Первый Артефактор семьи Шторм 2

Глава 4 О ценности здоровья

— Мой мальчик, мы с твоим прадедом вместе шли по той самой лестнице на вершину. Он дважды вытаскивал меня с того света. А ещё всегда просил смотреть не только на раны и дыры в теле, но и на того, кто эти раны получил.

Святослав Георгиевич тяжело вздохнул.

— В тебе я увидел молодого повесу, который доигрался, подставив своего работника. А теперь решил поиграть в спасителя. Но ты меня удивил дважды за пять минут, Шторм.

— Сергей, — представился я, протягивая руку. — И отчасти вы правы: Максим получил проклятье из-за моих интересов. Пусть и по собственной глупости. Однако давайте перестанем тратить время и займёмся лечением, — я стал серьёзнее.

— Да-да, вы правы. Ты, Сергей, прав, — закивал врач. — Давай попробуем.

Мы передвинули артефакт ближе к Максиму, стараясь не отвлекать тех, кто дежурил у его постели прямо сейчас.

— Как ты думал это сделать? Всё-таки, ветер и лечение — не прямые родственники, — деловито уточнил Святослав Георгиевич.

Честно сказать, я вообще не рассчитывал, что что-то выйдет. Это была скорее попытка сделать хоть что-нибудь от безнадёжности, поскольку я запечатал Инъектор. Но как только врач сказал, что он чувствует какие-то колебания, то надежда зажглась лёгким огоньком. Пришлось вспоминать свои наработки из прошлой жизни.

— Так, смотрите, — я оглядел помещение, — сейчас нам нужно сделать своего рода трансформатор, преобразователь из одного атрибута в другой. Обычно я использую специальные артефакты, но сейчас у нас нет возможности.

Кто ж знал, что меня вообще воспримут всерьёз и дадут попробовать⁈

— Поэтому предлагаю так: один куб-накопитель ставим рядом, один свободный специалист кладёт руку на шар, а вторую — на куб. Начинает очень-очень медленно вытягивать силу из моего артефакта и передавать в куб. Как только он зарядится, остальные подключаются к нему и, не разрывая связи, начинают питать Максима, в смысле, пациента. Понятно?

— Да, — кивнул Святослав Георгиевич. — Матвей, попробуй.

— Меня не выжжет чужая стихия? — спросил врач Матвей, вставая с куба. Ему было до тридцати, явно недавно закончил обучение и теперь продолжает учиться уже в поле.

— В тебе есть сродство с воздухом, очень далёкое. Поэтому я тебя и выбрал, — сказал главный Святослав Георгиевич.

— Всё вы помните, — пробормотал Матвей, но выглядел довольным от того, что столь важный специалист помнит особенности его Дара.

— Остальные не отвлекаемся, поддерживаем пациента.

Матвей тем временем встал около Инъектора, положил руку на его гладкую поверхность. Закрыл глаза и сосредоточился. По его телу скользнула короткая зелёная волна, от которой я почувствовал себя значительно свежее и лучше. Сильный одарённый, с большим запасом.

Прошла минута в томительном молчании, но ничего не происходило. Ещё через полминуты Матвей отпустил шар и вытер пот со лба.

— Чувствую биение Дара внутри, но ничего не могу сделать. Между нами словно стена и её не пробить.

— Серьёзно? — заинтересованно спросил Святослав Георгиевич. — Дайте-ка я попробую.

Теперь старик коснулся чёрной поверхности шара и начал взывать к своему Дару. Вот тут-то всё помещение и озарило зелёным светом. Внутри меня всё заверещало от восторга и наполненности, а окружающие нас врачи выпрямили спины, получив новый заряд сил.

Даже свёрла проклятья сбились на такт и замедлились. К сожалению, лишь на несколько секунд.

По поверхности шара поползли небольшие зелёные молнии, пахнуло холодом. Я вытянул шею, чтобы не пропустить момент, когда этот великий одарённый сможет скрыть установленную мной защиту. Видимо я недооценил возможности людей!

В комнате стало темнее, стеклянная тара и металлические инструменты зазвенели, наполняя странной музыкой палату. Температура упала, и я почувствовал, как лёгкий, едва заметный ветерок прошёлся по комнате.

«Ему удалось!» — подумал я, пододвигая к нему артефакт-куб.

Святослав Георгиевич протянул руку к кубу, коснулся его и, вместо того чтобы накачать энергией, тяжело осел на него, разорвав контакт с Инъектором. Врач почти лёг на лечебный артефакт и стал всасывать из него накопленную ранее силу.

