Оборотень среди нас

Глава 5 Полицейский и девушка

Федералы с помощью своих узкоспециализированных роботов потратили больше четырех часов на осмотр спальни, трупа, балкона и газона прямо под балконом. Понаблюдав за ними, собиравшими даже пыль, Сент-Сир убедился, что они не найдут ничего стоящего. За первые пять минут поисков были обнаружены четыре животных волоса, не принадлежавших человеку — три в ране и один под правым ногтем большого пальца. Десятью минутами позже мобильная роболаборатория сравнила шерсть с найденной ранее на других трупах. Остальное время они потратили зря. Складывалось впечатление, будто убийца сам подложил улики и в этом, и в предыдущем случае. Только это. И все.

Инспектора, назначенного на раскрытие этого преступления, звали Отто Райни. Это был маленький толстенький человечек, чьи розовые руки вечно отводили волосы от лица. Он выглядел так, будто не стригся полгода, хотя, наверное, дольше, потому как совершенно пренебрегал своей внешностью и не имел ни малейшего чувства стиля. Его одежда была измята, туфли — давно не полировали, манжеты пиджака сильно износились. Но, несмотря на свой внешний вид, он был внимательным следователем, тщательно выбирал вопросы, правда, недостаточно внимателен. Сент-Сир пожалел, что от его взгляда ускользнуло немало важного.

— Кибердетектив, — первым делом отметил он, подойдя к Сент-Сиру.

— Верно.

— Они действительно помогают?

— Я считаю, что да.

— А вот правительство не совсем в этом уверено, — сказал Райни. — Это не запрещено, конечно. Но если федеральное правительство действительно им доверяет, один голос против них — ничто, пришлось бы собрать целую армию протестующих.

— Правительство отстает от научного мира на пару сотен лет, раз уж на то пошло.

— Согласен.

— Вы что-нибудь нашли?

Райни пригладил волосы, ущипнул себя за переносицу и снова дотронулся до волос. Его голубые глаза покраснели от недосыпа.

— Ничего, кроме этих чертовых волос.

Они стояли в конце бокового коридора, ведущего в комнату Бетти Альдербен. Остальные жались под полуприкрытой дверью в спальню покойной, разговоры давно стихли. Всхлипы тоже.

Сент-Сир спросил:

— Есть предположения?

— Только то, как он забрался на балкон.

— С газона?

— Да.

— Какое между ними расстояние — тридцать футов?

— Тридцать пять.

— Как он залез?

— Точно не по поручням, — ответил Райни. Почувствовав, что непослушная челка снова падает на глаза, он со злостью отвел ее назад. — На балконных перилах тоже нет ни следа от веревки, ни царапины от крюка.

— Думаю, что убийца пробрался сюда без помощи перил. Просто предположим, что он мог войти через дверь.

— Мы уже просчитали такую возможность, — сказал инспектор, теребя волосы. — Каждый член семьи имеет свой голосовой ключ, чтобы защитить свою частную жизнь, и, как сказал Джубал после одного из убийств — «чтобы увеличить чувство творческого уединения».

— Тедди может открывать все двери, — возразил Сент-Сир.

— Ого!

— Вы не знали?

— Нет.

— Он использует высокочастотные звуки, чтобы открыть механизм.

— Вы считаете, его тон мог быть дублирован?

— Все, что нужно делать, — заметил Сент-Сир, — это тусоваться с магнитофоном и ждать, когда Тедди принесет завтрак в постель, чтобы записать звук для дальнейшего использования.

Райни с такой силой сунул руки в карманы, что было удивительно, как его кулаки не вышли через подкладку. Казалось, он сознательно пытался сдержаться, чтобы в очередной раз не поправить волосы.

— Вы говорите так, будто убийца среди членов семьи.

— Это вероятней всего.

— Да, это так. Но тогда что они рассчитывали получить от этого убийства?

— Хиршель, например, может увеличить свое наследство, а если будет единственным, кто останется в живых, получит все.

