Осколки Нации

Глава № 15

Фёдор вёл его узкими лесными тропами, огибая болотца и предательские ямы. Они строго придерживались курса, но Давид прекрасно осознавал, как туго бы ему пришлось, пустись бы он в путь без опытного проводника. Здешние места были суровы и коварны. Всё время, намереваясь загнать незадачливого путника в одну из своих ловушек, или же, наконец, травмировать повсюду торчащими кривыми ветвями.

Путники пробирались через лес медленно. Частенько Фёдор останавливался и принюхивался, а то и падал ухом на землю, внимательно прислушиваясь. В такие моменты Давид старался не мешать ему, и лишь замирал, будто сонная муха, боясь шевельнуться. То и дело попадались какие-то следы, от мала до велика.

Федя начал было пытаться растолковывать герою, жестикулирую руками и строя жуткие гримасы. Но как он ни старался Давид, так и не смог понять, что тот хочет сказать ему. И вскоре охотник разочарованно махнул рукой, оставив эту затею.

Тропинка меж деревьев петляла словно пьяная. Интересно кто её здесь протоптал? Кто-кто?! Вездесущие челноки и торгаши. Кто ещё кроме них мог здесь ходить? Не зверье же её вытоптало…

Шрам всё-таки догнал его и проводил пару километров. Поведал Давиду немало полезной информации по ориентированию на местности. Показал, как ориентироваться по солнцу, вычислять по нему время до заката.

С деревни его провожали несколько десятков пар любопытных глаз. Но никто так и не заговорил с чужаком, у всех было и без него много своих забот. Вон крыша совсем прохудилась, надо бы залатать да нечем. Сосед сволочь в край обозрел надо бы ему морду начистить. Плохой человек этот сосед, хотя жена у него баба красивая. Не то, что своя кикимора. А тут ещё чужак объявился. Дел и без него хватает. Ушёл, и слава богу! Хлопот с этими чужаками…

Разного рода мысли одолевали его. В основном о том, как же прекрасно было жить в Юпитере. Особенно когда тебя окружают полуметровые стены, а не полусгнившие поваленные стволы деревьев… Давид боялся быть застигнутым врасплох, поэтому прислушивался к каждому звуку, хрусту веток под ногами.

Солнце понемногу занимало своё законное место на небе, начиная помаленьку припекать землю. Даже сквозь густые ветви раскидистых деревьев, солнечные лучи испаряли из почвы влагу, превращая лес в одну большую баню. Пот струился горячими ручьями по его спине и ниже, доводя его до безумия. Фёдор же напротив чувствовал себя здесь в своей среде, не ощущая по-видимому никакого дискомфорта. Медвежонок по кличке Миша мирно посапывал за спиной.

— Тишина какая! Хоть бы одна птичка, что нить прочирикала. — Пробурчал герой себе под нос.

Его размышления прервал истошный женский крик. Крик раздался по лесу эхом:

— Не трожь меня, тварь!

Ноги сами понесли Давида, ветки больно хлестали по лицу. Он бежал изо всех сил. За ним наступая на пятки, пыхтел Фёдор. Вскоре он услышал отчаянный крик женщины совсем близко.

— Господи! Помогите! Кто-нибудь!

Давид бежал, перепрыгивая через звериные норы. Перепрыгивал через заваленные стволы деревьев. Впереди встал стеной колючий куст, иглы которого были хищно изогнуты наподобие клыков. Кричали совсем рядом, за этим кустом. С обеих сторон начинался глубокий овраг, вырытый не то дождевой водой, не то какой-то не малой зверушкой.

Время обегать куст не было, и Давид принял решение. Он выставил на вытянутые руки перед собой зажатый в руках пулемёт и двинулся на пролом. Иглы впивались в его тело, причиняя ему жуткую боль. Он понимал, что возврата нет, и продолжал продвигаться вперёд, ломая колючий кустарник. Одна из веток спрыснула от приклада, и проделала на его лице глубокую царапину, чуть не лишив его глаза.

Он с треском проломился сквозь колючий куст. Лицо было жутко поцарапано. Царапина тянулась от левого глаза до самого уха, по щеке стекали бардовые капли сукровицы. Следом за ним выбежал охотник, из-за мелких царапин более похожий на выходца из ада.

