Обитель магов

Пролог

Елена открыла глаза, потянулась и бросила взгляд на часы. Начало девятого. Выходной, за окном шумит дождь, то есть все за то, чтобы сегодня не идти на работу. Но надо, очень надо. Горе — смежники вместо обещанной среды только вчера синтезировали субстанцию, разлагавшуюся в течение двух суток. А без нее накрывался медным тазом десятидневный эксперимент. Лучше уж потратить несколько часов законного выходного, чем начинать все заново.

Елена Игнатова была женщиной удивительной и неповторимой. И речь тут не о внешности. Внешность у Елены как раз была довольно заурядной. Чуть выше среднего роста, к своим пятидесяти годам она на зависть подругам сохранила стройную фигуру с крепкой попкой и втянутым животиком. Но все портило лицо, излишне волевое, с грубоватыми чертами, лишенными очарования женственности.

Ох, недаром говорят, что лицо — зеркало души. Помимо таких типично женских качеств, как усидчивость и скрупулезность, Игнатова обладала острым умом, талантом руководителя и потрясающим умением доводить до конца любое, даже кажущееся безнадежным дело.

С юных лет Елена твердо решила заниматься наукой, кумиром ее был Менделеев, и она поступила на химических факультет университета. ВУЗ закончила с красным дипломом и первой среди сокурсников выбирала место своей будущей работы. Разумеется, осталась в родном городе, начав карьеру ученого старшим лаборантом института аналитической химии. Всего за девять лет написала и защитила кандидатскую диссертацию, а уже через год вплотную занялась докторской. Наметки были, Игнатова планировала к сорока пяти годам получить заветный докторский диплом. Но вдруг оказалось, что хотя Елена сама творила свою судьбу, но совсем не так, как думала.

Весь третий этаж их института занимала загадочная лаборатория, вход в которую наглухо перекрывала бронированная дверь. Еще в лабораторию вел лифт, но воспользоваться им без специального ключа было невозможно.

Большинство институтских полагало, что лаборатория занимается секретными военными разработками. Меньшинство возражало:

— Да вы чё, шутите? Военные норовят забраться в самые глухие места, подальше от скопления народа, а не тусуются в большом городе, пусть и на его окраине. Сто пудов, вся эта секретность для отвода глаз и приманивания вражеских шпионов, а на самом деле люди там занимаются разной фигней.

Право оказалось большинство. В один далеко не самый прекрасный день Игнатову вызвал к себе директор института. Кроме него в кабинете находился человек, которого Елена пару раз мельком видела у того самого, недоступного большинству сотрудников, лифта.

— Елена Аркадьевна, — начал первым директор. — Мы считаем целесообразным и даже необходимым перевести вас в лабораторию товарища Гаврилова.

Мужчина чуть приподнялся и кивнул, обозначая себя этим самым товарищем.

— Вы останетесь в прежней должности, но при этом заметно выиграете в зарплате, — продолжил директор, не дав открыть рта своей сотруднице.

— Кроме того нашим работникам полагаются некоторые дополнительные льготы, — добавил товарищ Гаврилов.

— Но почему я? — вырвалось у Игнатовой, хотя сказать ей хотелось совсем о другом.

У нее замечательный, давно сработавшийся коллектив, прекрасные люди и, главное, полным ходом идет работа над докторской диссертацией.

— Мы ознакомились с вашими последними статьями. Вы добились значительных успехов в тематике, схожей с той, которой занимается наша лаборатория. Скажу больше. Ваше участие заметно ускорит ход работы, имеющей важное государственное значение, — внушительно заметил товарищ Гаврилов, после чего встал с кресла. — Надеюсь, об остальном вы договоритесь сами.

Едва он удалился, Игнатова попыталась качать права, твердить о том, что среди сотрудников института она является одной из самых перспективных, по индексу цитируемости в иностранных журналах одна из первых, а когда защитит диссертацию, вообще вырвется в лидеры.

— О диссертации придется забыть в любом случае, — перебил директор.

— Как так! — Елена не могла поверить своим ушам.

— А так! Вы что, ребенок, не понимаете? Вами заинтересовались люди, которым просто невозможно отказать. Милая Леночка Аркадьевна! Вы же знаете, как я к вам отношусь. Будь моя воля, я бы навсегда оградил вас от подобных поползновений. Но сейчас я, как ни прискорбно это осознавать, всего лишь пешка в чужой игре, рядовой исполнитель спущенных сверху указаний. И если вы откажетесь, мне придется расформировать вашу группу, передать людей другим руководителям, а вас постоянно загружать различными поручениями, не имеющими ни малейшего отношения к тематике вашей работы.

