Общество Должников (СИ)

Глава 10. Скучная глава в которой почти ничего не происходит

Пока Ретро обмывал близнецов губкой, менял под ними постельное белье, и внимательно осматривал провода массажной койки, Спотти напористо лезла ему под руку. Заметно было, что девушка не совсем понимает концепцию заботы о беспомощных людях, но энергии там было столько, что Ретро буквально не мог отогнать ее в сторону. Спот приподнимала тонкие безвольные тела, меняла воду в тазике, считала пульс, прыгающий в костлявых запястьях, и заглядывала через плечо.

— Ты можешь хотя бы одеться? — спросил Ретро устало.

— Зачем?

— Я мужчина, понимаешь?

— Поздравляю.

И на этом все. Якоб молча принял поздравления, и решил больше не сопротивляться. В действительности, его проклятый синдром рассеянного внимания, буквально разбил его сегодня на куски. Фитцвиль слишком долго не принимал таблетки от депрессии, но принял сегодняшнюю неудачу близко к сердцу.

Безумно хотелось напиться и упасть прямо в прихожей, головой к двери, что б утром не путаться в направлениях.

— Что?

Героически сохраняя ясность мысли, Якоб аккуратно подравнял ноготь на мизинце Анис, и отложил щипчики.

— Я говорю, «ты спишь тут же»? — Спотти, высунув язык, срезала ногти на правой ноге Вальтера.

— А. Нет. Обычно на кухне.

— Тебя это все раздражает, да? Необходимость быть тут.

— Да шла бы ты в жопу, а? Что это за вопросы? Приперлась без приглашения и пальцами в душу, пальцами.

Пятнистая ехидно осклабила острые звериные зубки.

— Значит раздражает.

Она сдула пылинки с пятки Вальтера, и внимательно осмотрела ножницы.

— Быть безнадежно привязанным к чему-то — очень тяжело. Как вот эти две половинки, связанные гвоздиком. Щелк-щелк. Может быть, по отдельности они могли бы стать неплохими заточками. Возможно, они даже мечтают об этом.

Их разделял угол кровати. Ретро совсем перестал соображать. Он тупо уставился на симпатичную нечеловеческую мордашку. Белые горящие глаза бесцельно резали потолок немигающим взглядом. Они изучали бредовые изображения чудовищ, которых нарисовала Анис, водя испачканными в краске ладонями. Такой же кошмар из глаз, зубов и алых струн покрывал стены. Кое где фрески уже состарились и облупились. В трещины выглядывали обои.

— Меня это не раздражает, — ни с того ни с сего решил защититься Якоб. Ему стало обидно до глубины души. — Отдай ножницы.

Спот с готовностью подала ему инструмент кольцами вперед.

— Это больно, — глухо сказал детектив, смыкая пальцы.

Он пересел к изголовью и принялся подрезать волосы Анис, машинально заталкивая пряди в карман домашних штанов… Хотя рядом лежал загодя приготовленный бумажный пакет.

— Расскажи.

— Что тут рассказывать? Представь себе, что вокруг нет воздуха. А тебе нужно дышать раз в три дня. Не часто, но, если не подышишь — умрешь. На стене твоего дома есть кислородный баллон с маской. Вот только кислород один к одному смешан со слезоточивым газом. Ты жадно вдыхаешь эту смесь, чувствуешь, что жизнь продлевается еще на трое суток, но вместе с тем…

— И как долго ты… Как долго еще дышать раз в три дня? Ты ведь не держишь их в отключке постоянно?

Якоб немного подровнял темную челку Вальтера.

— Раствор закончиться через неделю. Еще через пару дней они придут в себя и начнут ходить самостоятельно. И как только это произойдет…

Ретро поводил в воздухе указательным пальцем. По кругу.

— Наркотики?

— Да что угодно. Некоторые вещи мне вовсе не знакомы. Я быстро устареваю, а новая дурь прет из тысячников как с заводского конвейера. Цветной каталог пополняется на десяток страниц ежедневно. Не хотите полистать, молодые люди?

— А почему…

— Хватит, — рявкнул Ретро, но тут же окоротил себя. — Хватит, прошу. Ты хочешь переночевать, иди ночуй. Я очень устал. Не хватало мне еще интервью от тебя посреди ночи.

Спот бесшумно поднялась и потянулась. Ни один хрящик не хрустнул в ее совершенном теле. Якобу вдруг пришла в голову какая-то неожиданная мысль. Он улыбнулся.

— Ты ведь нелюдь, да? Как и твои братья.

Девушка скопировала его улыбку. Кажется, она знала, что у нее спросят.

— Искусственная лягушка из волшебной банки, — Спот приняла кокетливую позу, изогнув тело. — Всего лишь подобие настоящей жизни.

— Тогда зачем тебе… Она настоящая? Можешь не отвечать.

— Ладно тебе краснеть, Фитцвиль. Я отвечу, мне не трудно: туда могут входить, но никогда ничего не выйдет. Наш создатель был мужиком. А мужчины, похоже, не могут создать ничего красивого так, что б там не было дырки для члена.

Ретро негромко рассмеялся. Как это бывает после серьезного упадка сил, он почувствовал легкую эйфорию и капельку оптимизма.

— Выпьем? — предложил он.

— Ну разумеется. Своим коктейлем ты меня только раззадорил.

— Тогда… Подожди меня на кухне. Мне нужно закончить здесь.

Спот кивнула и вышла.

Якоб некоторое время смотрел на своих «ангелочков». Затем он положил свою ладонь на их сцепленные пальцы и поцеловал каждого в лоб.