— Невозможно, — пробормотал он. — Он запечатан идеально, ни единой бреши. Как такое случилось? — последний вопрос он задал громче, что все дрогнули. — Я чувствую, что артефакт работает, он не пуст. Но мы не умели делать такое. — Он махнул рукой. — Неужели твои родители разобрались как его запечатать? Неужели именно за это они поплатились?

В глазах старика мелькнула тоска. Я покачал головой.

— Нет, это не родители. Я сделал это сам.

Святослав Георгиевич тяжело поднялся, поправил очки, почесал лысину. Вздохнув, отдал приказания:

— Продолжайте поддерживать мальчика. Матвей, принеси новый артефакт — этот я опустошил неожиданно. Поняли?

Врачи кивнули и вернулись к своей работе. Затем Святослав Георгиевич повернулся ко мне.

— К сожалению, ваш план не сработал, Сергей. — В голосе врача звучало настоящее разочарование. — К сожалению, вы слишком хорошо запечатали артефакт.

Я скупо кивнул. Кулаки непроизвольно сжались, ногти вонзились в ладони. Неприятно. Очень неприятно. Отвратительно!

Но я реально ничего не мог сделать. Я с надеждой посмотрел на Святослава Георгиевича, но тот покачал головой.

— Мы так и не научились лечить такое. Мы постараемся сделать так, чтобы ваш друг не испытывал мучений. Можете попрощаться.

Врачи отступили от койки, давая мне место. Я подошёл ближе, взял его за чёрную руку. Кожа покрылась линиями почти наполовину. Местами выступала кровь из разорванных внутри тела сосудов.

— Прости, Макс, — прошептал я. — Прости за недоверие. Пусть оно и было заслуженным. Ещё есть время. Я постараюсь найти решение. Просто не сдавайся. Я вернусь.

И ушёл, оставив умирающего от неизлечимой болезни парня на больничной койке. Шансов у меня не было, но это не значит, что я не попытаюсь.

Святославу Георгиевичу Светлому было тяжело признать: он надеялся, что удастся исправить ситуацию. Справиться с редкой болезнью. Проклятье, которое никто не может вылечить, а он, светило науки и Дара — смог! Но все его методы не сработали.

А затем появился этот мальчишка, Шторм, у которого неожиданно открылся Дар. Светлый чувствовал в нём небольшой, но водоворот, который привык видеть в одарённых. Мальчишка, который рискнул вытащить самое ценное, что есть в его семье. То, ради чего убили его родителей и брата. То, о чём Совет Князей говорил несколько раз за последние два месяца.

Он не побоялся и притащил прямо ему под нос Инъектор, чтобы спасти другого. И кого? Мелкого лекаря, который сам на себя подцепил проклятье! Глупость? Да, однозначно! Пытаться лечить то, что заведомо не лечиться — это молодые да старые, иными словами, только глупые и могут.

Или тщеславные, такие как он, Святослав Георгиевич, который хочет добиться большего. Оставить след в истории не как одарённый, а как врач. Как тот, чей пик карьеры был до того, как начался Штурм.

Лечить раны и дыры — вот что он умел и за что его взяли в первые ряды штурмующих Храм. Чтобы не давать мелким душонкам людей ускользать из тел слишком быстро. И он не давал. Латал дыры и раны, пока другой Шторм, такой же наивный, пусть уже и не молодой, не отчитал его перед всем отрядом.

«Лечи человека, а не дыру! Смотри на того, с кем работаешь, а не на его диагноз! Ответ там! Ответ всегда в людях!»

И что же теперь? Божественный артефакт Штормов закрыт. Это невероятно. То, что они не могли, да и не хотели, честно говоря, делать пятьдесят лет, теперь случилось. Сможет ли малявка открыть его вновь? Если смог закрыть, то со временем сможет и ключ к замку подобрать. Но всё же он может сделать это и с другими. Лишить их преимущества.

Готов ли Святослав Георгиевич к этому? Нет. Но зато у него появилась идея, как не позволить другим запечатать его артефакт навсегда.

Святослав Георгиевич дождался окончания рабочего дня, незаметно пробрался в подвал своей больницы, прошёл в дальнюю коморку, приложил к стене ладонь, активируя Дар. Стена медленно отодвинулась в сторону, открывая обычную дверь на замке. Ключ, как всегда, был на шее.

Он открыл дверь, зашёл внутрь и закрыл на собой.

— Что ж. Пришло время нанести упредительный удар, — сказал он в пространство, которое тут же откликнулось на его слова магическим всплеском.

Сознание разорвало взрывом. Роксана потеряла понимание, где верх, а где низ. Тяжёлая обжигающая вонь гари и раскалённого металла ударила в нос, вскружила голову. Или нет и это вращается падающий вертолёт?

— Нас подбили! — крикнула она в немой попытке перекричать гул двигателей и грохот разрыва.

