Новая жизнь темного властелина. Часть 2

Глава 49

— Меня? — переспросила королева. — Украсть? Обалдеть. Зачем?

При искусственном освещении её глаза не казались столь же яркими, как при солнечном свете. Но это не делало их менее привлекательными. Странно, что из-за возможности заглянуть в них, её подданные не дежурят у подножия башни и не устраивают восстания. Будь в королевстве нормальные мужчины, они дрались бы ради этого взгляда на дуэлях, затевали войны. Не позволили бы владелице таких глаз прокисать в крохотной комнатушке на вершине башни.

— Могу помочь тебе вернуть трон, — предложил я.

Краешки губ королевы дрогнули.

— Зачем он мне? — сказала Каталиния Восемнадцатая. — Чтобы быть всеобщим посмешищем? Подданные считают меня сумасшедшей, забыл? Я… не смогу управлять королевством так, как делали это предыдущие монархини. Не буду спокойно смотреть, как королевство растаскивают по кусочкам; наблюдать за тем, как знатные тупицы потакают своим прихотям в ущерб государству. А значит скоро снова окажусь в этой башне. Не дадут соврать. У меня нет другой поддержки, кроме воспоминаний о славных предках. Но одними воспоминаниями трон не удержать — успела в этом убедиться. Или ты предлагаешь помощь боярских родов Кординии?

Я покачал головой.

— Не предлагаю. Им нет до вас дела.

— Тогда зачем биться головой о стену? — сказала Катя. — Зайдёшь?

Посторонилась, приглашая меня в комнату.

Не стал отказываться. Подошёл к столу, посмотрел на стопку листов. Королева явно трудилась над этими записями не один день.

— Что пишешь? — спросил я.

— Трактат об эффективном управлении государством, — сказала Катя. — Назову его «Государыня». Я не смогла воспользоваться своими знаниями. Так может они пригодятся потомкам.

Вздохнула. Коснулась моего плеча.

Почувствовал на шее тепло её дыхания.

Я обернулся.

— Скажи, а ты сама…

— Сам.

— Да, да, сам… У тебя есть ко мне… на меня какие-то планы? — спросила Катя.

Её щёки подрумянились, но она не отвела взгляд.

— У меня пока нет планов ни на кого и ни на что, — сказал я. — Все мои планы сегодня рухнули. Новых пока не придумал… Только не говори, что ты в меня влюбилась.

Королева улыбнулась. Её улыбка не показалась мне весёлой.

— Ты так поёшь, — сказала Катя, — что влюбиться в тебя несложно.

Смотрела мне в глаза. Какие же они у неё… зелёные.

Пожал плечами.

— Зря.

— Почему? — спросила королева.

— В артистов нельзя влюбляться, — сказал я. — Они совсем не такие, какими тебе кажутся. Даже если добьёшься от них взаимности, велика вероятность в них разочароваться. Поверь мне: очень велика.

— Я бы рискнула.

— Не надо.

Катя вздохнула.

Когда-то такой вздох наверняка разорвал бы мне сердце.

Не теперь.

— Значит… я тебе не нужна?

— Сейчас, нет.

— Но… может быть… потом?

— Возможно, — сказал я.

— Я буду ждать, — сказала Катя. — Здесь, в башне. Столько, сколько потребуется. Если вдруг понадоблюсь… возвращайся.

Вася обрадовалась моему появлению. Хоть и пыталась скрыть свои эмоции. Но я заметил, как при виде меня радостно заблестели её глаза.

Увидел Васелеиду сидящей в кресле напротив стены, где я поместил временный вход в эльфийский дом. Она держала в руке меч. Словно дожидалась, когда я поведу её в бой.

Неужели провела в этом кресле всё то время, что я развлекался во дворце?

Я не собирался покидать Реву сразу.

С чего вдруг?

Когда ещё снова сюда попаду…

Демонстративно покинул гостиницу, облачившись в привезённый из Кординии кафтан с нашивкой эмблемы рода Силаевых на плече, поглаживая навершие меча. Не скрыл от персонала, когда вернусь — были такие вопросы. Не собирался ни от кого прятаться. Там, в кабинете старшей дознавательницы, я не только заставил хозяйку кабинета меня ненавидеть, но и убедительно доказал, что меня стоит бояться.

На месте властей я бы не стал устраивать открытые акции. Ведь даже в случае удачной операции по моему устранению или пленению, могли нарваться на ответный ход моих новых родственников. Слухи об оскорблении чести боярского рода могут добраться до Кординии. И жди беды. Уверен, что боярыни на время позабудут о внутренних конфликтах: Правила велели наказывать обидчиков.

