Новые приключения князя Андрея в России 1806

Глава 10

Глядя на дерущихся крестьянских детей, барахтающихся в грязи, и на их безразличную мамашу, Андрей ощутил, как в нем еще больше укрепляется желание изменить этот мир к лучшему. Но, он все отчетливее понимал, что для этого понадобятся не просто усилия отдельной личности, пусть даже обладающей уникальными знаниями из будущего, а системные изменения, которые могли бы дать возможность каждому человеку жить достойнее. Постепенно углубляясь в размышления о крепостничестве, он понимал, что причина страданий этих людей кроется в том, что свобода была отнята у них жадными помещиками, лишившими этих крестьян права на человеческие условия существования.

Ведь далеко не каждый барин вел хозяйство исправно, постоянно заботясь о том, чтобы его крепостные крестьяне, хотя бы, не жили впроголодь. Скорее, как раз, все обстояло, в большинстве случаев, наоборот. Имения закладывались и перезакладывались барчуками, не умеющими вести хозяйство, за долги. А крестьян обдирали, как только могли, издевались над ними, избивали, разрывали их семьи, продавая детей или жен другим помещикам. И судьбы крепостных бедолаг во многих деревнях оставались беспросветными.

Снова пустившись в дорогу, Андрей продолжал размышлять. «Как же трудно изменить устои, которые укоренились здесь в сознании людей, — думал он. — Как же важно, чтобы те, кто управляет судьбами этих крестьян, поняли, что их жизни — это не просто ресурс, который можно обратить в деньги, а настоящие человеческие судьбы, полные надежд, мечтаний и стремлений». Так Андрей и продолжал свой путь, рассуждая о том, что когда-нибудь, возможно, сможет внести свой вклад в изменения жизни крестьян к лучшему. «Как же легко забыть о человеческой судьбе, когда в кармане звенят монеты», — пришла ему в голову мысль, когда бричка в очередной раз остановилась, и он вышел из экипажа, чтобы полюбоваться видом с косогора на очередную деревню, где дети играли в грязи, а их родители, сгорбившись, работали в поле на барщине.

Эти люди, казалось, утратили последнюю надежду, а все дни их жизни были погребены под тяжестью ежедневной рутины. Он же мечтал о такой России, где каждый человек, независимо от своего социального статуса, мог бы жить с достоинством. Андрей продолжал размышлять о том, что именно такие, как он, имеющие влияние, должны взять на себя ответственность за изменения к лучшему. «Я должен сделать что-то существенное, чтобы помочь этим людям», — твердо решил он, представляя себе, как можно улучшить жизнь крестьян, как важно дать им возможность развиваться, учиться и реализовывать свои мечты.

Не только деревеньки, но и городки, попадавшиеся по дороге, не радовали Андрея своим видом. Тракт из Лысых Гор в сторону столицы пролегал по унылым местам. В маленьких городках встречались каменные здания церквей и общественных построек, но, в основном, все тоже было построено из дерева. Вот только, ни одна из улиц не была мощеной камнем. Лишь в самом центре этих городков поверх грязи клали тротуары из досок, а, в остальном, городские улицы мало отличались от деревенских, где обитателям вечно приходилось месить ногами размокшую под дождями землю.

Князь Андрей, погруженный в свои мысли, медленно проезжал мимо покосившихся деревянных заборов, которые с трудом удерживали свою форму. И среди серых стен и унылых лиц горожан он тоже чувствовал гнетущее ощущение безысходности. Люди, которых он встречал, словно были частью этой унылой картины: их глаза были наполнены усталостью, а лица казались угрюмыми, неулыбчивыми и замкнутыми, как будто они знали, что жизнь не сулит им ничего хорошего. «Как же так? Неужели не только крепостные крестьяне, но и эти мещане никогда не мечтают о том, чтобы привести свои городки в порядок? Неужели они не хотят наполнить пространство вокруг себя удобством и аккуратностью?» — думал князь, глядя на городских обитателей, топающих своими сапогами по липкой грязи, и на городских пьяниц, засыпающих прямо в ней. Ведь ему было с чем сравнить эти города уже в этой самой эпохе: перед глазами Андрея сразу вставали чистенькие, ухоженные и полностью вымощенные камнем, уютные улочки моравского Здешова.

Но, несмотря на всю грязь и непотребство маленьких городков российской глубинки, люди продолжали жить и работать в них, никуда их этих мест не разбегаясь, но и не желая что-либо менять вокруг себя. «Вот уж, действительно, загадочная русская душа! Но, может быть, именно в этом и заключается смысл жизни простого русского человека, в верности традициям и в умении находить радость даже в самых простых вещах, в способности любить свой край и надеяться на лучшее, несмотря на все невзгоды?» — задавался Андрей вопросом, хорошо понимая, что, несмотря на чины или их отсутствие, любой человек все-таки искал свой путь к счастью и в этих обстоятельствах.

