Опоздавшие на электричку

Глава 5

Глава 5. Между вчера и завтра.

Их разбудил около 16-00 утробный звук работающей стиральной машинки. Глеб уже и забыл, как его мать стирала в такой же круглой формы— простая в эксплуатации и надёжная, как автомат Калашникова. Они выглянули в коридор, где работало это советское чудо инженерной мысли, рядом с ней стояла Алевтина ловко протаскивая уже постиранное бельё сквозь два резиновых валика укреплённых на основании машинки, для отжатия лишней воды с него. Ловко крутя одной рукой ручкой, другой тянула уже отжатое бельё.

Увидев заспанные лица друзей широко улыбнулась:

— Я наверное вас разбудила? Извините, надо было ваши и кое-какие свои вещи постирать. Вон на стуле пока оденьте Аркашины, они не новые, но все чистые.

Глеб с Валерой поблагодарив, переоделись в чужую одежду и сразу возникло ощущение ирреальности происходящего. Маленькая Люда скакала тут же с озорством и любопытством рассматривая новых людей. И тут Глеб спохватился, что они с Валеркой напрочь перед стиркой забыли достать всё из карманов. Но Алевтина словно прочитав их мысли кивком головы указала на комод:

— Там ваши вещички все сложены, вы уж извините, я перед стиркой всегда карманы проверяю, чтобы ничего не было, а вам сказать сразу забыла, а когда вспомнила вы уже спали, не схотела вас будить. Они на ватных ногах приблизились к комоду на котором в двух аккуратных кучках лежали их вещи из карманов: связка ключей, начатые пачки сигарет “Camel”, пластиковые, одноразовые зажигалки, два сенсорных мобильных телефона. Быстро рассовав всё это по карманам они словно нашкодившие пацаны желая задобрить строгую мать, спросили не могут ли они чем-то помочь Алевтине по хозяйству? Та замахала руками и ответила, что и сама справится. Предложила сходить, если хотят с Аркадием в магазин, купить хлеба и что-нибудь к столу на вечер. Предложение было встречено с энтузиазмом, они втроём вышли из дома и пошли в сторону гастронома.

Аркадий достал пачку “Беломора”, Глеб и Валерий предложили ему свои, но тот отмахнулся, сказав что не накуривается с фильтром, для него они слишком слабые.

Минут пять шли молча курили, каждый думая о своём.

Окружающая их сейчас среда мало чем отличалась от того, что они видели у себя в будущем. Те же частные дома с невысокой деревянной изгородью, те же деревья и та же трава, только кажется зеленее, а деревья выше…прямо, как в детстве.

На пути попалась скамейка и Аркадий предложил присесть на неё. Видно было, что он немного нервничает и не знает, как начать разговор, прикурил от недокуренной папиросы новую и сделав две жадные затяжки наконец выдал:

— Мужики, прошу не понять меня неправильно, но мне неприятности дома не нужны.

Глеб с Валерой насторожились ещё не понимая в какую сторону он клонит.

— Алевтина вам сказала уже, что без вашего ведома вещички у вас из карманов извлекла для стирки, так вот говорит две диковинные вещи у вас увидела похожие на какие-то аппараты, плюс на вас шмотки сплошь заграничные, явно у барыг в городе на рынке купленные, обувь опять таки ненашенская и сигареты курите американские… Вообщем нас с Алевтиной одолели сомнения, кто вы такие? Действительно ли родственники ейные или какие-то проходимцы?

Глеб с Валерой переглянулись — каждый понимал, что малейшее неверное слово способно всё испортить.

— Мужики, ещё раз прошу меня не понять неправильно— продолжил Аркадий, сбивая пепел с “Беломора”, — времена сейчас такие... непонятные. Люди кругом разные шастают: кто торгует, кто барыжит, кто ворует. А у меня семья, ребёнок. Так что поймите правильно, я должен знать, кто у меня в доме.

Глеб медленно кивнул:

— Да всё верно, Аркадий, правильно делаешь. Мы бы на твоём месте тоже насторожились. Но посуди сам, будь мы какие-то лихие люди, с какого перепугу решили именно к вам податься? Да и потом я ведь рассказал всё, что знал про наши родственные отношения с Алевтиной, откуда бы посторонний человек мог знать об этом?

