Общество Должников (СИ)

Глава 6. Новые друзья

— Еще раз, кто ты такой?

— Продавец на своих двоих, госпожа моя.

— У тебя ничего с собой нет, что же ты продаешь?

— Я антистресс на час.

— Это еще что? Бритти, ты про такое слышал?

— Никогда.

— Продаю возможность ударить себя в любую часть тела, госпожа. Вы уже воспользовались моими услугами на сумму в две тысячи номов. Это без учета пробного удара в пах.

— Я его сейчас под линолеум загоню, — сказал Бритти, вмешавшись в допрос. — Я ему нижнюю челюсть с верхней поменяю. Дырку в сердце проверчу. Я волк парень! Понял? А ты насрано! Просто огромная куча на табуретке. Отвечай, кто ты такой. Ты из Компании?

— Я что, на палочника похож?

Якоб лучезарно улыбнулся окровавленными зубами. Он сидел на табуретке, совершенно ничем не скованный, кроме боли. Бежать ему все равно было некуда: Бритти закрывал своей тушей раскрытое окно, девушка, — ее имени он еще не слышал, — стояла в дверном проеме, навалившись плечом на косяк. Руки Якоб держал за головой, но не потому, что ему так сказали. Просто хотелось продемонстрировать свои гладкие подмышки этой прекрасной особе. Лицо особы, жесткое, с глубокими глазными впадинами и маленьким носом, было ослепительно, неправдоподобно белым. Кожа была покрыта татуировками в виде черных кругов размером с монету. Якоб мысленно сравнил их с белыми пятнами на волосах.

Интересный стиль.

На вид красотке было лет восемнадцать, но эти утопающие в сумраке глаза, горящие белым огнем, напоминали взгляд безумной и жестокой старухи.

— Давай я просто сверну ему шею и пойдем уже, — утомленно протянула девушка. — Ну сколько можно? Он обычный шнырь-торпеда, мы таких сегодня уже штук десять завалили. Давай его еще в яму бросим и будем приходить раз в неделю, пока не расколется. Не хочу я с ним цацкаться. Уника уходит!

Цацкаться они и правда не любили. Это можно было понять по тому, что на потолке комнаты, где Насча проводила свои сеансы массажа, сидело жирное пятно темного-красного цвета. Что-то мягкое так влепили в потолок, что с него почти не капало. Судя по запаху дерьма и бойни, это была хозяйка конуры. Но где тогда останки человека, о котором говорил парень из притона?

В окно поддувал сквознячок. Огибая Бритти, он приносил с собой тяжелый запах силы и пота. «Уника уходит», да? Открытое окно… Способен ли древний коротышка пролететь девять этажей и не разбиться?

На полу лежали оторванные крылья. От какого-то костюма? Забавное совпадение. Впрочем, в распахнутом гардеробе висела огромная подборка спецодежды для ролевых игр. От фуражки до коньков. Коньки наверняка пользовались популярностью: люди скучали по зиме.

— Да я не против, — сказал Бритти задумчиво поворачиваясь вокруг своей оси. — Просто он странный. Что-то в нем есть сволочное. Он из наших и одновременно нет. В первый раз такое вижу. Меня это нервирует.

— Извините, — вежливо сказал Ретро. — Вечно порчу людям настроение.

— Ладно, кончай с ним, — великодушно разрешил волк. — Как мне надоели эти хэдхантеры. Дерьмо.

Ретро понял, что его дурацкая, давно сломанная жизнь, подошла к концу. «Кто же позаботиться о моих детишках?» — сказал кто-то в его голове. Скрипка печально взвизгнула. Пятнистая леди в широкой белой сутане придвинулась так, словно пятки ее скользили по полу. Ретро не поменял позу, только немного приподнял голову, что б заглянуть в нечеловеческие глаза. Ну что ж… Опять волк, и опять жизнь его на волоске. Точнее, волосок уже полоснули бритвой.

— Что за дерьмо? — сказал вдруг Бритти. — Ты слышишь?

Девушка склонила голову на бок.

— Какая-то музыка, — сказала она, морща носик. — Смычковые?

— Откуда она доносится?

Волк обогнул Якоба справа, — тому показалось, что рядом проехала фура, — и остановился чуть в стороне. Вокруг него летали по орбите мелкие предметы, вроде монеток, заколок, наручников и каких-то вытянутых предметов, похожих на пробки. Волк стоически игнорировал эти спутники. Очевидно, иногда он не мог контролировать свою мощь полностью.

— Это ты? — требовательно спросил он. — Она усиливается, слышишь?

— Ужасная какофония, — подтвердила Пятно. — Как будто по тысячам струн водят километровой ножовкой.

— Я просто сижу и жду, когда мне свернут шею, — сказал Ретро.

«Кто позаботиться о моих детишках».

— Вот дерьмо-о-о, — протянул вдруг Бритти. — Я понял, что это такое. Сраный ублюдок. Убей его! Скорее!

В этот момент нездоровый отцовский инстинкт взял контроль над телом Якоба Фитцвиля, и он, оттолкнувшись ногами, упал вместе с табуреткой. Потом кувыркнулся и бросился к окну. Ставни мгновенно захлопнулись перед ним, а сильная рука схватила за жилет. Ретро швырнули в стену так, что упало несколько полок с фарфоровыми гениталиями.

— Стреляй, стреляй в него!

Детектив по-разному представлял последние секунды своей жизни. Вариант, где его ставят к стенке и пускают пулю в лоб, тоже встречался в каталоге. Однако такой изощренной формы исполнения расстрела он не ожидал.

