Огненная роза. Несущие смерть

Глава 8

… Ночь ещё не пришла, но в башне царила полная тишина. Словно ни одной живой души вокруг, только слабые отблески света тусклых фонарей напоминали о том, что это место обитаемо. Там, в нижних этажах, и за пределами донжона кипела жизнь, грохотали двери комнат, звякала разбитая посуда, ржали пьяные головорезы из армии Господина Бар — Арона. Люди приезжали и уезжали, выполняли свою работу и дрались из-за азартных игр, и в каждом уголке большого каменного муравейника мяли друг друга, тискали, целовали и избивали, любили и насиловали своего ближнего двуногие особи. Рейза поморщился, подумав об этом. Конечно, люди есть люди, и весь этот безобразный шалман — всего лишь их дом, и вся эта мерзость — их обычная жизнь, они имеют на всё это право. Они служат своему господину, так же, как служит ему Плектр. И неважно, насколько его наряды дороже, чем тряпки низших слуг, и насколько шикарнее его личные покои, чем солдатская спальная комната — Рейза точно знал, что его жизнь ничуть не лучше, чем жалкое существование этих «недочеловеков». Их потребности просты, как у помойных крыс, радости убоги и незатейливы — вино, наркотики, секс, насилие во всех формах — для удовлетворения этих аппетитов многого не требуется. Иногда он им даже завидовал: у них всё так легко, а он даже этого не мог получить! Любить он не умел и не стремился, физическая близость была для него не больше, чем медицинская процедура или тренировка в спортзале. Спать он не мог, а если и забывался ненадолго, то почти никогда не видел снов. Единственный сон, который посещал его, был настоящим кошмаром, и он заставлял себя пробудиться. Его тело почти не отдыхало, а мозг и подавно. Вкуса еды он тоже не чувствовал, и потому принятие пищи было для него неприятным, обременительным действом, а в последнее время вызывало тошноту и даже страх. Он догадывался, что это какая — то болезнь, но никому ничего не сказал. Было очень тяжело терпеть такое положение, но, видя, как с каждым днём всё больше тает в зеркале его отражение, он испытывал удовлетворение, почти радость. Хотя и радоваться он тоже не умел. Смех и радость — не одно и то же, а коль Барону хватает того, что есть, ну и ладно! Рейза снова подумал, что его Господина вскоре ждёт очень неприятный сюрприз: это произойдёт, когда отражение в зеркале истончится, растает совсем и растворится в полутьме его тюрьмы.

Реза устало откинулся в кресле, но мысли его бродили сейчас по коридорам Замка. Он был всё ещё слишком возбуждён и не мог отключить свой особый дар: он слышал голоса, движения людей, видел их так, словно все эти грязные мерзавцы были прямо тут, рядом с ним. Он долгие годы ненавидел их, потому что слышал их мысли. Какая же гадость у них в головах! И если это всё, что есть человек, то ему действительно было противно считать себя человеком, как он и сказал своему пленнику. Люди! Тупое мясо Барона, моральные уроды, бесполезные для мира и обременительные для него, Рейзы. Теперь они, пьяные и одуревшие от разврата, незримо вторглись в его разум. Он хотел бы прогнать их, но они не уходили, как и все те, кто уже пал под его ударами, чьи неприкаянные страдающие души остались навсегда запертыми в этом кошмарном месте. Он сжал пылающую голову и тихо застонал. Очень больно! Крови больше не было, но рана, что он получил недавно, просто нестерпимо горела, разливая недужный жар по всему телу. Зря он, конечно, был так активен в «игровой», но как можно отказать себе в этом! Рейза вспомнил своего невольника и ему стало не по себе. Эти люди, эти двуногие скоты, что окружали его уже целую вечность, чьи голоса он безнадёжно пытался изгнать из своего сознания — он много лет привыкал к ним, даже ненавидеть уже почти перестал. Ну в самом деле, нельзя же всерьёз ненавидеть жаб или навозных жуков! Но жить с ними рядом всё — таки противно, и он старался не думать о них вообще, словно их и нет. А вот этот человек действительно поразил его воображение. Лиор Нерия… Как хорошо было бы любить его, и быть любимым этим мужчиной! Рейза позволил себе несколько мгновений помечтать, а потом тяжело вздохнул. Что толку хотеть того, что тебе не нужно на самом деле? Для того, что бы любить, нужно быть свободным, а Рейза никогда даже не помышлял о свободе. И что это вообще такое? Он не помнил. Так странно! Уже многие годы он жил взаперти, никогда не покидая своей башни. Даже во двор Замка не выходил, а за пределами его и вовсе никогда не был. Хотя это не совсем верно: как — тоже он попал сюда! Он не мог вспомнить, как его привезли в Баронский Замок из «Плектрона», и как давно это было. Уже в «Плектроне» он стал заложником замкнутого пространства, и не мог бы сам совершить это путешествие. Барон купил его и поселил в самом роскошном и укромном уголке своих владений, и вот уже целую вечность Рейза в часы бессонницы блуждал по тёмным, неживым верхним этажам башни. Он больше никогда не видел дневного или лунного света — в донжоне не было окон. Ни одного! Только часы на каминной полке рассказывали о ходе времени, но это больше не имело смысла. Дни, недели, годы слились для него в единый однообразный поток. Однажды он попытался вспомнить, как давно обитает здесь, но ничего не вышло. Все праздники были совершенно одинаковы, нельзя было сказать: «на прошлой церемонии посвящения было то, а на позапрошлой — это!» Разницы не было вообще. Все напивались и расползались по углам. Будни тем более не отличались друг от друга, смены времён года Рейза не видел, день и ночь определялись только завтраком или ужином, да и то не всегда. Можно было бы спросить обо всём этом Барона, но какой смысл? Для того, кто мёртв, время ничего не значит. И зачем мёртвому любовь?

