Общество Должников (СИ)

Глава 12. И снова скучная глава

Интернет — бездна знаний. Технология, что хранит прошлое, поддерживает настоящее и строит будущее. Дар Аквитаников всему свободному Немосу!

Килобиты информации бегут в отсталые мозги. Суеверия и нетерпимость горят в синем очищающем огне. Плывут облака. Раздается благоговейное пение. На пустошах вырастают призраки будущих городов, окруженных садами и парковыми зонами. Фуги вдыхают запах листвы, гладят траву короткими лапками. Засвет.

Конец дурацкой фантазии.

Прошло пятнадцать лет с того момента, как палочники приняли дар спутникового и кабельного сообщения, и тут же запихнули его в карман. Они продавали интернет-траффик нижнему шестку курятника за деньги, сравнимые с доходами от наркотрафика. Коротышкам же предлагалось поверить, что палочники самостоятельно создали информационную сеть, через которую можно было обмениваться не только порнографией, но и экстремистскими материалами. Свободно.

Ну а что такого?

Тенебрийцы считали сверхприбыли, получаемые из предательского воздуха, и плакали. Им удалось сделать реплику сетевой технологии, но как следует настроить и ограничить ее — только в Гарзоне и Тенебрии. Лонгаты и Фуги, по понятным причинам, оставались за бортом: фугам не нужна была порнография и заговоры, лонгатам — любые технологии, через которые палочники смогли бы заглядывать к ним в будуары.

Немос же, согласно договору о передаче знаний, оставался свободным от блокировок. Сумусы опасались, что при таких раскладах в будуары могут заглянуть уже к ним, но аквитаники не оставили в комнате ни единого запасного выхода. В чем заключался их интерес? Шпионаж за трафиком — несомненно. Особенно сбор компромата на руководство Компании, а следом — на всю верхушку Тенебрии. Так считало параноидальное ССТ.

Кое-что заблокировать им все же удалось. Удалось так же полностью обезопасить личные аккаунты сумусов и первых чиновников Немоса. Кроме того, за пользование сетью, и регистрацию в ней, палочники заломили такие цены, что простое скольжение в сети было развлечением исключительно для среднего класса. Продвинутым аккаунтам полагалась хорошая скорость, защита от слежения и взлома, а также — набор премиальных аватарок. Бедняки же довольствовались созерцанием медленно загружающейся картинки с извратом, который снимался на фотоаппарат и становился поводом для недельного обсуждения. Разумеется, в таких условиях, у глубинного человека просто не оставалось времени на поиск запрещённой литературы или бесед в подозрительных чатах с продольным шифрованием.

Таким образом тенебрийцы прямо не нарушали положения договора — интернет принадлежал всем. Никто ведь не способен назвать абсолютной величины или нормы информации, которая полагалась живой душе в сутки, а? Аквитаники молчали, и это было хорошо. Это значило, что равновесие интересов — достигнуто.

— Ну че? — Администратор поглядел на Якоба поверх очков. — Машину открыть, или к знакомым? Учти, если будет больше трех на стуле, охрана вышвырнет всех, включая пользователя. Не подставляй людей.

— У меня аккаунт. Безлимитный.

— Слушай, арлекино, у меня таких как ты уже десять за сегодня было. Почему вы все думаете, что безлимит, это когда выпиваешь литр стекломоя и вваливаешься сюда, чтобы мешать остальным? Получишь в морду, и больше ничего… Ну? Берешь минутку или нет? Быстрее, у меня эфир протекает.

Ретро улыбнулся. Парень действительно выглядел крайне занятым набором конечностей. Он был худ, бледнокож и опрятен назло омерзительной духоте нагретого машинами подвала. Одежда молодого лонгата пропахла электричеством. Пальцы вслепую щелкали по клавиатуре.

— Что протекает?

— Эфир. Номы-номы, мани-мани. Ну чего ты пялишься мужик? Тебе точно не в пивную надо? Ближайшая через улицу, смотри только с лестницы не загреми. Она там крутая. Если увидишь внутри типа с узенькими глазами, скажи, что я скачал ему…

Детектив ударил ладонью по столу.

— Эй! Ты чего буйный что ли? Я тебе сказал…

— Это я тебе сказал, парень. Следи за артикуляцией, если эфир тебе в уши попал: у меня есть доступ к безлимитному аккаунту. Просто включи мне машину, а дальше я сам разберусь.

Администратор помолчал, не переставая печатать.

— Ну ладно. Есть так есть. Просто имей ввиду, что, если будешь без дела занимать место… Девятое место…

— Спасибо.

Ретро поклонился гарзонцу, внимательно следящему за ним со своей табуретки. Охранник раскрашивал картинку по номерам. Проблема была в том, что в распоряжении у него был только синий фломастер, так что зашифрованный тортик получался слегка однотонным.