На земле прислонившись спиной к дереву полулежало, обезглавленное мужское тело. Кровь толчками выплёскивалась из некогда могучего молодого туловища. Рядом лежало ещё одно тело, только женское… Живот женщины был разорван, сизые внутренности, пузырясь, медленно вылезали наружу. Возле женщины сидела тварь, которую Давид боялся даже себе представить. Огромными, похожими на кинжалы клыками, опершись шерстяной лапой в лицо своей жертве, короткими рывками, отрывало ей грудь.

Тварь была отвратительна, от неё шёл мерзкий запах гнилой плоти. Походила она скорей на огромную с лысой в пупырышках шкурой гадкую крысу. Вот только морда у неё была собачья. Квадратная челюсть и огромный широкий лоб. На месте где герой ожидал увидеть глаза, зияли две крохотные впадины, служившие ей ноздрями, тварь была абсолютно слепа. Возможно, дальним её предком было какое-нибудь млекопитающее, но сейчас она более походи на оживший ночной кошмар. Длинный полинявший хвост был необыкновенно массивен и мускулист, к тому же заканчивался блестящим металлическим цветом, острым жалом. Массу слепец имел не большую, но тело было перевито толстыми как канаты жилами.

Над головой что-то пронзительно вжикнуло, это был жалообразный хвост. Подогретые адреналином рефлексы в очередной раз сослужили ему хорошую службу. Уклоняясь от хвоста, он упал на землю и тут же откатился в сторону. Через долю секунды в это самое место ударило жало. Тварь отпрыгнула на пару шагов и принялась обходить героя с боку. Фёдор на мгновение пропал из поля зрения. Его копьё с силой ударило в бок мутанта отбросив того на пару шагов назад. Воспользовавшись моментом, Давид вскочил на ноги и ринулся на врага с сапёркой в руках.

Слепец, осознав свою беспомощность перед двумя мужчинами, вскочил на лапы и, таща за собой длинный конец копья, прихрамывая, понёсся прочь, но не тут-то было. Давид, поднявшись на ноги и вложивши силу в бросок, метнул сапёрку в неприятеля. Лопатка сделала изящный поворот и с хрустом врубилась в таз твари, погружаясь в мягкую плоть, с треском разрывая ткани и ломая хрящи.

Мутант пронзительно взревел, и завалился на бок, поднимая в воздух кучи земли и листьев. Бежать он уже не мог и лишь судорожно тащил своё искалеченное тело, прочь от добычи, которая неожиданно стала так опасна. Фёдор пулей метнулся к туше зверя, на бегу доставая из-за пояса здоровенный охотничий тесак. Через мгновение тварь захрипела, и герой увидел, как тесак мастерски отделяет её голову от тела.

Фёдор победно поднял над головой свой трофей, и радостно промычал герою. Давид махнул ему рукой и направился к пострадавшим людям. Проходя мимо трухлявого пня, его взгляд зацепился за вывернутый вверх толстый, как сытый змей корень. Обойдя вокруг, герой увидел разрытый среди корней широкий туннель, ведущий неведомо куда.

«Эти люди угодили прямо в логово этой твари, не удивительно, что они не смогли дать достойный отпор. Они просто-на просто так и не поняли, кто или что их убило.»

Он не знал причины своего беспокойства, ведь женщина, получившая такие смертельные раны, была явно мертва. Но, ведь, без всякого сомнения, именно она звала на помощь каких-то жалких пяток минут назад.

Давид подошёл к телу, и положив два пальца на шею убитой, принялся нащупывать пульс. Она простонала и медленно подняла веки. Умоляющий взгляд её голубых глаз заставил передёрнуться Давида. Словно тысячи ножей вонзились в его сердце, тяжёлый ком подкатывал к горлу. Так они смотрели в глаза друг другу. Он присел на колено и заключил ею холодную руку в свои ладони.

— Ровное… Я вас умаляю… — Из последних сил прошептала женщина.

Веки опустились, её лицо вмиг превратилось в предсмертную гримасу. Давид закрыл покойнице веки и с тяжёлым сердцем поднялся на ноги. Конечно, это бесчеловечно оставлять её тело на поедание местным хищникам, но не тащить же её на себе до самого Ровного? Хотя бы это и было её последнее желание, но это ведь чистое безумие.

— Найду её родственников в Ровном и передам плохую весть, а там дальше пусть сами шевелятся… Снаряжают караван за её телом, и телом мужа, или кто он ей? Так-то будет лучше… — утешал себя герой.