Но Лиор… В тёмном холодном сердце Плектра ожили странные, ненужные, опасные чувства. Зачем, почему? Почему теперь, когда он уже решил свою судьбу? Ведь это так жестоко! Прежде ему не дано было любить, даже своего Господина он не любил. Никого и никогда. Так почему теперь? И почему Лиора Нерию? В глубине души он знал ответ. В давние, уже забытые времена, когда он был юным, живым и почти свободным, он мечтал о том, что придёт однажды кто — то особенный: самый сильный, самый благородный, самый красивый человек на свете и полюбит его, Рейзу. Этот человек будет оберегать его, заботиться о нём, спасать, если надо, и ничего не попросит взамен. Но ему незачем просить — этому человеку Рейза отдаст всё то немногое, что имеет. У него не было собственности и он не помнил своих близких — у избранных юношей племени Касдим нет ничего личного, потому что они сами себе не принадлежат. Они орудие в руках Демиургов и по их воле становятся собственностью Сильных Мира Сего. И это высочайшая честь! Но Рейзу никогда не прельщала такая судьба. Он мечтал о путешествиях, приключениях, о любви. Он воображал, как великолепный паладин придёт, рискуя жизнью, что бы освободить его от этой проклятой участи и они вдвоём отправятся скитаться по миру, совершая подвиги и даря друг другу безграничную любовь. Только свою красоту он мог предложить воображаемому избраннику, да ещё любящее сердце и преданность, но его возлюбленному будет этого достаточно! И будут они жить долго и счастливо… Как же юн и наивен он был, какой чистотой и невинностью трепетала его нежная душа! А потом, что бы усмирить его норов, Рейзу заставили выпить «мёртвой воды», и он перестал существовать. Он утратил память почти полностью, и уже не мог вспомнить, как выглядели земля, вода, камни, небо. Не вода в ванне, и не земля в зимнем саду в кадке с деревцем — а настоящие, те, что по ту сторону бетонных стен. Иногда ему казалось, что он немного помнит дождь, и вроде бы даже выходил когда — то на солнце… Но так ли это? Было ли это когда — нибудь на самом деле? Он всё забыл, и свои детские мечты тоже. Их разрушил его лучший друг: он заставил Рейзу понять — нет на свете любви и преданности, есть только жестокость и обман! Сердце его было разбито и он перестал быть собой. Он стал Плектром, как от него и требовалось. Больше он уже ничего не чувствовал. Так ему казалось все эти годы. И вот, когда «мертвая вода» окончательно отравила его и обессилила, когда он уже истратился как живая единица и встал на свою последнюю ступеньку, намереваясь сделать шаг в пустоту, именно в этот момент в его обитель, в саму его жизнь ворвался Лиор.