Гарзонец неуверенно кивнул в ответ, но взглядом показал, что готов подняться в любой момент.

Атмосфера в подвале была тихой и сосредоточенной. Никто не бухал, не кричал, не пытался вытрясти еще немного килобайт из проводов. И ни на что не отвлекался. Посетители, не отрываясь, глядели в экраны моноблоков. Лица их были неподвижны и подсвечены синим. Всем было известно, что, если вот так смотреть в монитор, что загрузка нужного файла будет идти быстрее, и с меньшей вероятностью прервется из-за ошибки.

Существовали интернет-клубы и другого типа, где информация текла рекой, где люди пили, веселились, смотрели киноновинки и пробовали недавно выпущенные игры. Разумеется, все эти люди были в два раза выше Якоба…

Он сел за девятый компьютер. Тот ждал, разлепив тусклое око-квадрат. Образы бесконечно сношающихся людей, отпечатались в его электронной сетке, а чугунные внутренности износились еще до рождения матушки Фитцвиль.

Детектив ввел данные Сэта и стал ждать, пока машина прогремится, прощелкается и выдаст все свои тоскливые «бипы» и «бапы». Где-то за фанерной перегородкой закричал лонгат. Судя по возгласам электроны кинули его, не дав насладиться заросшими прелестями гарзонской богини. Вопли в таких обстоятельствах были понятны и даже простительны, но потом безутешный дрочила принялся избивать машину. Это уже было преступлением.

Охранник мгновенно согнул посетителя в рог и выкатил на улицу, как следует пересчитав головой ступени.

«Подтвердите, что вы не отсталый». Чтобы получить окончательный доступ к аккаунту нужно было решить уравнение с одной неизвестной. Своего рода шутка, придуманная программистами Тенебрия Нумерис для развлечения пользователей.

«Доступ в верхний интернет — … … … … …

— Давай же, милый.

… … … … … …

— Сколько же на тебе пятен.

… … … … … …

— Ту-ту-ту. Тап-та. Ву-упи!

… … … открыт».

Якоб тщательно нащелкал адрес и попал в Тенебрия Статус: популярную площадку для социальных вбросов. Здесь среднерожденные палочники вели странную войну-общение, создавая страницы-крепости и ведя атакующие блоги. Все фотографии и картинки сопровождались провокационными фразами. Все открытые письма обязательно кого-нибудь критиковали, либо превозносили автора строк. Любимым развлечением в этом жутком кибергороде было информационное убийство. Невнимательных палочников, пропустивших очередную культурную повестку, низводили до состояния парии, и вышвыривали в нижний интернет. Для медийных личностей это было равносильно изгнанию за городскую черту и твердой почвой для суицида.

Последний месяц на повестке была яростная критика ресурсодобывающей корпорации ЭкоКаптив за введение усиленной техники безопасности и сопутствующее замедление добычи. Часть совета директоров выдвинула инициативу более аккуратной вырубки лесов, что помогло бы не допустить полное опустошение Немоса лет через сорок-пятьдесят. «Что будут делать наши дети на мертвом континенте?» — спрашивали они. Это был интересный вопрос. Большинство разгневанных специалистов, (жителей Немоса, что характерно) писали, что после окончания добычи, всех чистокровных тенебрийцев с паспортами — вернут домой. А добычу нужно вести теми же темпами, чтобы предупредить внезапное возвращение штормовых времен. Нужно успеть выкачать из Немоса все. ВСЕ. Как говорится «пока не началось».

В этом свирепом гвалте пробивались слабоумные коммантарии навроде:

«А что, если штормовые времена вернуться лет, скажем, через сто? Двести? Триста? Немос к тому времени превратиться в пустошь. Мы не хотим жить на пустоши. Никто не хочет жить на пустоши. Даже фуги. Тенебрийцев тогда просто линчуют. Быть может нам следует оставить хоть немного деревьев на возобновление?».

Таких умников немедленно отменяли, и отвечали сами себе:

«Нас всех вернут на родину, за могучие стены Периметра. Вы что, блять, тупые?».

Тогда находились другие умники.

«Прошу прощения, а что, если я не хочу возвращаться за могучие стены Периметра? Мне и здесь хорошо. Подумайте сами, в Тенебрии почти не используется труд отсталых, а все «чистые» должности, вплоть до кассира, передаются чуть ли не по наследству. В то же время на Немосе по самым общим прикидкам уже проживает тридцать миллионов чистокровных тенебрийцев. Какую нишу мы займем по возвращению? Вольёмся в касту низкорожденных и будем чистить уборные? И потом. Как же свобода?».

Свобода.

Немос был, — хоть и не без оговорок, — тем редким местом, где ТСБ не мониторило твою жалкую жизнь двадцать четыре часа в сутки. Можно было смотреть местные и гарзонские телеканалы, вызывающе одеваться, читать и слушать, все, что удавалось достать. В известных пределах, разумеется. Можно было дружить с отсталыми, и даже «совать и принимать» с ними.

