Общество Должников (СИ)

Глава 4. Трудности Якоба

Якоб знал все с самого начала. С позавчерашнего дня он замечал знаки. Мужские футболки и женские маечки — все они говорили ему о том, что придется разыскивать кого-то необычного. Он надеялся, что это окажется сам черт во плоти, но, пока, ему обломился только несчастный пожилой нелюдь.

Детектив мчался по Уверенной, пронзая взглядом каждого встречного. Скрытый талант бегущего по принтам, помогал ему отсеять зерна от плевел.

«Время искать» — принт с веселой рожицей, вынюхивающей тропинку к холму белого порошка.

Это он уже понял. Что еще?

«Моя горючка» — изображение бутылки, из которой извергается темный водопад.

И это тоже устарело. Еще.

«Ломаю стены» — кулак, который, — вот сюрприз! — торчит из кирпичной кладки.

Так-так, это что-то новое. Якоб задумался. Шторм намекает ему как себя вести, или это предостережение о конкурентах? Нет, все не то. Зацепка, но не имеющая отношения к его цели. Так, а это что?

«Семья — превыше всего». Просто надпись, без картинки.

Это уже интереснее.

Якоб проехал мимо бледного полукровки, в роду которого смешались все известные расы, и, возможно, парочка еще неоткрытых. Во всяком случае, видок у него был такой, словно кто-то взболтал в одной мамке слишком много желтков. Да еще и опилок туда добавил. Было иронично, и очень подозрительно, что надпись про семью нес именно этот человек-солянка.

Подшить к делу.

Как бы Ретро не вглядывался в трафик, больше он не увидел ни одного знака. Не удивительно. В «рабочке» мало кто носил одежду с принтами или надписями. Номера цехов и пиктограммы отрасли в счет не шли, — это был всего лишь белый шум, который любой нормальный предсказатель умел отсеять и затоптать.

И Ретро считал себя удовлетворительно-нормальным. В конце концов, для города стали и грязи, он легко пролетал в окошко «адекватности». Здесь каждый нес в себе косточку безумия. Кому-то достаточно было просто поливать внутреннего психа алкоголем, чтобы дойти до ручки. Кого-то сжирала работа.

Некоторые ломаются на чем-то неожиданном. Это особенно опасно, если всю жизнь считаешь себя неуязвимым.

— Привет бандит, дам в кредит, сегодня берешь, завтра долг отдаешь.

В голове Якоба тихонько пиликнула скрипка, и он с улыбкой взглянул на девушку фугу лет шестнадцати. Она подбиралась к нему с самого начала и теперь с милой распутностью приспускала пальцем декольте.

— Какая прелесть, — произнес Ретро.

— Низкие проценты, довольные клиенты. Сверху пробная доза, марка — «черная роза». Кто не рискует, тот не пьет, а кто не из робких — все от жизни берет.

Девушка лучезарно улыбнулась желтоватыми зубами и хихикнула. Якоб впервые видел такого позитивного фуга.

— А без попытки вставить розу мне в задницу твои хозяева сколько хотят?

Девушка не растерялась.

— Не хочешь опцию, получишь санкцию. Возьмешь трех гномов за десять номов.

Якоб присвистнул.

— Твои сестрички, наверное, просто загляденье, раз вы столько дерете с простого детектива.

— Ой, ну дядя, — протянула девушка, — что ты такой несговорчивый? Пойдем, не пожалеешь. Лижем, сосем, скачем, плачем, даем, берем, колем, сыпем, режем, хлещем…

Она сбилась и надула щеки.

— На лицо можем пописать все трое сразу.

— Недурно.

— Поём красиво. Блюз. Кантри. Попса.

Поём…

Скрипка в мозгу Якоба истерически взвизгнула.

— У вас тут дети не пропадают?

— Имеешь в виду, не пропадает ли их больше чем обычно? — усмехнулась фуга.

Жутким вопросом на жуткий вопрос. Якоб потер глаза, стараясь взять себя в руки. Ты здесь не за этим. Ты никогда его не найдешь. А если найдешь, то снова обделаешься и сбежишь. Давай, Якоб, взбодрись.

— Ладно, проехали. Скажи мне, малышка…

— Клю.

— Скажи мне малышка Клю, ты же с Таф-2?

— Да. Лестница безопасна, погнали дядя.

— Как-нибудь в другой раз. Лучше скажи мне, ты вот такого бродягу во дворах не видела? Не ползал где-нибудь поблизости? Может его куда-то вели?

Фуга долго глядела на ксерокоп огромными подведенными глазами. Якобу начало казаться, что девка просто не понимает, на что смотрит. Возможно, она думает, что ее спрашивают, не видел ли она листочка бумаги, похожего на этот.

— Жалко его, — неожиданно произнесла Клю, когда у Ретро уже иссякло терпение. — Такая грустняха. Нет, такого я не видела.

Ладно, подумал Якоб. Пойдём дальше.

— У тебя он больше. В прошлый раз был меньше.

— Что значит в прошлый раз? Тебе уже показывали его? Кто?

Конкуренция дышит в затылок. Чертов Ребро получает мзду слишком от многих. Конечно, Сэт доплачивает ему, что бы тот звонил в контору раньше, чем остальным, но, — вот беда, — в берлоге Инфоманьяка слишком много телефонов. Холейгула может опережать остальных всего на пару секунд.

Но ведь у них нет форы. Нет сведений, которые передал Якобу де Хин. Неужели прочесывают весь город? Это должен быть либо слишком удачливый одиночка, либо целая банда. За пятьдесят кусков в игру может вступить кто угодно.

