Первый из рода: Страж империи (СИ)

Глава 12

Каково быть рядом с императором? Пышные балы, приемы, вкусная еда, огромное количество денег, роскошь и чувство, что твоя жизнь удалась. Так думают лишь идиоты и дураки, которые никогда даже не стояли рядом с правителями, а я был правителем в прошлой жизни. Вся эта напускная роскошь, вкусная еда и лизоблюдство это пыль в глаза простому народу.

Ведь правда, как обычно, горька, у правителей иные проблемы, а если нет, то долго они не живут, я же, как приближенный, не нежусь в роскоши, меня чаще сопровождает вонь катакомб, постоянная опасность и задания, которые граничат с безумием. И еще постоянное чувство, что твоей жизнью, твоей судьбой распоряжается кукловод, а не ты.

Серая мораль это не сказка, а обязанность для любого правителя, но дураки видят мир лишь в черно-белых тонах, не понимая, что белое всегда становится белым только из серого цвета.

Неделя прошла с моей встречи с Махшутом, и теперь за океаном пылает далекий берег, под ударом все страны по ту сторону океана, где буйным цветом расцветает рабство.

Но нас это не особо касается, лишь множество кораблей с беженцами плывут в империю, не зная, что их не примут на границе. Сожженные города, свергнутые цари и императоры это меньшее, что ждет те земли. До нас доходили лишь слухи о жестокой предводительнице, чья цель не земли, не власть и не богатства. Её называли по-разному, сукой, тварью, шлюхой, но имя её заставляло меня против воли улыбнуться каждый раз, когда я его слышал.

— Ария Свободная, — усмехнулся я в очередной раз, смотря на огромный каменный карьер, где проходил мой первый выходной, и, к сожалению, вынужденный.

Сотни людей работали не покладая рук, выбивая из скал каменные блоки, а наставник, Тень, прекрасный юноша, сидя в тени скалы с интересом наблюдал за тем, как в телеги, скрипя костями, грузила камни мокрая от пота принцесса Лия. И надо сказать, тяжелая работа пошла на пользу принцессе, не только её телу, но и мозгам, высокомерия у нее за последнее время поубавилось.

— А я всегда считал, что это я жестокий учитель, — проговорил Наставник. — Сколько она здесь уже?

— Шесть дней, — угрюмо проговорил я, меняя бинты — сегодняшнюю ночь я провел в катакомбах, относя письмо императора в подземные города. — Блин, твоя змеюка ползает не только возле твоих пещер.

— Убил? Что-то я её сегодня не видел, — вдруг забеспокоился наставник об огромной змее, у которой, казалось, нет ни начала, ни конца. В мрачных катакомбах она была королевой всех монстров.

— Нет, сука, — затянул я бинт на руке зубами. — Нечем даже ранить.

— Слабак.

— Зато прибил парочку её детей, тоже здоровенные твари.

— А письмо-то донес? — показал свою осведомленность наставник.

— Донес, не знаю что там, но донес.

— Там ультиматум подземным городам, — хмыкнул Тень. — Меня тоже просили донести, но я был занят.

— Чем же?

— Шахматами! — рассмеялся наставник. — Мы с Айно просидели всю неделю в яме, играя в твою игру, и, кажется, скоро сможем тебя обыграть. Император этой ночью нам уже проиграл, а во дворце начали массово закупать игровые наборы у твоей Рины. Кстати, и я купил, но скажи мне, что произошло с твоей девушкой?

— А что с ней?

— Ну, раньше этот маг плоти был очень красивым, а сейчас, — задумался наставник. — Это воплощение страсти, Рык. Ты понимаешь, что её теперь нельзя впускать во дворец?

— Есть такой запрет?

— Сегодня ночью появился. Рык, очнись, она воплощение похоти! Каждое ее движение влияет на мужчин даже когда она в кимоно проходит мимо, её запах, рыжие волосы, фигура, клыки! — воскликнул Наставник. — Ты сделай что-нибудь, иначе совет Теней запретит ей с завтрашнего дня выходить из твоего поместья, считай, что это официальное уведомление! Нам еще демона похоти и разврата в столице не хватало.

— Неужто все так плохо?

— Ты когда в последний раз был дома?

— Я только из катакомб.

— Вот именно! — воскликнул наставник. — Вернись домой и реши проблему, я не хочу увидеть то, что может приманить твоя Рина!

— Как же вы мне надоели, — усмехнулся я. — Мне уже самому становится интересно, что же приманит Рина.

— Властителя разума может приманить, только не спрашивай что это. Я и сам толком не понимаю, — выдохнул наставник.