На патриотов железного континента нападали корчи.

«Тенебрия — самый свободный континент. Опровергни меня».

Когда у них спрашивали, почему в местном домене Статус Тенебрия так мало людей, действительно проживающих на исторической родине, и что означает существование у них отдельной площадки, все оканчивалось информационной отменой распоясавшегося дурачка.

Забавно было и то, что на гарзонской площадке того же толка, под названием «ФэйсДеск», что дословно переводилось, как… доска-лицо… общая атмосфера была совершенно иной. Там царил мир, спокойствие и всеобщее братание. Очевидно, это было связано с уставшим от войны менталитетом гарзонцев. Морской народ довел их до такого состояния, что в интернете они искали только скромных развлечений и ненапряжного общения по интересам. Даже те гарзонцы, кто родился на Немосе, и никогда не участвовал в битвах, перенимал этот сигнал общей усталости и стремился к пацифизму.

Что, конечно, не касалось лонгатских обезьян. Но их прощать было нельзя.

Какой из этого следовал вывод? Люди ищут в сети то, чего им не хватает, только и всего. Если общество заинтересовано в скандалах, склоках и взаимных обидах, значит им слишком хорошо живётся в реальности.

Якоб заметил, что уже десять минут читает сообщения в общем чате и шлепнул себя по бороде. Черт побери, да возьми же ты себя в руки. Давай еще запустим какую-нибудь игру, у тебя же полно времени.

Щелк-щелк-щелк.

Ладно, что тут у нас в общем доступе на страничке Тутмоза? Фотографии реплик, внутренности дорогих квартир. Глубоководные бассейны и мотивационные надписи. Как оригинально. Кулинарный блог? Ну этот, наверное, любит запекать и жарить своих подчиненных. А еще варить и тушить на медленном огне.

Ретро откинулся на стуле, почесывая обнаженную грудь.

Так, счистим шелуху. Вот подборка с пометкой «Я»: коротко и ясно, что-то личное. Посмотрим: Господи, сплошные буровые установки и нефтяные вышки. Помешался он на них что ли? А подписи-то, подписи. «Берем Немос». «Черное золото». «Бурим все». «Родина — жди огня».

Якоб усмехнулся, прочитав последнее. Ну и пророчество. Так, где тут общий вид?

Фитцвиль снова не выдержал и отвлекся на текстовую сноску, под названием: «Друзья и враги». В ней Тутмоз Гисбуди рассказывал о своей борьбе с тяжелой формой легочной эмболии: распространенным у палочников заболеванием. В ту же корзину, что постоянные разрывы аорт, и общие проблемы с кровоснабжением. Там он рассказывал о том, что свой вклад в противостояние с врагом (в виде болезни), могут внести даже самые незначительные соратники (в виде домашнего животного).

По-видимому, имелся ввиду Эхсин.

Тутмоз писал, что, как только у него появился этот замечательный зверек, самочувствие палочника улучшилось и удалось легко перенести две операции по извлечению тромбов.

Так-так.

А что у нас на стене сообщений?

«Дорогие друзья и все неравнодушные. Сегодня, в семь часов тридцать две минуты утра Тутмоз Второй Гисбуди скончался от травм и осложнений, связанных с заболеванием. Вся подробная информация на странице его дочери Скаалы Гисбуди».

Ретро задумался. Он поискал новости об аварии на трассе, но ничего не нарыл. На странице Скаалы говорилось, что ее милый папа оказался на больничной койке после того, обезумевшее домашнее животное прыгнуло водителю на голову и спровоцировало столкновение реплики с идущим на встречу лонгатским фургоном-скотником. Фургон скрылся с места происшествия. Переднюю часть реплики смяло в гармошку вместе с несчастным водилой. Бедолагу разорвало попавшим в салон двигателем.

— Понятно, — протянул Якоб.

Читать дальше смысла не было.

Он вернулся к фотографиям и уставился на них пустым взглядом. Палец щелкал по кнопке «вправо».

— Ч-черт, — сказал он, внезапно подобравшись. — Вот ч-черт! Якоб, чертов ты идиот, почему ты сразу всего этого не сделал! Он был там. Прямо у тебя в руках!

Якоб знал, почему. Слишком сильно его поджимали первые часы и желание напасть на горячий след. Вот только поторопившись, он взял след и совершенно позабыл хотя бы иногда поднимать нос чтобы осмотреться по сторонам.

— Что приятель, тоже загрузка крашнулась? — сочувственно спросили через фанеру.

— Нет, приятель. Я сам крашнулся.

