Переплетенные судьбы

Глава 9

Наконец, настал день отправления каравана. Все вещи давно были сложены в дорожные мешки и сумки. Девушка оделась в специально купленные для путешествия длинную синюю рубаху с разрезами по бокам, синие женские шальвары и покрыла голову синей же повязкой, открывающей только глаза. Разглядеть под такой одеждой молодую девушку было невозможно. Солк помог ей забраться на верблюда, на другого он сел сам, погонщики выкрикивали команды для животных, те послушно становились один за другим. C караваном отправлялось также несколько горожан, мужчины и женщины принесли приготовленные заранее вещи и деньги. Их пришли проводить многочисленные родственники, кто-то из женщин начал голосить, оплакивая разлуку. Дорога предстояла не легкая, в пути могли встретиться разбойники, или налететь песчаная буря и погубить всех. Поэтому некоторые прощались так, будто расставались навсегда. Из караванщиков никто не суетился без надобности, все знали свое место и свои обязанности. Солк и Камилла тепло распрощались с Ипполитой и Тез-Арманом. Еще не много и караван тронулся в путь.

Когда последний верблюд скрылся из вида Тез — Арман повернулся к своей спутнице и пристально посмотрел на неё, женщина смутилась под его взглядом.

— Долго ты думаешь беременность свою прятать? На острове твоем разве хорошо ребенку будет? Команда твоя, на тебя глядя, про дисциплину забудет, сильно ты их удержишь? — поинтересовался он.

Ипполита вздрогнула и невольно положила руку на свой еще плоский живот.

— Команду я распустила, пусть живут как хотят. Добычу поделила на всех. Никого не обидела. Обо мне Зулейка рассказала? — она повернулась к Тез-Арману.

— Я и сам имею голову на плечах и глаза, которые все видят, — ответил с обидой мужчина, — Это тот красивый мальчик? — кивнул в след каравану.

Ипполита молча кивнула в ответ.

— Ты ему не сказала?

— Нет, да и не зачем это ему, у него своя дорога. А это, — она снова коснулась живота, — будет только моим счастьем. Она светло улыбнулась своим мыслям.

— Поможешь продать корабль? — после недолгого молчания, спросила женщина.

— О чем спрашиваешь, душа моя? Конечно помогу, и дом твой починим, жить будешь как королева. Малыш твой королем будет…

— Нет, дорогой, я не смогу в твоем доме жить. Не нужно, чтобы ты чужого ребенка своим сыном или дочерью объявлял, не честно это. Ты же знаешь, я не буду твоей женой, — возразила она.

— А и не надо, женой, не надо. Что мне жен мало? Ты мне Милайю будешь напоминать, каждый день, я на тебе смотреть буду и буду счастлив. Ты мне мою любовь напоминаешь. А ребенок, пусть будет, ему с другими детьми веселее будет. Да и ты не одна. От женихов отбиваться не надо, — горячо, на одном дыхании, высказал Тез-Арман.

Ипполита благодарно улыбнулась, взяла его под руку и они пошли вместе.

Караван третий день шел по горячим пескам. Кто сказал, что песок желтый? Нет, он утром серый, днем ослепительно белый с голубизной, а на закате охряно — красный. Верблюд мерно шагает, и седоки раскачиваются в такт шагам животных, у каждого на поясе небольшая фляжка с водой. Твоя дневная норма, хочешь выпей сразу, но тогда мучайся до самого вечера, никто не даст тебе свою фляжку, в пути все равны, нет разницы мужчина, женщина или ребенок. Утром вода прохладная, остывшая за ночь, к полудню она горячая как и все вокруг, маленький глоток не утоляет жажду, немного смывает пыль и песок с зубов, непонятно как туда попавший. Делаешь глоток, он впитывается языком, горлом и не доходит до желудка. Чтобы сделать еще один считаешь шаги верблюда, через тысячу шагов можно сделать еще глоток, и не раньше.

Камилла задыхалась под своим покрывалом, но в такой жаре эта одежда являлась и наказанием и спасением одновременно. От жары спрятаться было невозможно, но палящие лучи не обжигали её нежную кожу, не оставляли болезненных ожогов.