— Осталось немного, — прошептал он. — Завтра папа все сделает. Обещаю. Мы удем… Далеко-далеко. Там не будет плохого, только хорошее.

Якоб вышел, аккуратно притворив дверь.

— Спокойных снов.

Затем он с отвращением сорвал себя прилипшую к телу жилетку и пошел в душ. Чертова Спотти израсходовала весь запас горячей воды в дешевом нагревателе, но мыться под холодными струями было даже приятнее. Де Хин закаляется так постоянно. Может поэтому он никогда не простывает? Ретро думал, куда девушка спрятала свои стволы и одежду. На видных местах их не было. Не могла же она все оставить в машине.

Когда Якоб вошел на кухню, то увидел, что пятнистая уже поставила на стол бутылку теплого джинна. Она водила по стеклу пальцем и задумчиво щелкала акульими зубками. Ретро вздохнул и достал из морозилки форму со льдом. Следом пошла заветренная половинка лимона и просроченная бутылка тоника, купленная за гроши в Мимомаркете.

— Надо что-то поесть, — сказал он. — Что вы обычно едите?

— Все, — сказала Спот, отвернувшись от бутылки. — То, что купит Шестерка.

— Шестерка?

— Он… Он тоже из банки, но слегка недоразвитый. Не разговаривает, зато послушный. Может водить машину, таскать грузы. В общем — раб.

— Понятно, — невозмутимо бросил Ретро. — Футболка «Главное — семья», так?

— Ты его видел?

— Мельком. И где он сейчас?

— Спит в машине. Ему там хорошо и привычно. Много журналов и книг.

— И зачем было врать мне насчет этого? Что вас только двое.

— Я не могла выложить все и сразу. Ну кто так делает?

— Ах вот как. А Жирный? Где он?

— Н-ну… В шкафу в прихожей.

— Где?!

Спот улыбнулась, изображая дурочку. Ее ресницы затрепетали, словно затвор пистолета-пулемета.

— Мне некуда было его деть. Шестерка боится его до чертиков, не может долго оставаться наедине.

— Ну так спрятала бы его за мусорными баками!

Девушка нахмурилась.

— Он мой брат. Братьев нельзя оставлять за мусоркой.

Якоб смотрел на нее с выражением самоубийцы встречающего поезд.

— А в шкафу можно?

— У тебя там чисто и приятно пахнет. Ты хороший хозяин.

— Уму непостижимо. Вот так кукушка!

Минуты две ретро разглядывал гнездо, которое Спот соорудила для Бритти. Тот был размером с баскетбольный мяч, и окостенело лежал в узле из плаща и нескольких пиджаков. Выглядел он как что-то совершенно неживое. Тяжелее и мертвее шара для боулинга.

— Он очнется только завтра к обеду. А я уйду на рассвете.

Острые пальчики прикоснулись к твердой пояснице Фитцвиля. Они царапали словно гвозди, однако ясно было, что это не акт устрашения. Спотти пыталась приласкать его. Успокоить.

Ретро повернулся к ней.

— Что за жизнь вы ведете? Вы наемники? Террористы? Просто психопаты? Кто?

— Ты так говоришь, как будто эти понятия не связаны. Всего понемногу. И в разных пропорциях. Бритти, например, психопат-террорист-наемник. А я — наемник-террорист-психопат. А Шестерка — трижды психопат, только тихий.

Ретро почувствовал, что хочет одновременно и задушить эту мерзавку, и прижать к стеночке совсем с другими намерениями. Ну-с, он же хотел остаться с ней наедине, ведь так? Пора ее немного подпоить, пока эта сферическая туша не висит над головой. Так что за дело, Фитцвиль, за дело…

Ну же!

— Нет, — сказал он, отстраняясь от ее поцелуя. — Уходи. Забирай его и уходи. Если у тебя действительно добрые намерения.

Спот напряглась. Она сжала кулаки так, что хрящики все-таки хрустнули в перегруженных пальцах.

— Все, — сказала она. — Ты меня достал.

Девушка отстранила Ретро и схватила гнездо… Но вовсе не для того, чтобы уйти с ним, сверкая голой задницей. Вместо этого лягушка побежала на кухню, где Якоб неделю назад распахнул окно на проветривание. Еще не понимая, что происходит, тот рванул следом, однако успел увидеть только планирующие пиджаки, браво развивающийся плащ и что-то бледное, ядром ахнувшее во двор и покатившееся по стоянке.

Смуглая кожа Якоба посерела.

— Сука сумасшедшая!

Спот визгливо рассмеялась, словно мультяшный чертик.

Фитцвиль накинул сброшенный жилет, сунул пятки в шлепанцы и побежал по лестницам, прыгая через пять-шесть ступенек. Два раза он упал, чуть не разбив колени. Он мчался и мчался, и во дворе, уже огибая машины, под странными взглядами тенебрийцев, отыскал Бритти.

Тот закатился в углубление ливневки, и мирно лежал там покрытый палью и налипшим сором. Но сферическое тельце не раскололось. Ссадин — и тех не было видно. Якоб прижал к нему ладони и понял: теплый, живой. Вот только пульс странный. Не тук-тук, а тук-тук-тик. Тук-тук-тик. Тук-тук-тик.

Вот так орешек.

— Ну что, мой братец проснулся? — Спот выставила вперед левую ногу в черном башмаке Фитцвиля. — Нет? Какой сюрприз. Почему ты не можешь поверить мне?

Лягушка снова накинула чужой халат и выглядела теперь как жена, вышедшая на дуэль с забулдыгой мужем.

— Может потому, что ты мне наврала с три короба в баре? Вы не ради денег гоняетесь за Эхсином. Кто он вам? Для чего нужен?

