Обитель магов

Глава 4

— Ты что, на Химичку запал? — спросил Штукатур, макая в пиво соленый сухарик.

— С чего ты вдруг решил? — резко ответил Чибис.

— А зачем ты полез на этого хмыря… как его… ну, который к нашей боевой подруге приставал с разными нехорошими предложениями?

— Пусть знают, что людей моей команды нельзя обижать безнаказанно.

— Ну–ну! Что–то раньше я не наблюдал за тобой подобной щепетильности.

Инцидент, о котором упоминал Штукатур, случился днем раньше. И все произошло слишком гладко, чтобы заподозрить банальную случайность. Тип по прозвищу Водолаз, имевший глупость задеть Химичку, где–то растеряв приятелей, мирно шел по улице, когда из–за угла на него вывернул Чибис. По совести говоря, рейдер сам был виноват в столкновении, но без малейших сомнений приписал вину Водолазу:

— Смотри, куда прешь, урод! А если глаза на заднице, сиди дома и не высовывайся.

Понятное дело, Водолаз, возмущенный таким беспредельным наездом, ответил Чибису в еще более простонародных выражениях. Слово за слово, и вспыхнул мордобой. Инициатором опять же выступил Чибис, поскольку Водолаз побаивался более крупного и агрессивного противника. И не зря. Чибис довольно быстро сбил Водолаза на землю, пару раз пнул ногами, плюнул в лицо и сказал:

— В следующий раз веди себя прилично в культурных заведениях…

Неудобный для Чибиса разговор был прерван появившимся Мандарином, сообщившим:

— Братва, тачку довели до кондиции. Айда забирать.

Мастерская находилась в пяти минутах ходьбы от забегаловки, где коротали время приятели. Бригадир автослесарей зачем–то указал рукой на «Хаммер», будто клиент мог не узнать свою машину:

— Готово! Покраска за счет заведения. И не благодарите, лучше дайте сигарету.

— Кто в завязке и не курит, того рубер не почует, — продекламировал в ответ Штукатур.

— Идиотские стихи. И что, на самом деле нет курева?

— Огромное тебе спасибо за отличную работу, — с намеком сказал Чибис.

— Понял, не дурак. Значит на самом деле нет. Придется топать в магазин.

Приятели загрузились в машину и направились к гостинице. Химичка уже ждала у входа, и вид у нее был сильно разозленный.

— Что за дела! Второй день кормят консервами. За это не я им, а они мне приплачивать должны, — вместо приветствия бросила она.

— Ты же в курсе, что с загрузкой кластера вышел облом. Ничего, завтра бригада отправится следующий кластер мародерить, всего ничего осталось потерпеть, — сообщил Мандарин.

— Но должен же у них быть запас на экстренный случай.

— Не просто должен, но и есть. Ты же с голодухи не умираешь. Тебя кормят сытной, высококалорийной едой, — вмешался Штукатур.

— Издеваешься, да? Я имела в виду запас нормального мяса. Хватит того, что на гарниры я уже не могу смотреть без содрогания. Макароны, гречка, рис, рис, гречка, макароны. Знали бы вы, как хочется картошечки. Жареной, хрустящей, на подсолнечном маслице.

— А еще лучше отварной молодой с селедочкой под водочку, — добавил Штукатур.

— Картошка — самое последнее, что берут на кластерах. Места занимает много, а уходит влет. Поэтому ей затариваются, только когда осталось куда положить и есть время на погрузку, — разъяснил Мандарин.

— Спасибо, утешил, — бросила Химичка. — Постараюсь забыть о ее существовании.

— Так мы едем или продолжим наш захватывающий гастрономический диспут? — спросил Чибис.

— Как скажешь, начальник. Могу ехать, могу не ехать, — отозвался Штукатур.

Чибис промолчал. Штукатур понял его верно, и внедорожник устремился к выезду из поселения. Минут десять они неторопливо ехали по шоссе, и тут ожил Мандарин:

— Справа за деревьями зараженный. Лотерейщик, хотя может быть топтун. Движется быстро, заметил кого–то в лесу и пытается поймать.

Химичка, встрепенувшаяся при первых словах Мандарина, снова откинулась на сиденье. Топтун, не говоря уже о лотерейщике, не ее проблема. Этот уровень она давно переросла.

Машина свернула на убитую грунтовую дорогу, Чибис вскинул «Винторез». Лотерейщик, услышав шум двигателя, оставил свое занятие и во всю прыть рванул на встречу со смертью. Тихо, но убедительно заговорила винтовка. Скорость зараженного была так высока, что уже по инерции он с десяток метров бороздил землю в направлении внедорожника.

— Новая услуга. Добыча с доставкой на дом, — не удержался от ехидного замечания Штукатур.

— Раз тебе доставили, ты и займись трофеями, — тут же отреагировал Чибис.

Штукатур только заканчивал потрошение, как снова подал голос Мандарин:

— Прямо по курсу чуть левее дороги еще двое. Один, скорее всего, рвач, второй поменьше.

Зараженный поменьше мог быть кем угодно от бегуна до топтуна. У дара имелась такая особенность: если вместе находилось несколько объектов, то более крупный как бы приглушал, смазывал излучение, идущее от мелких.

— Зараза! — с чувством охарактеризовал Штукатур местное дорожное покрытие. — Как они здесь ездили? Если только на тракторе.

Действительно, автобаном тут даже не пахло. Сплошь бугры и колдобины и вишенкой на торте приличная лужа с вязким дном, которую как раз начал форсировать внедорожник. Будь у рейдеров обычная легковушка, засели бы они намертво. «Хаммер» худо–бедно с задачей справился, но шум от двигателя при этом превратился в надсадный рев.