Тут Елена сообразила, отчего так шустро смылся товарищ Гаврилов. Если бы он сам выдвинул эти требования или хотя бы остался в кабинете, Игнатова из чувства оскорбленной гордости могла бы, игнорируя угрозы, ему отказать. Психолог, однако.

— Иначе у вас будут крупные неприятности, — озвучила женщина невысказанную мысль директора и тут же торопливо добавила. — Нет, я вас ни в чем не обвиняю, ни в коем случае. К тому же там, наверху, виднее, чем я должна заниматься.

Последняя фраза была сказана с изрядной долей сарказма, однако директор сделал вид, что не заметил этого:

— Вот именно. Поэтому давайте не будем усложнять и идти против воли очень большого начальства.

— Все же мне надо хорошенько обдумать это предложение.

— Конечно. Вот прямо сейчас идите домой и думайте. Завтра утром я должен знать о вашем решении.

Конечно же Игнатова согласилась. Перспектива до пенсии оставаться девочкой на побегушках ее совсем не вдохновляла.

Первым делом с нее взяли подписку о неразглашении. А затем… Лаборатория на самом деле оказалась частью ВПК, здесь работали над новыми образцами химического оружия.

В жизни часто бывает, что гражданские и военные разработки оказываются тесно связанными между собой. Идеи Елены, стоило только взглянуть на них под другим углом, стали фундаментом для создания нового смертоносного газа. Игнатова доводила до ума свои разработки несколько лет, зато результат оказался просто выдающимся. Достаточно сказать, что полученная Еленой премия равнялась ее годовому заработку на предыдущем месте. Газ не имел цвета и запаха, по смертоносности был среди первых и, что важно, легко проникал через фильтры обычных противогазов.

Новая работа увлекла Елену, а голос совести успешно заглушали соображения, что потенциальный противник не спит в шапку, усердно разрабатывая свое химическое оружие. Добросовестная по натуре, она отправилась на работу в свой выходной, хотя могла с чистой совестью сослаться на косяк смежников и дальше спать под аккомпанемент дождя.

Игнатова поднялась на третий этаж, сунула в узкую щель электронный ключ. Дверь распахнулась, и, едва женщина зашла в просторный тамбур, тут же захлопнулась. Елена оказалась под прицелом глазка видеокамеры.

— Проходите, — раздался секунд через пять знакомый голос.

В лаборатории работало двенадцать охранников, четыре смены по три человека, и они знали Игнатову в лицо. Все же, соблюдая формальности, молодой крепыш проверил у Елены документы, и уже через минуту она вошла в свой рабочий кабинет. Там ждала Света Жихарева, женщина тридцати одного года, абсолютно бесперспективная в плане научного творчества, однако лучшая исполнительница, с которой только Игнатовой доводилось работать.

— Здравствуйте, Елена Аркадьевна. Я уже поместила образец в бокс.

— Здравствуй, Светочка! Отлично, можно, не теряя времени, приниматься за дело. Я сегодня хочу к обеду появиться на даче. Муж с дочкой еще вчера после работы туда отправились.

— И у меня куча дел по хозяйству. Тогда начинаем?

Не получилось. Комнату как–то сразу и вдруг заволокло подозрительным серо–желтым туманом, Игнатова ощутила во рту мерзкий кислый вкус, явственно отдающий химией.

— Быстро, быстро, пакуемся по инструкции, — заторопила Елена помощницу.

Женщины надели изолирующие противогазы и костюмы химзащиты. Хотя настоящее ЧП на памяти Игнатовой случилось впервые, тренировки у них проходили регулярно, поэтому справились быстро. Дальше по инструкции следовало сидеть на месте и ждать появления спасательной службы. Это в худшем случае. А в лучшем — человека, который бы объяснил, что ничего серьезного не произошло, можно снимать тревожный прикид и заниматься своими делами.

Но никто не появлялся. Хуже того, в здании отключилось электричество. Правда, гудящий роторный испаритель замолк всего на пару секунд, а потом заработал автономный генератор, но ощущение надвинувшейся беды только усилилось.