Над головой послышался шорох, и массивная ветка упала прямо по голове. Потирая затылок, герой посмотрел вверх и среди листвы и веток, различил маленькое детское лицо. Девочка сидела на ветке, прячась от него за толстым стволом. От неожиданности Давид потерял дар речи, но вскоре взял себя в руки и обратился к ней:

— Спускайся, я тебя не обижу… я и этот бородатый дядя… мы хорошие.

Девочка выглянула из-за ствола и внимательно посмотрела на героя. Её ручка с гранатой воинственно приподнялась вверх. Дальше всё пронеслось перед глазами героя, будто в замедленной сьёмке. Мелкая рывком выдернула чеку и бросила в него гранату. Не отдавая себе отчёта, в своих поступках Давид перехватил на лету снаряд, и размашисто метнул его как можно дальше, тут же упав на землю, ногами к взрыву заткнув уши ладонями.

Дорога была вытоптана тысячами ног челноков, по обе стороны деревья тянули ветки к палящему не по апрельский солнцу. Ровное Давид заметил из далека, по бокам дороги были вбиты в землю указатели.

Рядом с героем шагал довольный собой Фёдор. Распотрошив тушу зверя, он вырезал самые лакомые куски свежатины, не забыв и про трофей в виде головы, и жала. Впереди подгоняемая немым шла Девочка, которую охотник снял с дерева без её согласия.

Сам герой не хотел с ней связываться, после той истории с гранатой. И твёрдо решил для себя оставить её в лесу саму на себя, но тут вмешался Фёдор. Промычав что-то не членораздельное, он по-обезьяньи вскарабкался на дерево и отодрал от него девочку чуть ли не с корой. Так они и пошли дальше, двое мужчин медвежонок и маленькая, перепачканная как чертёнок девочка.

На вид ей было не больше десяти, и от глаз героя не скрылся тот факт, что она прихрамывает на правую ногу. Проявив заботу к ней, Фёдор хотел было осмотреть ногу, но мелка чуть было не откусила ему пол пальца. После этого её оставили в покое. Всю дорогу промолчавшая, мелкая только шарахалась от попыток Феди её разговорить, и смотрела на него большими блюдцами перепуганных глаз.

Лагерь был огорожен не частоколом как Зоря, а настоящей каменной стеной. По периметру стены была растянута колючая проволока. Два ствола пулемётов ПКМ грозно смотрели на каждого вновь прибывшего, заходящего через ворота в торговый квартал. Ещё до войны на месте Ровного была военная танковая часть, номер которой был огромными буквами на воротах (3027). Но за пару лет до начала конфликтов часть расформировали, все оборудование было вывезено, о былой мощи державы напоминали лишь БТР со снятым двигателем и небольшое бомбоубежище, в котором и проживало большее количество жителей.

Каждый пятый день недели под руководством головы Ровного проводилась массовая уборка территории, но первая роль была отведена в расчистке пространства вокруг селения. Все деревья в радиусе двухстах метров были вырублены, а пни выкорчеваны. С кустами также велась яростная борьба. С четырёх сторон лагеря были выстроены смотровые площадки. Дозорные вооружённые снайперскими винтовками старого, но убойного образца, посменно несли службу круглые сутки. Так что подкрасться незаметным к селу было невозможно.

Вот и теперь Давида конечно уже заметили. И он своим нутром чувствовал наведённый на него прицел ПКМа. До ворот оставалось меньше пятидесяти метров, когда одна створка с жутким скрипом приоткрылась и к нему на встречу вышли трое. Троица приближалась быстрым шагом. Для себя он выделил лидера группы. Конечно, другие двое мужиков выглядели не менее угрожающе, в кевларовых бронежилетах с Ак74 в руках. Хорошее вооружение для такой глуши, интересно, откуда они такими стволами разжились?

С минуту стояли молча, мужики с интересом рассматривали пришельцев. По девочке лишь скользнули взглядом. Особое внимание привлёк к себе Фёдор, с висящими на боку трофеями. Молчание нарушил густой бас того, кого Давид выделил лидером троицы. Роста он был на голову выше напарников, в массивных как валуны плечах и жилистых руках просматривалась недюжинная сила, а за нарочно неуклюжей походкой угадывалась звериная ловкость…

— Мы рабами не торгуем. В Ровном работорговля запрещена по указу мэра. Идите-ка ребятки по добру по здорову, пока мои ребята вам ноги не повыламывали.