Монстры на такое не могли не отреагировать. Из–за деревьев выметнулся лотерейщик, следом показаласьздоровенная туша рвача с перепачканной кровью мордой. Зараженные кого–то сцапали, и рвач наслаждался трапезой, а лотерейщик покорно ждал в сторонке, когда и на его долю перепадет хотя бы кусочек. Потому он опередил конкурента, и тот сзади недовольным ревом демонстрировал свое возмущение столь наглым попранием субординации.

Внедорожник выбрался из лужи, Химичка шустро выпрыгнула из машины. Она еще раньше заметила, что трубы и металлические листы частично экранируют ее дар.

Как всегда, обошлось даже без намеков на внешние эффекты. Вот рвач бежит, а вот он валится на землю, дергая в агонии задними лапами. Наглядная демонстрация вреда алкоголя, особенно в дозах, несовместимых с жизнью. Тут же тихо щелкнул «Винторез», а Штукатур, не дожидаясь команды, поплелся добывать трофеи.

— Ребята, вы только посмотрите, что там впереди! — радостно воскликнула Химичка.

— А что там? — заинтересовался Чибис. — Я кроме деревни ничего не вижу.

— Вот именно — деревня! А в домах подвалы, где наверняка хранится картошечка! Давайте смотаемся туда. До нее меньше километра.

— Скорее больше, чем меньше. И дорога такая, что метр за десять идет. Но если мужики согласятся, то и я возражать не буду.

Чибис поступил мудро. Он уклонился от прямого ответа, чтобы не давать лишнего повода для разговорах о его с Химичкой отношениях, а переложил ответственность на приятелей, зная, что они не смогут отказать даме. Но когда они подъехали к деревне, Чибис пожалел о своем решении. С противоположного края стояли дома, выделяющиеся на фоне остальных, как драгоценные камни рядом с галькой. И за этими домами поблескивала лента реки. А река, как известно любому иммунному, это повышенный источник опасности. Зараженные не умеют плавать, и, наткнувшись на водную преграду, порой часами бредут вдоль берега, сбиваясь в приличные стаи.

— Тормози, — приказал Чибис Штукатуру, когда до деревни оставалось еще больше сотни метров, и посмотрел на Мандарина.

— Все чисто, — ответил тот на безмолвный вопрос.

Деревня выглядела, как обычно. То есть здесь наличествовал весь жуткий антураж, типичный для любой деревни Улья через неделю или больше после перезагрузки. Дома стояли тихо и безмятежно. Казалось, они ждут возвращения хозяев. У некоторых даже двери были нараспашку. Но валявшиеся повсюду кости, тщательно обглоданные и местами покусанные, говорили о том, что хозяев дожидаться бессмысленно, они либо съедены, либо даже не подозревают о том, что еще совсем недавно у них был дом, семья, жена дети. И ходят, урча, в поисках кого–то съедобного.

Рейдеры зашли в ближайший дом. После недолгих поисков обнаружили крышку подвала с металлическим кольцом, спрятанную под половиком. Вниз вела основательная деревянная лестница. Мандарин нагнулся и включил фонарик. Он долго вглядывался и, наконец, сообщил:

— Картошки здесь нет. Только закатки, разные соленья и варенья.

— Как нет! — возмутилась Химичка. — Чтобы в деревенском доме не было картошки.

— Мы не знаем, когда они сюда попали. А если в июле? Старую картошку уже съели, а новую еще не выкопали, — логично предположил Чибис.

Заглянули во второй дом. Там и вовсе не обнаружили подвала. Тут Штукатура осенило.

— Эх, мы, городские жители! Я вспомнил, как ездил к теще в деревню. Так у них был сарай, а под тем сараем капитальный погреб, где и хранился весь урожай: картошка, капуста, бураки, морковка.

Вышли из дому и заметили сарай. Как и говорил Мандарин, с подвалом.

— Ну вот, — довольно улыбнулась Химичка. — Здесь мы точно картошечкой разживемся.

Рано радовалась. Едва начали поднимать крышку, что–то оглушительно громыхнуло, а Чибис схватился за руку. На рубашке стало расплываться кровавое пятно.

— Ты как, живой? — бросилась к нему Химичка.

— Нормально, кость не задело, только мясо слегка покоцало. Ох, попался бы мне этот куркуль, любитель устраивать самострелы, я бы его…

— Здорово грохнуло, надо уходить, — прервал командира Штукатур.

И тут же Мандарин подтвердил его слова:

— К нам быстро приближается что–то очень нехорошее.

— К машине, бегом, — скомандовал Чибис. — Со мной все нормально, сам как–нибудь.

Последняя фраза относилась к Химичке, пытавшейся подставить раненому плечо.

Едва Штукатур завел двигатель, из ближнего к реке особняка вылетело чудовище. Это была сама смерть, один из кошмарнейших ее ликов. Ростом за четыре метра, весь покрытый костяной броней, выглядевший неуклюжим из–за массивного телосложения, тем не менее монстр несся со скоростью, которую развил бы не всякий гепард. И пока внедорожник разгонялся, элита сократила расстояние до жалких семидесяти–восьмидесяти метров.

Чибис сменил «Винторез» на «Выхлоп». Тяжелые пули бессильно отскакивали от брони монстра, но энергия ударов хоть немного притормаживала его, замедляла бег. И все же элитник настигал. Его громадным лапам не были помехой многочисленные дорожные ухабы. Тварь словно не замечала их, видя перед собой вкусное мясо и стремясь дорваться до него как можно быстрее. Огромные когти играли роль беговых шиповок, позволяя сохранять стремительность бега на поворотах. Штукатур не мог поступать аналогично, опасаясь заноса. Тогда бы точно элита настигла внедорожник. Но всякий раз, когда «Хаммер» сбрасывал скорость, тварь отыгрывала еще несколько метров дистанции. И было ясно, что добраться до ровного асфальта, где машина воспользуется своим преимуществом в скорости, рейдеры не успеют.

