Первый Артефактор семьи Шторм 2

Глава 7 Лекари

Увиденное в палате меня потрясло. За годы прошлой жизни повидал достаточно, но то, что сейчас происходило передо мной, заставляло трястись всё тело.

Святослав Георгиевич стоял рядом с постелью Максима, положив одну руку тому на грудь чуть выше сердца, а вторую — на солнечное сплетение. Вокруг них полыхало зелёное пламя, от чего реальность казалась искажённой.

Рядом с врачом на кубе-батарейке стоял шар на золотистых ножках, сияющий светло-зелёными огнями. Из него вытекала невероятно мощная и возвышающая энергия.

Стоило мне глянуть на него Взглядом артефактора, как сразу же чуть не ослеп — настолько ярким была этот свет.

Раз в полминуты Святослав Георгиевич касался шара, провоцируя его сиять ещё сильнее, а затем делал пометки в тетради, которая лежала рядом прямо на животе Максима. Всё это не открывая глаз.

Подорожников лежал в одной медицинской рубашке с закатанными рукавами. Только трубка системы с лекарством была прикреплена к катетеру на шее, плюс пара датчиков, который считывали пульс.

Но самое интересное было в другом: чёрные полосы, которые как корни оплетали его руки и достигли плеч, когда я в последний раз их видел, отступали и сейчас сползли ниже локтя. Зелёная энергия Дара выжигала заразу, прогоняя «свёрла» проклятья из организма.

— Инъектор? — вдруг допёрло до меня.

Врач дёрнулся, «посмотрел» на меня закрытыми глазами, молча кивнул и сосредоточился снова на больном. Стоило ему отвлечься, как болезнь снова скакнула обратно к локтям, но Святослав Георгиевич усилил давление Дара, прогоняя проклятье.

— Всё-таки оно очень сильное, это демоническое проклятье. Я такого никогда не видел, — подумал я, обращаясь к Кефариану.

— Было бы странно, если бы ты такое видел. Даже я такое помню с большим трудом, — снизошёл до разговора со мной лис. Он уселся на стол, на котором в прошлый визит находился мой Инъектор.

— Это Инъектор атрибута жизни, да? — спросил я очевидное.

— Ага. Помню, как твой прадед ругался на этого мужика, когда он не те слова произносил при ритуале, — Лис засмеялся тоненьким противным смехом. — А он стоял, взрослый зрелый мужик, и обтекал, как мелкая сошка на приёме у большого босса.

— Сколько ему тогда лет? Если он пятьдесят лет назад был взрослым.

— Чуть за сотню, получается. Артефакт его поддерживает, — сказал Кефир. — Видимо именно поэтому он здесь, в больнице имени себя любимого, а не на Совете Князей. Скорее всего артефакт хранился где-то тут, что помогало ему сохранить здоровье и долголетие, а также слегка помогало тяжёлым пациентам. Умно, — протянул лис.

— Тогда почему сейчас он вытащил Инъектор? — спросил я и сам себе ответил: — Потому что я его спровоцировал, показав свой.

Я поднял руки, ощущая тепло жизни. Она впитывалось в меня, очищая и восстанавливая после драк, напряжения, стрессов. Моих и тех, что были до меня.

— Кстати, Кефариан, раз столько энергии уходит в сторону, не хочешь напитаться? Пока дают надо брать, — предложил я Кефиру.

— А ты думаешь я просто так, ради извращённого удовольствия разглядываю то, как лекарь пытается спасти от смерти другого лекаря? Ты настолько низкого мнения обо мне⁈ — возмутился Кефир.

— Ну-ну, не обижайся, лисичка лопоухая. Лови момент и восстанавливай силы.

— Тут будет так, на один укус. Но хотя бы так, раз мои партнёры по договору не могут выполнить условия в срок. И даже запомнить, что я лис, а не лисичка, — ворчливо сказал он и перевернулся на спину, будто грелся на солнышке.