— Идиот ты, Фитцвиль, — вздохнула Спот. — Ты что не видишь разницы между недоговариванием и враньем, которое может уничтожить твою семью? Да иди ты нахер. Я не обязана тебе все выкладывать, только чтобы не испортить мальчику настроение. Знаешь, в шлюхиной квартире ты показался мне человеком, который не боится ничего. И только поэтому понравился. Ах, я так разочарована.

— Понравился? — Якоб сжал пальцами переносицу. У него мгновенно и жутко разболелась голова. — Вот значит, как молодежь теперь называет попытку располовинить человека пулями.

Детектив схватил Бритти и попытался поднять. Напрасно. При скромных размерах, нелюдь весил как морская мина, кроме того, там совершенно не за что было взяться: декоративные конечности плотно вросли в тело. Мимоходом Ретро заметил, что гениталий у Жирного как будто и вовсе не существовало. Видимо с ним создатель играть не собирался.

— Отойди, — пренебрежительно сказала Спот.

Она привычно подняла мясное ядро, ухватив его каким-то неудобоваримым образом и зашагала прочь. Ретро, стараясь держаться так, словно ничего странного не произошло, пошел следом. Рядом с дверью в квартиру, распахнутой, разумеется, настежь, неуверенно топтался давешний сосед с глазами по металлическому ному каждый.

— Что у вас происходит, Фитцвиль, — спросил он требовательно, но от робости перейдя на «вы». — Я… Я бы попросил вас больше не кричать. Так громко. Пожалуйста.

Он проводил Спот изумленным взглядом, а потом, совсем уж скованно, посмотрел на шлепанцы детектива.

— Больше не будем, — сказал тот. — Даю слово.

Он захлопнул дверь.

Спот сидела на полу, и поглаживала лежащего между ног Бритти. Глаза ее были закрыты. Ретро скинул надорванные сланцы и пошел на кухню. Вернулся он с двумя леденеющими стаканами. Один отдал лягушке, а со вторым уселся напротив.

— У меня пропало настроение, — Спотти поставила стакан на пол.

— У меня тоже, — согласился детектив. — Слишком душно.

— Может просто холодной воды?

— Да. Это будет лучше всего.

Все кружки на кухне были идеально отмыты кроме тех, которыми пользовались близнецы. Это были сосуды, из которых побоялся бы пить даже нищий с двенадцатью разновидностями герпеса. Разумеется, Якоб не трогал их вовсе не из-за брезгливости. В конце концов ему постоянно приходилось подтирать задницы и собирать рвоту. Однако дед надеялся, что в какой-то момент брезгливость возникнет у близнецов, и они поймут во что превращают свою жизнь. Эти кружки были маленьким отражением хозяев.

Спот долго разглядывала их, издавая странные звуки.

— Кажется я вижу там червяков, — сказала она. — Этим я точно не воспользуюсь, будь уверен.

Лягушка взяла чистый бокал и наполнила его водой. Ретро сидел на подоконнике и все тер, тер, тер переносицу сгибом указательного пальца.

— Я постелю тебе здесь, — сказал он. — А сам лягу в ванной. Тут посвежее и всегда можно промочить горло.

— Ты долго еще будешь кокетничать?

— Что?

— Я говорю, сколько еще мне нужно разгуливать без одежды, что б ты занялся делом?

Боль усиливалась. В какой-то момент она стала почти невыносимой и смычок прошелся по толстой басовитой струне. Ретро начал крениться назад, прямо в пространство, куда недавно полетел Бритти. Детектив не пытался убить себя, он просто был в предобморочном состоянии.

— Мои ангелочки, — прошептал он. — Они тоже любят бегать нагишом. Но если они провернут это здесь… Здесь нельзя. Ни в коем случае, слышишь? Анис, я тебе говорю, глуп…

— Ебать!

Якоб пришел в себя и первое, что получил от новообретенного мира — хлесткий удар по морде.

— Да что с тобой не так?! Ты чуть не навернулся с четырнадцатого этажа!

Белые глаза помаргивали от гнева.

— Фитцвиль!

А черные глаза заблестели от накатившего страха и осознания.

Спот криво улыбнулась. Она облизнула губы языком и поцеловала Якоба. Долго и агрессивно. Тот схватил ее за талию и прижал к себе. Его тело наконец завелось.

— Подожди, старикан, — быстро сказала девушка, искусав губы детектива до сукровицы. — Давай-ка сначала отойдем от окна. Ты меня реально, блять, пугаешь. А во время секса ты не вырубишься? Вот и на хрена я к тебе попер…

Адреналина в Якобе было столько, что детектив одним движением сграбастал Спот и усадил на кухонный стол.

Он только что чуть не погиб.

Скрипка в голове не играла, если Ретро не чувствовал опасности. Вот как обстояли дела.

— Спот, — прошептал он. — Спот…

— Может ты хотя бы в благодарность за спасение расслабишь мозги и напряжешь что-нибудь другое? А?

Мысль о том, что на лягушке по-прежнему слабо болтался халат Анис, ни разу не пришла Якобу в голову. Ни разу за все двадцать минут. Что ж, для старика, засыпающего на подоконнике, результат был совсем неплохим. И это без учета обещания «больше не кричать», данного Якобом, но вероломно нарушенного Спот. Впрочем, парню по соседству стоило бы сказать спасибо.