Время шло. Елена припомнила, что в состоянии покоя изолирующий противогаз работает пять часов. Мысль эта показалась ей вздорной. За пять часов точно кто–то нарисуется и растолкует, что же тут произошло. Жаль, что впопыхах она оставила мобильник в кармане джинсов, сейчас бы могла позвонить. Только кому? Никаких конкретных идей на этот счет в голову не приходило.

Вдруг Светлана поднялась со стула и двинулась в сторону Игнатовой. Угрожающе двинулась. По каким–то неуловимым сознанием признакам Елена догадалась, что ее помощница задумала что–то нехорошее. Из переговорного устройства противогаза вместо человеческой речи раздались звуки, напоминающие кошачье урчание. Только огромного кота, жестоко страдающего фолликулярной ангиной.

Игнатова машинально встала, открыла рот, но сказать ничего не успела. Помощница одним рывком приблизилась к ней вплотную, крепко ухватила и ткнулась маской противогаза в плечо. Откинула голову и опять ткнулась. Было похоже, что Светлана норовит укусить свою начальницу, но почему–то не догадывается, что для этого нужно снять маску.

В молодости из–за охватившего курс поветрия Елена начала ходить в горы. Занималась со свойственным ей упорством, дважды забиралась на кавказские пятитысячники. После университета занятия альпинизмом Игнатова забросила, но сила в руках осталась. К тому же она была на десять сантиметров выше своей помощницы при одинаковом телосложении. Но, к огромному удивлению Елены, маленькая Света ее одолевала. И откуда только в ней взялась такая силища?

— Светик, прекрати! Ты с ума сошла! Что за борьба нанайских мальчиков, — выдохнула Игнатова через переговорное устройство противогаза.

И, напрягши все силы, отбросила руку помощницы, уже начавшую смыкаться на ее горле. Светлана отступила на шаг и вдруг резким движением сорвала с лица маску. То ли сообразила, что она ей мешает, то ли ее начало раздражать что–то, закрывавшее ее лицо. Елена испуганно охнула. В первую секунду из–за боязни за свою сотрудницу. Хотя подозрительный туман давно исчез, его токсичное действие могло сохраниться. Но тут же Игнатова забыла о тумане. Ее ужаснули изменения, произошедшие с лицом Светланы. Его перекосило, челюсть выдвинулась вперед. И эти глаза. В них не осталось ничего человеческого. Это были глаза даже не животного, а твари из фильмов о зомбиапокалипсисе. Воспользовавшись моментом, Елена изо всех сил толкнула свою помощницу. Та упала, приложившись головой об угол химического стола.

Не теряя времени, Игнатова распахнула дверь и выскочила в коридор. Крик о помощи застрял у нее в горле. К ней, привлеченный шумом, медленно двигался охранник с таким же, как у Светланы, жутким лицом чудовищного монстра. Елена юркнула обратно и закрыла дверь на ключ. Через несколько секунд ее сотряс мощный удар. Игнатова бросилась к окну и распахнула его.

— Спасите! Помогите кто–нибудь! — сорвав противогаз, завопила она во всю силу легких.

Поначалу на ее крик никто не отзывался. А потом… Женщина не поверила своим глазам. Из–за домов, шедших вдоль улицы, выскочило невообразимое чудовище. Было до него метров триста, и на таком расстоянии Елене показалось, что величиной оно со статую Свободы. Шустро набирая скорость, монстр припустил к институту.

Лишь теперь, в минуту смертельной опасности, к Елене вернулось ее умение мыслить быстро и четко. Связка ключей оставалась в руках. Выбрав нужный, женщина открыла сейф и достала большую ампулу — образец ее смертоносного изобретения. После чего снова надела маску на лицо. К этому моменту монстр уже достиг своей цели и запустил в комнату громадную лапу. С грохотом полетели столы, рабочие и лабораторные. К счастью, ни один из них не зацепил Игнатову, как и коготь величиной с небольшой ятаган, промелькнувший в десятке сантиметров от женщины. Сообразив, что возиться вслепую — только время терять, тварь убрала лапу и сунула в окно морду, выискивая свою жертву. В четырех метрах от Елены нарисовалось что–то невообразимое — пасть шириной с китовую, которую окружали пластины, бугры и шипы. Вот в эти пластины Игнатова и швырнула изо всех сил ампулу. Чудовище издало странный звук, в которой женщине почудилась издевательская насмешка. Мол, швыряйся, сколько угодно, все равно я тебя съем. Но буквально через секунду глаза твари закатились, она выскользнула из окна, а потом раздался громкий звук, с которым гигантское тело шмякнулось о землю. Следом за дверью раздался похожий звук, только намного тише. Елена осторожно выглянула в коридор. В шаге от нее лежал мертвый охранник, вернее, то, во что он превратился. А в ее сторону, шаркая ногами, ковыляли оба коллеги усопшего.

