Отражение птицы в лезвии

28

— Меня окружают одни болваны! Великий Иллар! Уже каждый вонючий крестьянин в этой проклятой стране знает, что нелюди напали на Королевство, а ты приходишь ко мне и говоришь то, что должен был сказать три дня назад! — Фердинанд был разъярен. Десяток придворных, с перекошенными от ужаса лицами, жались к стенам Приемного Зала. Старший Советник Великого Герцога стоял на коленях посреди зала и прижимал руки к окровавленному лицу. Фердинанд вышагивал вдоль испуганных придворных и помахивал древком алебарды.

Мало того, что он поздно узнал о нападении, что было много хуже, король отзывал все свои войска на восточную границу. А это означало, что вторжение в Бадболь, на которое он так рассчитывал, провалилось. Обрушился план, на подготовку которого ушел целый год и огромные суммы. Настроить герцога против короля, а короля против промышленников Хоронга, занижать цены на уголь и соль. Переманить на свою сторону аристократов, доказывая неполноценность Имперской власти… Все пошло прахом, в тот момент, когда наемники глупого короля вот-вот должны были атаковать районы разработок на границе герцогства…

— Вы все, разорви вас дракон, все вы должны были иметь глаза и уши на каждом дереве в Лаоре… Завтра вы придете и скажите: «Ваше Высочество! Черномордые обезьяны Зошки атакуют ваш дворец! А имперские арионы уже захватили вашу спальню!» — Фердинанд размахнулся и ударил палкой по ногам своего министра двора. Старик упал лицом на мрамор и застонал.

— Тысяча проклятий! У Императора есть Россенброк и Коррон, у герцога Латерратского есть Паук Гир! Даже у церкви есть проклятые долгорские монахи! Только я, Великий Герцог Аведжийский, должен, видимо, сам бродить по корчмам и трактам, собирая сведения о том, что угрожает моей стране. Дибо! — Фердинанд подошел к невысокому, полному мужчине, в засаленном клетчатом балахоне. Монах Дибо, возглавлявший, по сути дела, тайную службу герцога, единственный из всех присутствующих, не прятал глаза, и на лице его не было даже следов страха. Среди разряженных придворных монах выделялся, как выделяется беспородный, но отчаянно злой дворовый пес в стае ухоженных дворцовых пустолаек. Он смотрел прямо перед собою. И во взгляде его крошечных глазок было столько звериной жестокости и хитрости, что Фердинанд невольно опустил палку, и заговорил тише:

— Дибо, заглоти тебя дракон! Что твои пропойцы делали в Тарре в момент нападения? Трахали грязных боравских шлюх? Или помогали ограм угонять стада?

— Моих людей в Тарре не было, Ваше Высочество!

— Это почему же, растреклятый сын джайлларской свиньи, твоих людей не было там? Не ты ли мне, недавно, говорил о рифдольцах, которых твои люди отслеживали в Тарре?

— Да, Ваше Высочество! Но после этого все они исчезли, как один. Сейчас, после бойни, уже трудно сказать, кто с ними расправился, но на людей канцлера это не похоже. Убирали всех, заподозренных в шпионаже — и королевских шпиков, и имперских, и наших, и многих, вовсе невинных. Сделали это быстро, за один-два дня, незадолго до нападения нелюдей…

Фердинанд задумался, отшвырнул палку и побрёл к трону.

— Вы все, завтра в полдень, соберетесь в Малом Зале, и решите, как сможете возместить тот ущерб, который вы нанесли вашему герцогу своей тупостью. Ты, — он ткнул пальцем в Старшего Советника, — послом в Мюкс. Пожизненно. Завтра же.

— Да, Ваше Высочество! — Советник вскочил, и прижимая ладонь к окровавленному рту, кинулся вон из зала.

— Дибо! Сегодня, после ужина ко мне в библиотеку с картой Прассии.

Фердинанд взгромоздился на трон и прошипел:

— Все, к джайлларским свиньям, с глаз моих…