Теперь Рейза точно узнал его, хотя это и произошло не сразу. Он видел этого человека в давних своих грёзах, и привык считать, что выдумал его когда — то. Поэтому был потрясён, когда встретил его на самом деле. Даже внешне Лиор был похож на его воображаемого рыцаря! Рейза, закутавшись в темноту своих личных владений, постарался немного расслабиться и вызвал его образ перед своим мысленным взором. Хор диких голосов немного утих в его пылающей голове. Рейза улыбнулся. «Вот ты и пришёл ко мне на помощь! Ты можешь прогнать их совсем, и я больше никогда не буду их слышать. Я мог бы слушать биение твоего сердца как самую чудесную мелодию, увидеть мир твоими глазами, согреться твоим теплом. Моя мёртвая душа могла бы ожить хоть не надолго, и я тогда покинул бы эти стены и отправился с тобой, куда бы ты ни шёл! Я мог бы жить твоей жизнью, и она была бы уж точно не похожа на жизнь в этом каменном мешке, полном ужаса, насилия и безумия. Но, если я никогда не смогу выйти отсюда, как я могу запереть тебя здесь, в моём склепе, с призраком собственной мечты?!»

… Амит подкрался сзади совершенно незаметно и обхватил друга за талию; мальчик тихо вскрикнул от неожиданности и засмеялся. Старший товарищ потрепал его за ушко и легонько чмокнул в темя.

— Ты опять попался!

— Я нарочно. Тебе же нравится подшучивать надо мной!

— Конечно, нравится. Ты так забавно пищишь, когда я тебя цапаю! Но сейчас ты действительно был где — то далеко, и я подловил тебя. — Он уселся рядом в оконной нише и обнял Рейзу за талию. Его маленький друг с удовольствием положил голову ему на плечо и зажмурился, как кот на солнышке погожим днём. И в самом деле, утро выдалось удивительно ясное, светлое, и мальчики некоторое время молчали, наслаждаясь теплом и покоем. Казалось, что Рейза снова задремал, и Амит Рафи легонько погладил его по щеке:

— Нет — нет, лентяй ты этакий, пора просыпаться! И что ты только по ночам делаешь!

Рейза мелодично промурлыкал, не открывая глаз:

— Это ты «по ночам делаешь». А я ещё не дорос до этого, ты же сам говорил!

— Ну, мало ли что я говорил! Ты такой красивый мальчик, в тебя уже многие влюблены.

— А, ты о своём воображаемом возлюбленном? Вот почему ты всё никак не проснёшься в такое прекрасное утро?

— Да, так хочется увидеть его ещё раз! Если я чуть — чуть посплю, может, он опять мне приснится, как думаешь?

Рейза, улыбаясь, понежился на плече у друга. Так хотелось продлить это блаженство! Но Амит напустил на себя строгость:

— Я думаю, что избалованному мальчишке пора всё — таки протереть его прекрасные зелёные глаза, и включиться уже в дневные заботы. — Он немного помолчал, а потом, не в силах дольше одной минуты изображать серьёзного старшего брата, крепко прижал Рейзу к себе и подразнил губами его шею, наслаждаясь весёлым смехом мальчика. — Только сначала ты мне всё расскажешь о «нём». Ты уже давно обещаешь, только всё никак не соберёшься. Но сегодня ты не улизнёшь, как обычно. — Он стал легонько тормошить и щекотать своего друга. — Я хочу знать всё — всё — всё! Давай же, рассказывай, какой «Он»!