Леди Пятно шлепнула себя по бедрам. Подол задрался. На ретро уставились два «тихих» жемчужных пистолета, сидящие на гидравлической фурнитуре армейского пояса. А также безупречные пятнистые ножки и черные трусики, которые должны были отвлечь несчастную жертву от самых неприятных секунд оставшейся жизни. Что ж. В каком-то смысле это было даже гуманно.

— Оу, — только и успел сказать Ретро.

А потом произошло несколько вещей сразу. Голос в его голове снова заорал что-то про детей. Пятнистая отшатнулась. Стена над головой детектива плюнула несколькими фонтанчиками. А Бритти выдохнул, словно спасаясь от перегрузки, и с воплем заметался по комнате.

— Хватит, — кричал он. — Все уже, все, мы тебе не угрожаем, успокойся. Дерьмо-о-о!

Девушка упала на задницу, и еще раз выстрелила, судорожно сжимая рукояти, но Ретро на прежнем месте уже не было. Он неуклюже вывалился в коридор. Запинаясь о десятки розовых тапочек, сапожков и туфель, Якоб добрался до двери, и только хотел открыть ее, как с той стороны забарабанили.

— Нассча! Нассча, ты там?! Это Котята! Открывай! Что там у тебя происходит?!

Ретро посмотрел в глазок. Человек десять, не меньше. Что за чудесный день.

— Мы ломаем дверь! Кто бы вы ни были суки, вам пришла…

Ретро очень хорошо понимал, что именно надвигается. Если ему не удастся просочиться в унитаз, то на него ополчиться весь район. Непонятно, что он такого сделал со своими новыми друзьями, но рассчитывать, что у сотни головорезов из Котят тоже случиться припадок, было как минимум несерьезно.

Якоб прислонился задом к стойке для верхней одежды и усмехнулся.

— Эй… — донеслось из комнаты.

Входная дверь трещала от ударов. Потом кто-то пару раз выстрелил в область замка. К счастью, он там был далеко не один.

— Я вас слушаю, моя госпожа, — весело откликнулся Ретро.

— Мир. Клянусь. Давай договоримся. Мы защитим тебя от Котят.

Якоб, не тушуясь, вернулся к дружкам. Божья коровка сидела на полу, слизывая языком кровь, натекающую из носа. Бритти забился в верхний угол, словно воздушный шар, оставшийся после дня рождения, и злобно зыркал оттуда, царапая взглядом кожу.

— И что взамен? — спросил прозорливый Ретро.

— Ты свалишь от нас подальше, — взвизгнул Бритти. — Дерьмо ты такое! Просто переползи, блин, в другой сортир.

— Не выйдет. Мы с вами, зайчики, ищем одно и то же. Столкновения будут неизбежны. Это — не последнее.

— Какая же ты заноза в жопе! — застонала Пятнистая. — Напомни, как тебя зовут.

— Якоб Фитцвиль. Или просто детектив. Для друзей — Ретро.

— Ты заноза в жопе, Фитцвиль!

— У вас много единомышленников.

Судя по звукам дверь начала поддаваться.

— Ладно, слушай, — устало вымолвила девушка, поднимаясь. — Давай обсудим это после того, как разделаемся с гостями и смоемся отсюда. Согласен?

— Более чем.

— Тогда прыгай в койку.

— Оу.

— Какая же у тебя скотская ухмылочка. Так бы и съездила по роже еще раз. Лезь под одеяло. Ногами к выходу, к выходу!

Рабочее место Нассчи было врезано в угол комнаты, и представляло собой гнездышко в виде дольки арбуза, в котором могли уютно расположиться пять или шесть человек, страдающих от боли в спине. Или шее. В общем, места для мануальной терапии было хоть отбавляй. Для серьезнейшего эффекта эротической тайны, перед траходромом были навешены алые портьеры. Пятнистая расправила их и забралась под одеяло к Ретро. Она легла так близко, что тот невольно сглотнул. От страха и возбуждения одновременно.

— Как же тут воняет жопами, — прошептала девушка. — Меня сейчас вырвет.

— Стирать это футбольное поле ваты, наверное, жутко неудобно, — усмехнулся Виль.

В душной темноте послышался смешок.

— Как только ущипну тебя, сбрасывай одеяло, понял?

— Понял.

В прихожей послышался грохот и однообразные матерные крики.

— Сюда, сюда! — тонко завопили из-под одеяла. — Скорее, все сюда! Помогите, умоляю.

Это сработало. В комнату ввалился, судя по грохоту, весь штурмовой взвод Котят.

— Нассча это ты?

Послышался треск сдираемых портьер. В этот момент Якоба чувствительно щипнули за предплечье. Одним махом он послал все сто килограмм пахучего одеяла подальше вправо и поудобнее улегся на подушку. Поручение выполнено безукоризненно, можно было и отдохнуть.

— Какого… — только и успел выговорить матерый гарзонец, смело руководивший отрядом.

Он был вооружен обрезом и даже начал его поднимать, но тут Пятнистая раздвинула согнутые коленки. Ретро смотрел как несчастных Котят буквально разрывает меткими выстрелами, и ни о чем не думал. Разве что: «после этой простыни нужно будет перестирать всю одежду и хорошенько помыться». «Черт».

«Чик-чик-чик».

— Ах ты блять!

Это был ошеломленный вопль оливы, на которую не хватило свинцовых транквилизаторов. Возможно, она хотела бы взять полную ответственность за успех миссии на себя, но тут ее челюсти с отчетливым хрустом поменялись местами, и несчастная женщина повалилась в кровавый бассейн.