— Странная какая-то кляча, — фуга поправила топ подмышкой.

— Лонгат, гарзонец, палочник? Может олива?

— Так я не поняла. Потому и странная.

Якоб резко обернулся. Парня с «семьей», конечно же, след простыл. Есть, как минимум, похожая на него «кляча» предки которой перетрахались в какой-то грандиозной куче-мале.

Занятно.

Немос богат полукровками. Даже смесь палочника и фуга здесь никого не удивит: среди долговязых встречаются свои извращенцы. Ортодоксальная часть тенебрийцев считает это чуть ли не скотоложеством, но, — хэй, — не пойман не вор. Если, конечно, какой-нибудь вор стерпит подобное оскорбление.

Как бы то ни было, полукровка… Или уже четверть-кровка? В общем гибрид, которого буквально невозможно опознать по двум родителям, это — что-то новенькое.

— Размером с меня? — спросил Якоб.

— Да, чуть поменьше.

Якоб улыбнулся. Все всегда замешано на лонгатах. В любом пироге начинка, как говорят. Эти ребята не чертят в уме ненужные границы и не плодят сущностей сверх меры. Они среднего размера, достаточно выносливы и общительны. У мужчин — крепкое либидо, у женщин — любвеобильное сердце. Короче, обычный лонгат в своей половой охоте не остановится ни перед кем.

— А еще у нее был горб, — добавила Клю, подумав.

— Да ты что?

— Да, такой большой и круглый. Мож с Радуги.

Горбуны встречались в районе химической промышленности. И не только они. Каких только уродов не плодили тамошние общежития и ароматные выбросы фабрик. Местные называли свой район Радугой из-за постоянного смешения цветов, ползущих над крышами тысячников. Остальная рабочка суеверно боялась этих мест и называла местных крипами. От гарзонского — creep, чудила. Слишком много там мелких волков на душу населения, ведь злоба, безумие и уродство — то, что Шторм обожает в людях. Впрочем, еще больше крипов волками просто притворялось.

— Спасибо, Клю, — Якоб подбросил в воздух монету в пол-нома. — Купи себе сигареток.

— Хоть на том спасибо, — обиженно сказала Клю, поймав монету. — Но ты многое теряешь.

— Не сомневаюсь.

Ну, так. Первым делом нужно проверить подвал. То место, где эта лонгатская бестолочь впервые обнаружила нелюдь. И чем быстрее, тем лучше. Жирбергеры, не смотря на их философскую неторопливость, могут оказаться расторопнее любых охотников.

Якоб сложил самокат и повесил его за спину. Лямка впилась в грудь. Некоторое время он все же потратил, чтобы обойти Тысячник вокруг. Несколько раз он приставал к прохожим с ксерокопом, но толку от этих интервью было немного. Чтобы попасть в подвал, пришлось потратить время еще и на Стояло. Гарзонский черт работал на совесть. Очевидно, подобная должность была страсть как дорога его сердцу, и он не хотел потерять ее.

— Убирайся отсталый.

— Большой брат, ты кажется, не понимаешь…

— Не брат я тебе, беленькая гнида. Думаешь, если у тебя смуглая кожа, так ты сразу — один из нас. Вали, пока я тебя на самокат не посадил. Только способ тебе не понравится, слово даю.

Якоб потер переносицу.

— Держу пари, работодатели обойдутся с тобой не в пример хуже после этого.

— Чего?

— Слушай, толстолобик. Сегодня мне позвонил некий Самара Де Хин, может знаешь такого? Он сказал, что у вас в подвале завелся такой берг, что скоро от машин останутся только горькие воспоминания.

— А ты еще скажи, что жироловом подрабатываешь.

— Ты прав на все сто.

— В такой-то одежде? Больше похож на циркача как по мне. И где твои инструменты? Ты его голыми руками собрался ловить?

— Я смотрю, ты специалист по бергам. Много поймал за свою жизнь?

— Ну…

— Я так и думал. Слушай, отсталый, не мешай мне работать. Я могу уйти, но вечером ты огребешь так, что весь тысячник сбежится посмотреть на твою кровавую задницу.

Стояло не был дураком, но страх за сохранность автомобилей лишал его здравомыслия. В нем боролись чувство долга и его злобный антипод — ужас перед ответственностью за возможный косяк.

— Рабочий день ведь уже начался, — давил на него Ретро. — Машин внизу нет.

— Одна есть. Отсталый Че…

— Да подумай ты! Я что ее — хером заправлю?

Гарий вздохнул.

— Твоя правда. Ладно, я пущу тебя, но учти: если зависнешь там слишком надолго, я спущусь и проверю, что ты за жиролов.

— Надеюсь у тебя есть крем от кислотных ожогов, — лучезарно улыбнулся Ретро. — Если я «зависну» действительно надолго, это значит, что меня уже переваривают.

Стояло отер вспотевший лоб.

— Иди.

Ретро быстро спускался по темной лестнице. Преодолев примерно половину своего мрачного пути, он притормозил. Скрипка, тихонько дребезжа, заиграла в его голове. Что-то не так. Внизу опасность.

Никто не знал, что Якоб слегка настроен на волну Шторма. Что его мозги как приемник улавливают крохотную часть стихии. Это и не имело особого значения. По сравнению с настоящими волками, сила которых была их же чудовищным наказанием, он был просто мелким фокусником с колодой замусоленных карт. Эта ваша? Может быть эта? Что ж, попробуем все.

Бегущий по принтам.

