Новые приключения князя Андрея в России 1806

Глава 24

Квартальные переглядывались, но не решились остановить троих господ, чей богатый и вальяжный вид выдавал в них представителей высшего сословия. Полицейским приказали пока лишь наблюдать за этим особняком в надежде, что возле него может появиться беглый мятежный виконт Леопольд Моравский, который скрывался где-то в Петербурге. В последний раз человек, похожий на него по описанию, был замечен наблюдателями возле Крюкова канала незадолго до пожара и убийств, которые произошли там. Но, тогда ему удалось улизнуть от квартальных, скрывшись в районе складов. Возможно, разыскиваемый имел отношение к тем событиям. И у полицейского начальства имелось подозрение, что объявиться он может возле этого дома на Васильевском. Хотя, на чем такое подозрение основывается, простым квартальным никто не докладывал.

В просторной прихожей старого особняка пахло затхлостью, несмотря на все старания слуг, которые за это время, вроде бы, вычистили от пыли и плесени все, что могли.

— Как там мой друг? — спросил Андрей у дворецкого.

— Он в кабинете, ваша светлость, — ответил слуга.

Андрей, Пьер и Федор поднялись в одну из комнат второго этажа, где за столом, заваленным бумагами, сидел исхудавший виконт. Его лицо было по-прежнему бледным, а глаза покраснели от напряжения после того, как он долго писал гусиным пером при свете свечей, уже оплывших наполовину в серебряном канделябре. Перед ним лежали исписанные листы — видимо, тот самый список ветеранов, входящих в «Союз Аустерлица».

— Наконец-то вы здесь, друзья мои! — воскликнул он по-французски, увидев вошедших. — Я вспомнил почти всех!

— Отлично! — обрадовался Андрей, хватая листы со стола и просматривая их. — Но, есть одна странность…

— Какая? — спросил Пьер, подойдя поближе.

— Здесь нет ни одного Григория Бельского, — сказал попаданец, тыча пальцем в бумаги, написанные на государственном языке Австрии, то есть, на немецком. — Ни офицера, ни унтера, ни даже рядового с таким именем нету!

Федор, стоящий рядом, хмыкнул:

— Значит, Раевский прав — имя вымышленное.

— Или его вообще не было в Здешове, — добавил Пьер.

— Тогда кто же он? — задумался Андрей.

— Может, он английский агент? Или просто авантюрист, который решил воспользоваться ситуацией? — предположил Пьер.

— Возможно, он действительно ветеран, но под другим именем, — высказал свою версию Федор. — Он мог сменить имя, чтобы скрываться не только от полиции, но и от старых знакомых, которых не хочет больше видеть, например, от кредиторов.

— А, быть может, он из благородных и просто не хочет, чтобы пострадала репутация его родни, — сказал Пьер.

— В любом случае, нам нужно его найти, — резко сказал Андрей. — И чем быстрее, тем лучше. Если этот человек поссорился с англичанами и спрятал от них порох, то, возможно, теперь он сделается нашим союзником. И он может что-нибудь знать про то, где прячут Иржину.

— Или же он просто хочет перехватить инициативу у англичан, — заметил Пьер. — Может, он сам планирует что-то против императора? Возможно, они просто не сошлись в цене. Этого нельзя исключать.

Андрей задумался. В голове у попаданца вертелись мысли, словно кусочки пазла, которые еще только предстояло соединить в какую-то картину. Ему было ясно, что англичане пытаются использовать «Союз Аустерлица» для подготовки покушения на царя. И Чарторыйский, судя по всему, действовал с ними заодно, обеспечивая прикрытие всей этой террористической операции. Но, некий Бельский, возглавивший ветеранов, спутал их планы, конфликтуя с англичанами. И это пока отсрочило финал. Правда, мотивы Бельского не были понятны, как оставалась загадкой и его личность. Да и все остальное в этом запутанном деле не имело прямых доказательств, оставаясь пока лишь на уровне подозрений и предположений.

Попаданец чувствовал, что Иржина взята в заложницы Чарторыйским специально, чтобы давить на него. Но, где ее держат, пока тоже ясности не было: то ли в особняке Брукса, то ли в другом месте. А, быть может, ее уже ликвидировали? При последней мысли сердце его сжалось, но, он понимал, что сделать пока ничего не может. Информации не хватало. Возможно, стоило поискать помощи от Кочубея? Но, такой вариант тоже мог быть чреват непредвиденными последствиями. И Андрей не знал, как же поступить. Оставалось надеяться лишь на друзей или же на благоприятные обстоятельства.

Федор и Пьер в это время тоже внимательно читали списки ветеранов.

