Оборотень среди нас

Глава 3 Подозреваемые

Семь узкоспециализированных роботов выкатились из кухонного проема, двигаясь парами, за исключением личного робота-официанта Джубала, опережающего их на десять шагов. Они выстроились в две колонны у начала стола, как, наверное, всегда делали во время трапезы, и остались стоять слева за спиной от главы семьи. Длинный стол был сделан из алебастра. Посуда черная. Столовые приборы из сверкающего чистотой серебра. Все семь роботов одновременно из хранилищ у себя в теле достали, в качестве десерта, вазочки на черных подносах, наполненные ярко-малиновыми фруктами. Белый, черный, красный и блестящее серебро… Удовлетворенные, видимо, проделанной работой и разнообразием цветов и оттенков, неразумные роботы все как один повернулись и отправились обратно на кухню, за последним с шипением захлопнулась дверь.

— Это местные фрукты, — сказал Джубал и, с помощью кофейной ложки с удлиненной ручкой, подцепил один фрукт. — Он растет на деревьях в оболочке, как кокос, но на вкус как сочетание арбуза и ежевики.

Фрукт и правда был вкусный, сочный и сладкий.

В тишине доев десерт, вся семья пила ликер в гостиной, пока роботы убирали со стола грязную посуду. Когда подали суп и мясное блюдо, все непринужденно общались, избегая темы, которая их занимала. Постепенно разговор сошел на нет, подкрепляемый лишь короткими фразами, которые не могли вывести людей на нужную тему. Сент-Сир посчитал невыгодным переводить разговор в нужное русло сейчас, решив, что такие вещи нужно делать после еды, но хорошее настроение у обитателей дома уже испарилось, все напряглись. С биокомпьютером у него, казалось, было меньше терпения по отношению к повседневным ритуалам и жестким правилам протокола, нежели когда он его не носил.

Он принял бокал с янтарной жидкостью из рук Джубала, который всегда сам всем наливал ликер.

— Временами, — сказал глава семьи, — так хочется отдохнуть от искусственной любви и заботы.

Сент-Сир отпил из бокала. Пах напиток сгоревшей сливой, вкус же немного походил на вишневый.

Он уселся в одно из глубоких кресел, полукругом поставленных перед камином, почувствовал, как оно поменяло форму, подстраиваясь под его физические данные. Остальные, кроме Джубала, до сих пор занимавшегося обслуживанием родственников, уже сидели, наблюдая за Сент-Сиром со скрытым беспокойством.

Когда все, наконец, заняли свои места перед камином, Сент-Сир сказал:

— Ну, к делу.

Алисия, жена Джубала, вздохнула. Она была красивой женщиной, маленькой и темненькой, она светилась здоровьем, что наводило на мысль о препаратах для омоложения.

— Я полагаю, вы хотите услышать обстоятельный рассказ по порядку, — в ее тоне, под маской усталости, распознавалась грусть.

— По порядку, — подтвердил Сент-Сир.

Алисия побледнела и в ступоре с минуту смотрела на него, потом нервно облизнула губы и попыталась вернуть самообладание. Она ожидала, что он так скажет, но все же надеялась, что необходимости повторять не будет.

— Сожалею, — сказал Сент-Сир, — Но пока что я располагаю только теми сведениями, что дал мне мистер Альдербен в телеграмме и тем, что рассказал мне Тедди.

— Вы говорили с Тедди? — недоверчиво спросил Дэйн. Это был высокий, худощавый парень со смуглым лицом, черными глазами и тонкими бледными губами. Когда он говорил, голова его была опущена, и он исподлобья рассматривал детектива.

— Конечно, я его спросил. Он дал бесстрастную оценку происходящего, хороший источник для первого впечатления.

— Плохой источник, — уверенно ответил Дэйн. Он сцепил свои длинные тонкие пальцы, кольцом обхватив бокал с ликером. — Эта тема требует эмоционального подхода. Ду-ага-клава реален.

— Вы так считаете? — спросил Сент-Сир.

Ему хотелось, чтобы Дэйн поднял голову. Пока он сидел, опустив плечи, в такой позе на краешке дивана, его лица или выражения глаз не было видно, поэтому трудно было разглядеть его чувства.

— Он реален, — повторил Дэйн.

— Чушь собачья, — фыркнула Тина Альдербен, не обращая внимания на сердитый взгляд брата.