Райни покачал головой:

— Нет. Он не так наивен, чтобы думать, будто сможет убить всех, не вызвав подозрений и уйти с деньгами. Мне он кажется весьма умным и способным человеком, а не глупым растяпой.

— Да, на растяпу он не похож. Все-таки стоит понаблюдать за ним.

Рейни посмотрел на Альдербенов, вынул одну руку из кармана и по привычке дотронулся до волос, поймав себя на этом, пожал плечами и отвел волосы от лица. Он подозвал Тедди, ждавшего в стороне вместе с провожатыми.

— Да, сэр? — спросил Тедди, быстро скользя к инспектору на своих гравитационных пластинах, его длинные руки висели вдоль тела.

Райни, видимо, желая уточнить для собственной пользы, сказал:

— Двери всех спален, за исключением комнаты для гостей, реагируют на голоса своих хозяев. Также вы можете открыть все эти двери с помощью голосового определителя. Есть какой-нибудь способ быстро войти в помещение, не производя лишнего шума?

— Да, — ответил Тедди, удивив их обоих. — Существует ключ для экстренных ситуаций, чтобы можно было открыть дверь вручную в случае сбоев электричества.

— У кого есть этот ключ? — спросил инспектор.

— У меня, — сказал Тедди.

— В комплекте с вами? — поинтересовался Сент-Сир. Его вопрос прозвучал странно, но это было единственным, что пришло на ум детективу.

— Нет, сэр. Все ключи я держу в подвале моей мастерской, в шкафу для инструментов, на случай, если они понадобятся.

— Вы запираете шкаф? — задал свой вопрос Райни.

— Да, сэр.

— Как выглядит такой ключ? — спросил Сент-Сир.

Тедди открыл небольшой отсек для хранения на своем правом боку, крошечную нишу, еще мгновение назад неразличимую. Шевеля блестящими металлическими локтями и шарообразными кистями, он достал из прорези ключ и поднял на уровень их глаз.

Райни громко вздохнул и снова убрал руки в карманы.

— Мог кто-нибудь сделать дубликат?

— Без моего ведома — нет, — ответил Тедди. — Он всегда находится в нише, которую вы только что видели?

— Вы его никогда не теряли?

Тедди выглядел неизменным, его металлические черты всегда оставались такими же, но его тон прозвучал обиженно:

— Никогда.

— Ключ находится у вас с тех пор, как дом был построен?

— Нет, сэр, — ответил Тедди. — Я в семье Альдербенов всего восемь месяцев.

— Но он был у автономника, предшествовавшего вам?

— Нет, сэр. У семьи Альдербенов было много узкоспециализированных роботов до приобретения автономного. Я — первый автономный робот этой семьи.

— Значит, — сказал Сент-Сир, — любой член семьи мог скопировать ключ, пока он находился у одного из узкоспециализированных. Такой робот может дать ключ кому угодно, а после того, как его скопировали, получить обратно, и моментально об этом забыть.

Тедди ничего не ответил.

Райни сказал:

— Нужно узнать, делал ли кто-нибудь копии в то время. Если кто-то изначально не собирался убивать членов семьи, вряд ли он позаботился о ключе, вы так не думаете?

— Если только он не псих, — ответил Сент-Сир. — Если он действует, не полагаясь на разум, его следующий поступок нельзя просчитать с большой точностью, остается только надеяться на то, что он будет предсказуем.

— Верно. Но неуравновешенный человек сразу обнаружит себя в повседневной жизни немного эксцентричным поведением. Теперь у нас есть предположение относительно причин, которые толкнули его на убийства, уважительные — у него в голове — мотивы.

Сент-Сир кивнул в знак согласия, радуясь, что инспектор не упомянул о ду-ага-клава.

Райни продолжил:

— Тедди, можем мы взглянуть на шкаф, где вы храните все ключи?

— Да, сэр. Следуйте за мной, пожалуйста.

Он проплыл в главный коридор и двинулся к лифту, его длинные руки бессильно свисали по бокам.

Оба детектива последовали за ним.