Сомсхей обещал, что к концу третьего дня караван прибудет в город Солимию и самая трудная часть пути окажется позади. В Солимии можно будет попасть в бани и вымыть тело от пота, снова почувствовать себя человеком. Там караван простоит два дня, животные и люди отдохнут, и после снова отправятся в путь. Солнце перевалило за полдень, а обещанного города все так и не было видно. Девушка начала опасаться, что Сомсхей попросту потерял дорогу, что на её взгляд, было совсем не мудрено, во все стороны, до самого горизонта раскинулась желто серая равнина с изменчивыми песчаными барханами.

Неожиданно за их спинами небо стало быстро темнеть и в душном безветрии, налетели пока еще редкие порывы горячего дыхания пустыни. Караванщики заволновались, остановили животных и принялись укладывать их на песок, верблюды рассерженно кричали, не желая ложиться на раскаленную поверхность. Один из погонщиков подошел к Солку с Камиллой, показал на быстро темнеющее небо и сказал:

— Самум, нужно лечь, — он указал на место, под боком верблюда, — и укройтесь этим, — он протянул большой кусок плотной ткани, — закройте лица, и не выглядывайте, иначе ветер и песок выжгут глаза.

Парень с девушкой быстро и точно выполнили сказанное. Они слышали как кричат караванщики, успокаивая животных и укутывая им морды тканью, слышали как приближается завывая ветер. Вот на несколько минут все стихло.

— Может бури не будет? — с надеждой прошептала Камилла, и будто в ответ на её слова, ветер бросил на них первые тучи песка. Воздух похолодал будто не было изнуряющей жары. Буря завыла, застонала песком и ветром.

— Солк, мне страшно, — девушка прижалась к парню и обняла его, — вдруг нас занесет песком и мы никогда не выберемся отсюда.

— Выберемся, не можем не выбраться, — он прижал девушку к себе и осторожно поцеловал её волосы.

Камилла подняла к нему лицо и поцеловала его в ответ. Потом спряталась на его груди и дальше лежала тихо, как мышка, боясь вспугнуть робкое чувство счастья.

Буря сверху выла на все голоса и несла песок, постепенно засыпая им караван, под песком было тихо, душно и хотелось спать. Утих и перестал порываться встать верблюд, возле которого они укрылись от стихии, Камилла тоже заснула. Солк боролся со сном изо всех сил. Он был уверен, что заснуть под бурей сейчас это равносильно смерти. Казалось прошла целая вечность, как стихия настигла их, но вот сквозь толстый слой песка послышались голоса караванщиков, значит, наверху все закончилось.

Парень осторожно разбудил свою хозяйку, и они вдвоем принялись выбираться наружу. Выбравшись из песчаного плена они увидели, что стоит раннее утро, непогода бушевавшая остаток дня и всю ночь раздула один из барханов, под ним виднелись абсолютно целые стены неведомого дворца из розового мрамора. К нему вела дорога выложенная серыми гранитными плитами, оказалось, караван сама не зная, остановился как раз на этой дороге.

Люди, как зачарованные пошли к таинственным стенам. Стоило им только шагнуть в ворота, как они будто перенеслись в другой мир, вокруг росли большие деревья, дававшие густую тень, вдоль дороги росли кусты разноцветных гортензий и пышных роз. Камилла видела деревья но чувствовала их, так как чувствует живые растения маг земли. Это её удивило, но почему-то показалось каким-то незначительным, не важным.

Всюду порхали птицы и бабочки. Навстречу путникам спешили девушки в тонких полупрозрачных одеждах. Они увлекли мужчин за собой, обещая еду и отдых.

Камилла не заметила как увели Солка, девушка, что вела её по длинным коридорам и красиво убранным комнатам, не умолкала ни на минуту, восхищаясь её лицом и волосами. Она привела её в просторную комнату с небольшим бассейном посередине и помогла раздеться.