Сент-Сир повернулся к девушке, ожидая, что она продолжит. Она сидела на мягком, обитом мехом стуле, очень большом для нее. Она была смуглая, как Дэйн, хотя кожа была оливкового оттенка, ее лицо было более открытым, глаза посажены шире, чем у него, ее губы были чувственными и полными, а не тонкими, как у Дэйна. Ее черные волосы ниспадали на плечи, вились у грудей, подчеркивая их форму. В восемнадцать лет она была самой интересной из женщин, которых ему довелось встречать. Он гадал, будет ли у него возможность соблазнить ее до окончания дела…

«Не будет», — сообщил ему биокомпьютер.

И все-таки она была очаровательным созданием с…

«Не будет. Слишком много семейных осложнений может возникнуть в результате столь опрометчивого поступка, это помешает ведению дела».

— Я расскажу ему все, — сказал Джубал, подавшись вперед. Сиденье и подлокотники немедленно принялись регулировать положение, и снова подстроились под позу.

— Нет, Джубал, — вмешался Хиршель.

До сего момента он лишь единожды открывал рот, до начала вечера, и потом еще раз, чтобы оказать Сент-Сиру должное почтение. Он был похож на Джубала, широкие грудь и плечи, более шести футов ростом, с густой гривой черных волос и бакенбардами Фавори[4]. Основная разница была в их лицах. Выражение лица Джубала было мягким, щеки гладкими, черты сглаженными, лицо же Хиршеля жестоким, черты лица были четко очерчены, кожа загорелая и жесткая. Также, Джубал был седой, хотя и был молод, а у Хиршеля волосы не потеряли своего цвета, хотя он выглядел старым, бесконечно старым, много старше своих лет. Может быть, на самом деле Хиршель был не намного старше Джубала, меньше, чем на десять лет, но в опыте, уме и хитрости, он скорее годился Джубалу в прадеды.

Протест со стороны «старика» привлек всеобщее внимание.

Он сказал:

— Рассказывать буду я, так как степень моей эмоциональной включенности не такая высокая, как у тебя, Джубал.

Джубал кивнул.

— Хорошо.

Хиршель повернулся к Сент-Сиру и слегка улыбнулся, совсем непохожий на того всадника во время шторма, человека с окровавленными свиными головами.

Хиршель кратко пересказал то, что Сент-Сир ранее слышал от Тедди, но без выводов и предположений.

— Вы жили здесь, когда произошли оба убийства?

— Да, — ответил Хиршель. — Я прибыл за месяц до смерти Леона; что и говорить, время, что я здесь провел сложно назвать приятным, — однако, если он и вправду мучился по поводу смерти племянников, то никак не проявил внутреннего смятения во время рассказа. Он выглядел здоровым и счастливым, без темных следов тревоги вокруг глаз и у рта, как у Джубала и Алисии Альдербен.

Когда Сент-Сир озвучил свою мысль, Хиршель заключил:

— И это, само собой, делает меня подозреваемым.

— Это абсурд! — воскликнул Джубал.

— Правда, Хиршель, — вмешалась Алисия. — Мне жаль, что мистер Сент-Сир…

— Но он подозревает меня, — прервал ее Хиршель. — Как и должен. Он подозревает меня так же, как и всех вас.

Джубал, казалось, был вдвойне возмущен. Он повернулся к Сент-Сиру, его густые белые брови сошлись на переносице в одну белоснежную линию.

— Это правда? Вы думаете, мы способны убить своих детей — наших братьев и сестер?

— Хиршель прав, — подтвердил Сент-Сир. — Я подозреваю вас всех, пока нет доказательств обратного.

— Что за чушь?! Я в этом не участвую, — сказал Джубал, схватившись за сердце.

— Придется, — ответил Хиршель прежде, чем Сент-Сир успел хоть что-нибудь вставить. — Ты вызвал кибердетектива, потому что хотел полного и точного расследования. Так что теперь терпи.

— Хиршель, и все-таки…

Что-то во взгляде «старика» заставило его воздержаться от возражений. Голос замер на высокой ноте и Джубал, передумав продолжать, лишь вздохнул и, пожав плечами, снова взялся за ликер.

Сент-Сир задумался о том, что могл произойти между этими двумя. Хиршель, определенно, имел власть над Джубалом, хотя и в одну десятую не был так богат, и вряд ли был достаточно стар, чтобы толкать заумные речи на манер «я-старше-и-мудрее-тебя». Было ли это из-за его характера, более властного, чем у Джубала, что успокаивало главу семьи, или же было что-то еще? Сохранить для обдумывания.

Отвернувшись от охотника, Сент-Сир обратился к семье.

— Чья комната ближе всех к спальне Леона?

— Моя, — ответила Бетти.