Он сам это придумал. В современном мире прорицание были чем-то, во что не верили даже сами волки. Невозможно предсказать будущее. Человеческий мозг, хоть трижды усиленный Штормом, не способен обработать необходимое количество информации, чтобы создать образ грядущего. Он просто вскипит в своем костяном котелке. Реальна только интуиция, острота восприятия и вера в силу кармических совпадений. Хин, к примеру, верит в приметы. Тоже, в своем роде, стремление к провидению. Правда, совсем беспомощное.

Якоб видел магистраль судьбы. Но видел издалека, откуда-то из пустыни, усаженной кактусами. Движение событий, мчащихся по ней, было почти неописуемо. Все то полезное, что он мог выжать из этой недоспособности, это перенести ее в мир человеческого восприятия, выбрав довольно необычный объект для толкования. Надписи на одежде.

Впрочем, как уже говорилось, современный мир, требует современного отношения к задачам. Вряд ли потрошение животных и гадание на кишках, было бы предпочтительнее. Как и наркотический транс. Первое — противно и разорительно, второе — вредно для здоровья и разорительно.

«Волки — сосут у зла», — надпись на стене справа. А под ней нарисован череп с перекрещенными молниями.

Очевидный знак.

Якоб не мог предсказать, что творится внизу, но чувствовал волкачество. Там творилось зло. Не то философски-неопределённое зло с мешком оттенков. Просто Зло. Нет ничего доброго в волках. Их сила — уродство, мучение, бесконечная боль и ужас, которой они пятнают все вокруг себя. В царстве кричащих скрипок, Якоб Фитциль изменился навсегда. Подцепил заразу, и услышал далекий гром. Молнии, бьющие от неба до воды. Молнии, пронзающие океаны до самого дна, словно копья богов. Вода кипит, взрывается паром, а ветер, скорость которого невозможно рассчитать, выхватывает из пучин озера воды. Он поднимает их ввысь и бросает, веселясь…

А может детектив просто свихнулся больше, чем обычный житель Новой Победы. Одно другому не мешало.

Никакого оружия кроме кулаков у Якоба не было. Впрочем, даже этот джентельменский арсенал в схватке с волком — избыточен. Все, что тебе на самом деле нужно в такой момент, это урна, или, хотя бы, мусорный пакет в который можно будет ссыпать твои останки.

Медленно скользя по стене, словно усталый жирбергер, Ретро заглянул в технические помещения.

— Он был здесь, — густо пробубнил некто. — Стоп.

Злобные глазки зыркнули в сторону Якоба. Тот мгновенно спрятался.

— Там дышат, — невнятно предупредило существо.

Возможно, это был человек. Когда-то. Однако, после трехсотого килограмма он отделился от своей расы и стал чем-то иным. Чем-то большим. Во всех смыслах. Разумной сферой из чистой, идеально белой плоти. Его конечности втянулись, оставив только рудиментарные культяпки, а голова растаяла в грудной клетке. Жестокие глаза, круглые, черные и пронзительные, царапали стену рядом с Ретро. Тот буквально мог слышать, как скрипит и осыпается бетон.

— Неважно, — отреагировала спутница сферического титана. — Пусть смотрит. Тараканов никто не слушает.

— Ой-ли, — фыркнул волк. — А ты стала небрежной. Впрочем, согласен, не будем отвлекаться на торчков. Наверно этому скелету не терпится принять дозу в тишине. Как я уже сказал, Уника был тут, но давно. След почти погас. Уходим.

Девушка носила свободную сутану, под которой угадывалась стройная фигура. Короткие черные волосы, странно покрашенные в белый горошек, жестко топорщились словно щетина. Со спины она напоминала жительницу лонги. Толстяк же, абсолютно нагой, покрытый радиальными татуировками, словно планета — меридианами, был слишком странным. Что он такое, при беглом осмотре сказать было трудно. Сейчас Ретро не рискнул бы высунуться, даже если б сзади к нему пристроились.

Этот шар с неизвестными возможностями вызывал у него ужас.

— Ты уже восстановился? — участливо спросила девушка.

— Не совсем, — пробулькал волк. — Но лучше рвануть по шву, чем тут задерживаться. Болота. Тысячи разновидностей говен, и я должен этим дышать. Сейчас как прыгну прямо в этот прогорклый кал, отмываться будешь до конца жизни. Так и помрешь в бадье. Вот тебе мое пророчество.

Девушка, к удивлению, Якоба, не разозлилась. Даже не смутилась. Она хрипло рассмеялась и сказала:

— Ладно, ладно, выдохни.

Прозвучало это не как дружеское предложение расслабиться. Что-то должно было произойти. Ретро быстро выдвинул половину черепа, чтобы не остаться маленькой подслушивающей мышкой. Хорошая мышка должна еще и подглядывать.

Планетоид действительно выдохнул. Сипло взревел. Расплывшаяся пасть пошла волнами, а плоть заколыхалась в точности как вода.

— Ха-а-ау-ар!

Лягушки панически заверещали. Даже в трубах что-то завыло от страха.

Клочья Шторма вылетели наружу, сверкая тоненькими молниями и являя собой чудовищную бурю в миниатюре. Это были пурпурные ошметки катаклизма, который мог бы уничтожить жизнь на планете: потопить сушу, или, наоборот, вышвырнуть мировой океан в открытый космос. Возможно, это было в его планах. Просто пока ему нужно было немного вздремнуть перед решающим приступом.

Волк скукожился до размера пляжного мяча. Выглядело это почти забавно, если не считать уродливых прожилок и трещин, которые появились на его сморщенной шкуре.