Камилла с удовольствием вошла в теплую воду и застонала от удовольствия. Как же она устала за время пути, как же хочется отдохнуть и смыть с себя дорожную пыль и пот. Пришли еще несколько девушек и принялись мыть и растирать её тело. Одна из банщиц оглядела Камиллу недовольно пощелкала языком и сбегала за небольшим горшочком, она достала из него немного белой глины и растерла по телу девушки, глина превратилась в густую ароматную пену, когда её смыли, то все волосы, что росли у неё под руками и на лобке опали кожа стала гладкой как у младенца. Потом девушку положили на мраморный стол, пришла массажистка, под её руками Камилла полностью расслабилась. Постепенно движения стали другими, её уже не массировали, нежные руки принялись ласкать её.

Девушки — служанки нежно гладили её спину и ягодицы, тонкие пальцы спускались по ним и ласкали сокровенную часть тела. Камилла перевернулась на спину и оказалась лицом к лицу с красивой темноволосой женщиной. Она наклонилась и поцеловала её в губы, потом легла рядом и принялась ласкать её грудь, нежно целуя и щекоча языком.

Камилла сначала хотела отстраниться, убежать, она слышала про ласки между женщинами, но считала это чем-то неправильным, постыдным… Но нежные поглаживания, густые ароматы благовоний и спокойные ласковые слова, звучащие вокруг, сплетающиеся с непонятно откуда идущей музыкой, лишили её воли. А незнакомка спустилась ниже, её голова была уже между раздвинутых ног девушки. Женщина провела языком по гладкому лобку Камиллы, развела в стороны пальцами нежные складки и коснулась губами нежной кожи. Девушка потеряла голову от такой ласки, она выгибалась навстречу и громко стонала. Когда незнакомка откинулась назад и раздвинула свои ноги, Камилла наклонилась к её лону и вдохнула запах женщины, голова закружилась еще сильнее, девушка принялась ласкать её языком, губами, пальцами. Теперь уже не она стонала и выгибалась. Потом они обе ласкали и обнимали друг друга, распаляя себя поцелуями и касаниями.

— Ты хорошая ученица, — произнесла женщина, когда они обе отдыхали от страсти. Служанки подали им бокалы с напитком, ароматный щербет приятно освежал разгоряченное горло.

— Что это за место? — поинтересовалась Камилла.

— Сердце пустыни, — женщина потянулась как кошка и легко поднялась с ложа, — вставай, пора собираться, богиня ждет нас.

— Богиня? — не поняла девушка.

— Поспеши, она не любит ждать, ты сама все увидишь.

Камиллу еще раз вымыли, натерли ароматным маслом и одели в легкий полупрозрачный шелк. Волосы заплели в множество косичек, и привязали к каждой маленький серебряный колокольчик, теперь каждый её шаг сопровождал мелодичный перезвон. Потом пришли остальные девушки, некоторые из них были богато одеты и увешаны драгоценности так, что под ними даже не было видно одежды, а некоторые шли полуобнаженными на их на поясе висели небольшие барабаны, но у всех них была одна общая черта, выкрашенная красной краской нижняя часть лица. Отчего казалось, будто их кто-то макнул лицом в кровь.

Девушки ударили в барабаны и запели песню на не знакомом языке, две женщины взяли Камиллу под руки и повели с собой по длинному темному коридору. Сердце глухо стучало в такт барабанному ритму, а ноги сами делали шаг за шагом. Вскоре они пришли в пещеру с высоким сводом, в центре которой стояла огромная статуя женщины из черного камня с высохшими пустыми грудями и впалым морщинистым животом, одежда которой состояла из длинного ожерелья и юбки. Когда девушку подвели ближе, она разглядела, что ожерелье состоит из отрубленных кистей рук, а юбка — из отрубленных ног от колена. Блестел в тусклом свете факелов черный бассейн, только заполняла его не вода, в воздухе стоял душный сладкий смрадный её запах. На поверхность поднимались пузыри, они лопались розовым паром, который оседал на высоком своде пещеры красным налётом, собиравшимся в капли, тяжело падающими в низ, оставляя кровавые сверкающие в огненном свете дорожки. Отчего пол пещеры был влажным и скольким. Вдоль стен пещеры стояли все мужчины из каравана. В глубине сознанья появилась мысль, что это все не правильно, не должно этого быть. Но ритм барабанов, песня, запахи не давали сосредоточиться и прогнать туман из головы.