Спускаясь вниз на лифте, никто ничего не сказал. Единственным звуком было шуршание лифта, когда они меняли направление с вертикального на горизонтальное, шуршание повторялось снова и снова. Один раз инспектор вынул руку из кармана, чтобы пригладить густые волосы.

Двери открылись в гараж, где стояли несколько машин, припаркованных в высоких «стойлах». По кафелю Тедди провел их к двери, ведущей в мастерскую, где лежали созданные им приборы.

— Вот шкаф, — указал робот.

Белая металлическая полка для хранения была примерно три фута в высоту, четыре фута и, может быть, еще двенадцать дюймов в длину. Она была вмонтирована в каменную стену, что делало ее относительно безопасным местом.

Райни пересек комнату, забрался на рабочий стол под шкафчиком, встал, отряхнул руки и внимательно осмотрел стену и шкаф в поисках сколов или следов недавнего прикосновения. Убедившись, что никто не пытался взломать дверцу, инспектор кивнул:

— Ладно, Тедди. Не могли бы вы его открыть?

Робот скользнул вперед и вверх и открыл «хранилище». Райни распахнул шкафчик и заглянул внутрь. Там, привязанные, висели два десятка ключей из одного и того же материала, но с по-разному зазубренными краями.

— Какой из них?

Тедди указал на ключ, висящий в правом верхнем углу.

Райни не стал трогать его. Он сказал:

— Позже я попрошу одного из моих людей взять с него отпечатки. Но я не думаю, что это принесет хоть какую-то пользу.

— Как спецключ может открыть дверь без помощи электричества? — спросил Сент-Сир.

Тедди повернулся к кибердетективу и сказал:

— Он отключает механизм автоматической блокировки и открывает колесо перед гидравлическим домкратом, который открывает дверь. Нужно только повернуть колесо шесть раз, чтобы поднять дверь.

— Это слишком долго, чтобы можно было открыть дверь таким образом, не потревожив жильцов, — заметил Сент-Сир.

— Нет, сэр, — возразил Тедди. — Гидравлический домкрат, по сути, работает беззвучно. И, вполне может быть, что жертва стоит спиной к двери или, во всяком случае, вообще находиться в другом месте.

Инспектор слез с верстака, отряхнулся и пробежался взглядом по обстановке мастерской: печи, станкам, дрелям, скамейкам с лежащими на них инструментами. Затем перевел взгляд на Тедди и спросил:

— Зачем все это?

Тедди объяснил наличие инструментов тем, что они с Джубалом «сотрудничают» и, в качестве примера, показал детективам кубок, наполовину утопленный в землю. Высокая и изящная чаша была украшена рисунком: голая девушка верхом на тигре. Рисунок тянулся вдоль всей окружности чаши, и тигр на нем кусал собственный хвост.

— Здесь есть приборы, с помощью которых можно сделать дубликаты ключей? — спросил Сент-Сир.

— Конечно.

— Вы делаете их сами?

— Да. Маловероятно, что ключ потеряется, и…

— Когда вы в последний раз делали дубликат ключа? — перебил его кибердетектив.

— Никогда, — ответил Тедди. — Автономники очень удобны в этом плане. Мы не теряем вещи.

Сент-Сир насмешливо посмотрел на инспектора:

— Ну?

— Здесь нам больше нечего делать, — сказал Райни. — Позже я пришлю сюда человека взять отпечатки с ключа. Давайте вернемся наверх и проверим, изменилось ли там что-нибудь.

Разумеется, ничего не изменилось.

На ключе, взятом из шкафчика для хранения, не нашли никаких отпечатков, так же, как и на всех поверхностях в комнате Бетти.

Скоро полицейские роботы покинули дом и сели в вертолет, наряду с вооруженными людьми-командирами. Труп тоже перенесли, чтобы отвезти в полицейскую штаб-квартиру для более тщательного вскрытия и для последующей кремации в соответствии с пожеланиями четы Альдербенов. Пепел поместят в урну, но проводить религиозную церемонию не будут, Альдербены не были верующими.