— Заходите, чего уж там! — Игнатова распахнула пошире дверь.

Но гостей так и не дождалась. Оба перерожденца рухнули замертво метрах в пяти от женщины. А Игнатова продолжила действовать с той же решимостью. К тому же ей повезло. Охранник оставил нараспашку обе ведущие из лаборатории двери. Видимо почуял неладное и решил, вопреки инструкциям, дать деру, но загадочный недуг опередил служивого.

Когда Елена подошла к тамбуру, она услышала шум подъезжающих к зданию машин. И, судя по звуку, не легковушек, а чего–то более серьезного.

— Вот и спасатели нарисовались. Задержались, ребята, — мелькнула мысль.

Подавляя желание как можно быстрее выбраться к людям, Игнатова первым делом заскочила в комнату дегазации, расположенную в торце тамбура. Там она не стала задерживаться, лишь подхватила дегазирующий раствор со щеткой и бутыль воды. Хотя из комнаты просочилось ничтожное количество ОВ, находиться на этаже без химзащиты было смерти подобно.

Елена торопливо спустилась на первый этаж, заскочила в туалет и быстро, но тщательно обработала резиновый костюм и противогаз. Все, теперь можно выйти на люди.

У института оказались совсем не те, которых ожидала увидеть Игнатова. Примерно двадцать мужиков сгрудились вокруг поверженной женщиной твари. Позади них Игнатова увидела технику и сразу подумала:

— Нет, это точно не спасатели.

Две военных машины — Елена слабо в них разбиралась, но, скорее всего, это были БТР — еще могли принадлежать какой–то службе вроде МЧС. А вот грузовики выглядели так, словно их умыкнули со съемочной площадки фильма об апокалипсисе. На них были наварены изогнутые трубы с железными листами и повсюду торчали заостренные шипы, делающие машины похожими на металлических дикобразов.

Что еще удивило — мужчины поглядывали на Игнатову насторожено и даже с испугом. Это было, мягко говоря, странно: два десятка вооруженных до зубов мужиков опасаются одинокой беззащитной женщины.

Елена не могла знать, что за минуту до ее появления сэнс уверенно заявил командиру отряда:

— В здании один живой объект. Скорее всего, иммунный, который и завалил элиту.

— Добрый день! — почему–то вырвалось у Игнатовой вместо «здравствуйте».

— Добрый! — ответил ей командир отряда. — Хотя дни в Улье добрыми не бывают. Скажу сразу, чтобы избежать недоразумений, на вашу добычу мы не претендуем. Споровый мешок, как видите, не тронут. Просто нам интересно, чем вы приложили элиту. На ней нет никаких повреждений.

— Это секретная информации, — на автомате сообщила Игнатова.

— Мы понимаем, мало дураков рассказывать о своих дарах. Просто случай удивительный. Уложили элитника, как белку в глаз, хоть шкуру с него снимай.

— Меня куда больше удивляет, откуда взялась эта тварь.

— Ежу понятно — сидела в засаде за домом у дороги.

— Вы меня не поняли. Я хочу знать, откуда в нашем городе объявился такой чудовищный монстр?

Игнатова хотела продолжить, но командир перебил ее удивленным возгласом:

— Вы шутите?! Или, хуже того, издеваетесь?

— Ничего подобного! Между прочим, сегодня с утра происходят какие–то необъяснимые вещи. Сначала в лаборатории повис странный серо–желтый газ с омерзительным запахом, затем моя ассистентка переродилась в жуткую тварь и набросилась на меня. К слову, это же произошло и со всеми тремя охранниками. И вишенкой на торте жуткий монстр, пытавшийся меня сожрать.

— Опаньки! — раздалось из толпы. — По всему выходит, что она — свежак. То есть свежачка. Надо же, какие свежаки нынче пошли, играючи валят элиту, которая бы порвала наш караван, как Тузик грелку. Это что, Улей такие дары начал с самого начала раздавать?