— Давай же, чего ты ждешь! — не выдержав, крикнул Мандарин Химичке.

Та проигнорировала его возглас. С увеличением расстояния дар терял свою силу. А сейчас не хотелось бы растратить понапрасну даже его крупицы. Поэтому Химичка выждала, пока между ними и преследователем не останется около двадцати метров.

Как раз в этот момент внедорожник въехал в лужу. Скорость еще замедлилась, и тут бы история команды закончилась, но Химичка наконец вступила в игру. Все изменилась меньше, чем за секунду. Громадную тварь повело в сторону, у нее заплелись ноги, она рухнула на землю, пробороздив ее по инерции метров десять, и въехала мордой в лужу. Глубина которой была такой, что на поверхности остался торчать лишь затылок элиты.

Штукатур притормозил и облегченно выдохнул.

— Ну… ты… у меня просто нет слов… вытащила нас с того света! — Чибис в порыве чувств крепко обнял женщину, и было заметно, что та совсем не против такого бурного проявления эмоций.

Мандарин какое–то время боролся с душившей его жабой и таки уступил в сражении:

— Братишки, а если он окочурился? Захлебнулся и склеил ласты? Прикиньте, сколько в его мешке хабара? Мы столько еще никогда не поднимали.

— Сходи, проверь. Только подожди, пока мы на всякий случай подальше не отъедем, — отреагировал на неожиданное предложение Штукатур.

— Меня сейчас хватит максимум на бегуна, — подала голос Химичка.

— Но все же в словах Мандарина что–то есть. Отъедем подальше, но чтобы видеть тварь, и подождем. Для верности минут двадцать. У элиты, конечно, множество разных способностей, но сомневаюсь, чтобы она умела отращивать жабры, — предложил Чибис компромиссное решение.

Ожидание не затянулось. Похоже, водные процедуры слегка отрезвили монстра. Элитник выбрался из лужи и побрел обратно к деревне. Двигался он точь–в–точь, как алкоголик, дорвавшийся до дармовой выпивки. Его заносило то вправо, то влево, временами он падал, но вставал и продолжал двигаться с непонятной для постороннего наблюдателя целеустремленностью.

Мужчины молча переглянулись. Чибис подумал и ответил на безмолвный вопрос:

— Нет, слишком рискованно. Кто знает, когда он протрезвеет. А бить надо либо в глаз либо в споровый мешок. И это не такая простая задача, как некоторым может показаться.

Крючкотвор не часто встречался с архимагом, но достал его конкретно. Всякий раз он умолял Лар Берадота как можно скорее отправиться в Озерный. Упирал прежде всего на то, что обитателям Легранса надо без промедления разобраться со своими дарами.

— Что за дары такие? Я их не замечаю, — признавался Корис.

— Вот видите. Я, конечно, удивлен, что такой могучий волшебник не способен видеть дары, но тогда тем более надо побыстрее обратиться к знахарю.

— А ты не морочишь мне голову этими дарами? Может, их и нет вовсе, просто ты хочешь поскорее вернуться в свое поселение?

— Ничего подобного! — решительно отмел подозрения Крючкотвор. — Мне у вас интересно. Кроме того красная жемчужина — серьезный стимул, чтобы выполнить все, обещанное мной. Что же касается даров, то я вижу в темноте, как днем, а Усач — неплохой кинетик. Он легко выбивает одним ударом металлическую дверь.

— Ладно, готовься к поездке, — махнул рукой владетель.

Крючкотвор тут же развил бурную деятельность. В сопровождении небольшого отряда он отправился к шоссе, где хватало брошенных машин. Тут им повезло. Кроме микроавтобуса отыскался бензовоз, пусть и с всего на четверть заполненной цистерной. Пришлось делать три ездки, так как водить автомобили умел только землянин. Зато теперь у них было горючее, транспорт для визита в Озерный и подержанный «Фольксваген» в качестве учебной машины. Крючкотвор сохранил убеждение, что на лошадях много не наездишь, и пришельцы должны освоить вождение. Насчет лошадей у Лар Берадота было собственное мнение, но и идею продвижения автомобиля в магические массы Корис горячо поддержал. Ему самому было интересно научиться управлять диковинным транспортом.

Небольшая заминка вышла с выбором тренировочной площадки. Крючкотвор полагал, что подойдет любое пастбище, но архимаг резко пресек эти поползновения. По его твердой убежденности у них с избытком хватало сил, чтобы отразить любую попытку зараженных полакомиться буренками. Вместо пастбища на обучение выделили пустошь, сплошь усеянную буераками и буграми. Увидев ее, Крючкотвор схватился за голову:

— Это же натуральный танкодром. Легковушка здесь не проедет и десяти метров.

— А тебе бы что хотелось? — поинтересовался Хрис Кантис, гранд–маг земли, не без умысла отправленный владетелем сопровождать Крючкотвора.

— Нужна ровная площадка, без ям и бугров.

— Раз нужна, сейчас будет, — меланхолично сообщил гранд–маг.

Через минуту Крючкотвор с испуганным возгласом отскочил назад. Да, он уже познакомился с некоторыми возможностями магов, но чтоб такое! Земля словно ожила. Ямы поднимались, будто кто–то подталкивал их снизу, бугры осыпались без каких–либо видимых причин, и через десять минут вся площадка стала ровнехонькой, словно поверхность катка.

— Устраивает? — все так же меланхолично поинтересовался Хрис Кантис.

— Лучше и придумать трудно! — искренне воскликнул Крючкотвор.