В каком-то смысле, это было даже забавно. В характерном для Общества Должников идиотском стиле. Сначала Самара выбросил Эхсина из машины, потом Якоб прошел мимо и отправился домой трахать лягушку. Ква-ква-ква! Если бы она забылась и сказала ему. Если б только она хоть словом обмолвилась. Намекнула… «Выпорхнул в окно» — услужливо напомнили сумасшедшие мозги.

Блять!

Ретро сорвался со стула и быстрым шагом покинул клуб. Занятой администратор коротко блеснул очками вслед и отрубил девятую машину. Сдержанные улыбки обнимающихся палочников, Тутмоза и Никтея — погасли.

Погас и пронзительный взгляд юноши, что лежал у их ног. Печальный и мудрый, словно взгляд уставшего божества.

Крылья были сложены, прикрывая пах.

У эконом-такси, которое приехало за Сэтом была твердая лежанка, убранная одноразовым покрывалом из пленки. Напоминало это все только разделочный стол в больнице. Водитель курил электронную сигару. Радио крутило гарзонский рэйп. Замок на боковой двери — заедал.

— Вы немного равнодушны по отношению к клиентам. Кажется.

— А? — повернулся к нему парень.

В нем, в отличии от машины, все было в порядке, все сверкало, лучилось и работало от души.

— Я говорю, плевать вам на мой комфорт.

— Да кому ж не плевать на бедняков, — был веселый ответ. — Прощения просим, масса, но вы ж сами понимаете, как контора тачку обслуживает, так она и ходит. Это им на вас плевать, масса, хотя они такие же палочники, как вы, клянусь Господом. Такие длинные, что лиц не видно, масса!

Гарзонец добродушно рассмеялся.

— Будь моя воля, масса, я бы все здесь заставил холодильниками и обложил девочками. Не ругайтесь.

Холейгула слабо улыбнулся. Да, с этим водителем ругаться было совершенно бесполезно. Не интересно. Пить кровь Хина было куда веселее.

Оставив на чай водителю последние полнома, Сэт постоял немного, выкуривая невидимую сигарету. Он старался представить себе вкусную сигарету из хорошего табака и коротким фильтром. Неплохо было бы еще глотнуть воображаемого виски, но сейчас Сэту требовалась ясная голова. Он прекрасно видел Кровавых Воротничков, дежурящих у своего передвижного фургона-офиса.

Выглядели ребята так же, как и назывались. Строгий дресс-код: брюки, красные рубашки, жилеты и сдержанные прически. ОПГ по сути, Воротнички, тем не менее, тщательно следили за своими бумагами на коллекторскую деятельность. Они заключали с банками официальные контракты, но соблюдали их, плюс-минус, опираясь на собственную фантазию. Например, никто не разрешал им заниматься микрокредитованием. Воротничков это не останавливало, ведь на кону была макро-прибыль.

Свободный материк, свободный город и совершенно свободные ребята похожие на ходячий анекдот. Анекдот, который вызывает желание оскопить рассказчика.

Сэт выплюнул воображаемый окурок в урну.

В истории Гарзоны была эпоха так называемого Дикого Севера, когда половина материка была подконтрольна Президенту, а вторая — напоминала кабак широты необозримой. Там действовало право сильного, каждый бугор выдумывал свои правила и законы, бандитов было больше, чем порядочных людей, а зачатки полицейских институтов представляли собой мстителей в масках. Последние в процессе «отмщения» могли учинить столько «сопутствующих жертв», что возмездие превращалось в бойню.

В то же время, любой человек мог обогатиться на золотых приисках, скотоводстве и «трудоустройстве» местных дикарей, потомков рыболюдов. При этом правительство не стояло у него над душой. Нужно было всего лишь не трусить и метко палить из винтовки по тем, кто не видел честного труда. Именно поэтому законники так долго не могли пересечь условную границу между Югом и Севером.

Кроме бандитов и фермеров на Севере был и третий вид промышляющих. Шарлатаны. В эту касту входили все те, кто не имел реальной силы, но обладал пронырливостью, фантазией и решимостью взять свое без пушек и тяпок. Лжефармацевты с мазями для увеличения, уменьшения, опорожнения и омоложения. Лжеизобретатели с проектами само-копающих, само-сеющих, само-собирающих машин и мешками волшебных удобрений из навоза смешанного с блестками. Ну и, разумеется, до сих пор не вымершие фараоны с самыми невероятными фондами, исчезающие на пике своей популярности вместе с деньгами, собранными на строительство золотодобывающей шахты.

Условным четвертым типом были подтянувшиеся законники, что ознаменовало конец лихого, но интересного времени. Те зарабатывали насаждением государственности и откатом с налогов, называемых странным словом «зарплата».

Немос прожил точно такую же эпоху и все еще находился в ней по колено, а то и по… бедра. Тенебрийцы понимали: если они будут бесконечно закручивать гайки, материк будет бесконечно восставать против них. Память о Второй Освободительной была еще свежа, так что ГО занималось в основном защитой, а не расследованиями.