— Виконт, — обратился Пьер к Леопольду на французском языке, — вы уверены, что в списке нет никого, кто мог бы выдавать себя за Бельского? Вы же, наверное, помните этих людей? Может, кто-нибудь запомнился вам особенно? Ведь качества, присущие натуре предводителя, скрыть трудно.

Тот покачал головой, признавшись:

— Я ни с кем из них не знаком лично. Просто помню этот список потому, что граф Йозеф Бройнер-Энкровт сразу же после отъезда князя Андрея поручил мне переписать всех участников ветеранской организации, считая это дело важным для контроля над ними, что я и сделал, как управляющий делами Военного Совета. Но, не сам, а через своих секретарей. Они встретились с каждым из «Союза Аустерлица» и записали их имена, фамилии и звания. Всего в ветеранском союзе на тот момент оказалось 112 человек. Причем, русских было лишь 27, остальные — поданные Австрии. Я аккуратно переписал все списки, принесенные мне секретарями, на два листа и собирался отнести графу Йозефу. Но, в Здешов пришли войска князя Карла Шварценберга, и я не успел. Понимая, что этот список важен, я заучил имена и фамилии, а потом отдал его вместе с другими важными бумагами своему верному человеку, который успел вывезти документы из моего замка и спрятать в надежном месте в горах перед тем, как меня арестовали.

— Вы говорите, что было 112, а здесь лишь 83 фамилии, — заметил Федор.

— К сожалению, я вспомнил лишь 83. И из них только 14 русских имен. Простите, но австрийцев мне было легче запомнить, — потупился виконт.

— Черт, тут, получается, не все, — пробурчал Федор.

— А еще и про характер ранений ничего не сказано, — заметил Пьер.

И вдруг Андрей вспомнил:

— Русский офицер без ноги там вообще-то был всего один. Но, он не из Семеновского полка, да и не поручик. Это гусарский корнет Василий Жирков! Вполне возможно, что именно он скрывается под именем Григория Бельского. Когда мы расстались, он как раз почти выздоровел, бодро перемещался на костылях и осваивал деревянный протез на левую ногу.

— Точно! Это вполне может быть он. Как же я не подумал! Вася же мой старый приятель! Помнится, я навещал его в госпитале в Здешове, и мы с ним перекидывались в картишки. И этот парень авантюрист тот еще, вроде меня характером! — воскликнул Федор.

— Тогда почему же он не послал известие своей родне? — проговорил Пьер.

— Не желает никого скомпрометировать, я полагаю, — сказал поручик.

Свечи в канделябре, стоящем на столе, продолжали оплывать, но никто из присутствующих в кабинете не обращал на это внимания, поскольку все были заняты мозговым штурмом. Виконт Леопольд сидел, сжав виски пальцами, будто пытаясь выжать из памяти недостающие имена.

— Да, Жирков… — пробормотал он. — Даже я помню этого гусара. Он действительно лишился нижней части ноги… Но все же я решительно не понимаю, почему он скрывается под чужим именем?

— Хм, а почему ты сам скрываешься, виконт? — хмыкнул Федор. — Когда человеку есть что терять, он становится осторожным.

— Но, если это действительно Жирков, то где он теперь? — задумался Пьер. — И почему он поссорился с англичанами?

Андрей сжал в руке исписанные листы. Мысли метались, цепляясь за обрывки воспоминаний. Корнет Жирков. Попаданец хорошо помнил этого молодого гусара. Да и как не запомнить, если сам отпиливал ему ногу, пораженную гангреной? Парень был веселый и азартный, с вечной хитринкой в глазах. Если это он возглавил ветеранов, то, возможно, действовал не только в русле политических соображений англичан, но еще исходя из собственных амбиций. Вот только, какие они у него, и чего именно он хотел добиться, было пока совсем не ясно. И потому Андрей спросил:

— Федор, ты говорил, что он твой приятель. Постарайся вспомнить, где он мог затаиться в Петербурге?

Поручик задумался, потом проговорил:

— Вася любит карты, женщин и риск. Если он здесь, то либо где-нибудь в игорном доме, либо в каком-нибудь борделе.

— А, не может ли он находиться у кого-то из родственников? Или, например, у любовницы? — спросил Пьер.

— Постоянной любовницы, насколько я знаю, у него не имелось. Он менял женщин, как перчатки. Ни с одной надолго не сходился. А родители его и почти все родственники проживают в Москве. Здесь у него, кажется, только дядя, — проговорил Федор.