Уроки вождения начались по предложенной им схеме. Ведь магам было совсем не обязательно, чтобы каждый из них мог управлять автотранспортом. Вполне достаточно несколько десятков человек. Так что на первом этапе отсеивались заведомо непригодные, а на втором из оставшихся выбирались самые способные. Хотя даже самые способные оказались лишь немногим лучше блондинок из анекдотов. Но оно и ожидаемо. Трудно осваивать технику людям, веками использовавших два способа передвижения: на лошади и на своих двоих. С другой стороны, задача облегчалась отсутствием в Улье даже отдаленного подобия интенсивного движения. Достаточно было освоить азы, чтобы смело отправляться в путь.

Владетель тоже решил овладеть водительскими навыками. Причем сделал это хитро, когда часть магов уже освоила земную науку. Как подозревал Крючкотвор, Лаг Берадот, чтобы не ударить лицом в грязь, сначала дотошно расспросил тех, кто уже научился водить машину, затем прикинул, стоит ли рисковать, и только потом отправился в автошколу для магов.

Но это были цветочки. Ягодки пошли, когда владетель, освоившись с земным транспортом, решил тоже отправиться в Озерный.

— Только не Корис! — в ужасе воскликнул Крючкотвор, когда до него дошла эта новость.

Казалось бы, наоборот, радоваться надо. Присутствие архимага поднимало статус делегации до небес. Но существовал нюанс. Все пребывающие обязаны пройти допрос у ментата. И Крючкотвор не просто догадывался, а точно знал, как Лар Берадот отнесется к подобной процедуре. Чтобы владетеля и архимага подозревали в каких–то преступлениях и подвергли унизительному допросу? Да за такое Корис разнесет по камешку весь стаб, если, конечно, у него хватит сил.

В общем, Крючкотвор приложил все свои дипломатические умения, чтобы уговорить магов подождать в микроавтобусе, пока он сгладит неизбежные шероховатости с местными властями.

Крючкотвор спешил, очень спешил. Он понимал, что терпение гостей может быстро иссякнуть. В качестве волшебного ключика он использовал утверждение, что в курсе судьбы пропавшего каравана. Знал, насколько это важно, для руководство Озерного. Ну и то, что самого Крючкотвора хорошо знали в стабе, тоже сыграло свою роль. Уже через пять минут его принял руководящий поселением Асбест.

— Ну, что стряслось с караваном? — едва поздоровавшись, спросил он.

— Нету больше каравана. Встретились с развитой элитой. Выжили только я и Усач. Нас спасли маги. Они же отогнали к себе уцелевший грузовик со снарядами.

— Маги! Что–то припоминаю. Да, точно, слыхал краем уха о команде старожилов Улья с развитыми дарами. Они даже неназываемого завалили, но и потеряли при этом несколько человек. Кажется, они себя называют магами.

— Да нет же! Я говорю о самых настоящих магах. Кусочек их планеты скопировало в Улей.

— Ты, Крючкотвор, с дуба рухнул? Маги — это выдумки, детские сказки. Я в Улье уже больше десяти лет, и никогда ни о чем подобном не слышал.

— А наши дары — это разве не сказки? Вот сам подумай…

— Хватит, — оборвал Асбест собеседника. — Вернемся к снарядам.

— А вот об этом тебе надо договариваться с главным магом. И лучше поторопиться. Он сидит в машине и ждет, но его терпение может иссякнуть.

— А чего ему сидеть? Наш стаб открыт для гостей. Пообщался с ментатом, и заходи.

— Ты не понимаешь, Асбест. Если Лар Берадот поймет, что его подвергают унизительному допросу — а он это поймет — от Озерного останутся одни руины.

— Слушай, Крючкотвор, может, вызвать знахаря. Он тебе мозги поправит, а то после встречи с элитой у тебя конкретно крыша поехала.

— Нет, это ты меня послушай, Асбест. Тебе снаряды нужны?

— А ты как думаешь? Этот груз на десяток красных жемчужин тянет.

— Так иди, пока не поздно. Если у владетеля иссякнет терпение, не видать тебе снарядов, как своих ушей.

— Ладно, схожу, ноги не отвалятся. Но если ты мне лапшу на уши вешаешь…

Асбест многозначительно замолчал. Крючкотвор, воспользовавшись паузой, протянул ему подозрительный кругляш, висевший на шелковой нити.

— Надень. Это разговорный амулет. Без него вы друг друга не поймете.

— Крючкотвор, я знаю тебя больше года… с тех пор, как ты появился в нашем стабе. Мне бы не хотелось думать, что ты кому–то продался, и как только я надену эту штуку, моя голова разлетится в клочья.

— Посмотри, на мне висит точно такая же. И голова цела. Давай быстрее, а то маги не отличаются долготерпением.

Они подоспели как раз вовремя. Несколько магов вышли из машины размять ноги, а Лар Берадот уже подумывал, не снести ли ворота за столь возмутительное промедление.

— Добрый день! — поприветствовал гостей Асбест.

— И тебе светлого пути, незнакомец, — ответил владетель.

— Крючкотвор сказал, что вы хотите обсудить условия выкупа снарядов.

— Не только. У нас есть и другие вопросы.

Стоявший неподалеку боец ткнул в бок товарища:

— Ты смотри. Наш говорит по–русски, тот лопочет по–своему, и такое впечатление, что они друг друга отлично понимают.

— Хорошо, обсудим, что считаете нужным, — согласился Асбест и приказал. — Откройте ворота.

Но хотя он и был главой стаба, существовали законы, почитавшиеся незыблемыми.

— А как же беседа с ментатом? — напомнил один из стражников.

— Ты жить хочешь? — ласково поинтересовался у него Асбест.

— Само собой.

— Вот и я тоже хочу. Открывайте ворота!