Девушка оттянула широкий воротник хламиды и через мгновенье у нее появился горб. Якоб подшил это зрелище к делу. Так вот, значит, кто еще выспрашивал у Клю про Эхсина, которого они почему-то называли Уникой. Эта особа, плюс целый волк.

Ни один уважающий себя волшебник такого… размера, даже пальцем не шевельнет за жалкий полтинник. Для него это все равно что пойти работать на завод. Якоб знал это так же определенно, как и пристрастия своих детишек. Все дело в том, что удержать в себе силу Шторма способен только физически крепкий человек. Чем больше фокусов ты желаешь в себя упрятать, тем массивнее должно быть тело. Все могучие волки были гигантами за два метра, горами напряженных мускулов или… Что ж. Выходит, быть сферическим тоже не запрещалось правилами. Этот тип, должно быть, очень силен.

Вывод: его время недешево.

Старый нелюдь стоил гораздо дороже полтинника, если знать, как его правильно использовать. И эти двое — знали.

Пока Якоб размышлял «горбунья» успела скрыться. Все было тихо.

Ретро вышел из убежища. Он медленно приблизился к месту, где беседовала таинственная пара и осмотрелся. Частицы шторма почти растаяли, но какой-то зловредный миазм успел цапнуть детектива в руку; необъяснимое ощущение холода и раскаленной иглы одновременно. Знакомое. Ретро рассматривал грязные раскисшие доски, поглаживая место «укуса». Разумеется, конкуренты ничего после себя не оставили. Было бы слишком просто найти тут их личные дневники с подробными записями о знаках зодиака и списками любимых фильмов.

Как они сюда попали?

Фитцвиль прошел дальше, в сторону ворот. Он прекрасно, черт возьми, знал, что снаружи ворота можно открыть только при помощи двухкилограммового технического ключа. Вряд ли эти ребята таскали его с собой.

Ах, вот оно что.

Металл трансмутировали в тряпку, но только в одном месте: размягчили краешек, чтобы прошла девушка. Якоб провел пальцами по холодной ржавой поверхности. В какой-то момент он превратился в легкую ветошь, занавес. По цвету и не поймешь.

Воздух был настолько пропитан злобой, что царапал кожу, словно мелкий наждак. Волкачество поражает только психопатов. Чтобы приказывать эху Шторма, нужно держать себя в постоянном тонусе. Испытывать сильное чувство. Чаще всего это — злость.

— Эй!

Все-таки долг взял свое.

— Эй, отсталый! Ты какого это хрена там делаешь? А ну отошел от ворот, мудила! Я так и знал, что ты разнюхать приперся!

Якоб обернулся. Стояло заблаговременно вооружился кастетом и вполне мог исполнить обязанности старухи с косой. Правда оружие его было куда практичнее.

— Ты раскрыл меня, — детектив задумчиво почесал подбородок. — Я вовсе не ловец жирбергеров. Я опасный волк. Надеюсь, ты сделал в этой жизни, все что планировал. Удачи стать самым красивым узором на потолке.

— Ты че несешь отсталый? Ты же дрищ. И клоун.

Ретро поморгал.

— Ну покажи мне, как тут у вас справляются с дрищами. И клоунами.

Гарий пожал плечами и кивнул в том смысле, что, да, давно пора. А то кнопочки без присмотра. Он бежал недолго, но скорость развил порядочную. В момент перед смертельным столкновением, Ретро плавно выскользнул наружу, а бедняга Стояло так влетел плечом в твердое, что его развернуло. Он повалился на стену и, шокированный, сполз на землю. Гарий не то, чтобы сильно пострадал, но инстинктивно занял положение проигравшего. Полотнище теперь скрывало его до плеч, а вытаращенные глаза в ужасе уставились на Якоба.

— Ты слишком рано, — недовольно сказал тот. — Занавес еще не поднят.

И врезал каблуком в переносицу.

— Ай, блять, — промычал Стояло в ладони. — Я же не знал!

— Точно. Теперь знаешь. Плохо твое дело, более черный брат. Теперь тебе везде будут мерещиться волки. Так и до невроза недалеко. Вот этого бродягу здесь не видел?

— Да шел бы ты на хрен, — пожелал Стояло и скрылся.

— Хорошо, — Якоб развернулся.

Это он мог стерпеть. В конце концов, послать могут куда угодно, это просто сигнал, что с тобой не хотят вести диалог. Но вот не пнуть по роже за «клоуна», было просто невозможно. Да, в моде Новой Победы было в основном два цвета, но неужели это должно быть правилом для всех?

«Но ты же сыщик», — высказался Самара однажды. — «Ты типа не должен сливаться с толпой? Не понимаю как тебя до сих пор к стене гвоздями не прибили в таких шмотках».

В этом был свой резон. Для новичков. Якоб давно прошел стадию серой незаметной куколки. Теперь он был взрослым насекомым и знал, что чем раньше ты бросишься в глаза, тем быстрее тебя… нет, не пристрелят. Тем скорее вокруг начнут развиваться события. Пристрелить, конечно, тоже могут. И пытались, неоднократно. Однако, у детектива Фитцвиля не было времени ждать и подолгу ходить вокруг да около. Ему нужны были деньги.

Иногда он спрашивал себя, «как черт побери, я дошел до такой жизни». И не стоит ли ему сдать своих детей в наркологический пансионат. Стоило бы, конечно. Даже наверняка. Но достаточной суммы все еще не набралось. Вопреки мнению того же Хина, он не сливал все свои номы на подарки близнецам. Якоб упорно копил деньги на два билета в «Перерождение». Место, где из опустившихся людей могли откачать дерьмо, словно из сепсиса. Оставалось только надеется, что Вальтер сможет удержать Янис от коллективного суицида.