— Да не может быть, чтобы свежак завалил матерую элиту. Тетечка зачем–то под новенькую косит!

— Посмотри на нее хорошенько. Выглядит на полтинник. Найди хоть одну бабу с развитыми дарами, которой бы ты дал больше тридцатника!

Как ни странно, но этот аргумент оказался решающим. Все согласились с тем, что нет в Улье женщин, отказывающих себе в удовольствии омолодиться.

— А действительно, вы не откроете секрет, как вам удалось укокошить элиту? — вновь повторил свой вопрос командир отряда.

— Это секретная информация, — как и в первый раз ответила Игнатова.

— Ладно, не будем терять времени, в стабе разберемся. Нам еще город мародерить. Штиблет, останешься с новенькой. А то, когда она увидит, что творится на улицах, возня с ней займет больше времени, чем сбор хабара.

— Вы лучше еще на пару минут задержитесь, споровый мешок раздербаньте. А потом мы с новенькой в здании затихаримся.

— И то верно, — согласился командир. — Будем отъезжать — нашумим, могут заглянуть опасные гости, а ты будешь торчать на элите, как тополь на Плющихе.

Через пару минут Игнатовой протянули мешок и отдельно пять блестящих шариков, два красных и три черных.

— Что это? — непонимающе посмотрела Елена на Штиблета.

— Ваша законная добыча. Вы теперь очень состоятельный человек.

Елена заглянула в мешок. Какие–то нити янтарного цвета, что–то, напоминающее кусочки сахара и виноградины. Ни золота, ни бриллиантов в мешке не оказалось. Но Штиблет продолжал настаивать:

— Мало кто из обитателей Улья успевает нажить такое богатство. А подавляющее большинство гибнет, не успев подержать в руке даже споран.

— Хватит говорить загадками! — не выдержала Елена. — Кто–нибудь мне объяснит, что здесь происходит? Или я сошла с ума, и мне все мерещится?!

— Успокойтесь, Штиблет все растолкует и умную брошюру даст почитать. А сейчас подставьте ладони, — командир отряда взял красные шарики.

Игнатова подчинилась. В каждой ладони оказалось по шарику.

— Какая жемчужина греет вам руку? — спросил командир.

А ведь и вправду от лежавшей в левой руке жемчужины ощущалось тепло.

— Вот эта, — указала на нее Игнатова.

— Глотайте ее. Ничего не спрашивайте, просто глотайте, потом благодарить меня будете.

Елена проглотила. Внутри разлилось ласковое тепло, словно она выпила рюмку хорошего коньяка. Очень–очень хорошего коньяка. Не дав женщине толком насладиться ощущениями, Штиблет поволок ее в здание института.

Снаружи раздался шум заработавших двигателей.

— Вы объясните, наконец, что происходит? — подступила Игнатова к парню.

— Держите, — протянул Штиблет тонкую книжицу. — Лучше поменьше болтать. У тварей очень тонкий слух, а я хоть и скрыт, но начинающий. Смогу продержаться пару–тройку минут, не больше.

Минут сорок в холле института царило молчание. Потом Игнатова захлопнула брошюру и с чувством произнесла:

— Да уж, вляпалась, так вляпалась. Остается надеяться, что изложенная теория верна, и я лишь копия меня настоящей, оставшейся в моем родном мире. Хотя мне, которая копия, от этого не легче.

— Впервые встречаю человека, так легко и без истерик принявшего то, что оказался в другом мире, — прошептал Штиблет.

— Я — ученый, мой друг. Сопоставив факты, я пришла к выводу, что версия, изложенная в данном пособии, выглядит наиболее правдоподобно. Кстати, я не ошибаюсь, именно эта штука, похожая на виноградину, называется спораном?

Кивком головы Штиблет подтвердил слова Игнатовой.

— Я бы не прочь обменять его на пару глотков вашего чудодейственного зелья. Жажда мучила меня давно, а теперь и голова раскалывается.

— Не надо оплаты, пейте, — Штиблет протянул женщине флягу.

— Почему вы отказываетесь? К тому же я теперь богата.

— Скажу по секрету, все мы теперь ваши должники. Если бы элитник не отвлекся на вас и дождался нашего каравана, то не помогли бы ни дары, ни оружие. Это же матерая элита, ее реально завалить только из скорострельной пушки не меньше тридцатого калибра.