Гости поднялись в кабинет Асбеста, где разместились с некоторым трудом. Отдавая дань вежливости, хозяин поинтересовался историей попадания магов в Улей. Владетель охотно рассказал — несколько подробнее, чем хотелось бы Асбесту. Так что до главных тем добрались, успев выпить по чашечке хорошо заваренного кофе. Гости, осторожно распробовав диковинный напиток, в дипломатичных выражениях сообщили, что не в восторге от угощения. И вкус не очень, и бодрит так себе. И если Асбест решит нанести визит в Легранс, его угостят настоящим напитком богов.

Затем перешли к деловой части программы. Сто автоматов Калашникова с двумя сотнями патронов к каждому Асбест посчитал весьма умеренным требованием. Ведь за каждый дефицитный снаряд в любом поселении, не раздумывая, отдадут Калаш, которых в Улье хватало с избытком. А вот просьбу одолжить на время знахаря он попытался отклонить:

— У нас здесь, считай, каждый день идет война. Знахарь постоянно вытаскивает людей с того света. Если он отъедет на неделю, мы точно пары человек недосчитаемся. А то и больше.

— Не волнуйтесь, уважаемый, мы вместо знахаря оставим своего человека. Это определять дары у нас не получается, а лечим мы гораздо лучше ваших знахарей, — заверил Асбеста Корис.

— Может быть. А если вы ошибаетесь? Хорошо бы проверить ваши умения.

— Мы готовы, — без колебаний согласился архимаг.

— Хорошо, вчера одного рейдера порвал лотерейщик. Первую помощь знахарь ему оказал, но там докторам еще есть над чем поработать.

Шалфей, как звали знахаря, воспринял посторонних лекарей в штыки.

— Еще угробят парня, а мне потом расхлебывай, — проворчал он.

Только после вмешательства Асбеста и его уверений, что Шалфей будет лично контролировать действия непонятного лекаря и при необходимости вмешается в процесс, знахарь сменил гнев на милость. Маг осмотрел раненого и без обиняков заявил о том, что такого лечения постыдился бы даже магич (магич — низшая ступень в иерархии магов, обычно присваиваемая успешному выпускнику Академии. Следующая ступень — маг, далее маг–рыцарь, гранд–маг, и, наконец, архимаг).

Хорошо, что знахарю не дали разговорного амулета, иначе бы он изошел желчью от негодования. Но когда целитель закончил свою работу, Шалфей с выпученными от изумления глазами повернулся к Асбесту:

— Это что, легендарный знахарь? Откуда он взялся?

Асбест вместо ответа задал встречный вопрос:

— Так ты готов оставить больничку на этого парня и недельку поработать в другом поселении? За выявление даров и рекомендации по их развитию тебе обещают черную жемчужину.

— Если этот чародей из того стаба, я и даром готов туда отправиться, — эмоционально воскликнул Шалфей, ненароком угадав, с кем ему придется иметь дело.

Чао Ванг готовился к очередной поездке к подопечным. Сборы были недолгими. Офицер натянул маску с защитным костюмом, взял автомат и сунул в нагрудный карман несколько горошин. Хотя внешники из соображений безопасности обычно не стремились развивать дары муров, им все же приходилось делать исключения. Причем довольно часто. Многие умения не несли потенциальной угрозы пришельцам и при этом помогали самим мурам выжить. К ним относились способности ксеров, сэнсов, крепителей. А вот боевые дары заставляли инопланетян напрягаться. Ибо был прецедент. Один хитросделанный мур основательно развил в себе дар клокстопера и, выждав момент, когда приехавшие на базу внешники расслабились, вырезал их всех до единого, захватив уникальный боевой модуль. Только одного не учел, хотя следовало бы. В модуле имелась система защиты от захвата. Ставилась из опасения стронгов, но и на предателе отлично сработала.

Вот почему знахари многих поселений муров исправно стучали хозяевам на своих пациентов. Любой опасный дар брался на заметку, его развитие постоянно контролировалось. Обычная перестраховка. С чего бы развиваться дару, если его негде тренировать, кроме редких выездов в город, и нечем подкармливать.

Вместе с офицером в бронемашину загрузилось восемь человек, часть подразделения. Морды, как обычно, недовольные. А что поделать, если Ванг доверял только опытным бойцам, а зеленая молодежь, составлявшая половину его подчиненных, привлекалась только, когда взводу предстояло действовать в полном составе. Впрочем, офицер старался компенсировать неудобства материально, и все премии, изредка выпадавшие взводу, распределялись среди ветеранов.

На базе гостей ждали, но большинству это не помешало вести привычный образ жизни. В одной из комнат, за столом, уставленным бутылками и скудной закусью, расположилась теплая компания. Их было трое, как в классических анекдотах. Двое муров обладали колоритной внешностью. Один — здоровяк ростом под два метра с широченными плечами и физиономией, говорившей о том, что природа решила излишней роскошью при таких габаритах награждать человека мозгами. Второй, наоборот, был тщедушен и ростом, о котором говорят «метр с кепкой». При этом лицо его, живое, с постоянно меняющимся выражением и лукавой улыбочкой наводило на мысль, что с этим субъектом всегда надо быть настороже. Уж больно хитер и, скорее всего, подл. Третий мур имел обычную, ничем не примечательную внешность.

Троица успела залить в себя изрядное количество горячительных напитком и теперь обсуждала любимую тему муров, лишенных регулярной половой жизни. А именно сексуальным контактам с женской половиной перезагрузившихся кластеров, напоминавших экстремальную игру «успею — не успею».

— И вот Репей заваливает телку, она визжит, упирается, зовет на помощь, а он, бестолочь, штаны не может снять, — противно хихикая, рассказывал плюгавый.

— Ничего подобного, у меня молния заела, — возразил неприметный Репей.

