Пепел Ара-Лима

ХХХХХ

Огонь бушевал, уничтожая деревянные постройки наспех сколоченной крепости. Хлипкие наружные стены из заостренных кольев были повалены. Невысокие башенки, служащие лучникам местом для стрельбы, разрушены. Все пространство между выкопанными для обороны рвами, было заполнено сотнями тел. Между ними ходили солдаты, добивающие тех, кто хоть как-то подавал признаки жизни.

На холме, неподалеку от горящей крепости, стоял Каббар. Вокруг него замерли легронеры из кодры охраны. Император Кэтера который час стоял неподвижно. Ветер рвал полы его плаща. Горячее солнце нещадно жгло его неприкрытую голову. Щурясь от яркого пустынного солнца Император смотрел на огонь, пожирающий крепость, на мертвых врагов, на своих раненых солдат, плетущихся от крепости по горячему песку. Около него, не отвлекая императора от созерцания, сидел Горгоний. Мутный взор его жадно метался от многочисленных трупов к Императору.

— Славная добыча. Славная, — изредка шептал он, внимательно поглядывая на Каббара.

Но тот, казалось, не слышал, задумавшись. Только изредка прикрывал воспаленные от долгой бессонницы глаза. Верховный Император Кэтера не спал третьи сутки.

— Бунтовщики подавлены, — чуть громче, чем позволялось в таких случаях, заметил Горгоний. — Легронеры Императора умертвили всех, кто посмел восстать против Кэтера.

Каббар оторвал взгляд от бушевавшего внизу огня.

— Почему они идут против меня, Горгоний? Чего им не хватает? Я дал им хлеб, свою защиту, свою власть. Я сделал их гражданами моей Империи? Это уже третье восстание за последний год. Объясни мне, Горгоний? Почему?

Маг поскреб щеку с не проходящими язвами:

— Что еще ждать от скотов? Пустынники никогда не принимали твоих щедрот. Им не нужен твой хлеб, твоя защита. Они привыкли ютиться в глиняных хижинах, которые разрушает даже самый слабый ветер. Они, никогда не видевшие величия твоих дворцов, заботятся только об одном. Чтобы и дети их, жили в этой мерзкой пустыне, ковырялись в сухом песке, пытаясь вырастить горсть пшеницы. Они дикари, император Каббар. И останутся дикарями, что бы ты ни делал ради них.

— Ты как всегда прав, маг. Как всегда. Только достойные имеют право жить в моей империи. Только достойные имеют право поклоняться мне и Кэтеру. Много ли у нас пленных?

Императору ответил гурат, чьи легронеры только что сожгли укрепления восставших пустынников:

— Около двухсот мужчин, остальные женщины, старики и дети.

— Сколько из них выживет после перехода к столице?

— Наши запасы продовольствия и воды невелики, мой Император. Но пустынники выносливы. Они могут стать хорошими скотами на кораблях Вашего флота. Если конечно…

Гурат замялся, заметив оскалившееся лицо Горгония.

— Продолжай, — приказал Каббар.

— Многие погибнут в трудных переходах. Но мы можем сократить ненужные расходы, если оставим здесь наиболее слабых.

— Твои темницы, Каббар, давно не пополнялись новыми сердцами, — напомнил Горгоний, бросая уничтожающие взгляды на смутившегося офицера. — Было бы разумней просто ограничить пленных в еде и воде. Пустынники, как и их уродливые горбатые лошади, способны много дней обходится без влаги.

— Но наши солдаты, мой Император, тоже нуждаются в продовольствии. К тому же, среди Ваших солдат много тяжелораненых, чья транспортировка заметно уменьшит нашу скорость.

— Тот, кто был ранен подлым скотом, не достоин называться солдатом Императора, — заворчал Горгоний.

— Остановись, маг, — Каббар растянул сухие губы. — Можно не любить врагов Кэтера, но только не его солдат. Ни один раненый не должен испытывать недостатка в воде. Это приказ. Все они, сражающие за Империю, должны выжить. Ты отчитаешься за каждого солдата, Варниций. Если необходимо, возьми воду из моих запасов.

— Слушаюсь, мой Император, — склонился гурат.

— Теперь о пленных, — Каббар прикрыл глаза. — Отберите из их числа сто самых сильных и выносливых. Остальных убейте.

Горгоний громко закашлялся, выплевывая из глотки зеленую слюну.

Каббар покосился на мага и добавил:

— Вырежьте у них сердца и отдайте магу Горгонию.

— Благодарю тебя, Император, — потер руки маг и добавил, ни к кому не обращаясь, — Говорят, у пустынников красивые женщины?

— У нас нет времени заниматься ими, — Каббар нахмурился, не принимая никаких возражений. — Женщин и детей отпустите.

Когда гурат удалился, дабы исполнить приказ Императора, Горгоний недовольно обратился к Каббару:

— У моего Императора слишком мягкое сердце? Зачем ты оставил скотское отродье в живых? Почему не погнал в столицу? Даже если половина из них подохнет в дороге, представляешь, какой богатой могла бы стать добыча. Что с тобой, Каббар? Или Ара-Лим разжалобил твою душу?