Я встал и неспешной походкой пошел к Лие, дал распоряжение отдыхать всем кроме принцессы и начал брать огромные блоки, весом точно больше тонны. Работа закипела, как и кровь в моих жилах. Я работал в одних штанах и бинтах, что сдерживали мои мышцы, не давая порвать кожу, и не забывал нагружать принцессу, что пыталась хоть как-то успеть за мной, нося небольшие камни в телеги, запряженные быками. Когда солнце клонилось к горизонту, караван с каменными блоками двинулся в столицу, бесконечная вереница телег тянулась на километры вперед. Я тянул за собой еще около десяти телег, а впереди меня на телеги сидела Лия, то и дело вскакивая с телеги, чтобы помочь быкам, которые остановились. И вот, когда мы прибыли на место, где выгружают блоки, солнце уже клонилось к закату. Тень наблюдал за нами, и не думая помогать, а рабочие направились в свою деревню — их трудовой день был закончен. Лия пошла за ними, весело переговариваясь с рабочими о том, какой сегодня будет ужин из риса и мяса, и кто там готовит, Алихая или Кай Тоу, что важно, ведь Алихая всегда готовит очень вкусно, хоть и при тех же ингредиентах, что и остальные, за что местные её считают ведьмой.

— Принцесса! — окликнул я Лию. — Вы куда собрались?

— Домой, — невинно хлопая глазами, проговорила Лия.

— Ваш дом там, — указал я в сторону столицы. — Ваша тренировка окончена, принцесса, идемте со мной.

— Но я не могу, — ошарашила меня Лия. — Мне надо попрощаться.

— Тогда жду вас тут, — усмехнулся я. — Я должен проследить, чтобы сегодня вы попали во дворец.

— Я быстро, — начала говорить Лия, но вдруг осеклась. — Вру, буду к закату. Мне нужно поужинать и со всеми попрощаться.

— Как пожелаете, принцесса, — кивнул я Лии. — Я буду вас ждать здесь.

Лия устремилась за толпой, громко разговаривая, а на меня пристально смотрел наставник, сидя на огромном каменном блоке.

— Какая-то странная тренировка, — задумчиво проговорил наставник. — Нет, я понял, что это испытание предназначалось для укрепления тела тяжелой работой, но почему ты её даже не проверил?

— А я проверил, но не то, о чем вы думаете. Вы правы лишь в том, что это было испытанием.

— Подожди, сейчас сам догадаюсь.

— Не мучайте себя, не догадаетесь.

— Рык, я умней, чем ты думаешь!

— О нет, наставник, не в этом дело, вы просто уже забыли некоторые вещи. Вы когда-нибудь ели из одного котла с такими людьми? — указал я в сторону возвращающихся домой работников каменоломни.

— Было такое.

— А среди отпрысков императора лишь одна она пошла на подобное.

— Но как же солдатский котел, когда вы были командиром особого отряда? Вместе с тобой были и принцы.

— Вы видели эти котлы? Я видел и ел, довольно неплохо, здесь же совсем иначе. Да и жить здесь, пусть они и не рабы, не особо… — задумчиво проговорил я, взглянув на своего наставника. — Мать Исау, как бы я её ни недолюбливал, на корабле ела с матросами из одного котла, а принцессе надо знать, почем стоит кусок хлеба для простого рабочего люда.

— Интересно, надо будет запомнить, — проговорил наставник, поправляя свое черное кимоно. — Но если твоя тренировка такова, зачем попросил присутствовать при ней меня как наблюдателя?

— Тут недавно моя названная сестра рассталась с парнем, — тихо проговорил я, положив свою руку на рукоять новых ножей палача. — Наставник, монах меднобокий ушел в горы, даже не понимая, что с ним случилось. Как он, монах, мог так поступить с Исау и изменить ей?

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Парню было очень плохо, он ненавидит себя и там, далеко в горах, он пытался себя убить.

— Мы сами виноваты в своих бедах.

— Если бы, наставник, если бы, — развернулся я к Тени. — Ни один монах не понимает измены, сама их гармония духа и тела не просто осуждает, а отрицает подобные душевные порывы.

— Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь, мой дорогой ученик?

— Вы впервые назвали меня учеником, наставник, я должен вас предупредить. Если к очень одаренной Тьмою, Исау, еще раз приблизится тень и повлияет на её судьбу, — тихо прорычал я. — Я вырежу весь ваш совет теней, да поможет мне проклятый Калибан! Считайте, что это официальное уведомление.

— Я сообщу совету, — ухмыльнулся наставник и начал таять в воздухе, истончаясь и пропадая, словно его и не было.