После того как они с подружкой, — из чистокровных гарзонцев, между прочим, — полчаса сидели смущенные до неподвижности, оба наконец догадались, что пора уже бросать примерчики и начинать лакомится самыми сладкими, самыми яркими плодами молодости…

Детектив слышал, как она ушла, но не стал провожать или просить остаться на утренний стоячок. Некоторые вещи просто должны были оставаться во вчерашнем дне и никогда нигде больше не фигурировать. Что ни говори, облегчение было гигантским. Херов Бритти. Он даже во сне ему приснился. Волк. В его доме. Рядом с детьми. Яко-о-об Фитцвиль. Как же ты рассохся.

Ретро с кряхтением поднялся с матраса, разложенного на полу кухни. Он слышал и то, как Спот что-то накарябала на скорую руку. Даже по звукам пера было понятно, что почерк у нее неровный и размашистый. Так и оказалось.

«Лягушке было хорошо», — прочитал он.

Не смотря на обстоятельства, Ретро мог написать бы ей то же самое. Его шея успела позабыть восхитительное ощущение теплого девичьего дыхания. Могла ли Спот в конце концов считаться девушкой? Ну, тело опытного самца врать не будет. Весь нехитрый спектр мужского удовольствия он получил.

У записки был оборот:

«Не падай из окна».

— Хорошо, — сказал Якоб вслух. — Так уж и быть.

Он почесал в паху и прислушался к собственным ощущениям. Половая разрядка и сон определенно принесли пользу. Не одеваясь, Ретро свернул матрас и отжался на кулаках. Потом принял душ и заглянул к близнецам. Все, как будто, было в порядке. А ведь бедные детишки чуть не лишились отца так ничего и не заподозрив. И смех, и грех. Оборотень, который, — как близиться ночь! — превращается из простого человека — в слабоумного.

Сербая кофе из белоснежной чашки, Ретро черкал на записке Спот.

«Палочники — мимо. Урод. Отличается. Укрытие. Радуга?».

Детектив понял со всей ясностью, что Эхсин, конечно же часть этой банды сумасшедших. Очень опасных сумасшедших. О деньгах, как он уже успел догадаться, речи не шло.

«Гисбуди. Почему? Похищение? Заложник?».

Ну, к примеру так. Изначально их — четыре штуки. Потом Гисбуди похищает одного и шантажирует оставшихся. Например, убирает чужими руками конкурентов, вообще каких-нибудь неугодных людей. Так. В какой-то момент ребята, вконец утомленные квестами, устраивают засаду с целью освободить дружка. И вот тут начинаются вопросы. Что пошло не так? Почему Эхсин сбежал? Читай: как это стремительная и выносливая (проверено) Спот не смогла его догнать? Вмешалась третья сторона? Но где она? Почему Ретро не столкнулся с ней так же, как с нелюдями? Если не плодить лишних сущностей и следовать бритве вероятностей, ее не существует вовсе.

Дальше.

Почему Эхсин бежал к палочникам? Он тупой как Шестерка? Или у него сформировался так называемый Штрихгольмский Синдром, когда жертва проникается нездоровой симпатией к похитителю? Очень странным выглядит условный факт, что Гисбуди неотрывно таскал его с собой, даже к проституткам. Вот это уже совершенно необъяснимо. Предположим, что палочник не доверял заветного нелюдя (читай, ключ к манипулированию) никому, кроме себя. Но ведь первое же столкновение показало, что Гисбуди самостоятельно отстоять Эхсина не может. Да и с чего бы? Он не волк. Возможно, в окружении палочника были волки? Но ведь гораздо дешевле запереть нелюдя в самом глубоком подвале и самому не показывать носа во избежание ответного похищения. Так нет же, он едет в Новую Победу, подставляется, светит голой задницей в чистом, хорошо простреливаемом поле, и для чего? Обмакнуть член, рискуя нарваться на Бритти? Не смешно. Ни один минет такого не стоит. Ради деловой встречи? Тоже сомнительно. Все можно решить удаленно, какой бы важной сделка не была.

Вывод: Гисбуди просто не осознавал опасности. Но как такое возможно? Это объявление, которое он дал… Можно ли было рассчитывать, что хоть кто-то разберется в этом мутном деле и доставит Эхсина обратно владельцу? Даже за полтинник. Хорошенький элемент неожиданности, да? Ты ищешь человекообразную лягушку, а сталкиваешься с Бритти и Спотти. И Шестеркой. Да будь ты хоть трижды могущественным волком, тебя погубит элемент неожиданности. У них ведь как у буллбоев, побеждает тот, кто первым выхватит ствол.

Даже если б кто-то из ввязавшихся в эту паленую игру преуспел… Какие бы чувства он испытал к палочнику, не предоставившему никакой информации о возможных осложнениях? Подстава была такая, что вместе с деньгами, нужно было требовать у заказчика все пальцы на руках и ногах. Достаточно сильные люди кидалова не прощают. И твои жалкие статусы смертного существа, волновать их будут меньше, чем шкурка кролика, которого следует потушить с фасолью.

Нужно было накопать на этого палочника хоть что-то.

Ретро отыскал телефон и набрал шефу. Несколько раз он попадал то на частную квартиру каких-то Шварцейхеров, то в утренний эфир радио «Восход», где его просили назвать «первых пятерых жен Адриана Фертинга», но вскоре электронные духи сжалились над ним.

Сэт Холейгула издал долгое «м-м-м», и раскрыл припухшие глаза. Опять жара, опять похмелье, опять головная боль. Да, жалеть себя становится все труднее и труднее. Чисто физически. Еще один вечер алкогольной скорби, и он «протянет ноги до горизонта», как говорят на далекой родине.

Родина.

Как и де Хин, Холейгула никогда ее не видел. Он вылупился на Немосе и был его пленником. Впрочем, белые ели никогда и не манили главного должника. Дела и тут шли погано. Не стоило ехать к акулам, чтобы спастись от щук.