А насчёт тех штук…( он извлёк из кармана свой мобильный телефон не включая его)— это брат такая штука…её наши учёные изобрели, помогает нам геологам находить залежи с полезными ископаемыми. Я включаю его, загорается экран и словно рентгеновскими лучами он просвечивает почву и сообщает на какой глубине залегают те или иные ископаемые. Это новая секретная разработка наших академиков, ни у кого в мире ещё такой штуки нет, как у нас. А насчёт одежды… Ну ты ведь мужик я думаю и сам не глупый, если мы хорошо зарабатываем, то почему бы себе не прикупить пусть даже у барыг заграничные тряпки? В молодости не было возможности купить, так хоть сейчас походим.

Валера отворачивался в сторону, чтобы не заржать в голос от ахинеи, что сейчас втирал Глеб Аркадию, стараясь при этом сохранить на лице максимально серьёзное выражение. Но главное, что тот реально поверил в эту басню и его настороженность враз сменилась на доверие. Правда он перед этим долго вглядывался в их лица, будто пытаясь по мельчайшим мимическим признакам выловить ложь, но потом всё же выдохнул, отбросил окурок и махнул рукой:

— Ладно, бог с вами. Ну теперь то всё ясно… А то моя Алевтина начала меня стращать, мол проверь точно ли они с Рязани? Что за штуки у них с собой такие? Почему так одеты? Пошли, а то Алевтина там, поди, ужин готовит, а мы сидим как дураки.

Они дошли до местного гастронома, по дороге обменялись парой дежурных фраз о погоде и дорогах, потом купили буханку белого “кирпичика”, три бутылки “Жигулёвского” и кусок варёной колбасы. Продавщица, тётка лет сорока пяти с накрашенными губами, подозрительно посмотрела на Глеба с Валерой, но Аркадий сказал, что это “свои, с юга приехали”, и та сразу смягчилась.

Возвращались, уже немного расслабленные, но каждый держал в голове свою роль. Глеб — как бы весельчак и балагур, Валера — сдержанный, рассудительный. Аркадий всё равно ещё поглядывал на них искоса, будто не мог решить, доверять или нет.

К вечеру в доме запахло картошкой с луком, тушёной капустой и чем-то мясным. На столе уже стояли тарелки, стопки, хлеб, миска с домашними солёными огурцами, маринованными грибами. Маленькая Люда играла на полу, Алевтина поправляла скатерть.

— Ну что, мужики, по чуть-чуть? — предложил Аркадий, ставя бутылку на середину стола.

— По чуть-чуть можно, — согласился Валера, — чтобы спалось крепче.

— Подождите, сейчас соседи в гости зайти обещали, мы с ними дружим семьями.— Заявила Алевтина направляясь к входной двери в какую тихонько постучали.

На пороге стояла молодая пара, мужчина и девушка возрастом примерно, как Алевтина с Аркадием, у их ног нетерпеливо переминалась с ноги на ногу девчушка лет 7, какая с интересом смотрела на новых людей.

— Нина, бери Люду и идите в комнату играться,— скомандовала Алевтина подталкивая девочку. Та зайдя в комнату поздоровались чуть смущённо со всеми и взяв Люду за руку с весёлым визгом убежали в соседнюю комнату.

Соседи тем временем присели тоже за стол, им налили стопки и они чокнулись за знакомство. Сначала ели молча, только ложки звенели да радио тихо играло в углу — передавали “Маяк”. Потом разговор как-то сам собой пошёл.

Они представились, как Лариса и Геннадий Шестопаловы, рассказали, что приехали сюда по распределению после института, их совхоз определил жить в этом доме, вскоре у них родилась дочка, какую назвали Ниной.

Валера во все глаза глядел на них едва сдерживая восклицания от того, что видит сейчас ещё живых родителей своей будущей жены Нины. Глеб качнул головой, когда тоже догадался, кто перед ними и взглядом дал понять, что нельзя ничего им рассказывать о их будущем.

Тем временем спустя время после выпитого спиртного, все немного разомлели и разговоры сами потекли обо всём, и ни о чём. Аркадий например вспоминал службу в стройбате, рассказывал, как их гоняли на холоде под Свердловском, как потом работал на кирпичном заводе. Глеб поддерживал беседу, осторожно расспрашивая про жизнь, цены, как живут люди в посёлке, чтобы лучше понимать, как себя вести в дальнейшем. Валера же больше слушал, иногда отпускал шутки — добродушные, без задней мысли и не мог оторвать взгляд, когда в комнату вбегала Нина с Людой весело смеясь для того, чтобы выпросить у взрослых печенья или конфет, и снова убежать в комнату.