— Его дядю я хорошо знаю. Это князь Петр Несвицкий. Но, вряд ли он станет скрывать племянника у себя. И, мне кажется, что именно его Василий и не хочет, в первую очередь, скомпрометировать. Ведь Несвицкого совсем недавно повысили, присвоили звание полковника и дали место в главном штабе, — сказал Андрей. — К тому же, он вряд ли стал бы меня расспрашивать про племянника, если бы сам знал, где он. А он расспрашивал совсем недавно, когда я попытался заинтересовать его перевооружением армии.

— Что еще за перевооружение, ротмистр? Мне ты о таком никогда не говорил, — удивился Федор.

— Есть у меня задумки. И весьма серьезные. Но, об этом поговорим потом, когда со всем этим делом разберемся, — сказал попаданец. — Сейчас надо поскорее понять, где может прятаться этот корнет Жирков. Да и где проклятые англичане держат Иржину, мы до сих пор не выяснили. А время уходит.

— Вот вы все говорите, что у него деревянная нога. Это же особая примета. И как только он умудряется с такой ногой от квартальных удирать? А Раевский сказал, что пройдоха пока удачно удирал из засад, — вставил Пьер.

— Вот черт! Как же я сразу не подумал! — поручик вдруг хлопнул себя по лбу. — Раз у него деревянная нога, то он вполне может находиться у своего старого знакомого, который однажды выручил Василия. Есть один тип в слободке у Галерной гавани — бывший военный фельдшер, призванный когда-то из крепостных семьи Жирковых, да выслужившийся в фельдшера на флоте. Так вот, этот старик как раз делает деревянные ноги для инвалидов. Было дело, что Жирков скрывался у него от кредиторов, когда в карты сильно проигрался. Правда, тогда сам я выиграл много и выручил Василия, но искать его мне пришлось по всему городу. Чтобы выручить, потому что те люди, которым он проиграл, были настоящими разбойниками и хотели Ваську зарезать. Но, я смог все уладить. С того случая и знаю про этого отставного фельдшера. И потому, если Жиркову нужно было залечь на дно, да еще и деревянную ногу выправить, он вполне мог обратиться к нему. Кажется, его зовут Иван Иванович. Только его фамилию не припомню, тоже Жирков, наверное, раз из их крепостных…

— Тогда нам надо туда. И поскорее! Нельзя допустить, чтобы англичане и Чарторыйский с Кочубеем нашли Жиркова первыми! — резко сказал Андрей.

Снова ощущая тревожное предчувствие, попаданец подумал: «Если поручик Григорий Бельский — это, на самом деле, корнет Василий Жирков, то чего он добивается, возглавив 'Союз Аустерлица»? Вдруг он и вправду замышляет какой-то переворот в столице?

Через некоторое время трое мужчин в темных плащах и в шляпах-цилиндрах вновь сели в карету и поехали в ночь к Матросской слободке возле Галерной гавани. Оставив позади брусчатку и тусклые огни масляных фонарей главных улиц Васильевского острова, экипаж натужно заскрипел колесами по неровной грунтовой улице. Чем ближе к Галерной гавани, тем чаще встречались пьяные матросы, бредущие впотьмах между покосившихся деревянных домишек Матросской слободы, да перекликающиеся в темноте, громко матерясь. А в ночном воздухе чувствовался запах соленого ветра с залива, дегтя и рыбы.

— Где-то здесь должен быть дом этого фельдшера, — пробормотал Федор, вглядываясь в темноту из окна кареты. — Вон за тем переулком, кажется…

Карета свернула в узкий проезд между ветхими строениями. В одном из окон тускло светился огонек.

— Останови здесь! — крикнул Федор кучеру.

Выбравшись из экипажа, трое друзей огляделись. В темноте слышался лай собак, а где-то вдалеке ссорились какие-то пьяницы.

— Вот этот дом на углу, — указал Федор на одноэтажное строение из дерева.

Они подошли к двери, и поручик постучал.

Некоторое время внутри царила тишина. Но, поручик был настойчив, постучав снова. Наконец, изнутри раздались тяжелые шаги, и дверь приоткрылась. На пороге показалась сгорбленная старческая фигура с подсвечником в руке. И огонь свечи высвечивал морщинистое лицо старика с седыми бакенбардами.

— Кого черти принесли посреди ночи? — хрипло спросил он.

— Иван Иванович? — осведомился Федор.

Старик прищурился, затем его лицо осветилось узнаванием, и он проговорил:

— А, ваше благородие, поручик Федор Иванович! Простите, сразу не узнал, давно не виделись.

— Давно, старина. Можно войти? Со мной двое друзей.

И фельдшер неохотно отступил, пропуская незваных полуночных гостей внутрь.