— А, так это была не просто угроза, — сказал впечатленный Якоб. — Не думал, что такое возможно.

— Та-да-а, нахрен, — Бритти выплыл из своего угла. — Материал для новых сплетен готов, можно сваливать.

В этот момент блин подсохшего фарша медленно отклеился от потолка и упал вниз.

— Мне совершенно не нравятся ваши методы, должен заметить, — Ретро слез с кровати и осторожно ступая, вышел в прихожую.

За ним проследовала Пятнистая. Уже с горбом.

— Да и хрен бы с тобой, — просто ответила она. — Держись рядом, лучше позади. Так тебя не заметят благодаря силам Бри

— Секунду, прихвачу своего железного коня.

Они вышли на лестничную площадку, и принялись считать ступени.

— Но зачем было убивать Нассчу?

— Она тенебрийка. У Бритти вендетта тенебрийцам. Убивает всех без разбора. Женщин, детей, инвалидов. Бритти, убьешь инвалида?

— Все, что от него осталось, — немедленно отозвался волк. — Даже отдачи не побоюсь.

— Вот видишь? Так было нужно.

— Господь Гарзонский, хорошо, что лонгаты в этот список не входят.

— Одного я, пожалуй, запишу.

Через десять минут все трое уже переводили дыхание в самой злачной и незаметной рыгаловке поблизости. Называлась она «Два метра под землю» и базировалась, как и следовало из названия, в подвале Мимомаркета. Лампы здесь освещали только потолок, который каким-то образом был загажен еще сильнее чем пол. В зале стояли расколотые столики, скрипящие стулья, и парили угрюмые жирные мухи, жужжащие громче древнего кондиционера. Там же держался вечный дым, от которого не то что обои, кожа желтела как при циррозе.

А, впрочем, почти весь контингент «Двух метров» и без того находился в шпагате между жизнью и смертью. Печень была здесь нежеланным гостем.

И как забыть милейшего бармена, он же вышибала, по кличке Посейдон, который пас двух официанток-олив, работающих за бухло и чаевые. Оливы были матерые как акулы. Нередко они обшаривали карманы отрубившихся пьянчуг, которых вышвыривали на улицу.

Якоб часто бывал тут и мог с уверенностью сказать, что в этом месте могли искать только пропавшего неделю назад мужа, или пойло с ценником ниже, чем у дождевой воды. С другой стороны, были у этого места и свои плюсы. Где еще разрешали пить и сразу же мочиться под столик?

— Ну и дыра, — протянула Пятнистая. — И ты тут пьешь?

Они уселись в дальний угол зала, опасно закачавшись на убитых стульях. Точно также, как при землетрясении, закачался столик, но Ретро мгновенно восстановил баланс и гармонию между полумертвой древесиной и теплокровными задницами.

— Убери руки.

— Извини. Хотел поддержать.

— Без тебя обойдусь.

— Вижу. Ты не плохо держишься. Как будто заливаешь тут за воротник с рождения.

Девушка фыркнула.

— Прежде всего, — напористо заговорил Ретро, — я бы хотел узнать твое имя. Хотя бы псевдоним. Мысленно я называю тебя «Пятнистая», но согласись, это звучит кринжово, как говорят дети.

— Пятнистая? Это все, на что на что способно твое воображение, Фитцвиль? Это потому, что на мне пятна, угадала?

В углу было почти темно. Ретро видел только белые угольки. Тем не менее, он уловил насмешливую симпатию в этом взгляде. Якоб хорошо ладил с противоположным полом, однако у него давным-давно не было времени на практику: близнецы отнимали все его силы. Как бы то ни было, его отмытое лицо все еще хранило капельку обаяния.

— Довольно много пятен, — ухмыльнулся он. — И я бы с удовольствием сосчитал их точное количество.

Девушка тихо рассмеялась.

— Да ладно тебе, — сказала она. — Не так уж часто со мной флиртуют.

Якоб почти сразу понял, что это был ответ на неслышимую реплику Бритти, и порадовался, что не издал какое-нибудь идиотское «что?» или «а?».

— Скажи мне, Фитцвиль, — негромкий голос звучал в темноте как затравка к блюзу, — что у тебя за фамилия такая дурацкая?

— Мы из саксов.

— Тогда почему Якоб, а не Джейкоб?

— Мать фанатела по сканам. Ей нравились огромные бледнокожие мужики.

— А по тебе и не скажешь.

— Ну, предпочтения предпочтениями, а работа — работой.

Смешок.

Из темноты, словно из глубин морских, вынырнула одна из официанток. Условный свет отразился от ее острозубой улыбки. Это была Чи Пи, хорошая знакомая Якоба. Разумеется, если б он начал тут дебоширить, его мгновенно вышвырнули в мусорку, как и любого другого.

— Приветствую вас под землей, — просипела она, облокотившись на плечо Якоба. Стул скрипнул, но Якоб не дал тому завалиться на бок. — Я смотрю твоя шиза прогрессирует, красавчик. Разговариваешь сам с собой?

Якоб странно взглянул на нее, потом шевельнул извилиной, и сказал:

— Репетирую крутые реплики для дуэлей. Хин постоянно так делает. Вот и я подумал, чего мне отставать.

— Давно не видела этого смертника. Он завязал со спиртным?

— Дела в последнее время шли не очень. Даже ваши демократические цены его пугают.