Сэт прижал указательные пальцы к вискам и попытался соединить разъезжающиеся половинки черепа. Нужно, — необходимо! — продержаться хотя бы недельку на родниковой воде.

Дьявол, телефон же звонит. Холейгула перегнулся через край дивана и посмотрел на экран.

— Алло! — рывок палочника был столь резок, что проклятая говорилка чуть не выскользнула из потных ладоней. — Алло! Да! Да, это я.

Звонил человек с Побережья. Они заглотнули наживку и клялись выкупить доспех. Сэт, разумеется, понимал, что клятвы эти штамповались на станках миллионами в день, им даже не нужна была специальная бумага и водяные знаки. Воды и так было достаточно. Хотя, эти психи вроде бы помешаны на чести. Или им выгодно, что б все так думали?

Звонок Хину. Три выкуренные в ящик стола сигареты. Мытье подмышек в специальном туалете для палочников. Господь Гарзонский, только бы Хина не четвертовали. Принц — скользкий червь, но пусть ему попадаются только хорошие приметы. Чудовищным риском было отправлять его на чужую территорию, но пора хоть раз сыграть по-крупному… Иначе это вонючее болото окончательно зарастет и свет погаснет навсегда.

Так, а почему в офисе не пахнет кофе? Где Хо? Хоть кто-нибудь еще остался верен капитану Холейгуле?

Восседая на вытянутом, как ладья, унитазе, Сэт понял, что — да, остался. Адвокаты отца. Они снова звонили ему, напоминая, что неисполнение долговых обязанностей повлечет за собой установление процентной ставки. Сэт только беспомощно зарычал в трубку, одновременно тужась. Эти людоеды с механическими голосами всегда выбирали время, когда он был наиболее уязвим и начинали тянуть за крючки. Крючки? Крюки с зубьями, ржавые от крови.

— …аши действия наталкивают на мысль, что вы не в состоянии…

Сэт, прижал телефон ко лбу, а потом взял себя в руки, и вклинился в этот монотонный зудеж.

— Я как раз занят формированием взноса. Передайте господину Силту, что я пошлю деньги или собственный мизинец в конце месяца.

Он сбросил звонок и принялся злобно разматывать бумагу.

Хо так и не явилась, а телефон ее бормотал машинные извинения. Да черт бы вас всех подрал, банда дезертиров! Дисциплина упала до нуля, и нужно было показательно казнить одного или двух… Так сложно выбрать, кого!

Сэт уселся за стол оливы и выдвинул нижний ящик. Горячего кофе там не было, зато лежала начатая бутылка бурбона из грязных опилок. Нет! Вместо гибельного лечения, Холейгула отправился в кабинет-квартиру Азибо, но там, — о, горе! — шла какая-то планерка на тему украденных из коридора плевательниц. До того душная и безнадежная, что Сэта буквально сдуло обратно в офис. Ясно: хрен ему был, а не кофе. Палочник безнадежно потягивал воду из-под крана и смотрел в окно, когда телефон зазвонил в третий раз за день.

Ретро.

— Ага, вот ты и попался сволочь.

Пауза.

— Я слушаю.

— Вождь.

— Кто это?

«Вот я и попался», — подумал Ретро с той стороны.

— Шеф, ну перестаньте. Вы же прекрасно знаете, что я звоню сам, и только тогда, когда есть, что сказать.

— Вы по-прежнему не представились. Кажется.

Динамик вздохнул.

— Это Якоб Фитцвиль, шеф.

— Какой такой Якоб Фитцвиль?

— Который на вас работает.

Холейгула помолчал.

— А, так ты все-таки на меня работаешь, потная жилетка?

— Хозяин…

— Молчать! Ты совсем охренел? Мне все равно, какие ты придумываешь правила, пока меня нет рядом, что б пнуть тебе под сраку. Отчет каждый вечер, несмотря ни на что! Пропусти еще один мой звонок, и посмотришь, как я дальше буду отмазывать твоих весельчаков от того же Дуги. Никак. Это ответ. Никак не буду.

— Я понял, шеф. Извините. Я очень благодарен вам за то, что вы делаете для нас. Не знал, что вам сказать, это чистая правда. Дело чрезвычайно мутное и я не уверен, что вернусь одним куском.

Холейгула нетерпеливо вздохнул.

— Ну, слушайте тогда, сами напросились…

Ретро пустился в объяснения. Сэт тщательно впитал информацию, а в конце пощелкал языком, и сказал:

— Звучит крайне бесперспективно. И безумно. Ты уверен, что тебе все это не приснилось?

Ретро выразительно промолчал.

— Кажется, легких денег мне не видать.

— А что с Хином?

— С ним еще хуже, — Сэт улегся на диван. — Я думал хоть кто-то из вас не создаст проблем на ровном месте, но жестоко наебался. Что ты собираешься предпринять?

— Мне нужна информация по Гисбуди. Можете скинуть свой логин и пароль для безлимитного профиля в сети?

Сэт запустил длинные пальцы во влажную шевелюру.

— Я могу поискать сам. Что конкретно тебя интересует?

— При всем уважении шеф, но пока вы там расчехлитесь…

Палочник немного поворчал для приличия, но пообещал скинуть данные сообщением.

— Только учти, профиль уже не совсем безлимитный. Никакой порнухи!

— Я буду смотреть в низком качестве. У меня все.

Гудки.

