Переплетенные судьбы

Глава 12

Следующим наместник рассматривал спор двух соседей за небольшой клочок земли между их наделами. Еще их деды вместе расчищали его от камней, отцы смогли мирно пользоваться им, но сыновья поссорились. Каждый хотел обрабатывать его сам и никто не собирался уступать. Оба декханина высокие и жилистые, с широкими натруженными ладонями и темными, обветренными лицами.

— У меня три сына, это поле должно быть моим, — говорил один, повыше ростом.

— У меня тоже растут сыновья, и им нужно будет кормить свои семьи, — настаивал другой.

Наконец, наместнику надоело выслушивать это и он произнес:

— Назначаю вам испытание поединком, кто вытолкнет своего соперника из круга, тому и владеть спорным полем.

Стражники тут же на площади, освободили место и очертили круг, диаметром в два человеческих роста, спорщиков поставили в середину, Урсала дал знак, и поединок начался. Оба декханина пыхтели и толкали друг друга, пытались сбить с ног, всячески стараясь победить соперника. Народ вокруг шумел, подбадривая их, наконец, один из них пропустил сильный удар по колену и упал. Второй тут же этим воспользовался, схватил своего соседа за ноги и потащил из круга, он уже в мыслях праздновал победу, но соперник изловчился и пнул его ногой так, что тот сам вылетел из круга. Толпа встретила его падение радостными криками и улюлюканьем. Декханин встал на ноги, на его глазах выступили слезы досады. Радостный победитель поспешил на поклон к наместнику.

— Поединок рассудил вас, — обратился он к спорщикам, — ты будешь владеть той землей, что и хотел.

Довольный мужчина еще раз поклонился.

— Но ты теперь должен помочь своему соседу расчистить от камней такой же надел земли, как и твой.

Победитель сразу как-то сник и больше не выглядел таким довольным, зато теперь проигравший перестал хмуриться и посветлел лицом.

— Ваши деды вместе расчищали землю от камней, теперь вам делать то же самое, — подвел итог наместник и протянул руку рабу за новым свитком. Спорщики с низкими поклонами удалились.

Солк слушал и смотрел на суд наместника Урсала, и постоянно ловил себя на том, что начинает надеяться на справедливость и для себя. Хотя, какая справедливость после обмана? Они же с Камиллой обманули Сомсхея, сказав, что он свободный… Почти все время его душа раскачивалась на качелях надежды и отчаяния.

Наконец, принялись вызывать его соседей, кого привели вместе с ним из тюрьмы.

Первым вызвали совсем молодого парня, подростка. Он залез в чужой дом и украл еду. Дело казалось совсем простым, воров ни в одной стране, ни в одном городе никто не жаловал. Парень тоже знал, что его ждет, он не пытался никого разжалобить, вышел вперед и с какой-то мрачной решимостью отвечал на вопросы наместника. Выяснилось, что он работал в том доме, который и ограбил. Хозяин, мужчина средних лет, дородный, одетый в богатую одежду, в красках расписал, как он услыхал шум на кухне, как позвал слуг, а те задержали вора. Сколько ущерба он нанес его дому…

Во время рассказа губы парня презрительно кривились, но в глазах стояли невыплаканные слезы, и когда наместник обратился к нему:

— Подтверждаешь ли ты сказанное?

Парню понадобилось некоторое время, чтобы взять себя в руки и не расплакаться, потом он тряхнул головой, закрыл глаза и будто кинулся головой в омут, принялся говорить.

— Я залез в чужой дом, не отрицаю, — толпа встретила его слова возмущенным гулом, — но я забрал только то, что мне обещали заплатить за мою работу и не заплатили.

— Врет, все врет, не слушайте его добрый господин, — перебил хозяин, — я все отдал, что он заработал. Я к нему как к сыну относился, а он… Мужчина принялся фальшиво вздыхать и ненатурально всхлипывать, наместник, глядя на него раздраженно поморщился, потом подал знак одному из рабов, тот поднес ларец, из которого Урсала вынул зеленый кристалл, который ярко заблестел на солнце. Ограбленный побледнел и как-то стал меньше ростом, тогда как мальчишка воспрял духом.