Свет в кабинет погас, но сквозь дыры от шрапнели в борту летающей машины внутрь проникали мечи солнца, ослепляя.

«Огонь. Там огонь», — почувствовала Привалова, слепо оглядывая грузовой отсек. Повинуясь инстинктам, она потянулась к пламени и приказала ему подчиниться. Пожар на крыше, в районе двигателя, стал стихать, словно застеснявшись своего поведения.

Тут же настала тишина, разрываемая только свистом воздуха. «Погасила искру в двигателе», — мелькнула мысль. — «Завести не успеет».

— Нужно создать кокон! Вокруг нас! — крикнула она и десяток пар глаз уставился на неё.

«Услышали, хорошо. Сколько до земли? Без разницы, ничего не успеем», — метались мысли.

— Земля, кокон вокруг нас! Защитите солдат! — приказала Роксана, чувствуя Даром, как земля стремительно приближается.

— И пилотов! — добавил Пётр.

Краем глаза Привалова увидела, что по его лицу течёт ярко-красная кровь.

— Вода, подушку вокруг людей! Лекарь, готовься, земля — кокон!

— Тьма берёт пилотов! — понял ситуацию Меньшиков, выпуская плотную, похожую на гель тьму.

«Самое то», — подумала Роксана и дёрнулась всем телом от приближающегося ощущения.

— Сейчас!

Одарённые заработали одновременно, сплёвывая кровь от ран и перегрузок. Никто не экономил силы, оперируя чистыми энергиями, без стихий вокруг. А Роксана выставила руку вправо и сжала в кулак. Раздался взрыв — она успела подорвать подлетающий снаряд.

А затем была тьма и удар, выбивший всю жизнь из неё.

Роксана со всхлипом дёрнулась, приходя в себя. Огляделась. Мокрая от слёз и пота подушка, скомканное одеяло, задёрнутые шторами окна. Из узкой щели в комнату падает серая линия света. То ли вечер, то ли пасмурно.

Девушка со стоном приподнялась, до сих пор чувствуя сильную боль в руке и рёбрах: удар о землю, даже в каменно-водяном коконе — удовольствие ниже среднего. На руке была повязка, на рёбрах пластыри.

Не глядя нашарила на прикроватной тумбочке бутылку воды, сорвала крышку, выкинула её на пол и жадно выпила весь литр, не обращая внимания, как водя стекает по подбородку и груди, как намокает ночная сорочка, как от неожиданного перепада температур твердеют соски.

Лишь убедившись, что в бутылке не осталось ни капли, он отбросила её на пол и снова оглядела комнату. Свою комнату в поместье Вороновых.

Рядом с кроватью стояла стойка для медицинской системы, сейчас пустая. Привалова проверила руку и нашла катетер, куда вводили лекарства, сейчас закрытый. Вены вокруг него потемнели, кожа слегка сморщилась, будто постарела. Захотелось его выдрать, но давний опыт из детства заставил остановиться.

Девушка медленно опустила ноги с постели, неуверенно опёрлась на них, поднялась. Держат.

— Надо узнать, что произошло. Все ли выжили? — Почему-то первым перед её внутренним взором мелькнула лицо Петра Меньшикова. Она потрясла головой, от чего внутри стрельнуло.

«Сотрясение?» Ответа не было. Как и документов и записей, как в больнице, чтобы посмотреть собственный диагноз. Придётся идти на разведку.

Роксана медленно добрела до шкафа с одеждой, заглянула внутрь. Костюмы, одно вечернее платье — всё то, что сейчас ей не надеть. Не в её состоянии.

Спас положение махровый халат непонятной сине-зелёной расцветки. Роксана с трудом вспомнила, что это чей-то подарок, кого-то из далёких родственников на один из семейных праздников. Выбросить рука не поднялась, но дома такое носить её вкус не позволял. Поэтому оттащила на работу, «на всякий случай». Вот такой случай и настал.

С шипением продев руки в рукава и подвязав длинный пояс, огненная глянула в зеркало у выхода. Она увидела свои запавшие глаза, синяк на скуле, небольшой аккуратный шов на лбу. Волосы свалялись и выглядели как пакля, но сейчас не до внешнего вида.

«На нас напали. Ударили из какого-то ПЗРК, пытались убить. Решили, что мы нашли артефакт? Но тогда взрыв мог его уничтожить. Или специально и пытались это сделать? Или целью был кто-то из пассажиров?»

Вопросы кружили в её голове, укачивая и заставляя неприятный ком подкатывать к горлу. Пришлось остановиться и опереться на подоконник в длинном светлом коридоре, опоясывающем всё здание. Отдышавшись, она двинулась дальше.