Инспектор Райни отбывал последним. Перед уходом он подозвал Сент-Сира на пару слов. Семья все еще стояла в коридоре у двери в комнату Бетти. Райни и Сент-Сир отошли от них на несколько шагов, чтобы разговор нельзя было подслушать.

— Я думаю оставить здесь своего подчиненного, — сказал Райни.

Сент-Сир кивнул.

— Я ставил здесь человека после смерти Доротеи, но так долго ничего не происходило, что пришлось его отозвать. Видимо, его присутствие действовало убийце на нервы.

— И, по-видимому, мое присутствие ни капли его не беспокоит.

— В любом случае, в одиночку вам с ним не справиться.

— Вы хотите, чтобы я сообщил вам, если узнаю что-нибудь? — спросил Сент-Сир.

— Именно.

— Хорошо, если узнаю что-нибудь интересное, я дам вам знать. Даже без вашей просьбы я сделал бы это, — когда Райни выразил свою признательность, кибердетектив поинтересовался:

— Что вы знаете о Хиршеле?

Инспектор не выглядел удивленным этим вопросом.

— Путешественник, игрок. Он побывал почти везде, охотился и не раз ставил свою жизнь на кон.

— Но не убивал?

— Вы думаете, он мог бы так перевозбудиться? Сомневаюсь, что он может настолько утомиться, — ответил Райни.

— У вас нет оснований подозревать его?

— Ровно столько же, как и всех остальных, я думаю.

Затем инспектор ушел. Сент-Сир подумал, что теперь ответственность за безопасность семьи неожиданно перешла на него. Взглянув на них, было ясно, что никто, кроме, разве что, Хиршеля, не сможет защититься, если убийца придет снова — если он, конечно, собирается совершить четвертое убийство.

Хорошая возможность.

— В доме есть хоть какое-нибудь оружие? — спросил детектив Джубала.

— Я не позволю детям использовать его, — ответил тот.

Он был также агрессивен, как и всегда, невзирая на смерть дочери. Алисия тоже перестала плакать, хотя глаза ее были красными и опухшими.

— Разумеется, у меня есть несколько ружей, — вставил Хиршель. — Это мое хобби.

— Нет, — сказал Джубал. — Я не позволю всем разгуливать по дому с оружием в руках. Почти никто из нас не умеет обращаться с оружием — мы можем убить кого-нибудь ненароком.

— У меня есть пневматические пистолеты, — ответил Хиршель. — Отправляют на час в страну грез.

— Сколько?

— Три разных типа, все вполне пригодны в нашей ситуации. Они все стреляют очередями, так что умение пользоваться тут не проблема — нужно только указать и нажать на курок, — высокий темноволосый человек, казалось, наслаждался напряженностью ситуации.

— Против этого вы ничего не имеете? — обратился Сент-Сир к Джубалу.

Белоснежные волосы патриарха были в полном беспорядке. Он попытался как-то расчесать их руками, после неудачной попытки поморщился и ответил:

— Если пневматические, то я согласен.

— Принесите пистолеты, — попросил Хиршеля детектив.

Обернувшись в пять минут, охотник принялся объяснять всем, как пользоваться оружием. Один пистолет Сент-Сир отдал Джубалу и Алисии, не уставая повторять, что они должны держаться вместе и не ходить по одному, особенно ночью. Два из трех убийств были совершены именно в ночное время. Второй пистолет получил Дэйн, казалось, он очень хотел научиться обращаться с оружием, как любой другой парень его возраста.

— Сомневаюсь, что это подействует, — заметил он.

— Почему? — удивился Сент-Сир.

— Думаю, есть вещи, способные причинить вред ду-ага-клава. Но сомневаюсь, что оружие входит в их число.

Сент-Сир обернулся на Хиршеля, в ожидании его реакции; рядом с этим жестким и сильным человеком он почему-то чувствовал себя менее напряженно, чем в компании остальных, хотя охотник до сих пор оставался основным подозреваемым.