Герой непонимающе уставился на громилу, но вскоре до него дошло, в чём дело. Вытянув руки вперёд в примиряющем жесте ответил:

— Нам не нужны неприятности, мы не работорговцы. Форма досталась мне по случайности, а эту девочку мы нашли в лесу неподалёку.

Громила подозрительно посмотрел на героя, будто пытаясь по лицу понять, врёт он или нет. За его спиной в ожидании переминались с ноги на ногу два удалых парня, только и ждущие команды фас от своего командира.

— Тогда что забыли в нашем городе? По какому делу?

— Патронами да харчами нам бы разжиться. Платить есть чем, мы люди честные… — ответил герой, показывая на ладони несколько водяных фильтров.

Нехотя стражники отступили в сторону, но ещё долго командир смотрел им в след, будто раздумывая, действительно они честные люди, как распинается это фрукт, или же обычное жульё.

В нос ударил запах навоза и нечистот, похоже, как и в Зоре, здесь вовсю процветало сельское хозяйство. Впереди тянулась широкая площадь, служившая, когда-то плацом, а сейчас выполнявшая роль рынка.

Четыре небольших лотка с захудалыми барыгами, вот и всё что могло предложить Ровное. Сидящий около ворот потрёпанного вида нищий протянул ему с мольбой руку. Пожертвовав бедолаге банку рыбной консервы, герой начал расспрашивать нищего о городе и жителях и тот в благодарность ввёл его в курс дела.

Из развлечений присутствовал знаменитый на всю округу кабак. Почему знаменитый? Да потому что он единственный на многие километры вокруг. Сюда стекались разные подозрительные личности (среди которых были и не безызвестны в определённых кругах) перекусить, выпить, да и просто поболтать. Так же в Бермудах (так назывался кабак) можно было наткнутся на стоящую информацию, если конечно очистить её от прочей чепухи и пьяной чуши. Кабак располагался прямо напротив ворот, за лотками.

За кабаком начинались трущобы. Выстроенные из досок и покрытые мешками они были домом для прибившихся бездомных. Здесь обитали не только бродяги, но и целые семьи, оставшаяся без крыши над головой, из-за бандитов или прочих бедствий. Слева от трущоб, особняком возвышались пара уцелевших зданий и длинные бараки военных. Одно из трёхэтажных зданий было выделено под жильё для «коренных» жителей Ровного, другое же было штабом, тюрьмой, и санчастью одновременно.

К слову сказать, коренные жители чувствовали себя в Ровном намного уверенней, так как имели особые привилегии перед теми, кто обитал в трущобах. Грязную и тяжёлую работу они не выполняли, возлагая эту ношу на «гастролёров» (так они между собой называли не местных), пожизненно сидели на насиженных местах, докторов, поваров, и кладовщиков. Когда подходило время ухода на покой, рабочие места занимали дети и внуки. Пройдя сквозь пару поколений, эта традиция настолько угнездилась, что практически все коренные были друг другу близкими и дальними родственниками, сохраняя за собой право на правление города, на правах сильного и крепкого клана.

Даже в стражу старались набирать из дальних сёл и не более двух человек с одного села, чтобы не смогли сплотиться. Стоит ли говорить, что никакой перспективы для роста в этом обществе у гастролёров не было. Они выполняли всю грязную роботу в городе, получали свою пайку и кров над головой и более не на что не могли надеяться.

Посреди площади каменный колодец, с намотанной на прут цепью и прикреплённым металлическим ведром. Фёдор скинул ведро вниз и цепь со скрипом начала разматываться. Подняв при помощи ворота полное ведро воды, охотник умылся, громко отфыркиваясь и растирая лицо едва влажными руками. Девочка стояла около Фёдора и с любопытством оглядывалась.

Давид подошёл к одной из палаток, за прилавком которой сидел скучающего вида лысеющий толстяк. Увидев покупателя, жирдяй вскочил на ноги и затараторил почти детским неприятным тенором:

— Подходите дорогие гости! У меня как в Турции всё есть!

Давид с отвращением разглядывал этого низенького дородного мужика. Ещё и сорока нет, а огромное пузо отвратительно переваливается через пояс. А бока и задница настолько огромны, что со спины можно принять за толстую старуху.