Она была сдержанной, не такой прекрасной, как ее сестра, но тоже привлекательной, в каком-то плане. У нее были светлые волосы, голубые глаза, черты лица традиционного римского стиля «классика» — красота мраморной статуи. Когда она заговорила, ее голос был таким тихим, что Сент-Сиру пришлось наклониться на стуле вперед, чтобы услышать, что она сказала.

— Вы спите в комнате, соседней с той, где был убит Лион?

— Верно.

— Той ночью вы были в своей комнате?

— Да.

— Вы что-нибудь слышали?

— Нет, — она посмотрела на свои сцепленные руки с длинными пальцами, похожими на паучьи лапки. — Здесь отличная звукоизоляция.

За полчаса Сент-Сир успел задать пятьдесят вопросов и услышать пятьдесят отговорок Бетти. «Стены здесь толстые»; «Звуки почти не доносятся с одного уровня до другого»; «В конце концов, мистер Сент-Сир, сады огромны, и даже если бы я прогуливалась там в то же время, когда Доротея была убита, вряд ли я бы увидела или услышала ее…». Биокомпьютер запоминал ответы, воспроизводил и сопоставлял их в себе, искал ошибки или странные детали в услышанных историях. Он не нашел ничего необычного. Сент-Сир, вбирая в себя впечатления семьи, недалеко ушел от своего механического товарища. Будто он и не задавал тех пятидесяти вопросов, и никто не отвечал ему на них.

— Я думаю, — сказал детектив, наконец, — Это подождет до завтра. Утром мне бы хотелось взглянуть на комнату покойного парня, на место в саду, где умерла Доротея и на другие улики, — он повернулся к Хиршелю, как и все вставшего со стула и собравшегося уходить. — Если бы я мог обмолвиться с вами парой слов, я был бы признателен.

— Конечно, — кивнул Хиршель, снова садясь.

Джубал тоже остался и сел.

Сент-Сир смерил взглядом седоволосого патриарха, затем Хиршеля.

— Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

— Идемте в мою комнату, — сказал Хиршель, поднимаясь и разворачиваясь, словно оригами — он оказался выше Сент-Сира на несколько дюймов.

Когда они уже дошли до дверей, Джубал сказал им вслед:

— Вы не правы.

Сент-Сир повернулся к нему:

— Возможно.

— Вы должны были расследовать вне семьи.

— И буду.

— Вы зря теряете время.

— Возможно.

Джубал перевел взгляд на Хиршеля, увидел в его глазах ту же непонятную Сент-Сиру силу и успокоился, как в прошлый раз.

— Увидимся утром, — сказал ему Хиршель.

— Утром, — эхом отозвался Джубал.

Они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Простите его, — сказал Хиршель.

— За что?

— За его поведение, конечно. Просто он уже на грани.

— Я понимаю, это нормально; тут нечего прощать.

Хиршель кивнул и отвернулся. Подойдя к ближайшему лифту, он кинул:

— Пойдемте.

Комната Хиршеля была не больше и не меньше комнаты Сент-Сира, и тоже находилась на пятом этаже. Здесь преобладали коричневые и зеленые тона, вместо различных оттенков синего, обеспечивая эффект леса, тяжелых ветвей, трав и растительности вообще. Это была комната охотника.

Стены были украшены конными головами и еще дюжинами других животных: оленей, крупных кошек, и волком, наверное, он весил на сотню фунтов больше Хиршеля. Все они смотрели куда-то поверх голов мужчин, их взгляды были прикованы к чему-то за стенами комнаты.

— Кабанью голову тоже повесят сюда? — спросил Сент-Сир.

Хиршель выглядел удивленным.

— Я стоял на балконе и наблюдал за грозой, когда вы возвращались с охоты.

Хиршель улыбнулся и обвел взглядом свои трофеи.

— Да, свиньи внесут в мою коллекцию баланс; ничто не выглядит опасней, чем оскаленная голова борова.

— Мог бы боров убить Доротею?

— Вряд ли. Вы забываете про волчью шерсть, которую нашли в ее ранах. К тому же, мог бы свин залезть в дом, найти комнату Леона и зарезать его без единого звука?

— Нет, — ответил Сент-Сир. — А волк мог бы?

Хиршель пожал плечами.

— Вы верите в эту историю о ду-ага-клава? Дэйн верит.

— Я думаю, что это звучит как бред. Однако, я прожил достаточно много, чтобы понять, что полностью исключать вероятность нельзя.

Сент-Сир представил, что сейчас говорит прямо как Тедди, как если бы он целенаправленно пытался подавить сомнения в своей голове.

Он только правильно ставил свои вопросы.

— Как я понимаю, у каждого члена семьи свой художественный талант или еще что-нибудь.

Хиршель сказал:

— Да, даже у Тедди.