Сэт посмотрел на экран. Сэт фыркнул в экран. Потом, сморщив чистый шелковый лобик, набрал комбинацию логин-пароль и отправил ее детективу. Ф-у-у-х. Па-па-па. Ту-ту-ту. М-да, такого с его Обществом, пожалуй, еще не бывало. Парни и до этого попадали в передряги, но в порядке очереди, так что кто-то постоянно был под рукой. А теперь Сэт остался один, в ситуации игрока, выкинувшего на стол все свои фишки. Сначала тамплиеры и ССТ, а теперь еще и лягушки какие-то… Гисбуди, во что ты втравил моего красавца-старичка?

Холейгуле вдруг надоело лежать. Он взбрыкнул ногами-ходулями, и принял сидячее положение. Голубые тапки на время загипнотизировали его, но чувство голода все больше толкалось в верхнюю часть живота.

— Да где эта пьяница?

Увязалась за Хином, конечно. Два голубка. Волнистых, мать его, попугайчика.

Часы показывали половину одиннадцатого: нужно было начинать работу. Да-да, без оливы и ее подсказок. Впрочем, Сэт знал, что мог справится самостоятельно. Все дело в том, что ему нравился звонкий голос и деловитость Хо. С ней было привычно и уютно, да и вообще, самостоятельное планирование дня, это удар по престижу…

«Престижу».

Холейгула улыбнулся своим мыслям.

Он сделал пару упражнений из йоги, используя не особенно чистый офисный ковер. Это его не беспокоило, Сэт и так успел превратиться в чучело. По меркам палочников, конечно.

Лист ежедневника на сегодняшнее число был заполнен чисто и без помарок. На полях олива успела начертить срезы каких-то заводских деталей, случайные цифры по сопромату и потренировалась выводить свою дурацкую подпись. В самом низу каллиграфическим почерком было написано: «Холи — самый красивый палочник в мире», и нарисовано сердечко. Сэт успел фыркнуть и немного порозоветь, но сразу же за этим признанием следовало уточнение: «если достаточно выпить».

— Коза, — с выражением сказал Холейгула. — Мало я тебя порол.

Эта была ее классическая подколка. Когда они были детьми, олива обожала шутливо флиртовать со своим хозяином, наслаждаясь растерянностью малолетнего дурачка. Тот мгновенно раздувался, алел, бормотал что-то про субординацию, целомудренность, и другие слова, произносимые отцом без внятного контекста. Как же она смеялась над ним. А когда Холейгула младший приходил в бешенство — бегала по всему дому, не давая схватить себя за руку. Даже раздражительная матушка Сэта, со временем перестала обращать внимание на эти полицейские погони.

Да, весело было.

Сейчас-то Хохотушка скорее руку себе отгрызет, чем признается кому-то в симпатии. А все этот проклятый женщизм, который она подцепила черти-где. Где-то на заводах. Там полно неформальных профсоюзов и мелких движений за все хорошее, против всего плохого. Суфражистки, мужененавистницы, оливские сумасшедшие из «Возвращение Родины». Испортили отличную девку. Замечательно, что принц со своим бесконечным цинизмом и наплевательством, оказывает на Хо полезно-разлагающее влияние. Это уравновешивает ее характер не давая скатится в радщизм. Эх, Хохотушка ты моя.

Сэт вдруг понял, что беспокоится. С отвращением отогнав щемящее чувство, Холейгула принялся просматривать список посетителей. Их было немного. Настольный телефон, разумеется, был заблаговременно отключен, чтобы не мешать великому сумусу отсыпаться, так что новых заявок поступить не могло.

Вздохнув, палочник воткнул головку кабеля в гнездо и вздрогнул. Аппарат мгновенно завибрировал, гремя тяжелой трубкой.

— Общество Должников…

— Господин Холейгула! — голос в трубке был настолько энергичным, что неприятно резал ленивое ухо Сэта. Ощущение было такое словно кто-то быстро водил ложкой в киселе. — Это снова я, Пулли! Как хорошо, что я вас застала. В последнее время вас не было на месте, мне отвечала эта замечательная девушка. Хо ее зовут!

Некоторое время Сэт боролся с собой. Ему дьявольски хотелось положить трубку, но…

— Я тебя слушаю.

— Вы так и не зашли за вознаграждением! Уже почти два месяца прошло!

Сэт чуть отстранил трубку, что б не повредить слух.

— Два!

Вот именно. А ты все не угомонишься.

— Мы обсуждали это, Пу. Я же сказал, мне не нужно вознаграждение.

— А я так и не поняла, почему. Вы же выполнили работу. Меня могли убить, а типографию— разрушить!

— Я знаю, что вы и так еле сводите концы с концами…

— Можно подумать, что вы — нет.

Помимо неиссякаемого аккумулятора в Пу была встроена еще честность и опасное бесстрашие. Сэт помнил, как она всерьез орала на коллекторов, дескать фугов обижать нельзя. Особенно незаконных эмигрантов. Они же совершенно бессловесные твари, навроде аквариумных рыбок. Животное может хотя бы закричать от боли, и тем самым развлечь живодера, но пробовал ли кто-нибудь ударить рыбу ради садистского удовольствия?

Смердящие трюмы теневых танкеров — не самый лучший выбор для круиза, так что Фуги, сходившие на земли Немоса, были абсолютно сломленными существами. Они готовы были безропотно умереть от побоев, лишь бы не возвращаться назад тем же путем. Да и на какие шиши?

Да. К чести рыб, будет сказано, что в отличие от несчастных коротышек, они хотя бы лупят хвостом по разделочным доскам.

Пулли Хагарт была помесью фуга и оливы, или же редчайшим случаем выигрыша в «сто к одному». Репродуктивная система олив во многом перестроилась под гормональное зачатие, так что зеленые почти не пропускали в корзину от прочих рас. Однако, единицам все еще везло: подобные случаи успели приобрести статус дурацких анекдотов. Мать Пулли, например, до последнего думала, что ей пора слезать с пива и хлебных шариков.

