода родителей. А встретив их, вынес мусор — мусоровоз приезжал два раза в день, быстренько метнулся за хлебом, и мы сели ужинать.

Ничего сверхъестественного на нашем столе не было, но мне показалось что так вкусно я никогда не ел. Мама сварила картошку, достала откуда-то пару тощих селедок, и посыпав все это луком, подала на стол.

— Что со сборами? — спросил отец.

— В каком смысле? — не врубился я.

— В смысле, когда?

В голове было что-то такое про сборы, но кроме самого факта, ничего больше я не помнил. Тут не успел узнать, а в прошлом варианте не до того было, поэтому не запомнил.

— Пока точно не сказали ещё, там неувязки какие-то… — максимально небрежно отозвался я.

— Ну как всегда, всё в последний момент! И вообще, у них там совести совсем нет? Только вернулся, и опять! — возмутилась мама, звонко брякнув вилкой о тарелку. Так-то я должен был приехать дня на три раньше, но из-за больницы задержался. Почему тренер не сообщил о моем «нокауте», вопрос, конечно, но, думаю, были на то причины.

— И когда будет известно? — продолжил отец.

— Пап, да пока не знаю, вот завтра пойду на тренировку, тогда и выясню…

Я ведь, когда в тюрьму попал, надеялся на условку, или на небольшой срок в худшем случае. Думал недолгим перерыв будет, выйду, продолжу заниматься боксом. Мне хорошее будущее в спорте пророчили, в сборную должны были пригласить. Ну а когда на суде приговор огласили, понял что всё, конец, если где и помашу кулаками, то точно не на ринге.

— Ну-ну… Давай, узнай уж… — подытожил отец, и больше мы к этой теме не возвращались. Я в основном молчал, а родители обсуждали рост цен и перспективы увеличения инфляции, в разрезе своей мечты о покупке автомобиля. То что цены росли и так было понятно, но в народе во всю поговаривали что это только начало.

— Чушь. Власть не допустит такого… Вот увидите, к осени всё в норму придет! — возразил отец, в ответ на мамины аргументы.

— Я тоже слышал. Мужики в секции говорили. — как можно равнодушнее бросил я.

— И что они говорили? — напрягся отец.

— Что? — повторила мама.

— В типографиях заказов много, ценники новые печатают, и цены на них, раз в десять выше теперешних.

Если мама ссылалась на слухи среди женщин, то я решил «подтянуть» мужчин. Бабам отец может и не поверить, а тут мужики, они попусту болтать не станут. Тем более речь идёт не о просто деньгах на книжке, а о мечте. Это через тридцать лет покупка машины не будет чем-то из ряда вон, а пока это было Событием. Именно так, с большой буквы. И дело тут не только в деньгах, точнее не столько. Цены, конечно, кусались, но даже имея нужную сумму, купить автомобиль было не просто. Хотя выбор был, и не такой уж и маленький.

Самый недорогой и доступный, — «Запорожец». Двухдверный, с расположенным сзади мотором воздушного охлаждения, неудобными сиденьями, очень громкий, и, — но это субъективно, довольно страшненький. Сколько он стоил, я не знаю, но думаю где-то три, или четыре тысячи. При средней зарплате в сто, сто двадцать рублей, сумма весьма не маленькая.

Следом шел четыреста двенадцатый москвич. Уже с нормальным мотором, относительно большой, он считался вполне завидной машиной, хотя и отличался не самой высокой надёжностью. Был ещё москвич «двадцать один сорок один» — так его называли, но эту модель только начали выпускать, поэтому рассчитывать на такую покупку не приходилось.

Немного дороже продавались Жигули. Моделей у Ваза много, от копейки — взявшей свое начало от итальянского фиата, до мечты всех советских мажоров — девятки. Цены примерно как на москвич, но владеть жигулями было куда престижнее. Да и ломались они не так часто.

За жигулями же стояла Волга. Стоила она порядка пятнадцати тысяч с магазина, и от двадцати и выше с рук. Проводя параллели, могу сказать что иметь в своём гараже Волгу было круче чем через тридцать лет Бентли. Сумев купить такой авто, ты автоматически поднимался если не высшую, то на одну из самых верхних ступеней общественного признания. На таких машинах катались партийные бонзы, артисты, писатели, и прочие, причастные к небожителям граждане советской страны.

Отдельным классом можно выделить Ниву и УАЗ, почти единственные массовые советские внедорожники. Был ещё ЛуАЗ, но популярностью особой не пользовался.

Я знал что родители копят на машину, с каждой зарплаты откладывая небольшую копеечку на книжку, но никогда не интересовался сколько им удалось скопить. Хотя сейчас, когда видел что слухи о повышении цен заставляют их напрячься, предполагал что не так уж и мало.

— Я бы тоже купил… только вот не хватает… — задумчиво проговорил отец.

— И много не хватает?

— Две тысячи.

— Запорожец?

— Да ты что? Жигули конечно! Васька Первушин семерку продает, двенадцать просит. А у нас только десять пока… — огорчённо пояснил отец.

— Так она магазине дешевле стоит? Почему двенадцать?

— Ага. Иди купи в магазине. Мы с семьдесят третьего в очереди, а конца и края не видно…

— Ну тогда москвича может купить? — предложил я.

— Может и москвича… — задумчиво произнес отец, и поблагодарив маму за ужин, ушел спать.

Мама тоже не стала засиживаться, а хитро подмигнув, напомнила про морской закон, и передислоцировалась в зал, к телевизору.

Морской закон, если кто не знает, это обязанность последнего оставшегося за столом мыть посуду. И если раньше мне это не нравилось, то сейчас я сделал всё с удовольствием, после чего аккуратно расставив чистые тарелки на полке в шкафчике, тоже завалился на боковую.

Спал крепко. Проснувшись, долго осознавал что всё это не сон. Когда осознал, обрадовался и рысцой рванул умываться. Время семь тридцать, а в девять, если ничего не перепутал, тренировка. Так-то полтора часа ещё, от дома до спорткомплекса не особенно далеко, но идти нужно через чужой район, а это чревато. Поэтому на трамвае.

До остановки дошёл быстро, ждал тоже недолго, и вскоре уже шарил по карманам в поисках билета, и не найдя его, щелкнул пустым компостером.

Сколько ещё такого самообслуживания? Год? Меньше? Потом только зайдешь, как к тебе кондуктор бежит, выкрикивая на ходу,

— Обилечиваемся граждане! Обилечиваемся!

Покосившись на немногих пассажиров, понял что никто мой «перформанс» не оценил, и с компостером можно было не заморачиваться. Народ ведь пока как рассуждал, три копейки не деньги, если нет у человека билета, значит или кошелек забыл, или проездной у него. И в том и в другом случае, не страшно.

Проехав три остановки, вышел на второй проходной. Слева завод, справа ФОЦ — как сокращенно называли спорткомплекс. Вроде как физкультурно оздоровительный центр.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 25. 16.06.1990

'Куда идут гонорары М. С. Горбачева?

НЕДАВНО в адрес Президента СССР М. С. Горбачев поступила благодарственная телеграмма от коллектива Красногвардейской центральной районной больницы Ставропольского края, на счет которой М. С. Горбачев перечислил четыреста тысяч долларов — гонорар за изданные за рубежом книги.'