— Вы знаете, что это? — обратился наместник с вопросом.

— Кристалл истины, — вырвалось у мальчишки.

Наместник улыбнулся кончиками губ.

— Именно так. Подойди сюда и повтори свой рассказ еще раз, — велел он мужчине.

— Нет, добрый господин, не надо, я ошибся, я забыл, я сам ему сказал забрать продукты. Я забыл!!! — забился в рыданиях хозяин.

— Так ты больше не утверждаешь, что поймал вора в своем доме? — уточнил Урсала.

— Нет, никакого вора не было, — униженно кланяясь хныкал мужчина.

— Отдашь своему работнику все, что обещал и пять серебряных монет в придачу, за клевету…

— Отдам, все отдам, — залебезил хозяин.

Урсала недовольно нахмурился и продолжил:

— Заплатишь в казну двадцать золотых монет за то, что пытался меня обмануть.

Мужчина взвыл от отчаяния:

— Добрый господин, мне для этого придется продать и все что у меня есть, чтобы собрать двадцать монет…

— Я все сказал, — Урсала отвернулся от него и протянул руку за новым свитком. Стражники увели воющего хозяина, который не умолкая ни на минуту, просил назначить другое наказание или отсрочить штраф.

Наконец дошла очередь до Солка и Камиллы, первым вызвали Сомсхея.

— Откуда ты и почему обвиняешь этих людей в колдовстве и смерти твоих верблюдов, — велел ему наместник.

Караванщик с достоинством поклонился, и начал обстоятельно и не спеша рассказывать.

— Я живу тем, что вожу караваны по разным городам Румерии и не только, бываю в соседних странах, и часто беру с собой попутчиков, они мне платят за возможность безопасно добраться из одного города или селения в другой. Эти двое попросились ко мне в Таррамаи, я назвал цену, они согласились. В дороге они вели себя не так как ведут себя обычные путники, они ни разу не просили еще воды, кроме той, что давалась на день, к вечеру в их фляжках всегда оставалось несколько глотков, как у опытных путешественников. Его жена ни разу не капризничала, как иногда это делают женщины. Она не болтала ни с кем и не плакала он неудобств.

— Разве это говорит, о том что они колдуны? — удивился наместник.

— Нет, господин, это говорит о том, что они выдают себя за других. Не может каллиграф и его жена так вести себя в дороге, будто не первый раз путешествуют.

— Я понял тебя, но это еще не говорит о колдовстве, — возразил Урсала.

— Я только начал рассказ, господин, — вежливо поклонился Сомсхей, — На третий день пути, когда должны были показаться белые стены Солимии, на нас налетел самум, такой сильный, каких не бывает в это время. Он дул остаток дня и всю ночь и стих только утром.

Когда мы сняли покрывала с наших голов, то не поверили своим глазам, перед нами вырос дворец, его стены были выше чем дворец самого калифа. За стенами нас встретил райский сад с благоухающий розами. Из-за роз вышли девушки, не менее прекрасные чем эти цветы, они благоухали лучше цветов, их смех был подобен золотым колокольчикам. Кожи чиста и нежна, две из них согласились стать моими женами, а одна обещала стать женой моему сыну.

Сомсхей после этих слов с досадой махнул рукой.

— Девы привели нас в купальни, где было вдоволь теплой воды и душистого мыла. После купания сон сморил нас. Мы все заснули счастливыми и разомлевшими от женской ласки, а проснулись в мерзкой пещере со зловонной ямой посередине. И возле ямы стояли они, — он указал пальцем на Солка и закрытые носилки с Камиллой. — вокруг сновали мерзкие старухи. Потом что то тяжелое упало в яму и стены пещеры зашатались и стали рушиться, и мы все побежали по такому же мерзкому и зловонному коридору. Его стены тряслись и рушились за нашими спинами, — казалось, еще немного и Сомсхей заговорит стихами.