— Жаль это слышать, — искренне сказала Чи, убирая локоть. — Будешь уходить, я, пожалуй, дам тебе кое-что для него. Потом рассчитаемся, так и передай.

— Твоя душа шире твоей прекрасной попки, — ответил на это Ретро.

— Скотина, — одобрительно фыркнула Чи. — Ну ладно. Что принести? Как обычно?

Тут детектив смешался, бросив взгляд в сторону невидимой подруги.

— То же что и ты, — шепнули из темноты.

— Да, давай две порции «До завтра».

«И один запивон»

— И один запивон.

«Минеральную с сахаром».

— Минеральную с сахаром.

Чи хрюкнула.

— Ты что, ждешь кого-то?

— Нет, просто хочу набраться как следует и не вернуть все обратно раньше времени.

— Ну ладно, — с подозрением протянула Чи.

В этот момент в зале раздался треск и глухой стук распростершихся костей. Олива, словно хищник, среагировала на шум и мгновенно скрылась. Ретро усмехнулся и положил локти на столешницу.

— Я так и знала.

Ретро молчал.

— Ты сумасшедший.

— Более или менее.

— Ну слава богу, — одним голосом улыбнулась девушка. — Сначала я подумала, что ты просто дурак. Не понимаешь, что происходит вокруг.

Она помолчала.

— Бритти спрашивает, знаешь ли ты, что у тебя есть сила?

— Для меня это что-то вроде личной шутки, которую понимаю только я сам, — Якоб набрал полную грудь сигаретного смога. Пробирало как от настоящей сигары. — Иногда помогает, иногда — пускает по ложному следу. Но в целом… Разве это сила? Вот Бритти — это да, настоящая пушка.

— Он выражает тебе свое «дерьмовое мерси». А кроме того говорит, что ты нихрена не понимаешь этой своей шутки.

Якоб пожал плечами.

Принесли заказ. Чи поставила оба коктейля и стакан с минералкой перед детективом. Тот улыбнулся ей, и сунул пару номов чаевых. Олива провела пальцами по смуглой щеке и скрылась.

Скрипнул стул. Рукав белой сутаны был хорошо заметен в темноте. Еще лучше различимы — белоснежные пальцы. Пятнистая самостоятельно придвинула к себе напитки и затихла. Якоб отпил свой «До завтра», выдохнул в кулак, и уже более расслабленным голосом произнес.

— Я уверен, что это к лучшему.

В темноте закашлялись. Потом тихо стукнул бокал с минералкой.

— А кто такие Анис и Вальтер?

Якоб внимательно посмотрел в белые глаза.

— Я кричал что-то? Про них?

— Мы с Бритти слышали имена в головах. Имена и невыносимый шум.

Ретро хлебнул основательнее.

— Не будем об этом. Это… Очень личное. Перейдем лучше к делу, госпожа…

— Спот. Или Спотти.

— Спот? — переспросил Ретро. — Это потому, что у вас на коже пятна?

— Угадал. Ну так что ты хочешь предложить нам?

— Для начала ответьте, у вас есть какие-нибудь зацепки? Я так понимаю цель ушла из-под носа.

Едва слышные звуки подсказали Ретро, что Спотти приняла еще одну порцию коктейля. Пожалуй, тридцать градусов крепковато для такой стройняшки, но никто ее за язык не тянул.

— Класс, — прошипела она. — У тебя хороший вкус, Фитцвиль. Да, ты прав. Ушел. Выпорхнул.

— Как ему это удалось? Девятый этаж.

Некоторое время Спот молчала, как будто не понимала смысл вопроса. А потом вновь негромко засмеялась.

— Как удалось? Ну как-как, взял наволочку и планировал на ней как на парашюте.

Ретро понимал, что девушка откровенно забавляется с ним, и обладает куда большей информацией. Однако, спрашивать у конкурента, что она имела ввиду под наволочкой, было откровенно нетактично. Просто поставишь себя в зависимое положение и больше ничего. Тогда он решил зайти с другого бока.

— Вы тоже хотите награду?

— Что?

— Ну, пятьдесят кусков на карманные расходы.

Снова неясная пауза.

— Конечно. Пятьдесят кусков всем нужны.

Врет. И даже не слишком пытается это скрыть. Они с Бритти такие же нелюди, как и Эхсин, на это Ретро мог бы поставить свой самокат. И он мог прозакладывать его дважды, утверждая, что деньги этим ребятам не нужны.

— Ну так давайте объединим силы и всего делов, — обрадовано сказал он. — Выбора у вас нет. Вы конкретно сбились.

— Сбились, — подтвердила Спотти. — То есть, Бритти может напасть на след, но к этому времени Эхсина уже не будет в городе.

Ретро отхлебнул. Этим же занялась девушка. Ретро не спрашивал почему не пьет Бритти. Выпивший волк, это почти гарантированный взрыв Шторма посреди города. Пожалуйста, где угодно, только не здесь. Бутылку паленого вискаря отдают за полтора нома… Священная земля!

— Да ладно тебе, — голос Спотти повысился. — Иногда можно. Я же не надираюсь.

— Вас всего двое? — рискнул Ретро.

— Кого? — невнятно переспросила девушка. — А. Да. Всего двое.

Спотти хорошо следила за языком. Ну или Бритти постоянно подсказывал что говорить. Закрыться бы с ней наедине.

— Надо было взять закуски, — девушка все-таки поперхнулась.

— От запаха еды половина зала окажется заблевана по щиколотку, — сказал на это Якоб. — Никто и никогда не закусывает в «Двух метрах под землю». Максимум, что можно здесь заказать, это прошлогодние соленые гренки или маринованные яйца похожие на головы утопленников.