Ночью тут по дорогам старались не ездить, потому что опасались разбойников. А за день проезжать на собственных лошадях удавалось не больше восьмидесяти верст. Говорили, что почтовые ехали быстрее, делая до сотни верст за день. Но, тряска в казенных экипажах была еще больше. Так что пришлось, конечно, князю Андрею в пути останавливаться на ночлег в местных убогих гостиницах при трактирах. Только, когда уже достиг он Старой Руссы, да переправился потом на пароме через озеро Ильмень, добравшись до Великого Новгорода, провинциальный пейзаж сделался повеселее, народ встречался более бойкий и получше одетый, а в городках стали попадаться полноценные рыночные площади, на которых активно шла торговля всякой всячиной: различной снедью, упряжью, бочками, корзинками, тканями, готовой одеждой и даже обувью.

Шесть сотен верст пришлось преодолеть князю Андрею, чтобы добраться до столицы. Вся неделя ушла у него на эту поездку. И лишь к вечеру восьмого дня наконец-то приехали в солидный особняк на Васильевском острове, принадлежавший Николаю Андреевичу. Город Святого Петра встретил Андрея хмурым небом. И столица Российской Империи показалась Андрею, родившемуся на этих же берегах Невы, но в мегаполисе, удивительно маленькой, хотя самые узнаваемые здания в центре города уже стояли. Во всяком случае, Адмиралтейство, Зимний дворец и Петропавловская крепость находились на своих местах. Казанский собор еще строился, а Исаакиевский, вроде бы, уже был построен, но выглядел совсем по-другому, да и располагался с заметным смещением. Не только Дворцовая площадь и Невский проспект, но и другие главные улицы были вымощены камнем. Вот только, мосты состояли из рядов лодок-плашкоутов, поставленных на якоря. Поверх многочисленных лодочек лежали доски мостового настила. А разводили эти мосты очень просто, расцепляя эти плашкоуты и отводя в стороны, если нужно было пропустить корабли.

Когда князь Андрей наконец-то достиг столицы, он почувствовал, что его разум наполнился новыми мыслями. Он понимал, что путешествие пошло ему на пользу, позволив прочувствовать и осознать реальное положение в Отечестве в 1806 году. И теперь он укрепился в мыслях, что его долг состоял еще и в том, чтобы сделать жизнь простых людей лучше. Возможно, именно это станет его истинным призванием вместе с перевооружением армии. Ведь он теперь точно знал, что собирается улучшать жизнь соотечественников с помощью своих прогрессорских преобразований.

И потому, думая о предстоящем визите к своему другу Пьеру, Андрей очень надеялся на понимание с его стороны. Ведь и Пьер высказывал мысли о том, как бы облегчить положение крестьян. Во всяком случае, это было одной из тем их последних бесед друг с другом. А познакомились они еще в далеком детстве, когда их отцы вместе служили при дворе. И дружили они с Пьером еще до того, как он уехал учиться за границу, отправленный туда в десятилетнем возрасте в сопровождении гувернера, пожилого аббата.

Андрей помнил остатками памяти того человека, внутри которого он оказался своим сознанием, что в детстве, еще до отъезда на учебу, Пьер ловил каждое слово князя Андрея, видя в нем более мудрого старшего товарища. Ведь Андрей был старше Пьера на шесть с половиной лет, а в детском возрасте — это особенно чувствуется. Потому Пьер всегда внимательно выслушивал советы Андрея. Андрей же считал его слишком мягким по характеру и рассеянным, несобранным, недисциплинированным, но искренним и добродушным малым. Так, во всяком случае, подсказывали те обрывки воспоминаний, которые достались попаданцу от прежнего князя Андрея.

Сам же он нынешний никогда еще с Пьером не встречался. И потому он не мог заранее знать, как пойдет общение с этим растолстевшим другом. Ведь, когда они виделись в последний раз перед тем, как Андрей отправился на войну, Пьер уже вернулся домой после десяти лет обучения, и выглядел он весьма упитанным. Интуиция подсказывала Андрею, что этот любитель вкусно поесть вряд ли сильно изменился за последние месяцы. Едва лишь расположившись в старом особняке, князь Андрей послал к Пьеру слугу. Посланник должен был разузнать, в столице ли дружище Пьер, и, если он на месте, а не в Москве, или, например, не в деревне, то слуге предписывалось сообщить Пьеру о прибытии князя Андрея.