— Ты в Турции бывал? — Повернув голову к Фёдору, спросил герой. На что тот отрицательно замотал головой. Развернувшись спиной к толстяку, герой зашагал в сторону следующей палатки.

— Постойте! Уважаемые! Как же так? — Завопил вслед толстяк.

— Чего? — Спросил Давид.

— У меня же ведь самый богатый ассортимент, от патронов до спирта! Подходи, сторгуемся, для таких знатных гостей сделаю скидку!

— Не пойдёт…

— Как не пойдёт?! Почему?

— А на какой хрен нам Турция?

В следующей палатке располагался, сухой прожжённый солнцем и выпивкой, длинный усатый мужик. Закинув ноги на стол, на котором были разложены пара пистолетов и коробки с патронами, он, нахлобучив соломенную шляпу на глаза мирно похрапывал. Но как только троица приблизилась к его лотку, оглядел покупателей мутным взором и не приветливо спросил:

— Чего надо?

Давид взвалил на прилавок РПК и ответил, стараясь смотреть прямо в глаза:

— Патроны для этой железяки, и консервы….

Мужик поднялся на ноги, и взял в руки пулемёт, вертя его в руках и внимательно осматривая. Соломенная шляпа спала с головы, обнажив гладко выстриженную голову с длинным как хвост кобылы чубом. Что больше всего привлекло внимание героя так это огромная золотая серьга, в ухе торговца.

— Дорого стоить будет… — Произнёс торговец, положив пулемёт на стол и водрузив рядом свои внушительные кулаки.

— Платить есть чем. — Ответил герой и высыпал на прилавок водяные фильтры.

Начался яростный торг. Торговец вовсю сыпал проклятьями и бил себя кулаком в грудь, доказывая свою правоту, но вскоре сдался. За два фильтра удалось выторговать шестисот патронов для пулемёта, недельный запас консервов и пару вместительных крепких рюкзаков. Договорились на вечер. Торговец ссылался на большой объём заказа и пообещал вечером самолично вручить герою всё вышесказанное. Было и одно «но». Торгаш потребовал оплату вперёд, и герой скрепя сердцем согласился. Довольный собой торговец засобирался, но в последний момент заметил, как за плечами Давида что-то двигается. Миша, вдоволь выспавшись, вылез из вещмешка наполовину и теперь смотрел на проходящих мимо людей сонными глазами.

— Твоя зверушка? — Спросил торговец с ноткой уважения в голосе.

— Моя.

— Сколько хочешь?

— Он не продаётся.

— Милостивый господин! — Послышался за спиной слащавый голос толстяка. — Я готов приобрести у вас эту дивную зверушку по очень высокой цене!

— Иди к чёрту Мухомор! — Озлоблено заорал усатый. — Это мой клиент, поищи себе другого!

— Не твоё дело Кожухарь! — Запищал в ответ толстяк. — Это бизнес! Господин я дам в два, нет в три раза больше, чем предложит эта шляпа с усами!

— Ах ты бурдюк с салом! Да я тебя!

Разразилась матерная словесная баталия, но не одна из сторон так и не спешила преступать к активным действиям. Стоящие в этот момент рядом люди не обращали никакого внимания на беснующихся торговцев. Похоже, такие перепалки были здесь совершенно обыденным делом.

— Пойдём отсюда Федя, — прошептал на ухо охотнику герой, — пока нам не досталось.

Они зашагали в сторону кабака. Всю дорогу за их спинами слышались трёхэтажные маты. Похоже, торговцы уже позабыли про них и предмет торга, и попросту начали переходить на личности, вспоминая друг другу грешки прошлого.

Давид вместе с охотником и девочкой подошли к массивным деревянным дверям бара. Изнутри доносились громкие голоса, и удалые песни гуляк. Пахло жареным луком и кислятиной. По мере приближения к бару немой охотник проявлял всё большую заинтересованность, и теперь стоя около дверей, переминался с ноги на ногу от нетерпения. Кабак был двухэтажным. Первый этаж был искусно обложен диким камнем, второй этаж, по-видимому, строился на много позже, так как был сооружён из балок и плохо подогнанных досок. Дверь распахнулась и на пороге возникла массивная мужская фигура.

Огромный двухметровый мужик, в годах, но из-за огромных габаритов возраст не так бросается в глаза. На боках и животе пара пудов лишнего сала, но широкие и длинные руки, заканчивающиеся пудовыми кулаками, говорят о не дюжиной силе. Морда широкая, битая оспой. Нос сплющен настолько, что закрывает пол лица. Красный будто трещина в ад, рот распахнулся, показав ряд крепких жёлтых зубов.