Быть отпрыском двух самых незащищенных народов Немоса — само по себе испытание. Но Пулли, это сизое глазастое существо, смогла выжить, обзавестись связями и деньгами. Начиная с шести лет она выносила горшки сразу за сотней несамостоятельных бабушек своего тысячника, зарабатывая харчи, и мелкие монетки. Затем работала на четырех работах, успевая спать пока моргала. От плохого питания Пулли была худенькой и напоминала остроухую ласочку, которая носилась туда-сюда задевая чужие колени.

В четырнадцать ее заметила пара ядоварок и девчонка стала одним из лучших курьеров Немоса. Пулли была в этом настолько хороша, что ее работодатели ни разу не пытались слить ее ГО, дабы улучшить отношения с местным комиссаром.

Вместе с тем она стала лучше питаться и довольно быстро набирать вес. В конце концов природа взяла свое, и девушка превратилась в крохотную секс-бомбу, от которой даже палочники приходили в некоторое смятение. Когда она проходила рядом, играя бедрами, всем здоровым мужчинам приходилось слегка оттягивать вперед брюки, или пониже опускать куртку. К двадцати пяти Пулли пришлось окончательно распрощаться со карьерой почтальона. Для такого сладкого пирожка это было просто несолидно.

Она успела скопить некоторое количество денег и даже удачно вложила их по совету одного из любовников. И жить бы ей поживать, поедая сердца мужчин, но… Мисс Хагарт смогла удивить всех. Разорвав связи с наркобизнесом, она организовала подпольную типографию и несколько хостелов-передержек для нелегалов с фугии. А немногим позже открыла небольшой центр реабилитации для опустившихся олив, слишком сильно прикипевших к алкоголю.

Друзей Пулли сложно было уличить в альтруизме, поэтому они задали ей множество неудобных вопросов. Им было невдомек, что девушка не тронулась, и не пробила последнюю вену. Все это было давней, упорно хранимой мечтой. Едва осознав, какую жизнь вели ее родители, погибшее от алкоголизма и беспросветности, Хагарт дала себе и миру торжественную клятву.

Подкармливая осиротевших детей фугов выброшенных на улицу, она повторяла ее. Отнимая бутылку у добрейшей, но умирающей от дешевого пойла тети Фи Чи, она повторяла.

«Я буду той, кто сделает немного, но — все».

У Хагарт почти сразу начались проблемы. Никакого дохода, такая деятельность, очевидно, не приносила, а бывшие ухажеры стали принципиальными недругами. В самом деле, когда ты продаешь фугам рабочие визы и паспорта, а кто-то, напротив, снабжает их этим бесплатно — становится не по себе. Сразу возникает желание что-нибудь сжечь.

Хостелы были уничтожены через полгода, как только у Пулли начались серьезные проблемы с деньгами и ей нечем стало платить охранникам. Затем та же участь постигла реабилитационный центр и первую типографию. Пулли организовала вторую. Затем третью… Пока жестокая реальность окончательно не схватила ее за круглую задницу. Теперь она могла помочь едва ли двадцати фугам за месяц. Но, как и прежде, им совершенно бесплатно готовили качественные документы, и даже шили одежду. Над последним работали два десятка олив: бывших алкоголичек, допившихся до того, что деторождение перестало быть для них проблемой.

И даже для этого молодой женщине приходилось жертвовать всем, что могло бы помочь лично ей. Она держалась на плаву только за счет прибыли от акций постепенно гибнущего концерна «Сталь Хареброди» и пожертвований неравнодушных анонимов. Все остальные формы заработка для Хагарт были под замком. Любой стартап тут же пускали на дно происки лучших врагов.

Кроме того, она заняла деньги в полукриминальном банке «Стичигерн Ра», что было серьезной ошибкой. Исправлять эту ошибку помогал некий Сэт Холейгула, основатель Общества Должников и просто рубаха-парень.

Разумеется, если вы можете представить самую колючую рубаху в мире.

— Пу-у-у, — раздраженно тянул Сэт. — Просто купи там на всех средство от глистов, или что-то такое. Давай, пока.

Он положил трубку — телефон мгновенно зазвонил. Ну и клещ. Сэт знал сотни людей, которые точно так же настойчиво уходили от погашения задолженностей, но что бы совать деньги в руки, когда от тебя этого не требуют…

— Общество Должников.

— Господин Холейгула!

Щелк. Затем:

Дзынь-дзынь-дзынь!

И Хо справлялась с этим на протяжении шестидесяти дней? Нужно будет купить ей коробку конфет с ликером.

— Общество Долж…

— Не бросайте трубку! Я требую, чтобы вы получили свою плату! Господин Холейгула, мои доходы крайне нестабильны. Я не всегда располагаю нужной суммой, так что действую пока могу. Пожалуйста, не ставьте меня в неприятное положение. Меня и так… Достало быть в минусе. До чертиков достало. Облегчите мою ношу хоть немного.

— Ну хорошо. А почему ты сама не зайдешь в офис? Моя касса — здесь.

Девушка помолчала.

— Я не могу. Чертов Койни охотиться за мной и моими посыльными. Буквально проходу не дает. Если я пойду к вам с деньгами, меня сразу же законно ограбят его Кровавые воротнички.

Безмятежное лицо Сэта неуловимо изменилась. В его ангельской красоте появилось нечто зловещее, словно у проклятой куклы, которая убивает хозяев во сне.