Якоб потер переносицу.

Де Хин, сказал, что бродяга отправился в сторону Волевой. Нужно двигать туда. Вряд ли он движется в какое-то конкретное место. Скорее всего, напуганный, забился в угол. Следует поспрашивать у местных бомжей, осмотреть все мусорные баки и темные углы. В конце концов, судя по описанию, Эхсин смог бы затеряться только среди них.

Самокат встал на землю. Его заряда хватит часа на три-четыре. Так же быстро нужно отыскать цель. Эхсина не только могут перехватить эти двое, он сам может помереть в такой среде от сердечного приступа.

Якоб старался двигаться быстро. Он напоминал хорошо одетого охотника на мусор. Шнырял между тоннелями и кучами хлама так, словно собирался собрать все жестяные банки Новой победы за один день. Бездомные только пожимали плечами. Прохожие равнодушно отмахивались. Нелюдь был ростом чуть больше метра, как сказал Хин. Одет в пижаму или что-то вроде комбинезона. Неужели никто не обратил на него внимания?

Наконец, одна гарзонская дама, закрашивающая протестные лозунги на стенах, внимательно всмотрелась в ксерокоп, и сказала:

— Да, он мне чуть ведро не опрокинул, бедняга. Странный тип. Шел и бормотал что-то вроде: вль, вль, вль. И по сторонам смотрел, как будто пытался вспомнить куда идет. А, так это была пижама? Я думала какой-то рабочий костюм. Еще подумала, ничего себе, пахать в таком-то возрасте. Живучий.

— Наконец-то хоть кто-то его заметил, — сказал Ретро облегченно. — Не подскажешь куда он пошел?

— А чего странного, стариков вообще редко замечают, — дама помакала валик в ведро с черной краской. — Извини, но следить я за ним не стала. Мне не до того.

Якоб досадливо огляделся по сторонам. На Волевой была мелкая, — для Новой Победы, конечно, — застройка с частными цехами. Тут были сотни поворотов и тоннелей. Он глядел на ведро с краской, раздумывая как бы это ему разорваться на тысячу маленьких Ретро и броситься врассыпную.

— А где, говоришь, он прошел мимо?

Свежезакрашенное богохульство в адрес палочников находилось метрах в ста позади, на стене цеха по производству дорогой мебели для Жилого района. Палочники даже ювелирные салоны и закрытые рестораны втискивали в рабочку. Большую часть товаров и услуг им доставляли прямо на дом по каталогу. Тенебрийцам не нравилась сама мысль о каком-то монотонном каждодневном труде, который будет шуметь рядом и омрачать эпикурейскую энергетику Жилого.

Вот она. Черная клякса. Эхсин задел ведро, вступил в краску левой ногой, и она пропитала ткань пижамы. Он постоял не понимая, что происходит, а потом его спугнул крик гарзонки.

Ретро быстро пошел по следу. Отпечатки становились бледнее, пока не исчезли совсем. Что ж, теперь хотя бы стало известно направление. По сокращающемуся расстоянию между отпечатками, можно было предположить, что нелюдь либо начал выбиваться из сил, либо замедлился, увидев впереди что-то опасное. Мимо Якоба уже несколько раз проезжали уродливые реплики ГО. Еще одни конкуренты.

В любом случае, Эхсин должен был скрыться как можно быстрее.

Якоб уверенно свернул в заброшенный промышленный тоннель при закрывшейся трикотажной фабрике. Тот плохо просматривался из-за свезенных сюда отработанных масел. Все было загорожено бочками. Свободные места часто использовались подобным образом, потому что старая свалка Новой Победы недавно переполнилась, и сейчас в десяти километрах от нее панически строился новый полигон в три раза больше прежнего. Новопобедцы и сами не знали, сколько грязи производили.

Здесь детектива поджидала неприятная встреча.

Один из торчков был мертв. Второй забился между бочек и что-то лопатал, время от времени лягая пустоту пяткой в окаменевшем носке. Похоже кто-то схватил его, но удовлетворился только левой кроссовкой. Правая оставалась на хозяине. У мертвеца стащили всю пару, вместе с верхней одеждой. Но забрали только правый ботинок.

Тут же лежала пара шприцов, пустая банка консерв, несколько ложек, жгуты. И бесцветная пижама, покрытая застаревшей кровью. Ретро быстро осмотрел ее. Все как описал Хин. А значок — это, очевидно, метка хозяина. Пижама немного треснула по швам, и была распорота от ворота до паха чем-то не особенно острым. Из лохмотьев вывалился тупой как палка нож.

Детектив взглянул на тело.

Больше всего мертвец походил на жертву передоза. У него не было свежих ран или признаков удушения. Ретро поднял и опустил грязное предплечье. Свежий.

— Эй! — крикнул он лягающемуся. — Мне нужно взять у тебя интервью, отсталый.

Тот продолжал гимнастические занятия. Очевидно, старался следить за фигурой. Якоб подошел к нему и схватил за щиколотку. Раздался душераздирающий крик, но никакие формы сопротивления не помогли бы этому парню в данный момент. Ретро серьезно подходил к добыче информации. Иногда ее буквально приходилось извлекать.

— Не надо! — однокроссовочный растянулся на бетоне. — Не убивай меня, злой дух!