Врач колдовал над Максимом ещё полчаса, до тех пор, пока проклятье не застыло смертельным сверлом на самых кончиках его пальцем. Я уже собрался было их поздравить, но вдруг заметил, что Святослав Георгиевич нахмурился, а на его лысой макушке выступили крупные капли пота.

— Что-то не так. — Я сделал шаг ближе к ним. Кефир приподнялся со стола.

Активировав Взгляд Артефактора, увидел загвоздку: «свёрла» проклятья зависли у самых пальцев и не хотели оттуда уходить. Стоило врачу усилить поток энергии жизни, как проклятье чуть отлетало, несколько мгновений дёргалось, будто выискивая новую цель, а затем возвращалось на место. Только плотный кокон живительной силы позволял не впустить отраву обратно.

— Ему нужна новая цель, — сказал я, и только по тому, как дёрнулся Светлый, понял, что сказал это вслух.

Он снова не открывал глаза, но на его лице появилось растерянное выражение. Понимаю: делать выбор «кто будет жить, а кто умрёт» и так входит в обязанности врача, как бы они ни хотели спасти всех. Но перекладывать проклятье, которое точно убьёт пациента с одного на другого — это уже чересчур.

Решение пришло моментально. Выхватив из кармана несколько слиточков серебра, я подскочил к врачу, и протянул ему:

— Переводите на материал. Серебро впитывает магию и хорошо справляется с тёмными стихиями, снижая их потенциал. Проклятье было на артефакте, а значит сможет вернуться на неживой объект.

Святослав Георгиевич снова показал живость ума и скорость реакции кивнув, и начал аккуратно подталкивать серебро к кистям Максима. Как только по два слитка оказались рядом с каждой рукой, он усилил поток Дара, заставляя «свёрла» проклятья отлипнуть от пальцев юного лекаря. Они снова засуетились в попытке найти цель, но я, воспользовавшись своим даром, «сдул» их ближе к серебру и им пришлось впитаться в металл.

Уже через тридцать секунд серебро потемнело, словно покрылось окалиной, но проклятье исчезло, только Взгляд артефактора позволял заметить сжатые пружины внутри металла.

Раздался тяжёлый выдох, и Святослав Георгиевич с трудом согнул колени, усаживаясь на второй куб-артефакт. Одну руку он положил на него, а вторую — на свой Инъектор, пытаясь восстановить силы.

Он побледнел и до сих пор не открывал глаза. Я понаблюдал за ним, а затем за артефактом.

Светло-зелёный шар мягко пульсировал. От взгляда на него на губах появлялась улыбка, в то же время иногда сердце пропускало удар, будто чего-то пугаясь. В такие моменты облака зелёной энергии внутри складывались в подобие зубов, когтей, шипов, чтобы затем раствориться в водовороте более мирных образов.

— Жизнь — это не только единороги, которые пукают бабочками, — хрипло сказал Святослав Георгиевич. — Это и зубастая акула, и ядовитый скорпион, и даже малярийный комар. Жизнь может быть прекрасной и жестокой. Но всё же больше прекрасной, — закончил он и наконец открыл глаза. Сейчас они казались серыми, выцветшими.

— Он поправился? — уточнил я.

— Проклятье я снял. Благодаря тебе, Шторм. Как обычно, всё благодаря Шторму, пусть и другому, — по его усталому лицу скользнула довольная улыбка. — Я не вижу серьёзных повреждений в теле, но опасность проклятий не только в ранах на теле, но и в головах и душах людей. Дождитесь, когда он очнётся, поговорите с ним. Вы сможете быстрее понять, всё ли с ним в порядке.

— Что будете делать с этим? — я указал на серебряные слитки. — Их стоит изолировать, чтобы никто не коснулся голыми руками. Желательно переплавить в самом жарком пламени, чтобы выжить заразу.

— Себе забрать не хотите? — вдруг спросил врач.

