Опоздавшие на электричку

Глава 6

Глава 6. Пыль, соль и пот.

Москва образца 1979 года — был городом контрастов: торжественные своды метро и грязные задворки дворов; праздничные олимпийские плакаты и ленточные очереди у гастрономов; хрусткий майский воздух и тяжёлая, вязкая суета жизни. Для Глеба и Валеры это одновременно испытание и шанс: при правильной осторожности, рассудительности и способности быстро приспосабливаться они могут найти путь к минимальной безопасности — ночлег, еда, первые деньги — и только затем — куда более сложную задачу: влиться в бюрократическую сеть, получить документы и, возможно, найти тех, кто поможет вернуться или начать новую здесь жизнь.

Накрапывал мелкий противный дождик и они вместе с другими пассажирами поспешили укрыться в здании вокзала. Вокруг них кипела жизнь, люди с сумками и чемоданами спешили каждый по своим делам кидая на Глеба с Валерием мимолётные взгляды. После практически бессонной ночной поездки в общем вагоне, они оба чувствовали себя не лучшим образом. Хотелось поесть и хотя бы пару часов поспать. Прошлись по вокзалу ориентируясь на запах свежей выпечки и вышли к местному буфету. К прилавку вела длинная очередь таких же страждущих, как они поесть. Пришлось вставать вместе со всеми и терпеливо отстоять пятнадцать минут, пока не оказались перед дорожной тёткой в белом халате и накрахмаленном белом колпаке какая выжидательно смотрела на них в ожидании заказа. На прилавке перед ней лежали завёрнутые в промасленную бумагу пирожки, сосиски в тесте и булочки с ценниками, стеклянные бутылки с “Байкалом”, “Тархуном”, “Колокольчик”, “Саяны”; Пиво “Жигулёвское”, “Московское”, “Бархатное”, “Рижское”; кефир и молоко в треугольных пакетах, бутерброды с колбасой завёрнутые в плёнку; под стеклом витрины одиноко лежали тощие копчёные куры-гриль. Они взяли по бутылке “Байкала”, штук шесть пирогов и сосисок в тесте и по стакану кофе с молоком.

Приткнувшись за свободным стоячим столиком с жадностью набросились на еду.

— Господи, как же детство то напоминает…— С набитым ртом произнёс Валера с любовью рассматривая свой пирожок.— Вот так и с родителями помню кушали в таких буфетах, когда на юга ездили.

— Да, этот вкус точно ни с чем не спутаешь… И цена! Мы с тобой потратили на всё около пары рублей всего, а ещё тут в городе должны быть общественные столовые, где на рубль можно наесться от пуза. Нам с тобой дали целых 20 рублей, по этим ценам вполне вдвоём можно прожить минимум неделю, если не шиковать.

— А что будем делать, когда деньги закончатся?

— Об этом надо думать уже сейчас. Кроме денег у нас нет советских паспортов, прописки и вообще мы по сути сейчас бомжи. Но если удастся немного обжиться тут, то можно и документы сделать со временем местные.

— И где мы без документов сейчас сможем денег заработать?— Валера доел свой третий пирожок и довольный отодвинул от себя пустой стеклянный стакан из под кофе.

— Есть у меня одна мыслишка. Батя мой покойный рассказывал, когда ещё будучи зелёным пацаном приехал в Москву из села поступать в институт, то встала та же дилемма: где взять деньги на жизнь? Оказалось заработать их в это время можно разными способами, главное не ленится. — Глеб доев свою порцию поманил Валеру за собой, чтобы зря не занимать стол. — Например здесь на вокзале можно наняться грузчиками по разгрузке вагонов. Заработать много конечно не выйдет, но я слышал, если ты вливаешься в бригаду, то тебе временно могут даже предоставить жильё там же в районе вокзала.

— Староват я для грузчика,— вздохнул Валера облокотившись руками на мраморный парапет балюстрады.