— Рассказывай сказки кому–нибудь другому, — бросил в ответ плюгавый и повернулся к здоровяку. — И прикинь, ему похоть настолько мозги сплющила, что он не придумал ничего другого, как тупо содрать с себя штаны. И рванул двумя руками, а телка, не будь дурой, воспользовалась свободой и бросилась наутек. Репей за ней с торчащим у всех на виду членом, поскольку в запарке вместе со штанами содрал с себя трусы. И в таком виде налетает прямо на Тротила.

— Не слушай ты его, Крошка, все не так было, — обратился Репей к здоровяку.

— Скажешь, и того, как ты с другой телкой целый час возился, и она, переродившись, тебе приличный шмат мяса из плеча вырвала, тоже не было? — хитро прищурился плюгавый.

— Это было, — со вздохом согласился Репей. — А с членом я по улице не бегал.

Разгоравшуюся дискуссию прервали двое подвыпивших муров, бесцеремонно ввалившихся в комнату. Оба хотя и уступали габаритами Крошке, были ребятами крепкими.

— О! Это мы удачно зашли. Мужики, выделите из своих запасов бутылочку. Срочно надо догнаться, а нечем, — заявил один из вошедших.

Пришлые с самого начала избрали ущербную тактику. Взятый ими тон был скорее требовательным, чем просительным.

— Вот прямо так дать за красивые глаза? — ехидно поинтересовался плюгавый.

— А что? Свои люди, сочтемся.

— Я, Кабан, тебе как–то одолжил споран, до сих пор сочетаешься, — вспомнил Репей.

— Браком! — вдруг ляпнул Крошка и засмеялся собственной шутке.

— Это с кем я сочетаюсь браком? С Репьем! Это ты сейчас меня заднеприводным обозвал! — взревел Кабан и подтолкнул своего приятеля. — Валим гада!

Один он побаивался затевать мордобой с Крошкой, а вот вдвоем у них были неплохие шансы. Тем более, что собутыльники здоровяка больших опасений не внушали.

Крошка охотно принял вызов. От удара Кабана он лишь едва заметно пошатнулся, а вот ответная плюха швырнула забияку на стенку. Второй противник оказался искушеннее в драках, он лишь имитировал нападение, ожидая, когда вернется в строй его напарник.

— Слева заходи, — скомандовал он, когда Кабан отлип от стены.

Но тут плюгавый, которого никто не принимал в расчет, умудрился незаметной тенью просочиться за спину агрессоров и со всей дури врезал Кабану пустой бутылкой по голове. Конечно, уложить такого бугая стеклянной тарой было делом совершенно немыслимым, но хватило того, что враг на пару секунд отвлекся. И Крошка воспользовался моментом, нанеся по физиономии Кабана сокрушительный удар, в который вложил весь вес своего немаленького тела. Кабан рухнул, как подкошенный. А его приятель в это время разбирался с Репьем, тоже решившим поучаствовать в потехе. Репей свое получил в рекордные сроки и улегся неподалеку от Кабана, но теперь вряд ли кто–то поставил бы ломаный грош на победу незваной парочки.

И тут дверь в комнату распахнулась, и в нее шагнул разъяренный Тротил.

— Это что здесь у вас происходит? — обвел он негодующим взглядом драчунов.

На фоне Крошки Тротил смотрелся так себе. Чуть выше среднего роста, худощавый, он, скорее, походил на мальчика для биться, а не того, кто бьет этого самого мальчика. Но Тротила боялись не только как главаря муровской банды. Улей наградил его даром сверхсилы. И внешники этот дар старательно развивали, щедро подкармливая Тротила горохом.

— Они первые начали, Тротил, — как–то по–детски принялся оправдываться Крошка.

В устах гиганта эти слова звучали настолько комично, что Тротил не выдержал, усмехнулся, но тут же снова напустил на себя суровый вид:

— А вы, значит, невинные овечки. И в бутылках у вас святая вода. Или не вода? Отвечайте, когда я вас спрашиваю!

— Не вода, — смиренно признал плюгавый.

— А разве я вас, козлов, не предупреждал, что сегодня явятся наши работодатели, и вы, козлы, должны хотя бы на день воздержаться от пьянки?

— Ну не смогли, — развел руки в стороны плюгавый.

— Не смогли они! Быстро достали все спиртное и вылили к черту. Все, повторяю. Если найду хотя бы одну бутылку, дружно ляжете рядом с Кабаном.

Справедливости ради надо сказать, что Кабан уже очухался и с вселенской мукой во взоре смотрел, как пустеют бутылки из–под спиртного. Когда Тротил, приказав на прощание сидеть и не высовываться, вышел из комнаты, Кабан укоризненно произнес:

— Ну вот, и чего было жадничать? Дали бы нам одну бутылку, остальные бы вам остались.

А Тротил, матеря незадачливых подчиненных, направился к воротам. Ждать пришлось минут двадцать. Боевая машина, заехав во двор, остановилась возле здания фермы. Тротил облегченно выдохнул. Хозяин намерен осмотреть доноров, хорошо, если этим и ограничится.

Ванг поприветствовал аборигена кивком и сказал на ломаном русском:

— Хочу посмотреть на твоих иммунных и немножко поговорить. А за это время мои люди заберут заготовленные вами органы.

— Да, конечно, — Тротил услужливо распахнул перед гостем дверь.

Чао обошел клетки, зачем–то стал таращиться на одну из табличек. Тротил точно знал, что читать по–русски гость не умеет. Воистину написанное не было для него китайской грамотой.

— Плохо, очень плохо! — неожиданно заявил офицер, завершив осмотр.

— А в чем дело? — не понял претензии Тротил.

— Тут у вас много пустого места, хватит еще на несколько десятков клеток.

— А кого в них засадить? Мы каждый раз старательно чистим кластер, не упуская ни одного иммунного. Не можем же мы набирать больше, чем есть.