Рейза часто видел своего желанного во сне. Он видел его так отчётливо, что, несомненно, узнал бы при встрече. Он с удовольствием описал Амиту высокую, мощную фигуру мужчины, его золотистые непослушные волосы, чуть прищуренные серо — голубые глаза, его суровую улыбку и то ощущение надёжной силы, что исходило от него. Но этого было недостаточно, что бы передать то, что чувствовал Рейза, когда грезил о своём неведомом возлюбленном. У четырнадцатилетнего мальчика, ещё не познавшего сексуальной близости, просто не было таких слов, чтоб описать свои видения. Но Амит, уже увлёкшийся влюблённостью друга, не отставал, и Рейза позволил их сознаниям слиться. Вот они оба стали прислушиваться друг к другу, улавливая ритм сердца и подчиняясь пульсу своего партнёра. Они, стараясь дышать в лад, расслабились настолько, что одновременно погрузились в лёгкий транс и поплыли по волнам чувственности вместе. И тогда Амит Рафи увидел «Его». О, да, этот мужчина мог завоевать сердце любого, даже самого упрямого гордеца. А что говорить о воображении невинного мальчика, которому пришла пора влюбиться! Рейза ещё не встретил того самого особенного мужчину, что станет господином его сердца; как видно, среди его собратьев по академии «Плектрон» такого не было, даже его любимый названный брат Амит не был этим «особенным» для мальчика. Вообще-то Плектры должны любить своих господ и перед тем, как навсегда покинуть стены «Плектрона» с мужчиной, что стал его хозяином, разум молодого Плектра подвергается последнему воздействию: ему внушают любовь к новому господину. Юноша, подготовленный мастерами к самому важному моменту в своей жизни, ожидает встречи с ним, запертый в Ритуальном Зале, и первый, кто войдёт в этот Зал, и есть его возлюбленный навсегда. Срабатывает заклинание, наложенное мастерами, и юноша радостно склоняется перед тем, кто только что купил его. После остаётся лишь «увенчать пламя» и Плектр больше никогда не помыслит о ком — то ином, и так до самой смерти — своей, или своего господина. Если бы вместо назначенного хозяина по ошибке вошёл кто — то другой, произошла бы катастрофа. Чётко отлаженный механизм мышления сверхсильного орудия Демиургов мог дать неисправимый сбой, и годы, потраченные на воспитание и обучение Плектра, были бы убиты напрасно, а сам он стал бы неуправляем. К чему это может привести, даже Демиурги не могли бы предсказать.

Поэтому любовь не поощрялась особенно, хотя «коитус» был непременным условием воспитания Плектра. И многие мальчики возраста Рейзы Адмони уже имели немало соитий с разными партнёрами, и даже иногда воображали, что влюблены — это возраст такой, все через это проходят! Но только не Рейза. Он совершенно не интересовался другими юношами, и теперь, слившись с его разумом, Амит понял, почему. Рейза действительно был влюблён! И его больше никто не интересовал, кроме мужчины, которого он себе придумал. Сам он действительно был убеждён, что его герой — всего лишь его вымысел, но Амит усомнился в этом. Среди Плектров до сих пор иногда встречались ясновидцы, хотя это было большой редкостью. И Амит, и Рейза немного владели даром проскопии, хотя их способности к этому были не очень сильны. До конца не было ясно, умели они по-настоящему видеть будущее, или нет, но, тем не менее, мужчина из снов мог существовать по правде, и, стало быть, Рейза действительно видел его, а не придумал. Значит ли это, что однажды их пути пересекутся? Возможно. Но Рейза к тому времени будет принадлежать другому, и его сердце тогда уже не дрогнет при встрече с мужчиной своих грёз. Так значит, беспокоиться не о чем? Конечно, не о чем. А сейчас пусть помечтает; это так красиво! Амит видел каждое касание, каждый поцелуй, что дарил его маленькому другу неизвестный красавец, чувствовал все оттенки этой яркой, нежной любви. Наконец, впитав достаточно, он осторожно высвободился из мягких объятий совместного транса. Вот и Рейза проснулся окончательно: ресницы его дрогнули; губы, только что целовавшие неведомого паладина, сомкнулись в загадочной, едва заметной улыбке. Он вернулся в их реальность. Амит взял его чуть похолодевшую руку и прижал к своей груди. Его окрепший сердечный ритм передался Рейзе, кровь мальчика стала согреваться, он по-настоящему ожил.

— Ну вот, ты теперь всё знаешь! И как он тебе?

— О, да, малыш, тут есть о ком грезить! Правда, твои мечты прекрасны! Если бы остальные парни могли это увидеть, они тебе больше никогда не дали бы спать! А кстати, у него есть имя?

— Я называю его «Мой Лев». И он станет моим первым мужчиной!

Амит Рафи засмеялся и, накрутив волнистую прядь волос друга на свои пальцы, слегка потянул к себе, словно налагая на него свою власть.