— Великая мать Омолу, ты правишь этим местом много сотен лет, — выступила вперед женщина, ласкавшая Камиллу, — когда то ты была молода и прекрасна, сейчас твое тело постарело, груди опустели и высохли. Люди забыли тебя.

На этих словах по рядам женщин пронесся горестный стон.

— Наконец, к нам явилась предсказанная тобой, что даст тебе, Омолу, новое тело, а эти мужчины отдадут тебе свою жизнь.

На этих словах девушки перестали бить в барабаны и тишину пещеры нарушали только тяжелые капли, падающие вниз и потрескивания факелов. Камилла постепенно начала приходить в себя, она осознала душный смрад пещеры, увидела ясным, не затуманенным взором присутствующих и ужаснулась. Вокруг неё стояли не молодые красивые женщины и девушки, а старухи, выглядевшие ничуть ни лучше статуи, которой они поклонялись, увешанные вместо драгоценностей ожерельями из высохших ушей.

Впереди же всей процессии стояло существо, вероятно, бывшее женщиной несколько тысяч лет назад. На абсолютно лысой голове торчали длинные, как у летучей мыши уши, серая кожа обвисла складками, две же самые большие складки были на боках, и когда она поднимала руки, сладки расправлялись, делая сходство с летучей мышью еще сильнее. Существо повернулось к девушке и прошипело:

— Мать Омолу, возьми её молодость.

— Возьми её молодость, — вторили старухи.

Камилла не могла пошевелиться от страха, как то не так она представляла конец путешествия, не в этом месте. Как могло получиться, что она, маг, не почувствовала чужого колдовства? Одно то, что она не почувствовали живой силы от растений, что им показали, должно было насторожить её. Растения? Они есть всюду, если не травой или деревом, так семенами, если попытаться почувствовать их, и дать им силу вырасти, может получиться помешать этим служительницам Омолу?

Девушка сосредоточилась, пытаясь почувствовать рядом хоть какое-то растение, она почти не слушала, что происходит рядом.

— Мать Омолу, возьми её девственность, — прошипела свой очередной призыв верховная жрица.

Где-то далеко, на пределе досягаемости, Камилла почувствовала что-то живое, что откликнулось ей. Давай, родной, помоги, ты хоть и маленький, но сильный. Изо всех сил молила девушка маленький росточек тополя, щедро вливая в него свою силу.

— Возьми её девственность, — ударилось эхом по стенам.

Росток, откликнулся на призыв, корни его потянулись под землёй, проникая в малейшие трещины в почве, расширяя их и прокладывая путь к страшной пещере. Ну же, мой хороший, поторопись, уговаривала его девушка, и корни торопились, росли, в длину, утолщались, щедро питаемые магической силой.

— Возьми её жизнь, — чудовище повернулась к Камилле, и уставилось белыми, незрячими глазами на то место, где оставила её.

Стоящие рядом старухи, крепко взяли девушку за руки и плечи и повели к кровавому бассейну. Камилла вливала последние свои силы, в росток, который, наконец добрался до пещеры и сейчас по её приказу разрастался, расшатывая почву под страшным и опасным идолом.

Девушку подвели к старшей жрице, и та взяла в руки костяной нож, поданный одной из старух и медленно занесла руку для удара. Тут статуя Омолу медленно начала накрениться в сторону бассейна, жидкость в нем забурлила и пещеру начало заволакивать багровым туманом. Часть факелов потухла, остальные не могли как прежде освещать пещеру, их свет терялся в плотной завесе пара.

Жрица завизжала, заметалась, не зная, что ей делать. Остальные старухи в начале растерянно загомонили, но продолжали крепко удерживать Камиллу.

……………………………………………………..