— О боже.

Якоб сочувственно покивал и решил снова вернуться к делу:

— В общем, так сложилось, что у меня есть еще как минимум две зацепки. И я готов предоставить вам одну из них, при условии, что мы поделим гонорар семьдесят на тридцать. Независимо от того, кто именно преуспеет.

— Семьдесят тебе что ли?

— Ну, если у вас есть варианты получше…

— Нет, — поспешно сказала девушка. — Мы согласны. Говори, что знаешь.

А могли бы и поторговаться для виду. Ретро понял, что никаких договоренностей с ним эта парочка соблюдать не будет. Они по какой-то причине не могут пока с ним разделаться, но и только. Остается отправить их по наименее вероятному следу, чтобы они не путались под ногами.

И какой след теперь наименее вероятен? Братоубийца или мелкий наркобарон? Возможно, ни один из них никуда не ведет. А что если отправить их в Радужный, искать то, не знаю что? Таких как Эхсин там целые подвалы. Пусть выбирают любого и убираются из города. Пятьдесят тысяч. К черту Сэта. Этих денег хватит чтобы запереть Анис и Эдварда в санатории года на два. Так они точно избавятся от всех плохих привычек. Мои милые ангелочки, у них такие красивые шрамы от лезвий на запястьях…

— Фитцвиль. Прием. Ты что, уже вырубился, девчонка?

Якоб опасно накренился влево вместе со стулом, но быстро выровнялся. Над ним стояла Ди Фи, коллега Чи. Она взяла пустые бокалы из-под коктейля и минералки, а потом тьма сразу же поглотила ее. Ретро осоловело уставился на свой едва видимый «До завтра». Он был уверен, что напротив него — пустота. Спотти и Бритти просто приснились ему как снятся иногда незнакомые люди, о которых не имеешь никакого понятия.

И правда. Ни белых глаз, ни слабо ощутимого присутствия кого-то необыкновенного, ни легкого смеха. Черт возьми, для чего же он так надр…

— Ты выспался? — сварливо спросил волк. — Может еще в мотель нас отведешь? Потрахаемся, а завтра на работу? Мы заключили договор: давай свою зацепку, пока я тебя не прихлопнул. Один раз мы уже рассусоливали с тобой дольше, чем нужно, но теперь ты у меня под колпаком, братик.

— А где…

— На улице. Вышла подышать после твоей отравы. Знаешь, дефектив ты хренов, ты перешел столько границ в общении с нами, что я просто обязан тебя убить. Но сделаю это потом.

— Как только поделим деньги, — ухмыльнулся Ретро. — Как честные партнеры?

— Мое терпение на исходе.

Это была не шутка. Бритти просто кипел от злости. На жилете Якоба сам собой появился тонкий разрез.

— Понял, — Якоб поднял перед собой руки. — Понял. Все понял.

Он одним залпом прикончил свой «До завтра», поставил стакан перед собой и вынул из кармана монетку в полнома. Серебристый кругляш завращался в воздухе и с тихим звоном упал на стеклянное дно. Ретро посмотрел сверху. Идол. Значит ему достается братоубийца. А этим двоим он оставит задачку гонятся за Танитом, который «бывает то там, то здесь». (Ретро быстро написал в блокноте имя и общее сведения, и подвинул листок на другой конец столика.) В конце концов, разобраться с Паупа будет несравненно проще. Если Эхсина у него не было, можно будет снова посоревноваться с этими двумя. Спотти и Бритти наверняка выгонят Танита на поверхность, а пока тот будет искать новое илистое дно, некто Якоб Фитцвиль подоспеет с сачком.

— Это еще что было? — с подозрением спросил Бритти.

— Чаевые, — просто ответил Якоб. — Местным девочкам не платят за работу. Разрешают бесплатно пить из бара и оставлять себе половину чаевых.

— Сейчас расплачусь.

— Ты никогда не плакал, Бри. Только злился. Всегда злился.

Услышав этот призрачный голос, Ретро улыбнулся, сам не зная почему. В стакан упала вторая монета ценностью в пять номов. Детектив приподнял бровь. Потом он внезапно почувствовал пустоту и одновременно протрезвел до состояния новорожденного.

— Клянусь Хисшеньем! — раздалось у него над ухом. — Это нам? Серьезно?

— Точно так, — Якоб продолжал улыбаться, слыша искреннюю радость в голосе Чи.

— Ретро ты такой зайка, — олива смачно поцеловала его в щеку. — А ты что, уже уходишь? Вроде ни в одном глазу. Оставайся, я принесу настоящей водки. Только вчера пришло три ящика с гарзонскими акцизами. Мы пробовали — объедение. Заходит как чл… В общем, хорошо заходит.

Не смотря на чудовищное искушение, Якоб вежливо отказался. Он забрал оставленный за барной стойкой самокат, и, не прощаясь, торопливо покинул «Два метра под землю».

Оказавшись на улице, Ретро успел увидеть уезжающую реплику на четыре места. Серый металлик. Редкая машина для Рабочки. Номера, как и у Хина, тщательно замазаны грязью. Сквозь заднее стекло хорошо виден белый горб.

— Значит, всего двое, да? — Пробормотал Якоб. — А мне казалось мы друг другу понравились, Пятнышко.

Он поставил самокат на землю.

Волевая 40 была типичной многоэтажкой для специалистов-палочников. Это означало, что все дверные проемы, потолки и прочее, были в полтора раза выше, чем в аналогичном жилье для отсталых. Ретро давно привык к таким вещам, проводя много времени в «Далеких перспективах», однако синдром карлика иногда мучал даже его.

