Отражение птицы в лезвии

48

Лес закончился. Впереди, до самого горизонта, простиралась плоская, как стол, равнина, покрытая колышущемся морем тростника, с редкими, свинцовыми пятнами воды. Аттон остановился и долго рассматривал бесконечную серо-коричневую волнующуюся даль. На горизонте, низкие тучи сливались с камышом, в одну сплошную темную полосу, разрезаемую порой, ветвистой белой молнией. Далекий гром подымал из камышей полчища птиц, и тогда небо покрывалось тысячами черных точек.

— Здесь и арион целый провести незамеченным, раз плюнуть…

— К вечеру выберемся… — Файя, как обычно, держал в одной руке секиру, а в другой — свою бездонную кружку. — Возвращайся назад. Дорога петляет среди камыша, как бантуйский черный змей. Гони волов так, что бы дышали друг другу в задницы…

К Крабу подошел охранник аведжиец, посланный в разведку.

— Там следы, свежие… Много. Несколько всадников на лошадях, и солдаты, человек тридцать.. . Стояли в засаде, может день-два, может меньше… Потом из леса прискакал еще один, и они ушли.

Файя задумчиво потеребил бороду.

— Что-то на разбойничков не очень похоже… Может ждут чего?

— Подкрепления?

— Ага…— Файя допил свое пиво, и ухмыльнулся, глядя на разведчика, —Гляди, как увидали твою харю страшную, так и испужались. Не то, здесь что-то… Не то…

К полудню караван добрался до огромной черной проплешины, выжженной в камыше случайной молнией. Небо, над головой стремительно темнело, ветер, словно сорвавшись с цепи, взвыл и понесся, срывая мохнатые шапки тростника. Пошел дождь, и земля вокруг, немедленно превратилась в непроходимую бурую топь. Волы с трудом переставляли ноги, повозки жалобно скрипели, увязая по оси в грязи. Когда Аттон отыскал Краба, тот вместе с помощниками пытался развести сцепившиеся колесами телеги. Он страшно ругался, и размахивая огромными, клешнеподобными ручищами, лупцевал волов многохвостым бичом. Волы стояли, опустив тяжелые рогатые головы, и жалобно мычали.

— Это не волы, а джайлларские боровы! Лломми! — Файя, покрытый с ног до бороды жидкой грязью, швырнул бич седому данлонцу. — Тащи этих тварей, или мы отсюда не выберемся… Тяжело дыша, он облокотился на телегу и попытался стереть рукавом плаща влагу с лица, но лишь размазал грязь. — Слушай, Птица-Лезвие… Обойди остальных, скажи, чтобы собирали весь караван здесь. Похоже, будет буря…

— Если поднимется вода, то нас просто смоет… — Аттон равнодушно смотрел, как жидкая грязь, хлюпая, затекает за отвороты сапог.

— Ну, тогда поплывем, сто тысяч проклятий… Эй! Что вы столпились, как беременные овцы! Джайллар вас забери! Собирайте повозки вкруг и… — Мощный раскат грома заглушил его последние слова. Волы, словно отвечая грому, все как один, подняли головы к небу и заревели. Аттон, пригибаясь под хлесткими ударами ветра, побрел к своим телегам. Каждый шаг давался ему с трудом. Ветер вырывал целые снопы тростника, и вместе с грязной водой и комьями глины, швырял их лицо. Молнии, разрывая черное небо, одна за одной, срывались к земле, воздух, наполненный мусором, стал вязким и склизким, словно протухший студень. Аттон остановился, с трудом удерживая равновесие, у первой же телеги, но представив себе, как щуплый Мерриз пытается, в одиночку, справиться с тяжелыми возами, двинулся вперед. И сразу же упал, сбитый порывом ветра. С трудом вырвавшись из цепких объятий грязи, он приподнялся, и отплевываясь попытался встать, но ветер, могучим ударом под дых, опять опрокинул его. Где-то, совсем рядом, заглушая бурю, орал Краб:

— Под телеги, прячьтесь, мать вашу! Под телеги…

Аттон встал на четвереньки и, стиснув зубы так, что рот сразу же наполнился теплой кровью, двинулся туда, где, как ему казалось, остался Мерриз. Руки погружались в грязь по локоть, и Аттон уже не чувствовал своих пальцев, но продолжал упрямо ползти, пока не уперся лбом во что-то твердое. Это было колесо телеги. Перебирая руками по толстым спицам, он попытался подняться, но ветер, тут же подхватил его, и приподняв над землей, с размаху швырнул в грязь. От удара, Аттон потерял сознание, а когда пришел в себя, вокруг была лишь липкая жижа. Она набивалась в рот и в нос, лезла за пазуху, наполняя кожаную одежду, неподъемным грузом. Своих рук Аттон не чувствовал, а грудь горела от недостатка воздуха. Он попытался перевернуться, но лишь беспомощно забарахтался, как муха, попавшая в мед. Сознание медленно угасало, перед глазами поплыли радужные точки.

Когда что-то, сильно и больно рвануло его голову вверх, Аттон лишь шевельнул разбитыми губами, под слоем грязи. Кто-то провел влажным по его лицу. Аттона вырвало. Плотный воздух, толчками пошел внутрь, резанув легкие немыслимой болью., С трудом разлепив веки, он поднял вверх слезящиеся глаза и, жалобно, совсем по-детски, всхлипнул от страха.

Над ним, держа его за волосы корявой черной лапой, стоял демон, с горящими зелеными глазами, и развевающимися вокруг головы клубками змей. А выше, сумасшедшее небо, свивалось в грязно-желтую спираль, на конце которой, зиял черный провал сосущего рта. Аттон вытаращенными от ужаса глазами, смотрел, как за спиной у демона, небесная спираль превращается в воронку, и в отблесках молний тянется к земле, словно хобот неведомого чудовища …