— Начальство выразило недовольство нашей работой. Нужно больше сырья для изготовления препаратов. Ты должен решить эту проблему. Твои люди работают один день в месяц, а остальное время бездельничают. Им необходимо найти занятие. Догадываешься, о чем я?

— Не совсем так, господин. В окрестностях города есть два стабильных кластера, пригодных для заселения. Если такое случится, возникнет конкуренция за наш единственный источник доноров. Поэтому мои люди все время чистят оба кластера, ликвидируя пытающихся осесть там иммунных.

— Тротил, я не хочу слушать твои жалкие оправдания. Я хочу видеть ферму, забитую до отказа клетками с пленниками. И еще… я не хочу менять командира вашего отряда, но если в ближайшее время не будет результата, мне придется это сделать.

— Это интересно. Очень интересно, — сказал Шалфей, прекращая священнодействовать над очередным магом. — В очередной раз не вижу ни малейших признаков какого–либо дара.

Поскольку на знахаря еще в Озерном навесили разговорный амулет, маг хмыкнул, и наполненный водой кувшин, чуть наклонившись, завис над головой Шалфея.

— Но–но! Прекратите ваши шуточки, а то будете доплачивать приличную сумму за вредность.

— Что такое «доплачивать за вредность»? — полюбопытствовал маг, поскольку в Легрансе о таком даже не слыхивали.

— О, это страшная вещь, которая опустошит вашу казну, — заявил стоявший рядом Крючкотвор.

— Не думаю, что наш господин позволит вам такое, — заявил маг, однако кувшин убрал.

— Слушай, Шалфей, — не унимался Крючкотвор, — а почему бы не скормить ему горошину?

— На кой черт! — искренне изумился знахарь.

— Понимаешь, у них нет даров, зато есть магия. Вдруг она тоже усиливается приемом гороха и жемчуга? Представь, как это будет круто. Некоторые из здешних обитателей уже на уровне, о котором не мечтают самые развитые из старожилов Улья. А если их возможности еще возрастут? Тогда они расправятся с любыми зараженными и внешниками до кучи.

— А если не возрастут? Если, наоборот, горох заглушит их магию?

— Но попробовать надо. Хотя бы на самом плохоньком маге.

— Сегодня я ужинаю с архимагом. Тогда и провентилирую этот вопрос.

Шалфей устал. Еще никогда ему не приходилось работать так напряженно, буквально на износ. Шутка ли, проверить на дары больше тысячи человек. И всем, кто того заслуживал, подробно расписать, когда и сколько принимать гороха. Людей с приличными дарами оказалось чуть меньше сотни. Нормальный расклад, типичный для Улья. Но, что странно, ни одного серьезного дара, связанного с целительством и вообще лечением людей. Будто Улей решил:

— Тут и без меня коновалов хватает. Осчастливлю я их другими способностями.

Была и еще одна необычная деталь. По требованию архимага на каждого одаренного заводилось что–то вроде медицинской карточки, куда записывалось название способности, ее особенности и рекомендации по развитию. И люди принимали это, как должное. В любом стабе подобное посягательство на знахарскую тайну могло вызвать серьезный конфликт. Здесь же не раздалось ни слова возражения. Средневековье, что с него взять! Суть некоторых даров приходилось дотошно объяснять. Ну не было среди магов клокстоперов или умельцев бегать со скоростью автомобиля. На большинство остальных даров люди реагировали с однообразным изумлением:

— Выходит, я тоже скоро стану магом.

— Это как повезет, — уклончиво отвечал Шалфей.

Ведь для развития даров одного гороха мало, нужна еще и регулярная практика, идеальнее всего в боевых условиях. А, судя по настрою магов, они не очень–то рассчитывали на помощь обычных людей, намереваясь обойтись собственными силами. Хотя при должном развитии уже через пару–тройку лет выявленные одаренные могли в чистом поле разнести по кочкам приличную стаю зараженных.

На ужин владетель пригласил только Шалфея. Скорее всего маг хотел обсудить некоторые щекотливые вопросы, не предназначенные для посторонних ушей. Но так получилось, что тон разговору задал знахарь, внеся неожиданное предложение:

— Улей награждает дарами всех, и женщин тоже. У вас их больше пятисот человек. Я бы мог приехать еще раз и осмотреть их.

— Не уверен, — тут же отреагировал Лар Берадот.

— Но почему? Это же Улей. Тут никогда не будет лишним человек с полезным даром.

— Тебе не понять, у вас совсем другие взгляды на жизнь. Но я попробую объяснить. Дело в том, что магия — очень сложная наука. Ее постигают в Академии шесть лет, а потом учатся ей всю оставшуюся жизнь. При этом за века так сложилось, что человек с магическим даром в Эмпории всегда фигура уважаемая. Их работа щедро оплачивается, а начиная с рыцаря–мага всем им присваивается дворянское звание и жалуется поместье с крестьянами. И мои маги будут очень недовольны, когда окажется, что кто–то овладеет искусством волшбы, не приложив серьезных усилий, только глотая содержимое споровых мешков и охотясь на зараженных.

— Понимаете, охота на зараженных всегда связана с огромным риском. Люди на ней гибнут постоянно. Можно сказать, что ваши маги развивают свой талант трудом, а здешние — кровью. Кроме того, дар и магия принципиально отличаются. Дар позволяет делать что–то одно, и крайне редко встречаются люди с несколькими действительно полезными дарами. У магов умения гораздо разнообразнее, к тому же ни один одаренный не достигнет такого уровня развития, как гранд–маг, не говоря уже об архимаге.

— Мысль, достойная внимания. Я постараюсь убедить своих людей в том, что дары и магия — суть разные вещи, а развитие даров всегда связана с огромным риском. Но про женщин даже не заикайся, место ее в поле, на кухне и в детской.