Я смотрел вдаль, где возвышался императорский дворец, и улыбался, вновь наматывая бинты на свое тело. Неужели они думали, что я совсем ослеп и не вижу, что творится вокруг меня? Или же в их глазах я столь туп? Если я о чем-то не говорю, это не значит, что я ничего не вижу. Бедная девочка нашла свою любовь, и если бы кое-кто не положил на одаренную тьмой свой старый глаз, то совсем скоро, возможно, на зимние праздники, случилась бы свадьба. Но этого теперь не случится.

Исау не простит медноголового монаха, а монах не простит себя, и все это из-за того, что кто-то применил заклинание возбуждения. И я знаю, что есть всего лишь несколько человек, которые способны на подобное. Простым заклинанием контроля тут не обойдешься, монахи устойчивы к подобному.

Кирсана, я и Айно, Император и, конечно же, наставник. На медноголовом были видны следы воздействия темного символа, а значит, Кирсана исключается, правитель же… Как он лично приблизится к монаху? Остается Айно и Наставник. Ну не сама же шлюха купила у них символ, начертанный на дорогущей бумаге?

— Ха и еще раз ха, — рассмеялся я устало, бинтуя свою руку и смотря на далекий императорский замок, который окрашивался красным от заката. — Айно жесток, но благороден, а такой сучий поступок… Ха, дело осталось за малым, вот только надо ли знать про это ей?

— Не знаю, — вдруг ответила мне Лия, что, оказывается, уже сидела рядом со мной.

— Ты уже вернулась?

— Вернулась, расскажи мне, зачем? Зачем они так улыбались мне? Зачем это все?

— Они тоже люди, точно такие же, как и во дворце, но есть одно но, — улыбнулся я, касаясь своих ножей. — Они бы с радостью смотрели, как тебя смешивают с грязью, насилуют и вешают. Их улыбки быстро могут смениться оскалом, и все же не стоит забывать…

— Они люди, — выдохнула печально Лия. — Трудом добывают хлеб, но все также остаются животными, как и во дворце.

— Во дворце животные опаснее, ибо уже давно забыли, что они люди и что жизни других что-то да стоят.

— Ты узнал про поверенную в делах моего отца, Исау?

— Узнал.

— Она слишком сильна, чтобы достаться какому-то безродному монаху.

— Знаю, — печально ответил я, вставая с камня. — Но каждый хочет любить и быть любимым по велению судьбы, а не по чьему-то приказу или умыслу.

— Хоть знаешь, кому ты это говоришь? — рассмеялась Лия. — Меня могут в жены отдать за остров, за пару полков солдат или за кусок золота. По велению судьбы, ха-ха-ха! Рык, ты иногда такой…

— Ваше величество, а вы пожелали бы по судьбе, а не по приказу?− перебил я принцессу.

— У каждого своя судьба, а я не хочу быть принцессой, — проговорила Лия и замолчала, и я её понимал, отрубленная голова брата сильно повлияла принцессу.

Мы шли по столице молча, каждый думал о своем, а у ворот в мое поместье нас ждала Исау. Она пришла не за мной, а за Лией, её вызывал отец.

— Исау, завтра зайдешь ко мне, я отдам тебе руны защиты от влияния приворотов и зелий любви, и попрошу Кирсану сделать несколько медальонов-защитников, — тихо проговорил я и увидел блеск черных глаз.

— Он не виноват? — с надеждой в голосе прошептала Исау.

— Уже не важно.

— Кто?

— Не важно. Вини лучше меня, это я недосмотрел.

— Ты не мог уследить за всем, — прошептала Исау и удалилась вслед за Лией в глубокой задумчивости, как и сама принцесса.

— Не мог, — усмехнулся я и, войдя в поместье, направился в сад камней.

Мне надо было обдумать некоторые вещи и решить, что же делать со своим то ли любовным треугольником, то ли иной неведомой фигурой. Да и немного расслабиться не помешало бы, в поместье мне ничто не угрожает, ни один безумец не сунется ни к Рине, ни к Кирсане, а Сира уже отметилась ледяными скалами, что торчат из огромного дома и несмотря на жару даже не думают таять.

Сидя среди каменных глыб, я наслаждался вечерней прохладой, та грань мира, что неуловима, грань изменчивости, появляется лишь дважды в сутки, когда ты чувствуешь, что может произойти в будущем. Закат и рассвет. И мне не нравилось, что я не чувствовал приближения бури. Там, в катакомбах, я чувствовал и видел своими глазами силу, что готова вырваться из глубин и посеять смерть в столице. Короткий же отчет императору о том, что там монстры, изгои и прочие твари готовятся к войне, не впечатлил игрока в шахматы.