Соблазн был велик, но интуиция говорила, что с такими вещами лучше не играть. Тем более, у меня есть что-то гораздо более ценное и перспективное — череп демона.

Я покачал головой:

— Уничтожьте, как биологические отходы высокого уровня риска. Даже опытному артефактору с таким не справиться.

Святослав Георгиевич задумчиво согласился и, используя Дар, переместил серебро в металлические миски, в которых обычно стерилизовали инструменты.

Надеюсь, я не пожалею о своём решении.

— Пойдёте отдыхать? — спросил я, зевая, когда врач поднялся. Его лицо приобрело более здоровый оттенок после «подзарядки» у артефактов.

— Сегодня у меня длинная смена, — он пригладил лысину. — Благодаря постоянно вытекающей силе из артефакта я могу помочь множеству людей и сильно продвинуть свои исследования. — Он похлопал себя по карману, в котором лежал блокнот с записями. — Правда я не ожидал, что с вашим другом придётся возиться настолько долго — сразу несколько других диагнозов удалось поправить буквально за час. Кстати!

Он вытащил блокнот, внёс несколько пометок, после чего подошёл к телефону в палате.

— Герда, организуй, пожалуйста, специалистов по токсичным отходам. Нет, всё в порядке. Пусть сначала заглянут в восьмую, я буду там и выдам им все инструкции. Хорошо, жду.

Он положил трубку, вернулся за Инъектором и пошёл на выход. Лишь дойдя до двери, он остановился.

— Ещё раз спасибо, Сергей Иванович, — сказал он. — Вы позволили увидеть мне то, о чём я забыл. Снова.

Покатив куб со стоящим на нём Инъектором, он покинул помещение, что-то сказал моим охранникам и те с заинтересованными рожами заглянули в палату.

— Ну, как он? — театральным шёпотом, от которого задребезжала техника в палате, спросил Сухов.

— Проклятье сняли. Теперь нужно дождаться, когда придёт в себя. Можете ехать домой, дальше я справлюсь. Вы своё задание выполнили.

Лица мужчин изменились, и Черкасов вдруг сказал:

— У меня приказ действовать по обстоятельствам. Обстоятельства говорят о том, что следует побыть рядом с вами, пока вы ещё что-нибудь не натворили.

Сухов молча кивнул и добавил:

— Я пошёл за кофе. Вам принести?

— Лучше чаю, — сказал я.

— Да-да, а то давно не было! — довольно закивал у меня за спиной Кефир.

— Я передумал! — сказал я, но Антон с Андреем уже исчезли из проёма.

— Хе-хе-хе, — добавил Кефир, вылизывая свою светящуюся шёрстку. После потока энергии из Инъектора он стал выглядел ещё более волшебно. Все четыре уха с восторгом топорщились.

— Пойду, прогуляюсь, — сказал он, спрыгивая со стола.

— Смотри, не лопни, прожора, — пожелал я ему вслед, на что получил лишь возмущённое движение хвостом.

Охранники принесли мне чай, но Кефира рядом уже не было. Так что я спокойно выпил его, не опасаясь, что рыже-синяя морда засунет свои вибриссы (или как усы называются у лис?) в мой стакан.

И всё же чай не помог: я слишком устал за двое суток беспрестанной беготни, суеты, поисков и переговоров. Так что я просто вырубился, прислонившись затылком к стене.

Во сне я видел свой храм из прошлой жизни, поющих песню прислужников, девушку с кинжалом в руках. Снова чувствовал боль в груди от удара. И восторг, с которым я перерождался.

Проснулся я ровно за минуту, до того, как в палату зашёл врач.

— Восемь утра, утренний обход, — сказал нарочито бодро Святослав Георгиевич. В его руках была история болезни, исчирканная пометками.

Сам врач выглядел измотанным, но глаза светились радостью. А ещё светились руки, перебирающие листы.

— Это не вредно? — спросил я, кивая на него.

— Скоро пройдёт, — сказал он, подходя к Максиму и усаживаясь рядом.