Третий пистолет достался Тине. Девушка быстро научилась правильно держать его и прицеливаться. Хиршель даже заметил, что она стала бы неплохим стрелком. Джубал явно не обрадовался такому замечанию.

— Я бы хотела сделать заявление, — сказала Тина, когда охотник закончил объяснять действие оружия.

Сент-Сира очень удивила ее реплика, потому как до сего момента она не проронила ни слова. Пожалуй, это было самое длинное предложение, которое она вообще произнесла в его присутствии.

— Какое? — спросил он, наконец.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь проверил Уолтера Даннери.

— Кто это? — озадаченно спросил Сент-Сир.

— Мой отец уволил его из семейного бизнеса примерно полтора года назад.

Сент-Сир посмотрел на Джубала:

— Он может представлять угрозу?

Джубал отмахнулся от этого предположения, как от надоедливого насекомого, кружившего у его лица:

— Он был слабохарактерным казнокрадом. У такого человека смелости не хватит сделать что-то подобное.

— То же самое, — пробормотал Сент-Сир. — Но я бы все же хотел узнать, кто он такой.

— Мои бухгалтеры предъявили мне доказательства того, что он присвоил почти двести восемьдесят тысяч в течение девяти месяцев. Его отпустили, но он, кажется, винит во всем меня. Поведал слезливую историю о слабовольности моих детей, больной жене, все очень драматично. Но он ушел из Дармы довольно давно — чуть больше года назад.

— Инспектор Райни о нем знает?

— Конечно.

— Он проверил этого Даннери?

— Да. Он ушел на Ионус, в большую индустрию. Тот, кто нанял его, должно быть, непроходимый дурак, но это уже не моя забота.

Сент-Сир повернулся к Тине и сказал:

— Но у вас об этом свое мнение?

— Да, — ответила она. — Его очень расстроило увольнение, придя сюда, он кидался вещами.

— Кидался вещами?

— Разбил вазу, — буркнул Джубал. — Он был эмоционально неустойчив, говорю же вам. Я самолично выкинул его отсюда.

— То же самое, — повторил Сент-Сир. — Я пошлю световую телеграмму на Ионус завтра утром, посмотрю, что мне смогут рассказать. Только самый глупый детектив упустит улику только потому, что она кажется незначительной.

Семья рассыпалась по комнатам, чтобы приготовиться ко сну, Сент-Сир, сверившись со схемой дома, убедился, что Тина — единственный член семьи, живущий на втором этаже. Он последовал за ней, снова наслаждаясь изгибами ее тела, мягким блеском густых черных волос; нагнав ее в конце коридора, он взял ее под руку.

Она подняла голову, сверкая черными глазами, губы ее были поджаты. Когда он задавал вопросы, это было лишь еще одним поводом для допроса; био-компьютер поверил в его беспристрастность. В конце концов, это всего лишь вещь.

— Могу я проводить вас в вашу комнату? — спросил детектив.

Она перевела взгляд на пистолет в ее руке, но все же кивнула:

— Хорошо.

В лифте, когда они остались одни, он спросил:

— Почему ваша комната так далеко от остальных?

— Четвертый и пятый этажи в основном задействованы под спальни для членов семьи, для гостей или под небольшие художественные галереи и музыкальные комнаты. Третий этаж использует отец. Библиотека тоже находится на третьем этаже, а также комната для отдыха, гостиная, кинозал и бассейн. Студийный этаж занимают хранилища, кухни, столовые и моя студия. Как вы уже знаете, я художница. Мне нужно много пространства. Второй этаж — единственное место, которое подходит на роль моей студии. Вы скоро поймете, о чем я.

Двери лифта открылись, и свет из коридора на мгновение ослепил их.

Они остались наедине, или что-то вроде того.

— Сюда, — кивнула она.

Подойдя к двери, она открыла ее и вошла внутрь, пригласив его.

Он прошел следом за ней.