— Некоторые дары как будто созданы для женщин. Например, они превращают женщину в замечательную повариху.

— А вот это совсем другое дело. На это я даю тебе свое разрешение. Но смотри, если у кого–то из женщин обнаружишь боевой дар, даже не заикайся ей об этом.

— Я понял, сделаю, как прикажете. А еще Крючкотвор подал интересную мысль.

— Этот может. Хотя и хлопот от него предостаточно. И что за мысль?

— Вы знаете, что я не сумел обнаружить дара ни у одного из магов. Но Крючкотвор предположил, что горох с жемчугом могут развивать не только дары, но и магические способности.

— А могут и нет. Или, хуже того, уменьшат умения мага или вовсе лишат их, — владетель моментально обнаружил в идее Крючкотвора опасность.

— Вот и я о том же. И тогда Крючкотвор предложил испытать его теорию на каком–то одном маге. Наверняка у вас найдется молодой и рисковый, желающий стать добровольцем.

Владетель задумался. Надолго задумался. В Улей перенесло около сотни магов. Вроде достаточно, чтобы разобраться с любой угрозой. Но беда в том, что лишь треть из них представляла собой реальную силу. Остальные имели дело с боевой магией еще у Академии и с тех пор успешно позабыли очень многое из того, чему их там учили. А перенесшаяся часть владения не так мала. И граница на севере, где для проникновения тварей нет серьезных препятствий, достаточно протяженна. Владетель хотел озадачить магов земли, и те даже начали работы, но Крючкотвор обозвал их бурную деятельность загадочным для магов словосочетанием «мартышкин труд». И пояснил, что гарантированно остановить тварей может лишь бетонная стена высотой не меньше десяти метров. А строить ее нет никакого смысла, поскольку наверняка кластер перезагрузится. Куда разумнее переселить весь уцелевший народ в Агринион. Тут и стены уже готовы, и понадобится куда меньше людей для защиты города.

Умом владетель понимал правоту землянина, но все существо архимага восставало против того, чтобы позволить тварям хозяйничать в его землях. Опять же при таком раскладе приходилось жертвовать милыми сердцу владетеля буренками.

Но тридцать бойцов — как же это мало! Особенно учитывая то, что им не выжить без мародерства. Надо же добывать еду и попутно потрошить споровые мешки подвернувшихся под руку тварей. Все к тому, что надо соглашаться с предложением Шалфея. Хотя это тоже шанс на перспективу. Даже если горох с жемчугам усиливает магию, это произойдет не сегодня и не завтра.

В комнату осторожно заглянул слуга:

— Господин, к вам просится Юл Ридесар. Говорит, что очень срочно.

Владетель удивленно пожал плечами. Интересно, что могло понадобиться командиру гвардии? Да еще срочно. Но Юл был не тот человек, который станет обращаться к хозяину по пустякам.

— Пусть войдет, — милостиво соизволил владетель.

— Господин, дайте мне черную жемчужину! — буквально взмолился Ридесар.

Владетель удивленно посмотрел на рыцаря, а Шалфей покачал головой. Он вспомнил свой сегодняшний вердикт после обследования Юла. У того обнаружился дар сверхскорости. Но была и плохая, как подумал знахарь, новость. Если Ридесар проглотит черную жемчужину, то гарантированно превратится в кваза.

— Уважаемый, вы, наверное, меня плохо поняли. Кваз — это человек, полностью сохранивший разум, но внешне очень похожий на зараженного, — обратился он к Юлу.

— Да понял я все. Но мне сказали, что кваз приобретает огромную физическую силу.

— Да, правильно, — согласился знахарь.

— Господин, — снова обратился рыцарь к владетелю. — Дайте же мне жемчужину. Я куда больше достоин владеть мечом Альфара, чем этот безусый юнец!

— Ах, вот оно в чем дело, — сообразил владетель…

Меч Альфара, легендарное оружие, одна из десяти реликвий королевства. Много веков тому назад былинный герой Альфар стоял во главе рати, воевавшей с нахлынувшими в королевство бесчисленными вражескими ордами. Легендарный меч обладал невероятными свойствами. Бритвенной остроты, он превосходил прочностью знаменитые клинки гномов. Он не тупился и не ломался. Одним взмахом своего чудесного оружия Альфар убивал сразу нескольких врагов. И еще меч делал своего владельца невосприимчивым к любой магии. По легенде в решающем сражении Альфар пробился к вождю захватчиков и после короткой схватки поразил его в самое сердце.

Судя по размеру меча, Альфар был настоящим гигантом. После него не нашлось ни одного человека, который мог бы фехтовать этим оружием — даже используя двуручный хват. Пойти в бой с мечом Альфара было мечтой каждого настоящего рыцаря. Теперь владетелю стало понятно, отчего Юл Ридесар так умолял его отдать ему черную жемчужину. Ради своей мечты рыцарь был готов заплатить даже такую дорогую цену.

К тому же пошел непонятно кем пущенный слух, что священное оружие достанется одному из молодых воинов, у которого пробудился дар сверхсилы.

— Но ты же понимаешь, чем это тебе грозит? — на всякий случай спросил владетель.

— Нет, он этого точно не понимает! — попытался встрять Шалфей.

Даже не взглянув в его сторону, военачальник твердо ответил:

— Да, я понимаю, что обрету облик поганых тварей. Но мой разум сохранится, останется моя преданность моему господину и земле Легранса, а с мечом я смогу выйти против любого врага и одолеть его.

— С моей стороны было бы преступно отказывать доблестному воину в его искреннем желании. Ты знаешь, у кого взять жемчужину. Иди и возьми, героический рыцарь Юл Ридесар.