— Да ты что, — засмеялся Ретро. — Я очень добрый дух. У меня даже ствола нет.

Наркоша смотрел на него безумными глазами.

— Что тебе нужно? Где этот черт?

— Тише-тише, успокойся. Пока я здесь, ты бессмертен. Давай отмотаем время назад. Что здесь случилось, до того, как я пришел и спас тебя?

Парень задыхался. Эта физкультура серьезно его вымотала. Выглядел доходяга на тридцать, значит родился лет восемнадцать тому назад. Волосы уже повылазили. Ногти — тоже. Эта хрень, которую они долбили, совершенно легально производилась в Радуге под видом средства от тараканов. Ирония во все поля. Если ты не мог позволить себе нормальный товар из ядоварок, то шел в хозяйственный магазин и покупал там мелок «ДАШ-12». Его оставалось только растолочь и вскипятить. «Дашку» избегали до последнего. Она была Хароном, помогающим несчастным душам, слишком трусливым для петли.

— Да не понимаю я, — парень уронил голову, и принял позу эмбриона. — Мы тут бинжили с Крытым. Все было тихо. Только растолкли и расстегнулись, как слышу, кто-то идет. Ну копец, думаю, хочет третьим подсесть. А мы с Крытым этого не любим. Бинжить нужно со знакомыми. Что б знать, как себя человек ведет с дашкой. С другой стороны, ну идет и хрен с ним. Не бросать же все готовое.

Наркоман страдальчески поморщился, глядя на растоптанный шприц.

— И к вам прише-е-ел, — Ретро вернул его внимание. — Оставайся со мной, дружище. Расскажешь все как было, дам четвертак. Потравишь тараканов.

Это подействовало.

— Да не знаю я, блять, кто это был, — устало проговорил лонгат. — Крытый успел проткнуться и обмяк. Я как раз затягивал. Только по венам постучал, как явился этот бледный провод. Сразу было понятно, что псих. Стоит и смотрит на Крытого. Грустно так, но нехорошо. Словно сожалеет, что сейчас сожрать человека придется. А Крытый-то в отключке. Я на коленях стою со шприцом. Чувствую, начинаю срать от страха. А делать что-то надо. Ну я взял камень перетянутой рукой и кинул в эту моль.

Парень задрожал от начинающейся ломки. И ужаса.

— Я не попал. Но что тут началось… Я таких корч в жизни не видал, а ведь вырос в притоне. Эта пыльная гнида чуть ли не до потолка прыгала, и орала. Только бесшумно. Или это я от страха оглох. Короче, тут я уже не выдержал… Заполз в бочки и сидел там, хрипел в кулак. Потом вроде успокоился — снова шаги. Но это уже ты был.

— И эта «моль» ничего не сказала?

— А?

— Этот тип ничего не пытался тебе сказать? Задать вопрос?

Недотравленный таракан тупо смотрел перед собой.

— По-моему он сказал «воля». Это все. Просто «воля».

Ретро снова посмотрел на мертвеца. Крытый ушел своим ходом. Эхсин только забрал его одежду. И как, интересно, нелюдь размером с фуга, будет смотреться в одежде лонгата. Пусть и невысокого. И в разной обуви. Вероятность, что к нему привяжется скучающая гопота растет неумолимо.

— Сожалею об утрате, — Якоб выщелкнул монетку большим пальцем.

Она упала рядом с изможденным наркоманом.

— Мой тебе совет: переходи на алкоголь. А потом спрыгивай.

За спиной детектива раздался нервный смех.

Якоб вновь двигался вдоль улицы, заглядывая в каждый переулок. След был почти горячим. И не только он. Солнце нагревало смог так сильно, что небесная крышка почти светилась, словно неоновый потолок. Ретро снял кепи и прошелся по мокрым волосам. Здания вокруг: заводы, цеха, многоэтажки, магазины, все это расплывалось от жары. Становилось мягким. Казалось, подтолкни стену и она медленно согнется в середине, словно ломтик сыра. Ни одной тени. Свет рассеян. Мир подсвечивается со всех сторон и каждая — выглядит как задняя, которую никогда никому не показывают. Там лежат пласты мусора, расколотых кирпичей, а забрызганный грязью алкаш блюет себе на ботинки.

Куда ты идешь Эхсин? Ты всю жизнь был ручной зверушкой богатого палочника. Ничего не знаешь о внешнем мире. А даже если б тебя выгуливали на родине, здесь вы — проездом. Новая Победа для тебя — просто нагромождение опасностей. Но ты движешься целеустремлённо, почти по прямой. Куда?

«Воля».

Мимо проехала реплика с надписью: «Тенебрия — везде!».

Ретро задумчиво проводил ее взглядом. Он зашел в переулок и залез рукою в штаны. Нет, у него не возникло острой необходимости почесать промежность, хотя при такой жаре это было бы неудивительно. В брюках на внутренней стороне бедра, у него был потайной карман, где хранилась реплика телефона. Бездарное голосовое устройство, которое могло позвонить куда угодно, даже если ты называл ему точные цифры. Один раз Ретро случайно дозвонился до какого-то тенебрийского брокера и надиктовал ему случайных цифр. Это были забавные пару минут. После этого с треском прогорела компания «Ароматические Краски Боула».

Номер Ребра.

— Приве-е-ет! Кто это так возбуждающе молчит в трубку?

— Это Фитц, Ребро. Нужна справка.

— Мой герой! Как там твои кубики?

— Они в порядке, хотя Самара недавно подсадил меня на картошку, могут быть осложнения. Ну так как?