Комната выглядела впечатляюще, она отличалась высоким потолком, который находился в добрых пятидесяти футах над головой Сент-Сира и был украшен витражом, отражавшим солнечные лучи всеми цветами радуги и складывавших их в изумительный узор. Все стены были белые, почти что ослепительно белые, украшенные только несколькими картинами Тины. Еще две двери вели в другие комнаты, а большое окно с решеткой сорока футов в длину было способно осветить всю комнату. Сама комната была примерно шестьдесят на шестьдесят дюймов.

— Видите? — спросила она, робко улыбнувшись.

— Очень мило.

— Я рада, что вам нравится.

— Это вы нарисовали? — спросил он, подойдя к ближайшей картине, хотя по стилю и подписям, таким же, как на пятом этаже, отлично понял, что они ее.

— Да, — в ее тоне не прозвучало ни капли гордости.

Он вгляделся в портрет и узнал Джубала в человеке, изображенном на нем, только он был исключительно синего и зеленого оттенков — будто ты смотришь на него сквозь потрескавшееся цветное стекло.

— Мне нравится.

— Тогда вы ничего не понимаете в искусстве, — ответила она. Обернувшись, он увидел, что она говорит на полном серьезе, хотя в ее голосе промелькнула толика мрачного юмора.

— Вот как?

— Вам нравится цвет и форма, — принялась объяснять она. — Но если бы вы знали все критерии, по которым оценивают картины, вы бы поняли, что она неудачна.

— А остальные?

— Тоже провалы.

— А в коридорах наверху… — начал он.

— Катастрофы, — сказала Тина, посмеиваясь без капли веселья.

— Ну, — сказал Сент-Сир, — Насколько я могу видеть, у вас есть талант.

— Чепуха.

Посмотрев на нее, он заметил свет, отражавший всю глубину ее темных глаз, тот же самый свет мерцал в ее волосах, переливаясь тысячей оттенков от угольно-черного до темно-синего.

Бессознательно его взгляд скользнул вдоль ее стройной шеи, опустился ниже — к округлостям грудей. Сент-Сир почувствовал, как его руки поднимаются, движимые желанием погладить ее грудь, ему вдруг подумалось, что это она заставляет его руки двигаться.

Почему-то детектив вдруг вспомнил тот кошмар, от которого его разбудил биокомпьютер перед обедом, и ему казалось, что этот сон как-то связан с происходящим, но только как…

Его взгляд продолжал путешествовать вниз, вдоль ее тонкой талии, чувственного изгиба бедер, длинных притягательных ног, едва прикрытых шортами. Она была босиком. Почему-то эта деталь заинтересовала его больше, чем все остальное.

Перенаправляю твое внимание, — обратился биокомпьютер к эмоциональной половине кибердетектива. — Нельзя, участвуя еще и физически. Это может привести к эмоциональной привязанности, и ты, конечно, понимаешь, что это может помешать твоей работе и способностям, как симбионту.

Детектив попытался послать компьютерную часть подальше.

Сент-Сиру до сих пор хотелось дотронуться до нее, привлечь к себе, чтобы почувствовать, такая ли мягкая ее оливковая кожа, как выглядит. В то же время, биокомпьютер очень тонко влиял на него, в конце концов заставив детектива смотреть девушке только в лицо.

— Если вы считаете себя ужасным художником, то почему не перестанете писать картины? — спросил он.

Она горько засмеялась, смеялась она так усердно, что скоро смех закончился сдавленным кашлем. Когда она снова могла говорить, ответила:

— У меня нет выбора. Я ничего не могу делать, кроме как рисовать, писать, лепить, делать эскизы…

— Конечно, вы…

— Нет, — перебила его Тина. — Вы знаете, что я прошла гипноманипулятор в возрасте трех лет по настоянию отца? Знаете ли, что это означает?

— Не совсем, — ответил он. — Каким-то образом он гарантирует, что вы раскроете весь свой творческий потенциал.

— И привязывает вас к этому.

— Я не понимаю, — нахмурился он.