— Я лишь забочусь о будущем империи, — устало отмахнулся Каббар. — Мертвые не станут скотами. Пусть дети подрастают. Через десять лет они займут места своих отцов на боевых кораблях Кэтера. Империя нуждается в постоянном притоке рабочей силы. Или я не прав, Горгоний.

— Я об этом как-то не подумал, — проворчал маг. — Однако такая пустая трата ресурсов… Жаль. Очень жаль.

Каббар подал знак приблизиться легону, который дожидался распоряжений Императора.

— Тоний, поднимай войска через час. Идем обратно.

— Но, мой Император, — легон удивленно вскинул брови. — Солдаты устали, им нужен отдых. Не лучше ли выдвинуться завтра на рассвете? Тем более, что и вы, мой Император тоже…

— Твой Император потерпит, — сверкнул воспаленными глазами Каббар. — Выполняй приказ, легон. Мы должны как можно скорее покинуть пустыню.

Спустя час взвились в жаркое небо кэтеровские знамена с черными солнцами. Заорали, надрывая горло погонщики повозок. Затрубили походные трубы, поднимая солдат. Дрогнула земля под сапогами. Заржали подстегнутые лошади, поднимая копытами сухой песок. Пентийский легрион, усмирив восставших пустынников, длинной железной змеей двинулся в обратный путь. Далеко за горизонтом их ждала столица империи Турлим.

Впереди извивающейся ленты, в четырехколесной повозке, запряженной шестью тяжеловозами, со всех сторон окруженной охранниками, ехал сам император Каббар. Напротив него, прислонившись к матерчатой стенке, дремал Горгоний.

Каббар, отодвинув занавеску, молча смотрел на безжизненные земли, которые были самыми южными в его империи. Их завоевал еще его отец тридцать лет назад. За все эти годы здесь неоднократно вспыхивали восстания пустынников, которые подавлялись Кэтером жестоко и быстро. Именно отсюда в Турлим шли караваны с добытой медью и углем.

— О чем задумался император Кэтера? — заворочался в своем углу маг. — Что за тяжелые мысли не позволяют заснуть творцу великой Империи?

Каббар откинулся на сиденье, запрокинув голову на спинку и закрыл глаза.

— Я думаю о будущем Кэтера.

— Что о нем думать? — маг вытащил флягу с водой и стал пить, незаметно подглядывая за императором. Потом заткнул сосуд, запихал подальше, под складки одежды. — Твоя империя как никогда богата. Ее будущее видится мне прекрасным. Духи на твоей стороне.

Император криво усмехнулся:

— Мне трудно одному управлять такой огромной территорией.

— А те бездельники, которые тучами вьются вокруг твоего трона? Они готовы наизнанку вывернуться, лишь бы угодить тебе.

— Прежде всего они хотят угодить самим себе. Я никому не могу довериться. Кроме, конечно, тебя, Горгоний.

— Кажется я догадываюсь, что волнует тебя, мой императорский друг.

Каббар резко поднял голову и вцепился глазами в безразличное лицо мага:

— Что же волнует меня больше, чем величие Кэтера?

Горгоний вытянул губы трубочкой, причмокнул:

— Знаю, что тревожит тебя, Каббар. Королева Стиния, пусть хранят ее духи, никак не может подарить империи сына.

Каббар покачал головой:

— Это так, Горгоний. Ты, как всегда, прав. Гран мне свидетель, три года все попытки были пустыми. Кэтер так и остался без достойного наследника.

Маг вздохнул, не спуская глаз с императора. Ибо знал, что в минуты, когда Каббар думает о не рожденном сыне, кровь его становится черной. Любое неосторожное слово может вызвать такую бурю, что пустынный ураган может показаться по сравнению с ним легким ветерком. Горгоний до сих пор помнит, как страшно кричали в его темницах те несчастные, что на свою беду оказались во дворце императора в день рождения его дочери.

— Ты еще молод, мой Император, — осторожно сказал маг. — Если Стиния не может подарить тебе сына, что ж… Королева может заболеть, нечаянно отравиться. Может оступиться на лестнице. Говорят, она часто катается со служанками на лодке.

— Фессалийские легрионы самые преданные. Если с Королевой что-то случится, ее четыре брата керка отвернутся от меня. Они контролируют все западное побережье. И мне не хочется развязывать войну в самом центре империи. Пока Стиния моя жена, все богатство этой территории принадлежит Кэтеру. К тому же я люблю ее. Больше не говори ничего про случайную смерть.

— Любовь…, — заворчал маг, расчесывая струпья на лице. — Разве я говорю о смерти? Что ты? Это так, предположения. Но есть много красивых женщин из диких родов. Одна тайная встреча и через девять месяцев розовощекий наследник воздаст из своего родового фонтана славу во имя Грана. История мира знает такие примеры.

— Незаконнорожденный сын от смазливой, но глупой, как пробка, дикарки? Ты хочешь, чтобы вместе со мной Кэтером правил наследник с бессмысленным лицом и пустыми мозгами.