— Ты понимаешь… Сэт месяц не вносил плату. Ты ведь включен в его тариф, как и остальные Должники.

Ретро вздохнул.

— Я понимаю. Но все-таки. Я был бы тебе…

Он чуть не ляпнул «должен», но вовремя спохватился.

— …был бы тебе признателен.

Теперь вздохнул Ребро.

— Не сомневаюсь. Это в последний раз, герой. Нельзя вечно ждать от меня благодарности за прошлое. Ты понял?

— Последний, все ясно. Слушай, мне нужно знать не живут ли на Волевой палочники.

Ход мыслей Фитцвиля был прост. Эхсин сбежал с места аварии, потому что был напуган и ничего не соображал. Затем он откопал в своей памяти что-то знакомое. «Воля». Откуда ему знать, что это такое? Существу, созданному для клетки? Это тебе не побег из урановой шахты, или развод на сороковом году брака. Нет, ни хрена подобного. При нем часто произносили слово «Волевая». Гисбуди бывал тут. И, скорее, всего в обществе другого палочника, потому что Эхсин скорее запомнил бы похожую высокую фигуру. В этом был смысл. Но что служило ему ориентиром, в сторону которого нужно было двигаться? Уж не башня ли метеорологического наблюдения?

Ребро оставил Якоба повисеть на линии какое-то время. Через несколько минут он вернулся и сказал:

— Всего четырнадцать зарегистрированных и еще трое скрываются от разного рода проблем.

Итого семнадцать. Многовато.

— Расскажи про последних трех.

— Реммао Паупа, шестьдесят лет, изгнан родственниками за неудачную попытку отравить брата. Неудачи в этом деле не прощаются. Живет на их подачки. Волевая 40–10. Дальше…

Ребро тихонько пыхтел.

— Ерсби Нассча, девятнадцать лет, Волевая 12–62… Массажистка.

— Да ты что?

— Любит массажировать. Даже слишком. Поэтому ее и попросили из семьи. Зарабатывает сама.

— Массажем?

— Нет, загибает звенья для крановых цепей. Не трать мое время. Третий суб, это Танит. Просто Танит. Бывает то тут, то там. Что-то вроде твоего Сэта, но сильнее опустился. У него пара ядоварок и загончик с проститутками.

— А Ерсби на него случаем не работает?

— Ни в коем случае. Ее хоть и выгнали, но если кто-то узнает, что Танит начал ее использовать… В общем парень резко словит передоз от собственного товара. Напихает себе полную задницу таблеток и в неадекватном состоянии вывалится из окна.

— Понятно. А зарегистрированные, это разные специалисты?

— Почти все, кроме одного писателя. Пугает тенебрийцев социальными ужастиками, черпая сюжеты из гущи, так сказать. Но этот почти уже спился от вдохновения.

— Охренеть. Что ж, ладно, думаю это все, Ребро. Спасибо.

— Раздай свое «спасибо» сироткам из трущоб, — посоветовал Инфоманьяк и повесил трубку.

Итак. С кем из трех нелегалов мог продолжительное время контактировать господин Гисбуди? Достаточное время, чтобы эту персону мог запомнить Эхсин. Может ли ему помочь неудачливый братоубийца? Или мелкий наркобарон? А может увлеченная массажистка девятнадцати лет? С точки зрения палочников, она даже ходить еще сама не научилась. Но если уж в семье тенебрийца объявилась нимфоманка, выбор у него невелик. Либо сделать ей лоботомию и подмывать задницу до конца жизни, либо запереть в подвале наедине с резиновым членом. Родители Ерсби оказались очень терпимыми персонами. Без шуток.

Поразмыслив, Якоб решил навестить несовершеннолетнюю, — по законам Тенебрии, — предпринимательницу Ерсби. Она была лакомым кусочком. Женщины палочников по большей части были холодны как декабрьский рассвет. Всегда существовала опасность, что язык может примерзнуть к бледной лебединой шее, и его придется отливать горячей водой. Учитывая вышесказанное, раскрепощенные тенебрийки пользовались постоянным спросом.

По пути до Волевой 12, Якоб продолжал опрашивать прохожих. Проблема была в том, что Эхсин теперь выглядел как обыкновенный бомж, и был безразличен небу, земле и времени. Это было все равно, что интересоваться у людей, не видели ли они «позавчера».

Дом, где жила нимфетка выглядел неплохо. Его, кажется, даже когда-то ремонтировали. Во всяком случае, трещины на фундаменте были заштукатурены, а двор — прибран. Никто не рылся в мусорных баках, никто, с задорным писком не обгладывал труп вороны. На скамье возле электрощитовой, сидел благообразный гарзонец средних лет и читал газету «Хроники Победы». У него было прекрасное настроение. На каждом развороте он хрипло смеялся, бил себя по колену и беспрекословно соглашался с кем-то невидимым:

— Да! Да, слов нет, как же иначе! Конечно, за хоботок меня дерни, это и ежу понятно!

Якоб подошел к нему и без слов протянул сигарету. Мужик тоже без лишних экивоков, взял ее и ловко закурил, не отрываясь от передовиц. У каждого гарзонца всегда была своя зажигалка, или хотя бы спички. Они очень любили огонь. С помощью него предки сражались с полями слига, вездесущего ядовитого растения, распространенного в центральной части Гарзоны.

— Госпожа Ерсби Нассча у себя? — спросил Якоб.

— Ну конечно, все так и есть, и никак иначе! — выпалил гарзонец и расхохотался, ударив по странице щепотью.