Таким образом, как и в стране буллбоев и бандитов, все здесь можно было превратить в деньги. Но до этого все нужно было сначала додуматься.

Кровавые Воротнички были чем-то средним между бандитами и шарлатанами. Пользуясь необразованностью населения, они втягивали людей в долговую кабалу. Пользуясь сырым Немосским законодательством и денежной смазкой, они легко уходили от юридического преследования. И, в конце конов, пользуясь дубинками и ножами, убирал тех, кто пытался их уничтожить.

Слава богу в Новой Победе хотя бы не водились мстители в масках. Достаточно компетентные во всяком случае.

В конце концов часть Воротничков разошлась по переходам в поисках жертв. Остальные скрылись в фургоне. Внутри кто-то завопил: кажется, из него грубою рукой выдаивали проценты.

Самое время атаковать. Холейгула неторопливо зашагал к зданию бумажной фабрики «Grin-In-White», принадлежащей гарзонскому миллионеру Джефри Боулу. В подвале кирпичного здания ютилось несколько мелких типографий и даже один фальшивомонетчик, по кличке Два-Ноль. Его так звали, потому что он специализировался исключительно на двадцатках, и был известен настолько смехотворным качеством подделки, что ГО не воспринимала его всерьез.

Фургон стоял прямо у КПП, у забора слева: Воротнички ничего не боялись. Странно даже, что не загнали машину внутрь территории. Видимо Койни не нравился шум станков.

Сэт подошел к бетонной ограде и аккуратно откусил часть колючей проволоки бокорезами. Ее тут было немного — всего один виток как дань традициям. Одно из преимуществ высокого роста — бесстрашие перед заборами. Никто не делает их выше, чем нужно, чтобы какой-нибудь Дюбуа остался по ту сторону от ценных вещей. Палочники не склонны к преступлениям, если они связаны с необходимостью перелезать через заборы. А зря. Ведь как удобно!

Оказавшись по ту сторону, Холейгула все так же неторопливо пошел в сторону металлических дверей, ведущих в «нижние офисы». Крупные предприятия часто сдавали подвалы различным ушловатым личностям, и даже под жилье фугам, так что без присутствия посторонних на территории было не обойтись. Впрочем, палочник в дорогом костюме выглядел через чур посторонним. Сэт ощутил на себе взгляды, но продолжал идти так непринуждённо, как будто само небо лишило его всех мирских забот.

Из дверей вышел Воротничок. Обычный лонгаденыш с лицом из книжки «Клинические отклонения в развитии». Увидев Сэта он раскрыл рот, а потом, к несчастью, задумался, вспоминая инструкции. Пока он тормозил, палочник успел приблизиться и так саданул красную рубашку ногою в живот, что тот вырубился еще до удара о дверь, из которой соизволил выползти.

Для этого даже не пришлось как следует поднимать правую пинательную.

Холейгуле стало легче, даже похмелье пропало. Как Принц ненавидел фараонов и гум-спекулянтов, так Сэт ненавидел тех, кто пытался обесценить его кропотливую работу юриста. Он что, зря учился шесть лет? Надрывался, читал, запоминал, сдавал экзамен что б получить лицензию? Учеба пристрастила его к алкоголю и толкнула в руки женщин. Вывела на ковры дорогих казино. Сломала жизнь! Любой, кто будет превращать его победы на этом поприще в дерьмо, будет наказан. Любой.

Разумеется, Сэт не мог пнуть в живот банк Стичигенрн Ра, но на Койни и его хитрых дегенератах он обязательно отыграется.

— Какой же у них код? Совсем запамятовал. Четыре нуля или четыре единицы?

Оказалось — четыре единицы. ГО-шники никогда не догадаются. Серьезно. С нулями у них еще более-менее получалось, но эти чертовы единицы вечно ставили палки в колеса.

Господин Холейгула открыл дверь, и отклонился назад так, словно собрался поиграть в лимбо. Подвальные помещения, как и заборы, редко проектировались под нужды палочников, ведь лишние расходы были ни к чему там, где полагалось работать только коротышкам.

Итак, господин Холейгула отклонился назад, удерживая голову над плечами, руки он сложил на груди, да так и пошел, далеко выставляя ноги. Это была Походка Сэта Холейгулы Для Низких Потолков. Личное изобретение, пока что не запатентованное. По мнению Главного Должника, данный способ путешествия в царстве карликов был наименее унизителен.

Ах, если бы только эти карлики не были его основными нанимателями… Чертова нужда! Всем правит нужда!

Слава богам в коридорах было пусто. Однажды навстречу выскочил фуг-уборщик, но исчез так быстро, словно мироздание моргнуло и забыло о нем. С трудом вспоминая нужные направления в этом сволочном лабиринте, Холейгула добрался до двери с надписью «Документы».