Игнатова сделала пару глотков из протянутой фляги:

— Фу, какая гадость! А уж зная, из чего она делается, хочется, извиняюсь, выблевать ее до последней капли.

— Так у всех свежаков. Но со временем человек привыкает и хлебает живчик за милую душу.

— Скажите, Штиблет, в брошюре упоминается, что человеку необходимо дать новое имя, хотя скорее это клички. Вроде бы старое имя обязательно накличет несчастье.

— Верно. А разве там не написано, что женщинам дается послабление, они могут сами выбирать себе имена? И они этим нещадно пользуются. Знали бы вы, сколько у нас Семирамид и Афродит. Я бы с учетом того, где мы вас нашли, назвал бы вас химиком. Хотя нет, вы же женщина. Тогда химичка.

— А вы знаете, меня это устраивает. Гораздо лучше, чем какая–нибудь Трепоза.

— Трепоза? Впервые слышу, хотя каких только женских имен нет в Улье.

— Так назвали свою дочь мои знакомые. Это сокращенно от требуем повышения зарплаты. Им говорили, что когда девочка вырастет, с таким именем ей будет впору утопиться, но они уперлись, как бараны.

— Что ж, — молодой человек встал и даже немного повысил голос. — Нарекаю вас Химичкой. Если спросят, скажите, что крестный — Штиблет.

— У меня еще вопрос. То есть их у меня пруд пруди, но самый главный такой: неужели люди в Улье ничем не болеют?

— Тут не успеваешь от ран лечиться, куда еще болеть, — усмехнулся Штиблет. — Да, мы не знаем ни гриппа, ни рака, ни даже похмелья. Хотя последнее бывает, если очень постараться. Больше того, если человек попадает в Улей с любой серьезной болезнью, включая онкологию четвертой стадии, она у него проходит. Раны здесь заживают гораздо быстрее, чем на Земле. Меня Бог миловал, но у моего дружка отросла откушенная рвачом нога. По сути нам здесь грозит только насильственная смерть, вот только мало кому удается ее избежать.

— И еще. Насколько я поняла, весь Улей делится на стабильные и нестабильные кластеры.

— Верно. Стабильные не перезагружаются или перезагружаются очень редко. У нестабильных перезагрузка куда более частая, иногда от года до нескольких, а иногда чуть ли не каждую неделю. И всегда перезагрузки сопровождаются туманом, содержащим эти чертовы споры, которые заражают большинство из нас. Только единицы оказываются иммунными.

— Ничего подобного, — живо возразила Игнатова. — Заражаются все. Только у одних это заражение со знаком плюс, а у других минус. Ты же не будешь отрицать, что ваше богатырское здоровье и описанные в книжице дары — результат воздействия спор.

— Точно, — удивленно протянул Штиблет. — А я над этим не задумывался.

— Какие твои годы, — женщина повернулась к собеседнику. — Еще интересно, что вы забыли в городе?

— Понимаете, — из–за разницы в возрасте молодой человек продолжил обращаться к Игнатовой на вы, — хотя наш стаб трудно назвать мегаполисом Улья, но он не из самых маленьких, в нем живет около тысячи человек. И все они хотят кушать, причем хорошо кушать. И наша группа конкретно занимается добычей еды вот в таких перезагружающихся городах. Вы не поверите, сколько тонн продуктов, учитывая упаковку, нужно тысячному поселению на месяц. Около сотни. А еще есть группы, специализирующиеся на мародерстве одежды, мебели, техники и прочего барахла. Когда–то рейдеры гребли все подряд, но конкретная специализация оказалась добычливее.

— Кто греб все подряд? — не поняла Елена.

— Рейдеры. Проще говоря снабженцы. Только, в отличие от земных снабженцев, мы постоянно рискуем жизнью. Ведь на перезагрузившихся городских кластерах полно беспомощной еды, и на нее сбегаются толпы зараженных. В окрестностях нашего стаба четыре таких кластера, которые мы окучиваем. Пока городского добра с избытком хватает на всех иммунных Улья. Однако население растет, рано или поздно нарисуется нехватка ресурсов. Хотя я до этого времени точно не доживу.

— А как здесь… начала было женщина, но Штиблет грубо и довольно бесцеремонно заткнул ей рот ладонью.