— Каждый из нас, кажется, родился с определенными способностями, — ответила Тина, подойдя к окну и повернувшись к нему спиной. Ее темные волосы и смуглая кожа казались светлыми на фоне ночи. — Дэйн, например, унаследовал писательские способности, как Бетти и Доротея. У мамы удивительные музыкальные способности. Отец, как и я, имеет талант в искусстве.

Сент-Сир выжидательно молчал.

— После того, как вы прошли психологический гипноманипоулятор, раз впустив его в свою голову в поисках основного таланта, вы привязаны к тому, что он нашел. Я должна рисовать. Весь мой мир — это живопись и графика, я получаю удовольствие, заканчивая день чисткой кистей.

Отойдя от окна, она встала рядом с автопортретом, выполненном в оранжевом и желтом оттенках.

— Раньше я пыталась убежать от этого, — продолжила она. — О-о, было время, когда я чувствовала отношение к самой себе, к своим неуклюжим пальцам, к ограниченному зрению, злилась, бросала и не хотела возвращаться к рисованию снова. Но через несколько дней после того, как я бросила рисование, гнев прошёл. Я нервничала все больше… Мне не терпелось вернуться, чтобы попробовать еще раз, сделать все лучше, чем было раньше. Я знаю, что не смогу сделать лучше, что мой талант имеет какие-то границы, знаю, что я хороший художник, но не великий. Но я всегда возвращаюсь к рисованию. Всегда по новой беру в руки кисть. Снова и снова одурачиваю себя. Никогда не могу продержаться дольше недели или двух без живописи. Иногда три.

— Может быть, все ваше стремление…

Она продолжала говорить, будто не слышала его:

— Каждый, кто прошел гипноманипулятор узнает, свое призвание. Если его талант огромен, велик, он живет словно в Аду. Он не умеет ничего, кроме заданного гипноманипулятором — и он знает, что никогда не сможет делать это так хорошо, как только можно. И потом, стремление, как вы сказали.

Значит, она все-таки слушала его.

— Гипноманипулятор мотивирует. В конце концов, вы можете сделать только одну вещь, вы хотите делать только одну вещь, но вы никогда не сможете делать это так хорошо, как вам хочется.

— Остальные думают так же? — спросил он.

— Хотя они не говорят, но они это чувствуют.

— Незаметно, — сказал Сент-Сир.

— Правда? — она повернулась лицом к нему. Ее это больше не трогало, не злило. Ровным голосом она спросила:

— Вам не кажется, что семья слишком спокойно восприняла смерть Бетти?

— Ваша мать плакала.

— Подтверждение моей теории, — ответила Тина. — Она прошла гипноманипулятор позже всех остальных. Отец прошел еще ребенком, как и все остальные. До свадьбы мама не знала своих талантов. Поэтому она самая нормальная.

— Я не понимаю, как связаны гипноманипулятор и слабое проявление эмоций в вашей семье.

— Очень просто, — ответила она с улыбкой, совсем на улыбку не похожей. — Каждый из нас наделен какими-то способностями, и мы все очень привязаны к ним, несмотря на ограниченность. Поэтому непросто заботиться о других людях, беспокоиться о них, когда ваша энергия и жизнь связаны с вашим талантом.

— Вы забываете, что здесь произошли еще два убийства. И ваша реакция на третье оправданна.

— В первый раз реакция была такая же, — сказала Тина. — День или два траура, а затем все опять вернулись к работе — лепить, проектировать, рисовать, строить… — посмотрев на картины слева, она громко вздохнула. — Похоже, все эти эксперты по манипулятору совершенно не понимают, что невозможно создавать шедевры без личной жизни. Если любовь к искусству превыше всего, то все это мастурбация. Если жизнь, люди, окружение уходят на второй план, то нечего нарисовать, нечего запомнить.