— Мы уже начинали отчаиваться выбраться живыми, но боги смилостивились над нами и выпустили из ужасного места. Когда мы оказались на свободе, то увидели, как каменный дворец, что встретил нас прохладным садом, стоит безжизненный и давно покинутый людьми. Он на наших глазах рассыпался песком, который тут же развеял ветер.

Караванщик сделал паузу, и толпа на площади горестно вздохнула, люди были очарованы рассказом, хотя и слышали его не единожды.

— Стоило нам сделать несколько шагов, как мы увидели наших верблюдов. Они все были мертвы! Пятьдесят сильных, выносливых верблюдов, лежали мертвыми в песке! — горестно выкрикнул Сомсхей и поднял руки к небу, — это они виноваты в их гибели! — указал он на Солка и Камиллу.

— Мои люди утверждают, что только они не погрузились в сон, только они изо всего каравана, общались с чудовищами в той ужасной пещере, и только они знают все, что там было.

— Я прошу великого господина, отдать их мне, женщину я оставлю себе, а мужчину продам, он молодой и сильный, за него дадут много денег и я смогу купить себе верблюда в караван, — Сомсхей стал на колени перед наместником и с мольбой протянул к нему руки.

— Тебя я выслушал, пусть теперь говорит он, — наместник кивнул в сторону Солка.

Парень почтительно поклонился наместнику и сказал.

— Господин, я смогу добавить совсем не много к рассказу почтенного Сомсхея, потому, что тоже попал под власть чар того места.

Народ на площади разочарованно вздохнул.

— Что ты знаешь об Омолу? — спросил Солк у Урсала.

— Это страшилки для детей, о ведьмах, якобы правившими этой страной многие тысячи лет назад.

— А если я скажу, что это не сказки, и мы попали в последний храм этой богини? — пристально посмотрел в глаза наместнику Солк.

— Я тебе не поверю, — ответил Урсала.

— Даже если я буду держать в руках кристалл Истины во время рассказа?

— Если вы вдвоем с женой будете его держать, и она подтвердит твои слова, — недолго подумав, произнес наместник.

Он сделал знак рукой и из крытых носилок вывели Камиллу, она была в дорожном закрытом платье, только голова не была укрыта покрывалом. Девушка похудела и выглядела бледной от волнения. Охранники подвели её к Солку, потом принесли всем знакомый ларец, и наместник протянул им кристалл.

Он оказался холодным на ощупь и достаточно тяжелым, в зеленой глубине его мелькали яркие золотые искры.

— Вы знаете, что будет, если солжете? — спросил Урсала.

— Вероятно, умрем, — пожал плечами Солк.

Наместник улыбнулся кончиками губ и кивну головой.

Камилла начала свой рассказ, она рассказала все с момента отбытия каравана, не затрагивая прошлого. Закончила она свой рассказ на том месте, когда статуя Омолу была повержена. Рассказ же Солка вышел совсем коротким, он рассказал как очнулся, и как предотвратил убийство девушки. Во время рассказа искры в кристалле то вспыхивали сильнее то почти гасли, будто подтверждали сказанное.

Потом, Солк взял кристалл только в свои руки, и произнес.

— А теперь, я расскажу то, что вы забыли про Омолу, и оно осталось только записями в старых книгах. Когда то давно Румерией управляли богини, и женщины были главными в семьях, они выбирали мужей и решали государственные дела. Несогласных приносили в жертву Омолу, от этого росла её мощь, все больше и больше народов подчинялись Румерии, больше новых земель, на которых строились все новые храмы кровавой богини. Все больше требовалось крови, настолько жадной она была, что пустели селения и безлюдели города. Без подношенией слабла её власть над людьми, и в конце-концов люди стали разрушать её храмы, отказываясь подчиняться. Постепенно в стране стали забывать жестокую богиню, мужчины взяли власть в свои руки, а женщинам оставили беречь семейный очаг и растить детей. Но не все храмы разрушили, не все жрицы отвернулись от Омолу, — Солк обвел взглядом притихших людей на площади, поймал восхищенный взгляд Камиллы, и продолжил.