— Это ещё что за рванина?! — Басовито прогудел мужик, вытирая кулаком нос, и с угрозой поглядывая на Давида. — А ну пошли вон отсюда пока кости не переломал.

Давид смерил недобрым взглядом фигуру незнакомца. Плечи будто сами собой ссутулились, а голова втянулась как у трусливого ежа. Но тут вспомнил, что и сам вроде бы не маленький, да и в затылок, ожидающе смотрит две-три пары глаз. Ответил мрачно:

— Отойди…

— А не то что будет? — С насмешкой похохотал гигант.

— Перешагну… — Мрачно ответил герой, гипнотизируя взглядом подбородок мужика.

— Меня?! Ах ты — вша! Я…

Договорить мужик не успел, так как рухнул на спину как мешок картошки. Давид морщась потёр кулак. Подбородок у мужика будто вытесанный из дерева, но не подавши виду переступил через тело и вошёл внутрь.

Кабак представлял из себя небольшое помещение, заставленное массивными деревянными лавками, прикрученными болтами к полу, и такими же широкими столами. Барной стойкой и лестницей на второй этаж, уводящей в номера. Две небольшие компании гуляк, сидящие за столами, ожидающе уставились на вновь прибывших. Давид, стараясь держать спину прямо, уселся за свободный столик, спиной к стене. Напротив, плюхнулся на лавку Фёдор и посадил рядом с собой девочку.

Пару минут в кабаке царило молчание, но вскоре гуляки потеряли всякий интерес к новоприбывшим и вернулись к своим делам. Из шести столов были заняты лишь три. Один какими-то угрюмыми мужиками, напряжённо режущимися в карты. Второй гудящей, пьяной компанией работяг, третий заняли пара кидающих кости мужчин в рваных балахонах. Прошло более получаса, но к их столику так никто не подошёл.

— Где этот чёртов хозяин! — Стараясь придать голосу хрипоты, и важности закричал герой. — Клянусь небом, если он сейчас же не принесёт мне пожрать, я развалю эту хибару как гнилую скорлупу.

На полу заворочался здоровяк. Потерев свою огромную морду ладонями, он поднялся на ноги и направился к столику героя. Положив свои кулаки на стол, да так что бедняга прогнулся на ножках от веса здоровяка, уважительно спросил:

— Рад приветствовать таких достопочтенных гостей, в моём скромном кабачке. Чего изволите?

— Всего получше, да побольше… Да быстрее! — Стараясь держатся, непринуждённо ответил Давид и бросил на стол фильтр.

— Будет исполнено! — Радостно ответил хозяин, и чёрный кубик фильтра исчез в его широкой ладони.

— Что за люди? — Задумчиво произнёс герой, провожая взглядом фигуру здоровяка. — Пока под зад не накостыляешь, уважать не станут…

Через десять минут хозяин заведения поставил на стол пару широких блюд с парующей кашей, тазик с жареной говядиной и тушками запечённой птицы. Чуть погодя стол украсил холодный как лёд кувшин и чистым как слеза самогоном.

Давид брал мясо аккуратно, боясь ожечься, но вскоре разохотившись, хватал обеими руками и впивался зубами, слизывая капающий жир. Фёдор не отставал. Вскоре к ним присоединилась и девочка. Чувство голода и инстинкт самосохранения пересилили робость и страх.

Быстро наклевавшись, она осоловело посматривала по сторонам, с любопытством и без страха. Услышав запах пищи за спиной у героя заскрёбся медвежонок. Посадив его под стол, герой и Фёдор начали кидать ему кости, и вскоре из-под стола донёсся громкий хруст.

Вдоволь насытившись, Давид расстегнул ремень и отвалился на спинку лавки. Погладив свой увеличившийся в размерах живот, обратился к Фёдору:

— Ты пока оставайся здесь и жди того торговца. Как там его Кожемяка? Кожевель? В общем, ты понял. А я вместе с мелкой прогуляюсь до местного начальства, необходимо узнать есть ли у неё здесь родственники. По крайней мере, её покойная мать хотела, чтобы я её сюда отвёл.

— Угу… — ответил Фёдор, косясь на пузырь с самогоном.