— А что делать? Разгрузим пару вагонов, получим деньгу, а там видно будет.

— Глеб, я не смогу работать сейчас грузчиком. У меня спина уже не та, что была в молодости. Поэтому мы заработаем не деньгу, а геморрой на свои жопы. Ты тоже не Геркулес и большие нагрузки не потянешь, свалишься.

— Хорошо, допускаю, что это действительно для нас будет тяжело, но повторюсь нам нужно выжить, как-то. Хотя бы пару-тройку дней здесь перетрёмся, с местными аборигенами пообщаемся глядишь, кто-то посоветует, что дельное.

— Ладно, уговорил. Но боюсь мы с тобой столько не вытянем.

Глеб похлопал товарища по плечу и увлёк его вглубь вокзала, а оттуда прямо на перрон, на котором примостились четверо мужиков неопределённого возраста в мятой униформе с белыми фартуками и фуражках с надписью “Грузчик”, перед ними были четырёхколёсные тележки выкрашенные в синий цвет, на борту которой через трафарет были набиты расценки перевозки багажа пассажиров: “1 место—30 коп.”

Глеб подошёл к ближайшему из них и попросил прикурить сигарету.

— А что отец, где у вас тут можно подзаработать денег, я имею ввиду вагоны разгрузить-погрузить например?!

— А я почём знаю? — Буркнул грузчик искоса рассматривая модный прикид Глеба. — Ты не похож на человека какой в деньгах нуждается.

— Да, вот появилась … Давай, ты мне расскажешь, куда нам обратиться, а я тебя за это импортными сигаретами угощу.— Глеб извлёк из кармана пачку “Camel”, в какой оставалось всего три сигареты.

Искушение было велико и тот без всякого рассказал им куда надо подойти, найти там бригадира грузчиков Нефедова, он занимается распределением людей по местам.

Дождь уже перестал, но серая морось, оставшаяся в воздухе, делала всё вокруг чуть грязнее, чем оно было. Перрон дышал холодом и углём. Где-то по соседству стучали молотки, железо визжало, гудел маневровый тепловоз.

Глеб с Валерой, узнав нужное направление, перешли через несколько путей, лавируя между вагонными сцепками, пока не вышли к длинному складу с потемневшей от времени надписью: “Грузовая площадка №3”.

У ворот стояла компания мужиков — кто в ватниках, кто в тельняшках, кто просто в старых рубашках навыпуск. Некоторые курили, другие, сидя прямо на мешках, докуривали махорку. Морды — сплошь бывалые: у одного перебитый нос, у другого ухо надорвано, третий с блатной наколкой “Не забуду мать родную” на предплечье.

— Эй, мужики, где тут Нефедов? — громко спросил Глеб, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, по-рабочему.

Один, в ватнике и фуражке с оторванным козырьком, кивнул на невысокого лысоватого мужчину с щетиной, что стоял чуть в стороне с большой красной папкой под мышкой и о чём-то разговаривал с женщиной в спецовке строителя.

— Вон он, бригадир.

Глеб подошёл.

— Здравствуйте, товарищ, нам бы с напарником подзаработать немного. Вагоны разгружать умеем. Работа любая подойдёт.

Женщина кинула на них быстрый взгляд и ушла, бригадир смерил их взглядом — от обуви до волос.

— Умеете, значит… — протянул он недоверчиво. — А паспорта при себе? Прописка?

Глеб заранее приготовился:

— Да мы только с поезда, из-под Тулы. Документы у жены в сумке, она с детьми дальше поехала, а мы остались — денег на дорогу не хватило. Надо немного подработать.

Нефедов недоверчиво хмыкнул.

— Из-под Тулы… значит. Хм. Ладно, бывает. Работа сейчас есть. Соль и сахар. Вагоны под номером 712 и 84 — разгрузить до конца смены. По четыре человека на вагон. Платим рубль шестьдесят за тонну. Справитесь — получите. Если увижу, что филоните или выпиваете сразу предупреждаю никаких денег не получите.