— Кто-нибудь странный не пытался проникнуть в подъезд? Бродяга? Невысокого роста.

Чернокожий отирал счастливые слезы, положив газету на колени. Якоб сунул ему ном в нагрудный карман рубахи.

— Ох, ну и чтиво, клянусь Господом.

Это было сказано поощрительно. Якоб сунул монетку в полнома. Гарзонец открыл следующий разворот и весело гаркнул:

— Такого я еще не видал!

— Он был один?

— Нет! Ну ты посмотри!

Последовал новый взрыв хохота, который все никак не заканчивался. Дерьмо, — подумал Ретро. Он зашагал к подъезду. На двери был магнитный замок, но кто-то подложил снизу резиновый коврик, чтобы лишний раз не доставать ключи из кармана. Что ж, местность тут держали строгие ребята из Мертвых Котят, так что квартирантам можно было позволить себе дьявольски беспечные поступки.

Якоб поднимался по лестнице, вдыхая характерный запах открытого подвала. Стены покрывали электронные адреса, номера телефонов и биперов. Имена, заказные портреты, нанесенные вечным маркером. В основном женские, но встречались и мужские. Подробная реклама. Волевая 12, очевидно, не была замком для одной принцессы Ерсби. Этих принцесс и принцев тут было по несколько штук в каждой келье. О данном доме-притоне Якоб раньше не знал. Наверное, его организовали недавно под патронажем Котят. Интересно, как тут с расценками? Нужно будет сначала пройтись по первому этажу. Там всегда самые дешевые варианты.

Ерсби жила на предпоследнем этаже. Хорошо для нее. Якоба начали одолевать сомнения. Скорее всего, он бы уже нашел Эхсина по пути наверх. Бездыханного. Дьявол, гарзонец же ясно дал понять, что кто-то странный проходил недавно. С другой стороны, брат явно накурен, да еще и газетку свою почитывает с таким удовольствием…

Якоб хладнокровно разогнал облако сомнений. Жизнь — это череда совпадений. Большая часть из них не имеет никакого значения, и мы не обращаем на них внимания. Наслоение событий, которое называется «привычным течением вещей».

— Я здесь.

Что?

— Эй, ты. Да повернись же.

С Якобом разговаривал лонгат в длинных шортах и майке с надписью «Я почти!». Он испуганно выглядывал из-за приоткрытой двери красными выкаченными глазами.

— Ты новенький или из Котят?

Якоб размышлял всего секунду.

— Из Котят.

Парень закатил глаза и выдохнул, чуть не сложившись до самого пола.

— Ну зашибись! — шепотом воскликнул он. — Вы его нашли?

— Ищем, — серьезно кивнул детектив. — Куда он пошел?

— Вот такие вы, б-лин! — возмутился лонгат. — Крыша, б-лин. Крыша. Сначала не берете трубку, а потом приходите и задаете вопросы, время упускаете! Он наверху, я не знаю где. Но, клянусь, не спускался. Я все время смотрел в глазок. Целый час, не отрываясь!

Он перевел дух, и внимательно осмотрел Ретро с ног до головы.

— А ты вроде норм. Хочешь потом к нам, распахнутся? Отличная дурь.

— Как ты с ним столкнулся? — Якоб проигнорировал второе за день предложение встать на путь собственных отпрысков.

Юноша нервно пощипал подбородок.

— Ну как… Предложил зайти. Только и всего.

— Ему? — изумился Ретро. — У вас тут планка невысока, да, ребята? Так, стой. Как он выглядел?

Лонгат прищурился.

— Ну, мужчина… Немолодой. Больше я не могу сказать, он был… одет.

— Во что?

— Как обычно в дежурный плащ.

— Что это?

— Это такой… ну как сказать. Плащ.

— Охренеть.

— Они висят в парадном, в шкафу, — вздохнул парень. — Несколько штук, для тех, кто хочет побыть «инкогнито». Как будто сам не знаешь. Ты же из Котят. Или нет?

— Ну конечно из них, — кивнул Ретро. — Просто вы тут затейники те еще. Инкогнито значит. С капюшоном?

— Да.

— И что же он тебе ответил? Этот странный, но не страшный?

— Ничего, просто оттолкнул, — парень нахмурился. — Козлина. Сильно так. Я ударился головой. А Шред говорил, что, если хоть кто-то руку поднимет без нашего разрешения, сразу же звонить… Или говорить Страйбу. А что этот Страйб? Вечно торчит в последнее время. Выше нас.

Якоб понял, что все необходимое ему уже рассказали, и припустил наверх. Все это было крайне загадочно и противоречиво. Понятно, что парня толкнул не Эхсин. Но это мог быть кто-то идущий по его следу. На всякий случай Ретро проверил и последний этаж, но нигде не было ни души. Не удивительно, по местному времени сейчас стояла глубокая ночь.

— Что ж, извините за беспокойство, — произнес Ретро и нажал на звонок квартиры номер шестьдесят два.

Красивая дверь, обитая желтым заменителем кожи. Блестящие шляпки. Закрученная проволока золотого цвета. Никаких следов взлома или повреждений. Все чистенько. И тихо. Дрыхнет, наверное, без задних ног.

Шаги.

— Кто там? — девичий голос.

Есть!

— Добрый день. Извините что так поздно, но могу ли я увидеть королеву красоты Новой Победы, госпожу Нассча?

Щелкнул замок. Дверь с театральной медлительностью приоткрылась.

— Добрый день, — улыбнулась «горбунья» из подвала. — Госпожи Нассча уже нет. Но может я на что сгожусь?