Когда я сегодня шел в каменоломни, я видел, как в столицу заходит пятый корпус императорской армии, в которой я проходил службу. Все говорило о том, что ночью, в то время, когда монстрам не помешает непривычный для них солнечный свет, разразится битва. Я видел, как легионы тварей в катакомбах усиленно готовились, как формировались пятерки и десятки отрядов из особо опасных монстров, и встретили они меня тепло, я бы даже сказал, ожесточенно, но письмо я передал и остался жив. И мне дали уйти, не пытаясь задержать…

— Рык! — донесся до меня голос Рины.

— Где Кирсана и Сира? — тихо проговорил я, не открывая глаз. — В поместье их нет, я не чувствую их сердцебиения.

— Уехали, на семь дней, — тихо проговорила Рина и вошла в сад камней. Приоткрыв глаза, я отметил ее алые волосы, белое кимоно с розовыми краями и черный пояс.

— Куда?

— На горячие источники, Кирсане должны помочь места силы в тех местах.

— С рассветом тебе запрещено покидать поместье.

— Я знаю, — села рядом со мной на камень Рина и коснулась моей руки. — Ты опять ранен, тебя надо перебинтовать.

— Позже, — тихо проговорил я. — Расскажешь о проблеме, о которой ты до сих пор молчала?

— Это не проблема, просто голод, — выдохнула Рина. — Я хочу тебя, Рык, каждую ночь, и все ухудшилось с того момента, как я спустилась в катакомбы за тобой в твой день рождения и преобразилась.

— Понятно.

— Да что ты можешь понимать? — усмехнулась Рина. — Пошли в дом, я ужин приготовлю.

Рина встала с камня и строго на меня посмотрела.

— Пошли уже, зверь, я тебя голодным не оставлю.

Небольшой медный столик в кухне, я нагрел камень плиты ладонью докрасна, а Рина с огромным мастерством начала готовить кусочки мяса и овощей. Для удобства Рина сплела свои красные волосы в толстую косу, которую перекинула через плечо и от того смотрелась изящно и красиво.

— Ну что ты так смотришь? — смутилась Рина

— Ты ведь не все рассказала, свой голод ты долго могла сдерживать, но затем твои волосы, клыки…

— Уф-ф-ф-ф-ф! — тяжело выдохнула Рина. — Трансформация проходила тяжело, а ты почти не спал. Ты, конечно, не заметил, спишь ведь как камень да храпишь на все поместье, а тут вдруг перестал спать целую неделю…

Щечки Рины покраснели, она слегка смутилась и отвела свой взор.

— Ты крепко спишь, и каждую ночь, когда ты дома, я спала с тобой под одеялком, — шмыгнула носиком Рина. — А перед рассветом уходила, в этом мне помогала Сира, но в какой-то момент мы заигрались и вся страсть, что во мне проснулась от ночных игр с Сирой, перестроила мое тело.

Я молчал, смотря на Рину и переваривая то, что она сказала, но Рина продолжила, не давая мне времени.

— Вчера я спала в твоей спальне, и собираюсь ночевать там и сегодня, — вынесла вердикт Рина и, отойдя от плиты, начала снимать с меня кимоно, поставив чашу с бинтами рядом.

— Рина.

— Да? — прижавшись щекой к моей спине, ответила девушка.

— У меня нет выбора?

— Это у меня нет выбора, Зверь, — выдохнула Рина и я почувствовал запах. Девушка атаковала, а ее ручки начали гладя снимать с меня бинты. — И не нужен мне этот выбор. А Сира… Мы это решим позже внутри семьи.

— А у нас семья?

— Ты не считаешь нас семьей? — спросила Рина и ее коготочки больно сжали мою кожу на спине.

— Я хотел бы от тебя услышать, — тихо ответил я. — Кого ты считаешь семьей.

— Кирсана, Сира, Исау и Агау, ну и Ария.

— А она-то как попала в нашу семью? — удивился я.

— Ну, она наша, я с ней разговаривала. Мы прекрасно провели время, и я нагрузила ее корабль тканями, в долг, — рассмеялась Рина. — И ты этот долг отдашь мне сейчас!

Рина мгновенно переместилась к моей груди и наши глаза встретились. Огненные зрачки, учащенное дыхание, расстёгнутое кимоно.

— Пора, — обожгла меня дыханием Рина.

Линия рассвета рассеивала тьму, я сидел на кровати, а огненно-красные волосы на белой подушке светились во мраке моей спальне. Рина тихо спала, мурлыча во сне, её голод закончился, она насытилась. Но то, что она теперь светилась во тьме, меня настораживало, впрочем…

— Ни о чем не жалею, — усмехнулся я, возвращаясь к измученной Рине и обнимая ее.