Войдя в гигантское парадное, Якоб миновал спящего консьержа из ГО, и поднялся по циклопическим ступеням, взбираясь на них только благодаря силе своих рук. Затем ошеломленному взору детектива предстали необозримые врата лифта, сравнимые только с фабричными порталами.

На самом деле, конечно, все это было не так. Ретро лишь усмехнулся про себя, подумав, что дверной звонок ему придется нажимать, встав на цыпочки.

Из лифта к нему навстречу вышла парочка молодых тенебриеек, одетых, по последней моде, в темно-синее и черное. Все было лоснящееся, тонкое и настолько тугое, что девушки поскрипывали и потрескивали при каждом движении. Их узкие младенческие лица выразили испуг, когда они чуть не врезались в Якоба. Тот был всего на голову ниже, но чем беднее тенебриец, тем реже он старается опускать голову. Эти юные щеколды вообще не отрывали взгляда от потолка. Наверняка собирались идти в гости к такой же небогатой подруге, в такой же высотке неподалеку.

— Ой, — сказали они одновременно.

— Отсталый? — изумленно спросила правая.

— Отсталый, — подтвердила левая. — Ты что тут забыл, малыш? У нас приличный подъезд, наркотики никто покупать не будет.

— А какие у тебя есть? — тут же спросила правая.

— Никаких, неописуемой красоты владычицы мои, — Ретро низко поклонился. — Я не дилер, я пришел в десятую квартиру, увидеть господина Реммао Паупа. Он нанял меня убирать в квартире.

— Паупа из десятой, — задумчиво повторила левая. — А, это тот коротяга с ногтями. Помнишь Фью, мы его видели пару раз, когда курили? Он еще подкатить к тебе пытался.

— Вроде бы. Не знаю. Коротяг не запоминаю.

Коротягами в среде палочников уничижительно называли мужчин, не взявших отметку в два метра ростом. Не то чтобы это обстоятельство ломало кому-то жизни, скорее било по самооценке. Один в один, как те же метрические соревнования у отсталых, но связанные с длиной детородного органа.

— Да, есть тут такой, в общем, — подытожила левая. — А ты, значит, будешь у него горничной?

— Я собираюсь превратить его сортир в место, куда ангелы слетаются обедать, — заявил Ретро не моргнув глазом.

Палочницы засмеялись.

— Ну давай, малыш, удачи. Как-нибудь выходи, покурим вместе.

— Буду рад поджечь ваши сладкие папироски, — улыбнулся Ретро.

Он еще раз поклонился и прошел между девушками. Пока детектив поднимался по лестнице, он слышал их негромкую беседу и смешки. Кажется речь шла о его попке. «А ты никогда не фантазировала…». Якоб и сам, бывало, задумывался над этим. Конечно, тенебрийки были слишком худосочными на его вкус, но в порядке обогащения жизненного опыта, почему бы и нет? К сожалению, подружки, с которыми так мило побеседовал Ретро, были прямо-таки образцом терпимости и либерального отношения к «малышам».

— Кто там? — свирепо осведомились из-за двери. — Ты кто такой? Я никого не звал! Убирайся! ГО уже выехало!

Все это было сказано без пауз, словно одно единственное слово, означающее, что пора сдать назад по лыжне.

— Господин Паупа, я…

— Вон, вон, вон! Пшел отсюда! У меня оружие! Я целюсь в тебя через дверь! Встань левее!

Да что ж ты будешь делать.

— Господин Паупа, я от вашего брата, он предлагает вам мировую и полную реабилитацию.

Эффект был потрясающим. Угрожающе-панические вопли господина Реммао сменились тишиной абсолютного потрясения. Словно у смертника, которого по ошибке посадили не на электрический стул, а в массажное кресло.

Чтобы не довести бедолагу до умопомрачения, Ретро выждал секунд тридцать, а потом спросил:

— Так вы откроете или нет?

— Почему он не позвонил мне сам?

— У меня торжественная грамота, которую я должен вручить вам по… эм-м-м… требованию древнего обычая.

Это был критический промах.

— Нет таких обычаев, сучье ты отродье! Обмануть меня захотел? Впарить краденный самокат? Сейчас ты у меня покатишься, гаденыш, до ближайшего кладбища!

Раздался оглушительный хлопок. В стальной двери появилась рваная дыра размером с кулак. Похоже, господин Паупа выстрелил из личной противотанковой пушки. Ретро метнулся в сторону и побежал так, что сшиб с ног проснувшегося ГО-шника. Он выскочил из подъезда и рванул на самокате куда глаза глядят.

Да когда же в меня перестанут стрелять, — подумал он. Вроде бы в городе нет военного положения! Хин сейчас наверняка кувыркается с Хо на добре господина Либули и довольно похрюкивает. Еще раз он заведет свою пластинку о плохих приметах и невезении, я заранее поздравлю его с днем рождения, а потом разобью об башку зеркало.

Возле автомата с газировкой, он сделал привал, усевшись прямо на горячий асфальт. Тепло. Полезно для простаты. Якоб смаковал банку виноградной «Ледышки» и делал выводы. Первый заключался в том, что Паупа без сомнения рехнулся от груза общей неудовлетворенности жизнью, и скоро начнет подкатывать к молоденьким девушкам с ружьем наперевес. Второй вывод, он же умозаключение, гласил, что Эхсина у Реммао быть не могло. Даже если нелюдь приходил к нему, то лишь напрасно потратил свое время.