— Какого хрена? — спросил он. — Я же выбил вам отсрочку на год. Документы в порядке, основания — железные. У вашей типографии почти муниципальный статус. Вы что, вскрывали грузы, которые оставляет сумус Толигазми?

— Ну разумеется нет, — с жаром возразила Пулли. — Я прекрасно понимаю, почему нам дали отсрочку. Мне это не нравиться, но я знаю, как работает закон: не смажешь, не покатишься. Господин Толигазми ни разу не получал ящики с поврежденными пломбами. Дело в другом. Койни дали отмашку из банка, а мне пришло официальное уведомление, прибитое обувными гвоздиками к спине моего сотрудника.

Сэт отчетливо клацнул зубами.

— И о чем же в нем говорилось? В этом у-ве-до-мле-нии.

— Банк затребовал моментальные проценты в обход отсрочки. Им нужны все деньги, которые я у них не брала!

— Господь Гарзонский. Именно для того, чтобы предупредить эту ситуацию, я вовлек в дело Толигазми. Типографию временно оформили как хранилище опасных отходов, и вы освобождены от любых выплат, превышающих официально указанный бюджет. Я лично контролировал заполнение бумаг, бюджет, выделяемый администрацией — десять номов! Вы не можете выплатить Стичигерн Ра девять номиналов?

— Могу, — в голосе Пулли впервые скрипнула усталость. — Но они нашли свою лазейку в ответ на ваши… хитрости. Когда я отправляю эти несчастные девять номов, мне нужно лично прийти в банк и поставить подпись, что я внесла их по всем правилам. А херов Койни не дает мне этого сделать! В результате деньги падают на какой-то накопительный счет, который я даже не открывала!

Закончив изложение своих проблем, Пулли некоторое время ждала реакции Сэта. Вместо этого из трубки доносились необъяснимые звуки, похожие на тяжелое дыхание плотоядного паука.

— И тогда они берут прецедент Лагуйды и взыскивают неустойку не с организации, а лично с владельца, — закончил Холейгула сквозь зубы. — Это мой промах. Я не смог полностью сделать ваш физический долг юридическим.

Откровенно говоря, он тогда просто поленился провести с Толигазми пару лишних часов. Бюрократ приводил его в бешенство своими бесконечными разговорами о величии Тенебрии и моральном превосходстве тенебрийцев над всеми расами, законами и даже Штормом. Не то чтобы Сэт совсем не разделял мнения сумуса, но тот мог ходить по кругу бесконечно, используя одни и те же формулировки.

— Господин Сэт, я вовсе не пыталась внушить вам мысль, что вы плохо выполнили свою работу! Наоборот!

Палочник вновь отстранил трубку.

— Вы сделали все, что могли, и у меня нет к вам никаких претензий!

Холейгула смахнул с щеки опавшую ресницу. Неужели эта хитрожопая малявка действительно думает, что может им манипулировать? Подумаешь перепихнулись разок… О, ели! Вот для чего Хагарт пыталась до него дозвонится: ей снова нужна помощь, но денег хватает ровнехонько на оплату прошлого сеанса. А может быть она вообще без гроша? Хм-хм-хм… Сэт Холейгула не дает гарантий, но у него есть репутация. Если клиенты вроде Пули Хагарт будут отзываться о нем пренебрежительно, легальной части бизнеса придет конец.

«Сделали все что могли». Вот же засранка.

— Ты сейчас в типографии, я правильно понял?

— О, да, я живу тут уже неделю. Все мы. Особого выбора нет, кровавые Воротнички нас буквально осадили!

— Вы их видите?

Пулли истерически рассмеялась.

— Они поставили фургон напротив входа и, чтобы не терять время, оформляют микройзаймы всем, кто проходит мимо.

— Что?

— Ну да! Они дают человеку деньги, кучу бумаг в которых говорится, что тот теперь должен им собственную задницу и заставляют расставить подписи. Потом сразу же бьют и забирают назад долг и проценты. Даже одежду снимают. Одной девушке срезали волосы!

Сэт оторопел.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что у тебя там весь офис Воротничков?

— Очень на то похоже!

Палочник откинулся на маленьком для него стуле, и повалился на пол вместе с треснувшей спинкой. Провод потянул телефон со стола, тот брякнулся об пол и связь оборвалась.

— Низкорожденные гады, — вздохнул Сэт, лежа на полу в позе роженицы.

Ну хорошо. Одно дело — реставрировать свое доброе имя и профессиональное реноме. Но связываться с бандой Воротничков ради Хагарт? Сэт легко признавал, что симпатизирует отсталым. Он понимал, что гарзонцы, фуги, оливы, лонгаты — такие же люди как тенебрийцы, только проигравшие в рулетку Шторма. Как человек сильно пострадавший от гребанных случайных чисел, Холейгула испытывал к этим неудачникам чувство солидарности.

В подобных чувствах не было ничего противоестественного. В конце концов, Главный Должник был еще молод, и не успел создать внутри себя комфортную ледяную пустыню.

Но ведь это вовсе не означало, что он обязан спасать Пулли. Конечно… ему бы не помешали деньги. Возможность иметь полный набор пальцев — была весьма заманчива.

Оставаясь на полу, Сэт тяжело вздохнул. Раз в десятый. Тяжело вздыхать было его любимым хобби после сжигания номов в топке легкомысленных трат. Чертов безвольный идиот. Транжира, бездарный бабник и херовый юрист в придачу. Да еще окруженный медленными, бесполезными, отсталыми слугами, неспособными быстро принести хозяину желанный доход!

Холейгула зарычал и, сложно сгибаясь и разгибаясь, поднялся на ноги.

— Где этот чертов охлаждающий комбинезон?