— Оставшиеся верными жрицы прятали свои святыни, тайно принося жертвы и мечтали возродить былую мощь Омолу. Нам же просто не повезло оказаться рядом с таким храмом, богиня потратила свои последние силы на свою ловушку, но просчиталась. Я не знаю, есть ли еще забытые и спрятанные храмы, но этого уже точно нет, и больше на том месте его никогда не будет.

Над площадью повило молчание, которое никто не решался нарушить первым, наконец, наместник Урсала задал вопрос, крутившийся у всех на языке.

— А ты это откуда знаешь, если даже наши мудрецы почти позабыли это.

Солк почтительно поклонился и протянул ему кристалл, наместник машинально забрал его.

— У меня были очень хорошие учителя, которые всячески поощряли любознательность и тягу к знаниям, — вежливо ответил он.

— Мне кажется, что ты что-то не договариваешь, но я спрошу об этом позднее, — пристально глядя ему в глаза задумчиво протянул Урсала.

— Ты удовлетворен Сомсхей? — обратился к караванщику наместник.

— Нет, кто возместит мне убытки? Где я возьму новых верблюдов? Я же теперь разорен! — горестно воскликнул он.

— Ты знаешь, что в твоем деле всегда есть риск, — резонно заметил Урсала, — и верни сегодня же все их имущество, — велел он.

Сомсхей тяжело вздохнул и сгорбившись пошел прочь с площади.

— Все дела решены, суд состоялся, — встал со своего кресла наместник, — есть ли тот, кто считает его неправедным и не справедливым?

Он обвел взглядом притихших горожан.

— Если есть такие то говорите сейчас, после говорить будет поздно.

Он оглядел еще раз людей, пришедших на площадь, никто не оспаривал его решений. Принесли носилки, в которых он прибыл на площадь, и помогли сесть в них, двое стражников подвели Камиллу к женским носилкам, Солк должен был идти рядом с ними сам.

Дорога оказалась короткой, их привели на постоялый двор, расположенный неподалеку от дворца, и велели хозяину выделить им комнату.

— Отдыхайте, наместник Урсала хочет вас видеть у себя завтра, за вами придут, — велел им старший охранник. Потом повернулся к хозяину двора, что-то сказал ему, и передал несколько монет, после чего удалился.

Хозяин, подобострастно кланяясь на каждом шагу, поспешил к Солку с Камиллой.

— Приветствую вас в своем скромном доме, сейчас вас проводят в комнату, где вы можете отдохнуть и поужинать, не каждый день ко мне приводят гостей нашего наместника, — заискивающе заговорил он.

Парень с девушкой, немного ошалевшие от быстрой смены событий, смогли только кивнуть ему. Мужчина хлопнул в ладоши, к нему тут же подошел один из его работников.

— Проводи гостей в лучшую комнату, и принесешь, все, что они захотят, — велел он ему.

Работник поклонился, и обратился к Солку,

— Пойдемте, господин, — повернувшись, быстро пошел вперед. Оставалось, молча следовать за ним. Комната, в которую их привели, оказалась чистой, с опрятно заправленной широкой постелью, в углу на низком резном столике стоял кувшин с водой, и ваза с фруктами.

— Располагайтесь, скоро принесут поесть, потом, если пожелаете, вас проводят в купальни…

— У нас нет других вещей, чтобы переодеться, — возразила Камилла.

— Их скоро принесут, — успокоил слуга, — приказы наместника выполняются быстро, — добавил он, видя недоверие на лицах гостей.

Потом поклонился и вышел из комнаты.

— Солк, — Камилла всхлипнула и прижалась к нему, — я уже думала, что нам никто не поверит, и даже кристалл не поможет. Я так волновалась за тебя, — девушка подняла голову и всмотрелась в его лицо, потом нежно коснулась ладонью его щеки.

— Я так боялась…

Он не успел ничего ответить, как распахнулись двери и слуги внесли сначала не высокий но широкий стол и поставили его посередине комнаты, следом внесли большое блюдо с мясом и овощами, горку теплых ароматных лепешек, кувшин с напитком, фрукты и множество маленьких тарелочек, пиалушек, блюдец с разнообразными приправами и сладостями. Расставив это все изобилие, слуги с поклонами удалились.