Дьявол. Что же все-таки имела ввиду Спотти, когда сказала, что Эхсин упорхнул? Хо упоминала крылья… Но ведь они давно отпали, да и вообще изначально были чем-то декоративным.

На экране телефона было четыре пропущенных от Сэта. Подождет. Холейгула прекрасно знал, что Якоб ненавидел промежуточные отчеты. Все рапорты только по факту полностью выполненной работы. Вот и подождет. Одно что результатов пока не видно и все перспективы хером по воде писаны. И, вместо того что бы перезвонить начальству, Якоб снова набрал Ребру.

— Это Справочная Линия Инфоманьяка Верту, — произнес немолодой женский голос. — Назовите свой тариф и номер клиента.

Ч-ч-черт.

— Можно мне поговорить с господином Верту лично. Это очень важно.

— Я же вам говорю, юноша, его нет на месте. Если хотите воспользоваться оплаченными услугами, назовите тариф и номер клиента.

— А когда будет?

— Вы задаете некорректные вопросы. Если б вы должны были это знать, то знали бы. Если хотите воспользоваться…

Ч-ч-черт!

Якоб сбросил вызов. Что ж, не время уповать на это сладкое, скользкое, хитрое, пахнущее ванилью божество. В любом случае новая попытка прокатиться нахаляву будет просто жалкой, и грозит осложнениями в виде путевки в задницу. Как это похоже на Сэта, хе-х. Просрочить плату за тариф, но требовать притащить ему зверюшку за пятьдесят тысяч, наугад тыкаясь в огромном городе.

Все, что мне нужно, подумал Якоб, это пару минут доступа в интернет. Зайти в компьютерный клуб и под звуки порнографии и пиксельных выстрелов, набрать в строке поиска пару слов. Жаль, что у меня нет пятидесяти номов, чтобы оплатить сеанс. Тяжкая доля старомодного и нищего сыщика: поиск информации при помощи всех органов чувств и полного набора конечностей.

Якобу понадобилось двадцать минут, чтобы добраться до Рыночка. Рыночек занимал огромное пространство, рядом с железнодорожным депо и конечной станцией Новой Победы. Это был чудовищный развал, похожий на свалку, где вместо чаек и ворон пронзительно кричали отсталые. Им вторили сигнальные гудки тепловозов и звон перемещающихся развилок. Палочники специально выделили место под гражданский базар, что бы легче было следить за тем, что продается, кому именно и по какой цене. Кроме того, по уровню наркотрафика Рыночка можно было судить о том, как обстоят дела в самом городе.

Над Рыночком летали дроны-разведчики, которые постоянно делали снимки. Когда они зависали над определенным местом хорошим тоном считалось показать им обнаженные чресла или хотя бы средний палец, чтобы ГО могло порадоваться простому человеческому общению с низами.

Якоб отыскал «Кучу Букв», как здесь называли книжную барахолку. Под высоким военным тентом громоздились башни из коробок с книгами, журналами и подшивками комиксов. Что-то было отсортировано, что-то нет, килограммы макулатуры лежали в хозяйственных сумках. Почти все здесь раздавались бесплатно, так что вокруг ходили дети и старики, выискивающие что-нибудь с картинками. В целом, людей под тентом было раз два и обчелся. Читать рабочих учили прямо на производствах, но язык техники безопасности и должностных инструкций мало способствовал развитию воображения.

Заведовал «кучей» гарзонский каcтолик по имени Джон Марстон. Опрятный молодой человек, изначально приехавший на ничейный континент с личной миссионерской задачей, но вовремя сообразивший, что Церковь Шторма лучше не злить. Не растерявшись, он решил вести просветительскую работу, и даже организовал начальную школу где-то в трущобах Радуги. Что сказать, его здоровью, смелости и духовной глубине можно было только позавидовать. Это был один из самых добродушных и бескорыстных людей, которых Ретро только встречал в своей жизни. Все переводы от епархии он тратил на книги, аренду и скромную еду.

Не смотря на обычаи, он не носил кастолический швинт, предпочитая выглаженную рубашку, шорты ниже колен и черную кепку. Это, однако, не вредило почти ощутимой ауре чистоты и сдержанности, которую Марстон распространял вокруг себя. Железное распятие с Сыном Господним было начищено до ртутного блеска.

— Привет, Джонатан, — воскликнул Ретро, протягивая руку.

Марстон в это время раскладывал перед собой пасьянс из тенебрийских и гарзонских авторов. Он сидел за столом, мелодично бормоча что-то под нос, а рядом скуксился тканный мешок, придавленный Энциклопедией Крушений за авторством Астерии Пуйгало. Услышав голос детектива, кастолик обернулся и просиял.

— Господин Фитцвиль! — он поднялся и пожал протянутую руку. — Рад вас видеть. Пришли за новым романом Дэйла?

— Нет, милый Джонатан, — Ретро озирался, замечая свежие поступления. — Я смотрю, дела идут понемногу.

— Господь благоволит слова хранящим, — устало, но с удовлетворением подтвердил кастолик. — Те, кто хочет номиналов приходят сюда, чтобы продать книгу. Когда я отдаю плату, они берут другую книгу бесплатно в расчете вернуться, и снова получить вознаграждение. Однако, книга это не просто бумага, чернила, переплет. Это голос звучащий. Она говорит с человеком даже будучи закрытой, зовет его, интригует. Провоцирует. Как будто спрашивает: «ну что, отсталый, хватит ли у тебя сил, чтобы прочесть меня?». Конечно, многие благополучно избегают этого испытания. Как бы то ни было, даже они начинают искать все новые и новые тома, чтобы просто вернуться сюда и послушать тихое пение страниц.