Елена хотела возмутиться, но тут могучий удар буквально снес входную дверь, и на пороге возникла тварь, которая вряд ли могла присниться даже в самых кошмарных снах. Весь ее облик казался воплощением зла, но больше всего ужасала морда с огромной челюстью, которой позавидовал бы любой из когда–либо существовавших на Земле хищников. Глазки, казавшиеся крошечными на непропорционально большой голове, обшаривали помещение плотоядным взглядом. Руки или, скорее, передние лапы заканчивались когтями длиной с ладонь взрослого мужчины. Наверняка эти когти могли с легкостью снести человеческую голову одним ударом.

Чудовище то и дело скользило взглядом по Игнатовой со Штиблетом… и не видело их, хотя люди находились буквально в десяти шагах от него.

— Скрыт, — вспомнила Елена. — И он будет работать три или четыре минуты.

Штиблет бесшумно взял автомат наизготовку. Из брошюры Игнатова помнила, что АК эффективен против лотерейщиков, хороший стрелок убивает из него топтуна, но вот дальше… Для рвачей и, тем более, руберов автомат не страшнее детского водяного пистолетика, разве что удастся попасть в глаз. Но Игнатова понятия не имела, кто сейчас перед ними. Точно не лотерейщик, иначе бы Штиблет вел себя гораздо увереннее. И не элита, ведь по сравнению с упокоенным Игнатовой монстром их незваный гость смотрелся, как хорек рядом со львом или тигром. Хорошо бы он был топтуном, тогда у них есть шансы.

И тут раздался шум подъезжающей колонны. Тварь среагировала мгновенно, развернулась и пулей вылетела из здания. Но и бойцы были начеку. Раздалась короткая рокочущая очередь.

— Из ПВКТ бьют. Для топтуна даже жирно будет, — сказал Штиблет, вытирая со лба пот. — Вовремя мужики нарисовались, дар уже почти весь слился.

— Чем бьют? — не поняла Игнатова.

— ПВКТ, — тяжелый пулемет Владимирова, — пояснил молодой человек.

Тут в проеме возник командир рейдеров:

— Ну как, нет необходимости сменить бельишко?

— Как–то ты, Коршун, не сильно волнуешься за наши жизни, — обиженно заметил Штиблет.

— А чего волноваться? Топтун выскочил чистенький, без следов крови. Тут и ежику понятно, что не успел еще вами полакомиться. Все, на этом увлекательные беседы закончены. Быстро по машинам и сваливаем…

О том, что видит перед собой стаб, Елена догадалась, издали заметив массивные стены. Когда снабженцы подъехали ближе, она разобрала, что стены сложены из бетонных блоков и достигают высоты трехэтажного дома. В блоках были вырезаны бойницы, из которых торчало неизвестное женщине оружие. Кроме того каждую стену увенчивали башни, тоже, наверняка, готовые огорчить нападавших чем–то, несовместимым с жизнью. К большим железным воротам вела единственная огороженная дорога. С обеих сторон ее окружало чистое поле с там и сям видневшимися табличками «Осторожно, мины».

Ворота распахнулись, пропуская знакомый транспорт, но Коршун велел остановиться и подошел к грузовику, в котором разместили новенькую:

— Я знаю, что тебя не в чем подозревать, но обязан соблюдать формальности. Сейчас мы пойдем к ментату. Мысли он читать не умеет, но правду от лжи отличает запросто.

Они заглянули в скромные домик, стоявший впритык к стене.

— О, Коршун, рад тебя видеть целым и невредимым, — поприветствовал рейдера мужчина лет тридцати самой обыкновенной внешности.

Не было в нем ничего демонического или хотя неординарного, говорившего о его удивительных способностях. Скорее он напоминал обычного работягу, минуту назад оторванного от станка. Но в Улье судить о дарах по человеческой внешности было так же опрометчиво, как играть в карты с шулером

— Здорово, Чеканщик. Вот, решил подбросить тебе работенку, пока ты не повесился в своей клетушке от безделья.

— Не дождешься, — хмыкнул ментат и протянул. — Так, кто тут у нас? Свежая?

— Свежее не бывает, — уточнил Коршун.

— А скажите мне уважаемая, — начал Чеканщик…

Через пару минут он выяснил очевидное: за несколько часов пребывания в Улье Игнатова не успела наладить контакты с мурами или запятнать себя каким–то иным наказуемым в стабе проступком.