— Ну уж нет, пусть твой Лев на это даже не рассчитывает! Я буду твоим первым мужчиной, а остальные пусть катятся в ад!

Он произнёс это с таким возвышенным героическим апломбом, что смешливый, легкомысленный Рейза немедленно залился хохотом.

— Друг мой самоуверенный, да ты никак ревнуешь!

— Совсем чуть — чуть. И разве не я самый важный человек в твоей жизни?

— Ну конечно, ты! Ты всегда будешь для меня важным человеком!

— Нет, скажи: «самым важным»!

Рейза изобразил серьёзную задумчивость:

— Ну я даже не знаю… А как же Мой Лев?

— Хочешь постелить львиную шкуру себе под ноги? Хорошо, если я когда-нибудь встречу его, то немедленно отправлю к тебе. Хороший же из него получится коврик!

— Ах ты негодник ревнивый! Ну, держись!

И Рейза, продолжая заливисто смеяться, набросился на названного брата. Они сцепились в шуточной борьбе, скатились с подоконника на пол, продолжая друг друга тузить и стараясь поцеловать одновременно. Конечно, более сильный Амит проиграл эту схватку своему хрупкому другу; тому, кому даже в шутку не мог причинить ущерб. Избалованный мальчик оседлал его, припал губами к его шее и принялся целовать, жадно вбирая губами его плоть, словно вампир, пьющий кровь своей возлюбленной жертвы. Амит от удовольствия невольно прикрыл глаза и забылся на мгновение, но вот коварный красавчик отстранился, оглядел шею друга и удовлетворённо хихикнул:

— Здорово получилось! Теперь у тебя будет прехорошенький синяк типа «засос» на самом видном месте! Представляю, как твой теперешний дружок — Цвика «Большие Рога», кажется? С ним ты теперь путаешься? — представляю, как он взбесится, когда увидит мою метку!

Амит ахнул от возмущения и стряхнул с себя злодея, а потом потянулся к нему и схватил за полу накидки.

— Ну, берегись, отравы кусок, сейчас я вздую тебя по правде! Будешь умолять меня о пощаде! — Он собрался было хорошенько отшлёпать Рейзу, но тот вывернулся, вскочил и пустился наутёк. Амит бросился за ним вдогонку. Они весело неслись по сонным пустым галереям академии, ещё не приступившей к своим повседневным делам, выкрикивали дразнилки в адрес друг друга, строили уморительные гримасы, и их звонкий жизнерадостный смех эхом звуча под высокими сводами «Плектрона».

… Мастер Рам стоял в тени галереи и мрачно наблюдал за расшалившимися мальчишками. Его голову укрывал низко надвинутый капюшон, и нельзя было разглядеть выражение его лица, но вся фигура, весь облик Мастера выдавали его скверное настроение — от него словно веяло угрозой. Мастер Ноах неслышно приблизился к Раму, внимательно присмотрелся: словно грозовая туча заполнила галерею, и причиной были, по всему видно, те двое юношей во дворе. Рам покачал головой и тяжело вздохнул.

— Моего уважаемого Брата опять одолевают сомнения? — Ноах поклонился Раму, приветствуя его. — Что же беспокоит Вас, почтенный?

— Вы знаете о причине моего беспокойства, Брат. И теперь у меня уже нет сомнений: я твёрдо уверен, что впереди нас ждёт нелёгкая и неблагодарная работа. Мы ещё пожалеем о своих бесполезных трудах!

Мастер Ноах прислушался к далёкому теперь смеху мальчиков и пожал плечами.

— Простите, Брат Рам, но я никак не вижу повода для беспокойства. Это всего лишь дети, пусть пока резвятся! Такое чудное солнечное утро; оно просто создано для радости и беззаботных игр. Придёт время, и они исполнят свой долг, будут верными слугами Всемогущих Демиургов!

— Нет, Брат Ноах, я точно знаю, что этого не будет. Вы видели его сейчас?

— Конечно, видел. И ничего особенного в нём сегодня нет!

— Именно так. И этим утром, и прошлым, и в обед неделю назад, и каждый вечер в течение всего года — всех своих лет! — он всегда одинаков. Для Плектра в нём слишком много темперамента, слишком много огня!