— А у вас, значит, в Краснодаре, тепло, небось? — спросила Лариса, накладывая себе в тарелку соленья.

— Да, — кивнул Глеб, — жара, пыль, всё цветёт раньше, чем у вас. Там персики, абрикосы… красота.

— Вот бы хоть раз туда, — мечтательно вздохнула она. — А у нас всё одно и то же: завод, очередь, детский сад, да огород.

Постепенно напряжение спало. Аркадий, видно, уже хорошо поддал, глаза его стали мягче. Он хлопнул Глеба по плечу:

— Знаешь, я думал сначала, что вы какие-то мутные типы. А теперь вижу — нормальные мужики. Даже обидно стало, что плохо подумал.

Глеб улыбнулся:

— Да мы и не обижаемся. Сами бы насторожились.

— Вот и славно, — сказал Аркадий, — а то живём в такое время: не доверяешь — плохо, доверишься — ещё хуже.

После ужина все вышли на крыльцо, дышать свежим воздухом. Люда набегавшись уснула на руках у матери, Нина ушла с Ларисой и Толиком домой, а мужчины сидели, докуривая последнюю сигарету. Лёгкий вечерний ветер колыхал занавеску на окне, где ещё горел тусклый свет.

Аркадий зевнул и сказал:

— Ладно, пойду я спать, завтра рано вставать. А вы как — на поезде завтра?

— Да, утром, в отделение, а как получим документы так сразу и в Краснодар, как и договаривались.— Ответил Глеб.

— Ну, если что, я вас до станции провожу.

— Не стоит Аркаш, мы сами потихоньку. Вы с Алевтиной и так для нас много сделали, так что теперь мы уже сами.

Он пожал им руки, добродушно, по-домашнему, но в его взгляде Глеб всё-таки уловил что-то — не то остаток подозрения, не то тревогу, которую тот не решился озвучить.

Когда в доме всё стихло, Глеб долго лежал на кровати, глядя в потолок. Валера уже посапывал рядом. За стеной тихо шелестела вода в трубах, а где-то вдали глухо гудел тепловоз.

И в этой тишине вдруг ясно почувствовалось — мир вокруг будто чуть сдвинулся, стал плотнее, ощутимее, чем когда-либо прежде.

Утро выдалось тихим, туманным. Низкое солнце только пробивалось сквозь редкие облака, окрашивая всё вокруг в блекло-жёлтый оттенок. Воздух был прохладен, с запахом мокрой земли и свежевыстиранного белья, что колыхалось на верёвке за домом.

Глеб первым поднялся — в комнате стояла та самая сонная тишина, какая бывает только в деревенских домах, когда часы на стене тикают чуть громче, чем нужно. Валера лежал, отвернувшись к стене, не спеша открывать глаза, будто не хотел просыпаться в этом чужом времени, где всё казалось не их.

— Вставай, — тихо сказал Глеб, — пора собираться.

Валера нехотя повернулся, приподнялся на локте, потер глаза.

— Уже?

— Ага. Скажем, что идём в отделение, а там — сразу на вокзал. Чем раньше уедем — тем лучше.

Они молча оделись. На стуле, аккуратно лежала их чистая, выглаженная одежда — Алевтина постаралась.

Алевтина хлопотала уже у плиты на кухне. Видно было — не выспалась, но улыбнулась:

— Ну что, собрались? Документы получать будете?

— Да, — ответил Глеб, — нам сказали утром подойти, может, повезёт, успеем оформить всё за день.

Она кивнула, поставила на стол чашки, тарелку со сливочным маслом, варенье, нарезанный хлеб.

— Хоть поешьте в дорогу.

— Спасибо тебе, Алевтина, — сказал Валера, стараясь не встречаться с ней взглядом. — А Глеб с удивлением для себя отметил, что в молодости тёща всё же не была такой стервой, как станет после.

Появился заспанный Аркадий, зевая и поправляя рубашку. На лице его отражалась смесь облегчения и грусти — видимо, он в некоторой степени был рад их скорому отъезду.

— Ну что, мужики, я вас всё-таки провожу, — сказал он.

— Не стоит, — мягко возразил Глеб. — Мы сами. С утра, да по делам — не будем отрывать тебя от работы.

Аркадий пожал плечами, но не стал спорить. Зашнуровывая ботинки, буркнул:

— Ладно. Смотрите только, чтоб всё у вас получилось.