Лишь одно слово, но как много оно значило для беззащитных.

Сэт без всякой застенчивости постучал в дверь каблуком. Ответа не было. Тогда палочник постучал сильнее, да еще гаркнул:

— Открывайте!

Он стучал до тех пор, пока в ответ не заголосили:

— Чего вам еще нужно? У нас не осталось ничего, кроме носков! Убирайтесь!

— А какой у вас размер? — спросил Сэт. — У меня как раз продырявились.

— Что? — недоверчиво переспросила дверь.

— Я говорю, открывайте, лупоглазые нищеброды, — меланхолично проговорил палочник. — У меня поясница так устала, что я за каждую лишнюю секунду перед этой дверью разобью по фугской голове в свою яичницу.

Дверь открылась. Из нее осторожно выглянул краснощекий фуг со строительной каской на голове.

— Господин Холейгула, — обрадовался он. — То-то я слышу ругательства знакомые! Как в прошлый раз!

— Это пароль, а не ругательства. Открой дверь пошире.

Фуг засуетился. Он распахнул дверь внутрь, и тут же принялся кричать:

— Это свои, свои! Все нормально, опустите оружие.

Воины подчинились. На лицах проступили улыбки. Узнали. Тем не менее, работники продолжали оставаться на месте, собственными телами закрывая подступы к печатному станку — видавшему виды ветерану, готовому к срочной переплавке в наковальню. За ним шли рабочие столы для более тонкой работы, копировальная машина, принтер и лаборатория в стеклянном кубе. В углу чернели швейные станции для олив-портних.

— Здраствуйте господин Холейгула, — прохрипели они, смущенно улыбаясь оставшимися зубками.

Дубинки и велосипедные цепи оливы застенчиво крутили в руках.

— Добрый день дамы, — ответил Сэт. — Прекрасно выглядите с этими гаечными ключами. Господа?

Он посмотрел в сторону трех фугов и двух лонгатов мужского пола. Они заметно расслабились и уселись прямо на пол. Выглядели ребята неважно. Засыпали прямо на затоптанных листках с образцами текстов и обрезках бумаги.

— Ну наконец-то хоть кто-то что-то предпримет, — сказал один из лонгатов слабым голосом.

— Господин Ха, — приветливо махнул лапкой фуг по имени Толси. Сэт тоже запомнил его с прошлого раза. — Рады вас видеть. Даже очень.

— Шторм свидетель, — вздохнул фуг Пипф, — тот, что бесстрашно открывал дверь.

Он был правой рукой Хагарт, и поэтому до сих пор держался бодро, сохраняя микроскопическую осанку.

— Рады? — переспросил Холейгула. — Что-то незаметно. Где же моя прекрасная госпожа?

— Вы пришли без предупреждения, — как бы извиняясь пробормотал Пипф. — Она… Спит.

— Спит? — удивился Сэт. — Мы устроили такой шум, что проснулся бы даже мой дядя. А ведь он умер.

Пипф покачал головой.

— Нет, господин. Вы не представляете, как она устала. Она говорила с вами когда я был в кабинете, а потом сразу уснула прямо за столом. Мне показалось, что разговор ни к чему не привел, так что мы вас не ждали.

Сэт посмотрел в сторону красной обшарпанной двери, которая вела в кабинет Пулли.

— Что ж, понятно, — сказал он. — Как бы то ни было, я позволю себе вклиниться в ее напряженный график.

— Пожалуйста, господин Сэт, — Пипф сложил лапки на груди. — Пожалуйста.

Палочник пренебрежительно хмыкнул и прошел к двери чуть быстрее, чем требовалось. Боль в пояснице была такой, как будто он отработал двенадцатичасовую смену шлагбаумом.

Стук-стук-стук.

— Хагарт! Это я, Должник. Вы меня вызывали на ковер. Кажется.

Тишина.

— Я же вам говорил. Входите, входите, не заперто.

Пипф толкнул дверь и Сэт, мокрый от испарины, вплыл в кабинет. Когда за спиной щелкнуло, палочник со сладострастным стоном перевернулся и упал на четвереньки. По крайней мере здесь ему стеснятся было нечего. Пулли уже видела его в таком положении. Голым. Собственно… Собственно она в этот момент сидела у него на спине и стегала по заднице кожаной плеткой. Вечер тогда удался.

Немного придя в себя, Сэт огляделся. Личная каморка Хагарт выглядела как игрушечный архивчик какой-нибудь крохотной бюрократической темницы. По-прежнему стояли плечом к плечу картотечные шкафы, белели маркеры, темнела в углу металлическая табуретка на колесиках. Ковер оставался таким чистым, что его можно было запросто использовать как эспертуа на одну ночь. Рабочий стол Хагарт, — изрядно затертый и перетерпевший несколько реанимаций, — занимал его центр.