Сопровождаемая Коршуном, Елена вышла на улицу.

— Теперь–то вы можете рассказать, как уделали матерую элиту.

— Теперь могу. Дело в том, что у меня в сейфе лежало одно из сильнейших в мире отравляющее вещество. Ампулу с ним я и запустила точно в морду твари.

— Странно, — удивился рейдер. — Вроде бы нас никакая отрава не берет.

— А моя взяла, — не без оттенка хвастовства парировала женщина.

— Ясно. Теперь поговорим о насущном. Дело в том, что несколько лет основные ресурсы стаба уходили на построение стены. Жилья до сих пор мало, зато есть маленькая гостиница. Правда, останавливаются в ней почти исключительно мужчины, но и вы там должны нормально устроиться.

По взгляду Коршуна Игнатова догадалась, что он имеет в виду. Хотя в Улье очевидная нехватка женщин, вряд ли кто–то позарится на нее, пятидесятилетнюю.

— К тому же у нас нет отдельного банка или чего–то подобного, где бы вы могли хранить свои богатства. Я, конечно, предупредил мужиков, чтобы они не трепались, но кто удержится и умолчит о вашей невероятной истории. Еще приукрасят такими подробностями, что мама не горюй. Я это к чему. В гостинице есть что–то типа камеры хранения. Не знаю подробностей, тоже что–то завязанное на дары, но если ее попытаются ограбить, об этом сразу станет известно службе безопасности. А найти вора среди тысячи человек с помощью ментата — задача хоть и сложная, но выполнимая. Теперь о грустном. Хотя женщин у нас мало, но работы для них еще меньше. Редко кто, даже заполучив боевые дары, решается стать рейдером или стронгом. А в стабе все места наперечет, поэтому без малого половина женщин, скажем так, удовлетворяет за деньги потребности мужчин сексуального характера. Хотя… Вы же знаете, как сделать газ, убивший элитника?

— Да, знаю. Но если синтезировать его в условиях Улья еще худо–бедно можно, то обеспечить при этом безопасность людей совершенно нереально.

— Очень жаль. Было бы здорово валить элиту пачками, ничем при этом не рискуя. А обычные химики нам тут без надобности. Впрочем, вам еще рано беспокоиться о своей судьбе. Если вы не станете развивать дары, глотая горох с жемчугом, то вашей заначки на пару лет скромной жизни точно хватит. Кстати, о дарах. Я бы порекомендовал вам обязательно заглянуть к знахарю. Мало ли. Вдруг проглоченная жемчужина откроет в вас дар гениального повара или живой вычислительной машины. Тогда проблемы с работой отпадут легко и непринужденно. Знахарь, между прочим, живет рядом с гостиницей. И учтите, когда он попал в Улей, его за выдающихся размеров шнобель окрестили Долгоносиком. Он это прозвище терпеть не может, постарайтесь им не злоупотреблять. А знахарь он толковый, не все большие стабы могут похвастать таким специалистом.

Впервые увидев знахаря, Игнатова с трудом скрыла удивление. Вот что ей Коршун наплел, нос, как нос, такой еще называют римским. Только потом она сообразила: это же Улей, в котором при определенных умениях изменение формы носа — такие пустяки, о которых даже смешно упоминать.

Долгоносик полностью оправдал выданные ему рейдером авансы. Минуты три поколдовав над головой Елены, он провел вдоль ее тела руками и сообщил:

— Есть некоторые проблемы по женской части, камешек в желчном пузыре, выраженный гастрит и еще по мелочам. Но все это Улей вылечит в лучшем виде.

Елена обалдело уставилась на мужчину. Как можно было, небрежно проведя руками, вычислить недуги, которые на Земле даже с помощью аппаратуры отыскали далеко не с первого раза?!

Долгоносик же невозмутимо продолжил:

— А теперь о главном. У вас открылся очень редкий, я бы даже сказал уникальный дар. Вы можете превращать любую жидкость в чистый спирт.

Игнатова разочарованно вздохнула. Толку ей от такой уникальности. В Улье, насколько она успела понять, выпивки хоть залейся, причем на любой вкус. Вряд ли народ выстроится в очередь за ее самопальным спиртягой.

Видя разочарование женщины, знахарь хитро улыбнулся:

— Уточню одну деталь. Кровь зараженных — это тоже жидкость.