Глеб кивнул:

— Не волнуйтесь, с этим проблем не будет. Справимся. А деньги когда?

— Вечером, после пересменки. Вон в конторке отметитесь, я скажу кладовщику.

— И ещё, нам бы переодеться в какую-то старую одёжку…

Работа началась через десять минут. Им выдали старую уже поношенную спецовку и рукавицы. Вагон стоял раскрытый, а в нём — до самого потолка — серые мешки, пахнущие солью и пылью. Дышать было тяжело: соляная крошка липла к лицу, щипала глаза. Мужики с опытных бригад двигались быстро и слаженно, кто-то подавал мешки, кто-то укладывал на поддоны. Новички, вроде Глеба с Валерой, больше путались под ногами.

— Эй, аккуратней, не бросай! — крикнул высокий, бородатый мужик с татуировкой “СССР” на пальцах. — Тут соль, а не дрова!

Валера отмахнулся, тяжело опуская очередной мешок.

— Да чтоб тебя… — выдохнул он, утирая пот со лба. — Чувствую, завтра позвоночник мне спасибо не скажет.

— Держись, Валер, — подбодрил Глеб, перехватывая другой мешок. — Главное — день простоять, да ночь продержаться.

Среди грузчиков царила своя атмосфера: грубые шутки, матерки, звон бутылок где-то за ящиками, песни под нос.

Один, с квадратной челюстью и в кожанке, подошёл ближе и прищурился на их новые руки — без мозолей, когда был объявлен небольшой перекур.

— Слышь, интеллигенты, а вы точно не шпионы? — ухмыльнулся он. — У нас тут свои порядки. Новенькие обычно “вход платят”.

Глеб не понял.

— Вход? Какой?

— Да сигареткой, чем ещё, — вмешался другой, добродушнее. — Угостите.

Валера вытряхнул из пачки несколько сигарет “Camel”, внутри оставались не больше трёх ещё.

— Вот, держите. Импорт. В магазинах таких не купишь.

Тот с ухмылкой взял сигарету, понюхал.

— М-да, пахнет заграницей. Ну, ладно. Работайте. Только не дохните раньше времени.

К вечеру они едва стояли на ногах. Руки дрожали, спины ломило, одежда пропиталась потом и солью. Зато два вагона были разгружены.

Нефедов, отмечая в журнале, бросил:

— Молодцы. Не ожидал. За два вагона получите шестьдесят четыре рубля на двоих. Завтра, если придёте, дам сахарный вагон, там полегче.

— Шестьдесят четыре... — пересчитал Валера. — По нашим временам — копейки, а тут, выходит, почти средняя зарплата за день.

— Так не каждый день по два вагона разгружаешь, — усмехнулся Глеб. — Но на первое время хватит.

— А ночлег где найти? — спросил Валера, вытирая лицо рукавом.

Нефедов кивнул на длинное одноэтажное здание в глубине двора.

— Там общежитие для временных. По тридцать копеек койка. Без паспорта можно, только не буяньте. Там и душ есть помыться.

Поздним вечером, когда они легли на жёсткие железные кровати под серыми одеялами, Глеб сказал:

— Вот видишь, не всё так плохо. Деньги есть, крыша над головой есть. Завтра решим, что дальше.

Валера тихо выдохнул, уставившись в потолок, где мерцала лампочка с мухами внутри:

— Если бы мне кто неделю назад сказал, что я снова в Москве, да ещё и в семьдесят девятом, да мешки таскаю… я бы покрутил у виска.

Глеб усмехнулся:

— А теперь крути хоть весь вечер — назад-то дороги нет. Пока не найдём способ вернуться, живём тут.

За окном шумел поезд, и на миг им обоим показалось, будто тот самый — их электричка — снова идёт по рельсам туда, где когда-то было их “завтра”…