И только Пулли была совершенно иной. Полной своей противоположностью. Черные кудри склеились, пухлое лицо заострилось, круглые быстроглядящие глаза закрыли припухшее веки. Умилительный нос-картошечка был разбит, и губы, — целовательное безумие, — совсем обескровили.

Она спала в своем кресле, закинув очаровательные ножки на высоту столешницы. Колготки были в зацепках, пальцы глядели сквозь растущие прорехи, а легкое желтое платье совсем измялось. Рядом с креслом валялись туфли без каблуков и выпотрошенная сумочка. Сэт подполз к столу, и без удивления обнаружил пустую баночку сильного стимулятора. В обычной ситуации одной таблетки хватило бы на трех таких как Хагарт, но сейчас ей уже ничего не могло помочь. Полукровка спала как убитая, смешно посвистывая искалеченным носом.

От матери ей достался цвет кожи и фигура. Отец передал все остальное, включая вышеупомянутую сопелку: лишний уязвимый хрящ. Довольно харизматичный, впрочем.

— Хагарт, — Сэт попытался растолкать девушку за плечо. — Просыпайся!

Свистящий труп. Койни осадил типографию как следует.

Холейгула пошарил на столешнице. Ему в руки попался конверт с деньгами и стопка захватанных бумаг. Палочникпересчитал наличность: да, это была его гонорар, цент в цент. Можно было прямо сейчас уйти отсюда подобру-поздорову с честно заработанными бабками…

Сэт вздохнул так тяжело, что затрещали стены. Он сел, прислонившись к столу и принялся быстро, как ведущая след собака, идти по строчкам. Довольно быстро он отыскал распоряжение банка и перечитал его. Да, все было сделано на пятерку, не подкопаешься. Сэт недооценил Стичигерн Ра, а по носу за это получила несчастная Пулли. Шторм побери, просто так на месте с этим не разобраться. Нужно будет снова идти в филиал Компании к Толигазми, или, еще лучше, к его брату.

Но Койни должен свалить отсюда прямо сейчас.

Кряхтя и ругаясь, Сэт поднялся на ноги. Затем принялся раздеваться…

Через несколько минут он вышел из кабинета, с непрозрачным продуктовым пакетом, который отыскал в кабинете. Измученный коллектив типографии глядел на него с надеждой.

— Вставайте, — сказал им Холейгула. — Время биться. Время защищать ваши дома… Я хотел сказать, рабочие места! Сколько еще вы будете сидеть здесь, словно придавленные метлой крысы? Сколько вам терпеть наезды Койни и его банды легальных грабителей? Нужно, наконец, выйти на свет и врезать этому сброду по шарам.

Работники неуверенно переглянулись. Тогда Холейгула снял с головы Пипфа строительную каску, которую тот использовал как барьер от затрещин и водрузил ее на голову вместо федоры.

— Я поведу вас.

Пипф благоговейно принял шляпу тенебрийца и посмотрел на остальных «Документчиков» полными слез глазами.

— Ну же, — поддержал он. — Сейчас или никогда.

— Господин Холейгула, а с документами, я так понял — беда? — несмело поинтересовался один из лонгатов.

— Нужно… Нужно поставить еще пару подписей.

— Оу…

— Да. Но пока! Пока вы сами можете отстоять свое право на свободу! Ни цента вымогателям! Ни сантиметра «Документов»! Бой Койни и всему Стичигерн Ра!

Оливы как самые отбитые из всей компании, воинственно закричали. К потасовкам им было не привыкать. Фуги — те были готовы умереть за это место. Лонгаты — шмыгали носами. Впрочем, и они, помявшись, взяли в руки водопроводные трубы и решительно насупились. Парочку гарзонцев бы вместо них, — подумал Сэт. Но, что имеем, то имеем.

Вывалившись из типографии, и надежно ее заперев, чтобы обезопасить Хагарт, они под звучащую в головах музыку пошли по коридору влекомые авторитетом Холейгулы. Музыка была воинственная, с барабанами и басами.

Армия «Документов» перебралась через забор и в мгновенье ока снесла охрану. Караульным и в голову не приходило, что кучка бывших алкашей и трусливых карликов может взбунтоваться.

Да еще привести с собой палочника.

— Койни! — крикнул Сэт голосом юного ангела.

Вышло так, словно звали возлюбленную, но Холейгула успел распалить себя до такой степени, что ему было наплевать, кто там что подумает о качестве его боевых кличей.

— Выходи, трупоед, кишечная палочка, копролит, мазок на гонорею! Ты и Стичигерн Ра ступили на лестницу ведущую на подземный этаж.