Горгоний сморщился, обдумывая ответ.

Конечно, ничего не соображающий король был бы для Избранных наиболее выгодным правителем. Но Каббар проживет еще долго и играть с ним в игры слишком опасно. Но и без мудрого совета оставлять зверя опасно. Может сорваться с цепи и натворить много ненужного.

— У Императора есть дочь.

Император, ничего не говоря, смотрел на Горгония и тот понял, что угадал мысли Каббара.

— Дочь королевских кровей, — продолжил он, наблюдая за выражением лица воспитанника. — Она, конечно, не мальчик. Но если правильно воспитать ее, если обучить принцессу мудрости и разуму, то все твои проблемы, Каббар, будут решены в одночасье.

— Женщина никогда не научиться владеть мечом.

— Чтобы руководить армиями совершенно не обязательно махать железными палками. Достаточно дать их тех, кто рядом. Часто в сражениях побеждают мозги, а не количество солдат.

— Ее могут не признать солдаты.

— Император смеется? Как может армия пойти против дочери всесильного Императора? А если и появятся недовольные, дороги империи длинны и на всех хватит крестов.

— Знать?

— Если потребуется, уничтожь всех, кто откроет рот.

— Нет, — Каббар махнул рукой, прогоняя надежду. — Это невозможно. Законы Империи не позволяют женщине принимать участие в битвах или в управлении страной. Моя маленькая дочь Ивия никогда не сможет стать Императрицей.

— А разве верховный Император Кэтера собирается лечь в могилу? — хитро прищурился Горгоний. — После того, как мы отловим аралимовского щенка и сделаем эликсир бессмертия, ты, Каббар, навечно останешься Императором. А дочь твоя, воспитанная подобающим образом, станет помогать тебе в тяжелой работе управления великой Империей. Вместе с нами, Избранными, конечно. Если ты позволишь, я лично займусь воспитанием юной Ивии. Я сделаю из нее умную девочку. Тебе не будет стыдно за ее мозги, когда она сядет рядом с твоим троном.

— Ты знаешь слова, чтобы убедить меня, Горгоний, — рассмеялся Каббар. — Даже если эликсир всего лишь сказка, не мотай головой маг, я только предполагаю, даже если это так, то законы Кэтера всегда можно изменить. Так или иначе после меня должен остаться кто-то, кто примет Кэтер. Ты убедил меня, маг. Как только мы вернемся в столицу, немедленно изолируй Ивию от Королевы. Не подпускай близко к Ивии всех этих визгливых нянек и служанок. Я хочу, чтобы моя дочь воспитывалась как настоящий солдат. Собери по всей Империи лучших учителей. Заплати им столько, сколько потребуют.

— Я все сделаю так, как велит Император.

Неожиданно Каббар быстро наклонился к магу и крепко сжал его колено твердыми пальцами:

— Об одном предупреждаю тебя, Горгоний. Именно ты, и никто более, отвечаешь с этой минуты за жизнь будущей Императрицы Кэтера. Если с ней что-то случиться, то я забуду всю свою привязанность и благодарность Избранным. Я даже не вспомню, что именно ты воспитал меня. Я уничтожу весь ваш род, и тебя самого. Помни это, Горгоний.

Каббар отпустил побледневшего мага, сложил руки на груди и закрыл глаза. Он слишком устал и глаза его требовали отдыха.

Горгоний, растер колено, на котором наверняка остались синяки. Мягко улыбнулся, глядя на заснувшего императора.

Все получилось даже лучше, чем он предполагал. Избранные никогда не дадут Каббару эликсир вечной жизни. Сейчас, когда Избранные слабы, им нужен этот сильный и смелый человек. Но через годы, когда род их войдет в полную силу, случайная смерть заберет с собой Императора. И когда на трон взойдет девчонка, полностью подчиняющаяся ему, Горгонию, все переменится. Империя Избранных станет не просто пустым названием, а действительно Империей, где будут властвовать такие, как он, маг Горгоний. И тогда даже заносчивые Крестоносцы не помешают Избранным прибрать к рукам весь мир.

— Горгоний, ты не забыл про наемников, которые должны принести мне сердце аралимовского наследника?

Маг вздрогнул. Он был уверен, что Каббар крепко спит. Три бессонных ночи свалят кого угодно.

— Ваалы уже в пути, — на всякий случай прошептал он, прислушиваясь к ровному дыханию императора.

Он воспитал его. Он знал каждую его мысль, мог угадать каждое желание Каббара. Он считался первым советником верховного Императора. И был таковым. После гибели отца он заменил Каббару отца. Но так и не перестал бояться этого молодого человека. Человека и Императора, который мог послать на смерть кого угодно. Даже Избранного.

Лоб мага покрылся холодным потом и он, чтобы успокоиться, привалился в угол и закрыл глаза.

Если юный зверь не испугался и выпустил стрелу, которая пронзила сердце отца, что стоит такому зверю уничтожить его, мага и всех Избранных.

Страшно.