На прощание Алевтина сунула им в руки бумажный свёрток:

— Тут хлеб, варёные яйца и пару огурцов. Дорога — дело непредсказуемое.

— Спасибо, — Глеб взял свёрток, чувствуя, как что-то внутри сжимается.

Маленькая Люда выбежала на крыльцо, держась за подол матери.

— Дяди, вы ещё приедите? — спросила она, глядя снизу вверх своими ясными глазами.

— Приедем…обязательно приедем.— Соврал Глеб, погладив девочку по голове, подавив в себе желание обнять и поцеловать эту маленькую копию его Люды.— Только сначала дела все уладим.

Они шагнули за калитку. Доски скрипнули, и за спиной сразу стало тише — будто дом, закрывшийся за ними, отрезал их от другой жизни.

Дорога к станции шла через поле и небольшой овраг, по которому журчал ручей и в какой они накануне упали, когда пытались избежать столкновения с машиной. Трава ещё блестела от росы, воздух был влажным и пах осенью. Глеб шёл впереди, держа руки в карманах, Валера молчал, задумчиво глядя под ноги.

— Слушай, — вдруг сказал Глеб, а вот это место. Мы с тобой упали здесь…точно вот и железка из земли торчит об какую споткнулись. Может, если снова попробуем упасть, вдруг вернёмся назад?

Валера согласился, они вдвоём сымитировали падение с трассы в овражек с перецепом через железяку, но обстановка вокруг них никак не менялась, как не поменялась даже после шести попыток с разными подходами.

Наконец плюнув они молча побрели на станцию.

— Слушай, а как тебе твоя Нинка?—Желая поговорить спросил Глеб.

— Не напоминай, — глухо ответил Валера. — Я всю ночь думал об ней. Хотел даже пойти к ним ночью, сказать хоть что-то… но ведь нельзя. Ни слова нельзя.

— Да и толку, — вздохнул Глеб. — Им сейчас всё равно не понять. А ты представь — если бы кто-то к тебе пришёл и начал такое нести?

— Да знаю я… — Валера запустил руку в карман, достал помятый “Camel”, но потом сунул обратно. — Вот только как теперь это из головы выкинуть?

Они шли дальше, пока впереди не показался железнодорожный переезд. На будке у шлагбаума дремал дежурный, рядом стоял трактор “Беларусь”, пахнущий соляркой.

Вокзальчик оказался крошечным — деревянное здание с выцветшей вывеской “КАССА” и облупившейся синей краской. Внутри — пара лавок, расписание на стене и бабка в очках за стеклом.

Глеб подошёл первым:

— До Москвы два билета, пожалуйста.

Кассирша подняла взгляд, смерила его прищуром.

— Паспорт-то есть?

— В отделении оставили, — не моргнув ответил он. — С утра туда ходили, но сказали потом забрать. Нам только добраться надо.

Она что-то проворчала, шурша бланками.

— Без паспорта билет не положено… Но если без купе, в общий, может, и продам.

— Нам и в общий, — поспешил согласиться Глеб, доставая красный червонец.

Бабка долго разглядывала деньги на свет, потом отсчитала сдачу и протянула им два серых билета.

На перроне почти никого не было. Несколько женщин с сумками сидели на скамейке, рядом мальчишка в коротких штанах крутил обломок ветки. Поезд должен был быть через полчаса.

Глеб присел, уставившись на рельсы, уходящие в даль.

— Ну вот, брат, — тихо сказал он. — Дорога в новую жизнь.

— Или в тупик, — буркнул Валера. — Мы даже не знаем, куда нас дальше занесёт. В Москве нас кто ждать будет? У нас ни паспортов, ни прописки, ни работы, ни денег.

— Зато голова есть, — усмехнулся Глеб. — Разберёмся. В большом городе людей много, затеряться проще. Главное — держаться вместе.

— За то хоть время теперь настоящее, — сказал он. — Без цифр, без интернета. Только солнце и тень.

Гудок тепловоза раздался неожиданно громко, заставив их подняться. Из-за поворота показались первые вагоны — старые, выкрашенные в зелёный, с запотевшими окнами.

Когда поезд остановился, они шагнули к двери, не оглядываясь. Только на мгновение Глеб всё-таки повернул голову — туда, где за полями, за туманом, остался тот дом.

Поезд дёрнулся, заскрипели колёса. Они тронулись в путь — туда, где впереди их ждала Москва, холодная, шумная, и, возможно, единственный шанс начать сейчас всё сначала.