— У Тедди?

Хиршель плюхнулся в старинное кресло, даже не попытавшееся сформироваться вокруг него.

— Главный интерес Джубала — это скульптура, но он так же придумывает дизайн для столовых приборов, блюд, кубков, всего-что-есть-под-рукой, для развлечения. Чтобы не заниматься ручным трудом, не участвовать в литье и механической обработке готовой продукции, он программирует все дизайны в Тедди. «Рейс Корпорейшн», в качестве опции, специально разработала и запрограммировала Тедди для работы с серебром. Он имеет собственную мастерскую на первом этаже, рядом с гаражом.

— А вы? — спросил Сент-Сир.

— Бесталанен, — ответил Хиршель, улыбаясь. Кибердетектив вдруг заметил, что этот большой и сильный человек, улыбаясь, очень напоминал чучело волка на стене.

Неважно.

— Как так?

— Я не жилец этого дома, всего лишь приезжаю раз или два в год на правах гостя. Джубалу так и не удалось заставить меня использовать гипноманипулятор.

— Прозвучало так, будто вы не одобряете идею с гипноманипулятором.

— Это зависит от того, чего вы хотите от жизни, — объяснил Хиршель.

— А чего вы от нее хотите?

— Того, ради чего я таскаюсь с планеты на планету на протяжении всей своей жизни — приключений, опасности, волнения.

— А художник не испытывает ничего из этого?

— Лишь малую часть.

— Если у вас так мало общего с этой семьей, почему вы возвращаетесь сюда каждый год?

— Они мои единственные родственники, — ответил Хиршель. — Человек всегда нуждался и будет нуждаться в семье.

Сент-Сир кивнул:

— Сколько вам лет?

— Шестьдесят.

— Вы на шесть лет старше Джубала, — когда Хиршель кивнул, Сент-Сир спросил:

— Вы богаты?

Охотник не выказал недовольства по поводу чрезмерного любопытства Сент-Сира.

— Достаточно богат, — ответил он. — Но я, конечно, не такой богатый, как Джубал.

Он по-волчьи улыбнулся и добавил:

— Вы до сих пор подозреваете меня, не так ли? Возможно, даже больше, чем прежде.

— Вы упомянуты в завещании Джубала?

— Да, — ответил Хиршель, продолжая улыбаться. — Я получу меньше остальных, если, разумеется, не останусь единственным выжившим.

Сент-Сир посмотрел на волка. На мгновение ему показалось, что глаза животного больше не смотрели в пустоту, а мертвым взглядом уставились на него. Детектив моргнул, и волчьи глаза снова глядели вдаль, в воздух, холодный и сухой.

— Думаю, хватит на сегодня, — сказал Сент-Сир, вставая.

Хиршель остался сидеть, видимо, не собираясь проводить гостя до двери. Дверная панель сама отъехала в сторону, когда кибердетектив сделал несколько шагов по направлению к ней.

В дверях Сент-Сир повернулся, посмотрел сначала на волка, потом на Хиршеля и сказал последнему:

— Эта волчья голова…

— Что с ней?

— Этот вид вымер?

— Да.

— И ду-ага-клава выглядел бы так, если бы существовал?

Хиршель развернулся в кресле и вгляделся в вытянутую волчью морду.

— Примерно так, полагаю, только крупнее и отвратительнее.

Сент-Сир прочистил горло и спросил:

— Почему «Климикон» изжил всех волков?

— Они ведь хищники, поэтому очень опасны, — ответил Хиршель. — Это немного не то, что хотелось бы встретить, потерявшись в лесу, в раю для богачей.

— Тогда почему кабаны не вымерли?

Было ясно, что Хиршель по этому поводу еще не задумывался. Справившись с удивлением, он снова посмотрел на волка и нахмурился.

— Хороший вопрос, кабан может быть так же коварен и силен, как любой волк.

— Так почему же тогда, есть идеи?

Хиршель покачал головой, черные пряди его волос заколыхались.

— Вам стоит спросить об этом «Климикон», но, думаю, у них на это есть свои причины.

— Узнаю об этом утром, — ответил Сент-Сир.

— Расскажете потом мне, что вы узнали.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Выйдя из комнаты, Сент-Сир сориентировался по картам и двинулся по длинному коридору в свою комнату.

В спальне растянувшись на водяной кровати, он сказал:

— У меня до сих пор нет ничего конкретного, чтобы продвигаться дальше, ничего, чтобы построить мало-мальски стоящую версию.

Несколько вещей.

— Ничего.

Зацепки.

— Такие, как волчья улыбка Хиршеля?

Неважно.