Проверив несколько соседних комнат, она убедилась, что они превращены в лазарет: в каждой стояло по три-четыре койки, с капельницами и более сложными медицинскими аппаратами.

Почти все койки пустовали, лишь на дальней дремал лекарь из их отряда.

«Видимо всех пострадавших собрали в поместье. Воронова явно что-то задумала», — размышляла Роксана, двигаясь дальше по коридору. — «Нужно найти её. В кабинет!»

Однако девушка оказалась разочарована: кабинет Госпожи пустовал, не было даже второй помощницы. Она не встретила ни охраны, ни обслугу. Словно поместье погрузилось в сон.

Роксана решила вернуться к себе, когда почувствовала, что ноги её едва держат.

— Долбанный Шторм, всё из-за него. Не прятал бы артефакт, никто бы не пострадал. А так и семью сгубил, и остальным мучения доставил, — Роксана не замечала, как начала обвинять во всех бедах одного Сергея.

Она остановилась и поморщилась от боли в груди. Может рёбра сломаны? Тогда почему гипс не наложили?

Проходя мимо окна, выходящего на ворота в поместье, она увидела подъезжающую машину. Судя по тому, как её легко пустили на территорию — кто-то из своих. Возможно, сама Воронова.

«Надо поговорить», — решила девушка и, невзирая на боль, начала спускаться по лестнице на первый этаж.

В холле как обычно было тихо и сумрачно. По углам сидели скульптуры воронов в натуральную величину, на полках стояли фигуры поменьше. Под потолком расположилась массивная люстра на сто электрических свечей, удивительно, не в форме гнезда. Александра Валерьевна как-то ответила Роксане на вопрос, почему она не стала этого делать: «Во всём должна быть мера, Роксана Юрьевна. Даже в ненависти и в почитании».

Привалова запахнула халат поплотнее, чувствуя, как по голым ногам заползает лёгкий холодок от входной двери. Ещё раз оглядела себя в зеркале, слегка пригладила волосы, чтобы они не торчали как то самое гнездо. Дошла до стены и нажала на крайне левый выключатель, включая четверть лампочек в люстре.

Стало заметно светлее и приятнее, даже статуи-вороны теперь смотрели не с голодным выражением морд, а с более доброжелательным и даже любопытным. Готовились изучать сцену, которая сейчас перед ними развернётся.

Роксана знала, что в нескольких местах в стены установлены автоматические турели, а также несколько сильных атакующих артефактов, способных задержать нападающих. Однако ни разу не видела, чтобы они использовались: мало в мире идиотов, способных влезть в этот дом непрошенными.

— Да уж. Сейчас это одно из самых безопасных мест на планете, — пробормотала себе под нос девушка.

Если их действительно кто-то атаковал из ПЗРК, то это человек или группа имела не только оружие, но и связи. Мало кто знал об операции. А значит потенциальным врагом может быть кто угодно и, судя по всему, из высших.

За дверьми послышался тихий разговор, но что именно говорили понять было невозможно. Роксана решила подойти поближе, чтобы открыть Вороновой дверь, но тут, неизвестно откуда, появился управдом, Всеволод Николаевич Можайский — мужчина средних лет, занимающийся именно вопросами обеспечения поместья.

Он увидел Привалову, коротко и вежливо ей поклонился.

— Рад приветствовать вас в добром здравии, Роксана Юрьевна. Госпожа просила передать, чтобы вы отдыхали и приходили в себя. — Он замолк, а потом тихо добавил: — Вряд ли она скажем это лично вам, но она гордится тем, как вы повели себя в критической ситуации: благодаря вам все выжили, несмотря на многочисленные травмы.

Привалова вдруг почувствовала, как внутри неё всё расслабилось. Тот лёд, что держал её в напряжении до этого момента, треснул и начал таять, расслабляя не только голову, но и ноги. Захотелось присесть.

— Спасибо, Всеволод Николаевич. Я поприветствую её, а затем пойду отдыхать. — Она махнула в сторону двери.

— К сожалению, Александра Валерьевна ещё не вернулась, — сказал управдом, подходя к двери и берясь за ручки.

— А кто это тогда? Марк Константинович?

Управдом не ответил, распахивая двери и приветствуя стоящих за порогом. Затем он посторонился, пропуская двух мужчин, крупного и стройного, которые тащили что-то объёмное.

Следом за ними, с любопытством крутя головой, будто он на экскурсии, зашёл человек, которого Роксана совсем не ожидала увидеть здесь.

— Сергей? — рыкнула она.

— Какая встреча! — воскликнул Шторм. — Вижу, что и тебя жизнь потрепала.

Привалова сама не заметила, как на кончиках пальцев задрожали язычки пламени.