Я попробовал встать и только сейчас понял, что накрыт пледом. То-то мне так хорошо спалось. Кто ж такой заботливый?

— Девушка, медсестра, — сказал Кефир, заставив меня вздрогнуть. Усмехнулся. — Нервный. Повезло ей, что ты спал. Иначе бы напугал её заботливое сердечко.

— Герда? — спросил я, складывая плед и укладывая его на стул.

— Та, что вас провожала сюда? Нет, эта была милее, не такая надутая и без побелки на волосах. С каких пор молодёжь так портит свою внешность? А как же натуральная красота? — словно дед запричитал лис.

— Ты бы на людских девушек не засматривался, Кефир. У тебя своя порода, — подколол я его.

— Поговори мне тут. Ты вообще помнишь, для чего вызвал меня, последний из Штормов? Забыл уже? Так вот, напоминаю: найти тебе самку, чтобы ты забацал наследника и тогда Кефир, тьфу ты, Кефариан будет отдыхать!

— Будто ты сейчас сильно перенапрягаешься, — сказал я.

— С тобой только нервы расходуются быстрее, чем бинты в перевязочном пункте. А мне нужно быть полным сил, чтобы выполнить свою задачу. Кстати, — протянул он. — Та медсестричка вполне могла бы подойти.

— Для чего? — сделал вид, что не понимаю лиса.

— Для того самого! И не делай вид, что ты меня не понимаешь! Особенно так громко.

Он запрыгнул на стул, на котором я сидел до этого, и ткнул лапой в бок. Получилось больно. Дать сдачу незаметно я не успел: Святослав Георгиевич поманил меня пальцем.

— Максим, пора просыпаться, — сказал он почти нежно и опустил горящую зелёным светом ладонь парню на лоб.

Глаза под веками затрепетали, ноздри задрожали и через секунду юный лекарь резко вдохнул, а затем застонал.

Внутри меня всё перевернулось, сердце сжалось. Неужели всё напрасно?

— Максим, постарайся продышаться. Нужно разогнать кровь в теле и насытить её кислородом.

— Завещание написать? — прошептал он и закашлялся, издавая звуки, похожие на то, как чихает котёнок.

— Это всегда полезно, — серьёзно ответил Святослав Георгиевич, — но в ближайшее время не актуально. Дыши! — сказал он резче и направил энергию с рук на грудную клетку Подорожникова.

Максим подчинился и начал дышать сначала быстро и поверхностно, а затем всё глубже и медленнее. Наконец он вдохнул особенно глубоко и выдохнул с огромным расслаблением. По лицу расплылась широкая довольная улыбка.

— Спасибо, доктор. Теперь и помирать не страшно, — сказал лекарь спокойным голосом.

За что моментально получил весомый щелбан.

— Рановато вы решили откинуть копыта, молодой человек. Вы их ещё даже отрастить не успели. Лучше сядьте и позвольте провести подробный осмотр.

Следующие десять минут врач осматривал пациента, задавал вопросы, тыкал пальцем в разные точки на теле и ещё раз спрашивал про ощущения. Я наблюдал за этим с помощью Взгляда артефактора и не замечал никаких следов проклятья.

Да, парень за сутки потерял в весе, под глазами были огромные мешки и синяки, а по истончившимся рукам пробегала дрожь слабости. Но он был жив.

— Максим останется в больнице ещё дня три для осмотра и проверки. Прогоним пару тестов вроде МРТ, КТ головы, проверим сердце. А дальше выпишем. У вас есть кому за вами присмотреть? — спросил Святослав Георгиевич.

— Он побудет у меня, я пригляжу, — сказал я.

Макс уставился на меня с удивлением и в то же время каким-то любопытством. Доктор покивал головой.

— Хорошо. Тогда пообщайтесь немного, а после, Сергей Иванович, отправляйтесь отдыхать сами. Вы выглядите не сильно лучше Максима и без проклятья.