— Но что в этом странного? Само его имя — Адмони — говорит об огненной стихии его происхождения, и он не первый упрямец в стенах этой академии, а то, что его характер ровен и постоянен — это как раз позволяет думать, что им будет не так уж сложно управлять! Мы снова и снова говорим об этом, словно нет тем, более важных, чем парочка расшалившихся мышей!

— Вы и правда не понимаете?

Рам сделал шаг на встречу Ноаху, и его собрат почувствовал неудобство: высокий, массивный Мастер навис над ним, стремясь завладеть всем свободным пространством, подавить, склонить к согласию, подчинить своей воле. Неприятное ощущение! Ноах немного отступил, но не отвёл прямого и твёрдого взгляда от лица Рама.

— Чего же я не понимаю?

— Да не годится он для нашего дела! Я Вам даже больше скажу: он не просто не годится; он вреден, как вирус; непредсказуем и опасен! Он никогда не будет надёжен, и никогда не будет до конца покорен! А значит, в любой момент может произойти непоправимый сбой, и вся система рухнет!

— О, храни Вас великая воля Демиургов, что это Вы такое говорите?! Это всего лишь один — единственный винтик в совершенном механизме, уж не думаете ли Вы, что его сил будет достаточно, что бы противостоять своим создателям, а тем более причинить им хоть какой — нибудь ущерб? Простите, но я в это не верю!

— И напрасно. Опасность не в одном своенравном глупце, а в тех, кто будет рядом с ним. Положите одно гниющее яблоко в корзину с другими, прекрасными и сочными плодами, и скоро в корзине Вашей будет полно тлена! Дурной пример заразителен, мы все это знаем! И всё это тем более опасно, что великий дар достался человеку, непригодному к нашему великому служению!

Мужчины покинули солнечную сторону и вступили в тихий полумрак коридора. Они неторопливо направились к Залу Совета, где в этот час раз в неделю собирались все шесть Мастеров «Главной гексады Демиургов» под председательством самого Великого Магистра Габриеля.

— Неужели вы и правда считаете Рейзу Адмони непригодным? На него указал перст Демиурга, а его воля неоспорима! Разве Вы можете сомневаться в выборе Всесильных? И не Вы ли нашли в нём особенные способности к медиату, когда он был ещё на первой ступени?

— Верно, я сам исследовал его возможности и пришёл к выводу, что они на много выше средних, а если учесть его удивительную красоту, то он действительно мог бы стать лучшим Плектром из всех, и уж конечно, я не сомневаюсь в великой воле и мудрости Демиургов!

— Но тогда я вовсе Вас не понимаю! Почему же Вы считаете его непригодным, несмотря на столь высокую оценку его достоинств?

— Да потому что он не сможет быть Плектром! Плектр — это особый склад личности, а его воля и его разум настолько отличны от необходимых норм, что я просто не представляю себе, как мы можем изменить это. Я не думаю, что мы имеем право так рисковать, вручая столь сильное оружие и столь безмерную власть!

Ноах удручённо покачал головой. Его собрат был так уверен в своей правоте, что стоило серьёзнее отнестись к его словам. Ноах никогда не сомневался в мудрости других Мастеров, как и они не сомневались в нём, тем более, что часто особое мнение кого-то из них основывалось не просто на жизненном опыте или знании фактов по делу, а ещё и было подкреплено ясновидением и чтением самых потаённых мыслей объекта. Но он считал, что нельзя с такой лёгкостью отказываться от «ценного живого материала». Всегда есть способ починить то, что разладилось, исправить ошибки и возместить тот ущерб, что причинил оступившийся. Уже возле дверей зала он, из уважения к Брату пропуская его вперёд себя, примирительно улыбнулся:

— Даже весь наш опыт и таланты не смогут дать нам однозначный верный ответ, так ли уж существенны Ваши волнения. И я не сомневаюсь в Вашей правоте на счёт его неадекватности, но так же не сомневаюсь, что мы сможем справиться с этим и выполнить волю Великих Демиургов. Он станет тем, кем ему уготовано стать, и будет лучшим из лучших, как и ожидается. Не надо так строго наказывать юношу за то, чего он ещё не совершил!

— Не мне решать это. Моё мнение — лишь моё мнение, но я намерен донести его до сведения великого Магистра и остальных Мастеров. — Рам немного подумал, а потом решительно добавил:

— И сделаю я это сегодня же после церемонии!..