Пока слуга выполнял это поручение, Андрей осматривался в просторном жилище, принадлежавшем Николаю Андреевичу еще с тех пор, когда он служил при дворе. Уехав в деревню, отставной генерал-аншеф сдавал этот свой дом через поверенного какому-то очень богатому купцу. Но, этот купчина недавно съехал, не согласившись на очередное повышение арендной платы. И уже третий месяц дорогущий особняк на Васильевском, весь отделанный вычурной барочной лепниной, простаивал без всякой пользы. Впрочем, это обстоятельство и позволило сыну хозяина остановиться здесь, прибыв в столицу. Ведь никакого иного жилья в Санкт-Петербурге у их семьи не имелось.

Впрочем, теперь отец собирался продавать этот столичный дом за ненадобностью. Осмотревшись в многочисленных комнатах, расположенных на двух этажах, Андрей, нашел жилище неуютным и запущенным. Оно требовало значительного ремонта. Кое-где пошла плесень, штукатурка местами обвалилась с потолков, паркет вспучился, некоторые высокие зеркала, установленные в простенках, потрескались, а мрачная громоздкая мебель создавала ощущение какого-то средневековья. Да еще и незнакомые лакеи в напудренных париках, которые присматривали за домом, сновали в плохо освещенных коридорах, словно привидения.

Князь Андрей, стоя в просторном зале этого старого особняка, построенного еще в царствование императрицы Анны Иоанновны, ощутил на себе тяжесть истории, заключенной в этих стенах. Лепнина, когда-то покрытая позолотой, но теперь потускневшая от времени, казалась ему свидетельством былой роскоши, приемов и балов, проводившихся здесь, когда в этих стенах звучала музыка, а смех гостей перекрывал шум дождя за окнами. Андрей медленно проходил мимо высоких окон, за которыми вечерний пасмурный пейзаж с начавшимся дождем выглядел особенно уныло. Толстые стены и высокие деревья, отделявшие дом от улицы, создавали иллюзию уединения, словно бы этот дом находился вовсе не в столице, а где-то в глубинке.

Андрей задумался о том, как быстро меняется его жизнь уже после попадания в эту эпоху: прошлые заботы, связанные с мятежниками из Моравии, казались ему теперь далекими и не имеющими больше никакого значения. Он смотрел в окно, как дождевые капли падают на стекло, и стекают по нему, словно слезинки, ловя себя на том, что образ Иржины фон Шварценберг в его памяти, еще недавно такой яркий и наполненный страстью, постепенно гаснет и растворяется, уходя в небытие позабытых воспоминаний. В последнее время ее место все больше начал занимать образ мадемуазель Амели Бурьен, словно новый нежный цветок, распускающийся весной. Но, какая-то тайна из прошлого, засевшая где-то в его подсознании колючей занозой, проникнув из остатков воспоминаний прежнего князя Андрея, никак не давала развиваться их отношениям.

И Андрей до сих пор не мог понять, что именно мешает ему сблизиться с Амели. Возможно, это было его чувство вины перед Иржиной? А, может быть, то был страх перед новыми отношениями? Или все-таки мешала та непонятная загадка из прошлого, сути которой он не понимал, лишь ощущая от нее неудобство? Он пока не нашел ответы на эти вопросы. К тому же, Амели постоянно находилась в обществе его сестры и отнюдь не искала уединения в компании с ним, хотя и улыбалась все время…

Слуга, неожиданно вернувшись, прервал размышления Андрея.

— Ваша светлость, Пьер сейчас в городе. Он ожидает вас в своем доме, — сообщил он.

Слова слуги вызвали у Андрея смешанные чувства. С одной стороны, он решил непременно увидеться поскорее со старым другом. Но, с другой стороны, он опасался, что Пьер может почувствовать серьезную перемену в нем. Ведь Андрей был уже не тем, кого Пьер знал прежде. Хотя по внешнему виду он вряд ли мог заподозрить, что под внешним обликом друга детства скрывается уже совсем другой человек, попаданец из будущего. Распознает ли перемену этот увалень?

Андрей же со своей стороны не мог избавиться от ощущения, что между ними теперь появилась пропасть, которую будет трудно преодолеть, если вообще возможно. Его терзали сомнения: смогут ли они вновь понять друг друга, или же их пути навсегда разойдутся? Но, особенного выбора и не было. Он понимал, что оставаться в столице бирюком означало провалить все те важные дела, которые необходимо переделать ради успеха своего же прогрессорства. И потому он, оторвав взгляд от окна, решительно сказал слуге:

— Я поеду к нему немедленно!