Хотя он не был, как она тонко заметила, очень внимательным человеком, — он любил яркие цвета, смелые линии, приятные формы, громкую и живую музыку в любой день; к черту достойные и благородные критерии — Сент-Сир увидел ее глубокие, ужасные страдания, которые, как бы она не описывала, ему никогда бы не удалось понять до конца. Ему вдруг показалось, что, как полная гармония в искусстве ускользает от него, так же и ее чувства — ускользают от него. Детектив почувствовал, что она не могла заснуть ночью, любой ночью, и этой не сможет — и что она порвала больше картин, чем оставила. Он не сказал ничего, потому что не знал, что могло бы подбодрить ее — или как-то отреагировать, раз уж на то пошло.

Тихо, почти шепотом, она сказала:

— Как я могу сделать что-то вечное, что-то настоящее на бумаге или полотне, когда я не умею заботиться о других?

— Вы можете заботиться, — сказал он.

— Нет.

— Послушайте, вы всю жизнь провели среди талантов, прошедших гипноманипулятор. Но если бы вы жили среди обычных, нормальных, людей, они бы реагировали на вас, заботились о вас, научили бы вас относиться к ним так же. Вы можете заботиться.

— Вы правда так думаете?

— Да.

«Осторожнее».

Пошел к черту.

— Сомневаюсь, — сказала она.

Смешение реального и внутреннего разговора заставило его растерянно спросить:

— В чем?

Она с любопытством посмотрела на него:

— Сомневаюсь, что смогу заботиться о ком-то.

— Сможете, — тупо повторил он.

Долгое мгновение они неловко смотрели друг на друга. Сент-Сир не знал, как чувствует себя Тина, но самому ему казалось, будто он превратился в ужасно неловкое, неуклюжее трехногое существо. Он слышал свое дыхание и мог поклясться, что оно было таким же громким, как охладитель вентиляционной системы. Он ждал, пока она что-нибудь скажет, потому как сам был не в состоянии. Потом, поняв наконец, что она и так сказала слишком много и, наверное, хочет остаться одна, он проговорил:

— Держите оружие рядом.

— Хорошо.

Пожелав спокойной ночи, он вышел.

Лифт поднимался на пятый этаж, казалось, целую вечность.

Вернувшись в свою комнату, он налил себе большой стакан виски, положив один кубик льда — чтобы выпивки влезло больше.

Спиртное притупит твое восприятие.

Пошел к черту.

Он понимал, что в этот день не сможет куда-либо идти или что-то делать, пока не поспит несколько часов. Сев на стул рядом со стеклянной дверью, он стал наслаждаться напитком.

За последние шесть часов количество данных возросло. Он уже собрал несколько кусков этой головоломки, скоро компьютер в нем будет пытаться их сложить. Если темп не уменьшится, он сможет сформулировать новые теории за день, может за два, а затем исключить нелогичных подозреваемых.

Тогда, может быть, прежде чем станет слишком поздно, дело будет закончено.

Он и не заметил, как осушил стакан виски.

Это неправильное отношение.

Он, разумеется, хотел поймать убийцу, пока не умер еще кто-то. Он хотел найти убийцу, заставить его бежать, загнать в угол и прижать, хорошенько прижать. Это все, что он мог, все, что у Бейкера Сент-Сира получалось хорошо. Но однажды убийца уже сумел сбежать, детектив не мог позволить этому случиться снова.

Надо было сразу его поймать; тем более, ему не хотелось бросать Тину Альдербен.

Избегайте эмоциональных привязанностей.

Сент-Сир встал и налил еще один стакан виски.

Затем сел обратно и сделал большой глоток, алкоголь прохладой пробежал по желудку.

Тина Альдербен…

Закрыв глаза, он представил ее обнаженную, с черными волосами, рассыпавшимися по плечам, тянущую к нему руки, с двумя светящимися шарами, которые она держала на раскрытых вверх ладонях…

Он опять вспомнил ночной кошмар: потрескавшиеся дороги, склонившиеся над ними здания… Тина Альдербен была как-то со всем этим связана.

Уже очень поздно. Даже если проспишь до полудня, этого будет мало.

Чтобы заглушить механическую половину симбионта, он поднял стакан и отпил еще. Очевидно, биокомпьютер глубоко повлиял на него, так как он отставил наполовину полный стакан, разделся и лег спать.