Какое-то время его вызов оставался не отвеченным. К фургону стекались Воротнички. Их набралось человек десять — крепкие лонгатеныши и пара олив. В руках они сжимали телескопические дубинки и полицейские тазеры. Самооборона, господа, простая самооборона.

— Сэт Холейгула, — проговорил Койни, спрыгивая на землю. — Не смог смирится с поражением? Тебе лучше оставить практику с таким-то отношением к неудачам, а то инсульт хватит.

Он прошелся гребешком по идеальному золотистому пробору и лучезарно улыбнулся. Для лонгата он и впрямь выглядел неплохо, словно его предков поколениями тщательно мыли собачьим шампунем и не давали спариваться со свиньями, чтобы не рождались обычные лонгатские дети.

— Инсульт меня хватит от твоего акцента, — сказал на это Холейгула. — Говоришь как будто полнома в зубах застряло. В общем так, Койни, я знаю, что это твоя работа, но лучше тебе перезаключить контракт. Произошла ошибка и разночтение в бумагах, но вскоре Стичегерн Ра получит здоровенный хер в ноздрю и отстанет от госпожи Хагарт навсегда. Не лезь в это дело всего один день и мы обойдемся без кровопролития.

Златовласый Койни с игривым изумлением потер шелковистые усики.

— Сэт, — весело сказал он. — Ты как-то странно себя ведешь, честное слово. Ты что, запал на Хагарт? На эту зеленую коротышку? Раньше мы с тобой сталкивались по куда более серьезным причинам, а теперь я как будто оказался на дуэли чести с двенадцатилетним. И потом, какой еще хер в ноздрю? Общение с Хином плохо на тебя влияет.

— Это вопрос деловой репутации, — не смутился Холейгула. — Ты меня знаешь, пиявка, я ненавижу когда мои труды пускают под откос. Я разберусь со Стичигерн Ра. Они отзовут тебя завтра же.

— И завтра же я уйду. Не раньше, чем получу указания от нанимателя. Все документы в порядке. Тенебрийское право, новотенебрийское право Немоса, моральное превосходство и превосходство численное — все это у меня.

Его свита одобрительно заворчала. Армия «Документов» — съежилась.

— Вот как, — зловеще промолвил Сэт. — Но ты забываешь о другом праве. Кажется…

— Я слушаю, — невозможно было сказать, напрягся Койни или нет, но Воротнички приготовились к битве.

— Гарзонское право, — провозгласил Сэт. — Устаревшее, но не потерявшее актуальность. Пункт десятый закона о Ростовщичестве. «Ростовщик лишается права изымать деньги у должника, если тот способен изгнать его со своей земли».

Койни закатил зеленые глаза.

— Перестань, Холейгула! — он разозлился. — Вам не выстоять. Кроме того, это — свинство, ставить нас в такое положение. Хочешь воспользоваться тем, что никто не рискнет трогать тенебрийца? Я — трону, будь уверен.

— Нет, — возразил Сэт. — Это действительно свинство, и я бы никогда на такое не пошел. Но, послушай, пиявка, нам и не нужно будет драться, если сработает один мой трюк.

— Прошу прощения? — Койни приподнял бровь.

К его ногам упал продуктовый пакет, брошенный Сэтом. С минуту ничего не происходило.

— Не сработало, — констатировал Сэт. — Надо было взболтать его сильнее. Что ж… В атаку воины «Документов»! В бой!

Он ринулся в сечу первым далеко вытягивая ноги. Сэт лупил, прошибал, ронял и притаптывал. Команда типографии тоже дралась как в последний раз. Даже фуги. В конце концов Койни получил велосипедной цепью по растрепавшемуся пробору и завопил:

— Ну все, все, хорош…

Драка мгновенно замерла. Сэт отшвырнул полупридушенного Воротничка, и за шкирку поднял лежащую рядом оливу.

— Вали по-хорошему, — сказал он отдуваясь. — Ты здорово приложил мне по печени, можешь считать это щедрой компенсацией собственных издержек.

Коллектор злобно оскалился кровавыми зубами.

— Если бы не свидетели… — он помедлил, взглянув на вышедшую охрану.

— Эй, — крикнул один из них. — Ты заплатил только за постой, белобрысый, про драки и слова не было! Давай-ка уматывай отсюда, пока мы не вызвали ГБР.

— Видишь? — Сэт пытался привести в чувство Пипфа, получившего бодрящий удар тазером. — Все хотят, чтобы ты ушел. Шляпу мне растоптали, сволочи! Ты должен мне новую федору, пиявка!

После того как фургон скрылся за углом, армия типографии издала победный клич.

— А ну заткнитесь, — прикрикнул охранник. — Вас тоже можем выставить. Хозяин не терпит суеты на территории.

Сэт хотел напомнить ему, что хозяин наверняка не терпит и того, что его работники разрешают тусоваться разной погани рядом с проходной, но его отвлекла мелодия входящего вызова…