Марстон встрепенулся, и произнес виновато:

— Прошу прошения, господин Фитцвиль. Велеречивость — это грех. И отнимать чужое время — тоже.

— Иногда приятно послушать что-то кроме мата и угроз, — ответил на это Якоб.

— У вас есть несколько минут свободного времени? — вдруг загорелся Марстон. — Я хочу показать вам одну вещь. Настоящее сокровище. Это даже не сборник лонгатских былин переписанный рукой монаха, это нечто совершенно бесценное!

Ретро подумал.

— А Господь с ним, давай, показывай.

Марстон метнулся к своему мешку, бережно снял с него энциклопедию и положил на столик. Из матерчатых недр он извлек нечто, напоминающее дикарские бусы: около пятидесяти крышек от консервированных продуктов, нанизанных на стальную проволоку. Гремя этим странным артефактом, кастолик торжественно приблизился к Ретро и сказал:

— Узрите то, чего никто не видел! А если видел, то не понял, что перед ним.

— Я вот тоже нихрена не понимаю, — признался Якоб. — Это четки какие-то?

— Это КНИГА, господин Фитцвиль, — провозгласил Марстон юным, но уже достаточно глубоким голосом. — Вглядитесь!

Якоб вгляделся.

Все эти пятьдесят крышек от рыбы, хлеба и костно-мясной тушенки, были мелко перфорированы ручным сверлом. Крохотные отверстия складывались в буквы. Буквы — в слова на незнакомом Якобу языке.

— Это фугский, — шепнул Марстон. — Мертвый язык, который почти не менялся веками.

— Почему мертвый? — удивился детектив. — Фуги же не вымерли.

— Конечно, — согласился кастолик, перебирая крышки. — Но язык, который не меняется в течении веков — мертв. Его и сами «носители» сейчас не очень-то понимают. Даже коренные жители Фугии, оставшиеся на материке, почти полностью перешли на Низкий Тенебрис. Язык Немоса. Такая жалость. Этим никто не занимается, а моих скромных ресурсов не хватает, чтобы провести полноценное исследование. Жалость! Только по этому памятнику их почти исчезнувшей культуры, можно предположить, что фуги процветали после Великого Расселения. Конечно, сами стихи здесь относятся уже к эпохе бурь, но то, как они написаны… Я смог перевести несколько образцов при помощи одного из старейшин обитающего в Радуге.

Марстон с робостью присущей всем авторам переводов и адаптаций, взглянул Якобу в глаза.

— Хотите послушать? Это недолго, автор писал четверостишьями.

— Жги.

На темных стенах иногда мне видится — картина!

Как скалы защищают одинокую травинку — последнюю!

Они стоят, а гром, и ветер, злая молния — рубина!

Подтачивают, жгут, срывают шкуру — многолетнюю!

О боги!

В какое облако мне постучать, что б ответили

Какую молнию поймать что б раздался звон

Как спеть, как сказать, закричать, что б заметили

Открыть бы окно, но нет в домах наших окон

— А вот еще:

Шторм

отступит

обязательно!

Потомок

мой

будешь свидетель!

Отстройте

Фугию

обстоятельно!

Заявим еще

о своем

расцвете!

Некоторое время Якоб молчал.

— Ну как? — спросил Марстон. — Не слишком режет ухо?

— Вполне, вполне, — ответил детектив. — «Нет в домах наших окон». Сам-сама бы это задело до глубины души. Последнее правда немного странное. В первый раз слышу такой ритм.

— Это я экспериментировал, — заулыбался кастолик. — На самом деле его можно прочитать и традиционным образом. Иногда я представляю как автор этих строк сидит в своем бункере в окружении пыли, отчаянья, страха. Гудят трубы. Или это вой Шторма? Рядом — стоны обреченных. Он знает, что писать… Точнее, сверлить все это, в сущности, нет никакого смысла: никто этого не прочтет, никому нет дела до эмоций проигравшего в ужасной лотерее. Но автор сверлит отверстие за отверстием. Может быть в полной темноте, на ощупь. Как там сказано… «Когда на языке не расцветет и слова, пусть говорят руки».

— Стальной Завет, — машинально определил Ретро. — Строфа тридцать пятая. Стих второй.

— Верно! — обрадовался Марстон. — Как хорошо.

— Эта книга очень помогла мне в свое время. И до сих пор помогает.

— Самое приятное, что не смотря на характерный промилитаристский стиль этого издания, Морган оставляет множество путей для морального разночтения!

Марстон помолчал.

— Хотите еще пару четверостиший?

— Нет, Джонатан, хватит на сегодня поэзии. Меня понимаешь ли интересует один тенебрийский писака. Прозаик. Он живет прямо здесь, в Новой Победе и пишет в жанре… Ну не знаю, мрачного реализма, наверное. Знаешь такого?

Марстон нашелся почти сразу.

— Никтей Зайло! Я с ним встречался. Как писатель он, конечно… Недисциплинированный. Но у него есть своя аудитория. Человек десять, по его словам. Кто-то из них его спонсирует. Я не думаю, что вам будут интересны его рассказы: это товар на экспорт, да простит Господь мои мирские сравнения.

— Встречался? Так ты знаешь где он живет?

— Конечно.

В этот момент Якоб понял, что не зря слушал крышечные стихи неизвестного фугского гения