— Он прав, прозрачный, — добавил невидимый лис. — Если мало спать, то кое-что не будет стоять.

Услышав моё внутреннее шипение, он невинным голосом добавил:

— Я про ноги. А ты что подумал?

Проигнорировав смех Кефира, я сел рядом с Подорожниковым.

— Спасибо. Ты принял на себя проклятье, зная, что оно смертельно.

Он покачал головой.

— Вам всё-таки удалось вылечить меня? Я помню, вы говорили, что у вас есть идея. Она сработала, да? — он явно до сих пор не верил, что жив. И что боли нет.

— Не совсем, — сказал я, а на его нахмуренное лицо добавил: — Я всё-таки нашёл Инъектор, но по определённым причинам, мы не смогли его использовать.

— Понимаю. Это чрезмерно ценный груз. Зачем его таскать по городу, когда все его ищут.

— Не, притащить мы его притащили. Просто он не сработал так как надо, — я широко ухмыльнулся. — Зато Святослав Георгиевич увидел в этом подсказку и использовал свой Инъектор, атрибута жизни.

— Ого! — только и смог сказать парень.

— И даже с ним Светлый промучился с тобой больше всего. Остальных «просто больных» он стабилизировал в разы быстрее, в том числе со смертельными диагнозами.

Юный лекарь откинулся на подушки, провёл рукой по лбу, будто снимая с неё паутинку. А затем резко сел, закачался от головокружения, но затем сделал ещё более странную вещь: начал слезать с кровати.

— Эй, ты что творишь? — Я попытался его удержать, но использовал мои руки, как опору, чтобы… опуститься на колено.

— Сергей Иванович, простите меня за то, что действовал за вашей спиной. Я всегда был предан Петру Ивановичу, опирался на него. Но. — Он сделал паузу, пытаясь отдышаться. Всё это время он смотрел в пол. — Но вы показали, что готовы пойти дальше. Вы в прямом смысле рисковали своей жизнью и свободой, чтобы дать мне хотя бы шанс. И он появился! — Он поднял лицо, по которому стекали слёзы. — Спасибо вам за жизнь! За возможность! Я буду предан вам до конца! Я готов принести клятву крови, верности, отдать вам свою Нить жизни, которую сохранил только благодаря вам!

Максим вцепился мне в ладони, боясь отпустить их, боясь, что я уйду. Я видел в его глазах страх и восторг, смешанные с болью и слабостью. Знакомое состояние. Мне тогда было примерно столько же, сколько ему, и я жил свою вторую короткую жизнь. Тогда я встретил своего наставника.

— Вставай, Макс, — резко сказал я, поднимая его и встряхивая.

Лекарь тяжело дышал, потел, но это был пот слабости выздоравливающего, а не умирающего.

— Ты же лекарь! Талантливый и сильный. Соберись. Не стоит падать в ноги другим, даже если обязан им жизнью. Представь, что пациенты начнут валяться в твоих ногах. Ради этого ты делаешь своё дело? Помогаешь другим?

— Нет, — неуверенно прошептал он.

— Тогда благодари, но с честью, признавайся в верности, но с гордостью. Чтобы чувствовать себя достойным рядом с теми, с кем хочешь идти.

Он опустил голову, сел на край кровати. Я же хлопнул его по плечу, заставляя подпрыгнуть.

— Я буду рад твоей компании, Максим. Тем более у тебя неплохо получается с обоями.

Наконец он улыбнулся.

— Но прежде, чем продолжим ремонт, ты должен прийти в себя. Так что выполняй все требования врача и быстрее поправляйся. Понял?

Он закивал, послушно залез в кровать и накрылся тонким одеялом по самый подбородок, как делают дети.

Попрощавшись, я подмигнул Кефиру, который спрыгнул на пол, и мы вместе пошли на выход. Нужно было срочно выспаться и прийти в себя.

Однако в дверях вдруг возник силуэт и Кефир выдал:

— О, а вот и твоя будущая самка, прозрачный.