А мне удалось освежить в памяти местных стражей порядка, на что способны колдуньи с острова.

Логично было предположить, что власти организуют за мной слежку. Не станут даже скрывать от меня этот факт — чтобы не расслаблялся. Создадут мне массу мелких неприятностей, чтобы пребывание в Реве не стало для меня приятным времяпровождением. Ну и, конечно, при случае попытаются меня убить… Но тихо: кинжал в печень от неизвестного злодея, или щепотка яда от растяпы-повара.

Удары холодным оружием меня не пугали. «Кожу дракона» не развеивал даже на время сна. Да и за Васелеиду я по этому поводу не переживал: та тоже теперь ходила под защитой своего «недоработанного» заклинания — время от времени подливал в её резервуар ману. А вот столкнуться с ядом мне совсем не хотелось. Очень уж неприятные моменты пришлось бы пережить, да и потратил бы на лечение много энергии.

Проблем с энергией пока не было. Много её не расходовал. Опустошил не больше четверти припасённого в семуритах объёма маны. Но перед тем как покинуть столицу Ягвары собирался пополнить запасы магической энергии. На всякий случай: кто знает, где смогу сделать это так же быстро, как здесь. Ведь где мне теперь запасаться маной, если не в театре. Туда-то мы с Васей вечером и отправились.

В театре понял, что выступать там не буду. Во всяком случае, не в этот раз. Рева оказалась похожей на маленькую деревню — в том плане, что едва я занял место в ложе, как привлёк к себе внимание едва ли не всех разместившихся в зале женщин. Они тихо сплетничали, тыкали в меня пальчиками.

«Та самая, — доносились до меня шепотки. — Колдунья. С острова. Приехала убить нашу льеру регентшу».

А ещё: «Считает себя мужчиной. Представляешь?! Безумная! Как наша королева».

И: «Говорят, она может сглазить. Точно тебе говорю. Не смотри на неё!»

Вот действительно: не нужно на меня смотреть. И уж тем более, чаще, чем на сцену. Невольно посочувствовал артисткам, неумело разыгрывавшим на подмостках трагедию. Даже сидя в ложе, я создал им мощную конкуренцию. Привлекал к себе внимания больше, чем все их наряды, диалоги, вздохи и ахи — не очень приятного для меня внимания. Чувствовал, что воздух в театре накаляется.

Не стал дожидаться, когда дамочки наберутся смелости и решатся меня линчевать. А к тому шло: женские голоса в зрительском зале звучали всё громче и увереннее. Петь для этих женщин мне совсем не хотелось.

Наверняка Мастера голоса обвинили бы меня за это в непрофессионализме. Пусть. Острой нехватки маны я не испытывал. Большая часть накопителей занята — много энергии запасти не смогу. А значит, мог позволить себе покапризничать… Редко себе такое позволял и в этой, и в прошлых жизнях. Не в моём это характере… было до того, как я почувствовал себя певцом.

— А ведь был нормальным некромантом, — пробормотал я, выходя из театра. — Нашёл из-за чего расстраиваться. Докатился. Славы захотелось. Будто раньше её никогда не было. Артист хренов.

Мы с Васей почти трое суток спокойно слонялись по Реве — уже после моей беседы со старшей дознавательницей. Посмотрели все доступные простым обывателям достопримечательности столицы королевства: мосты, фонтаны, памятники, парки и магазины. Прикупили себе обновок: привезённая с острова одежда успела поистрепаться, да и понравился мне фасон местной — особенно остался доволен купленной обувью.

Пробрались мы и в некоторые недоступные для обычных жителей и гостей Ривы, но интересные места. Под «отводом глаз» устроил Васелеиде (ну, и себе заодно) экскурсию по королевскому дворцу. Не удержался: оставил автограф и пошлую надпись на стене в спальне льеры регентши. Утащил из её покоев бутылку «Слёз милийской девы». Не просто так, а в качестве платы за доставленные мне неудобства.

А потом меня всё-таки отравили.

Начинало темнеть — пора было возвращаться в гостиницу. Но перед этим следовало подкрепиться: за день мы с Васей обошли пешком едва ли не всю южную часть Ревы. Особенно много времени провели на рынке. Поболтал с торговками, узнал от них, что происходило в мире.

Когда я посчитал, что сумел оторваться от слежки (ходивших за нами попятам женщин уже запомнил в лицо), мы с Васелетдой заглянули в небольшой ресторанчик.

Вот там мне и подсунули отравленное вино.

На то, чтобы нейтрализовать действие яда, полностью истратил заряд симурита. Если каждый бокал вина буду «закусывать» таким объёмом маны, придётся снова идти в театр. И там уже не крутить носом — развлекать горожанок.

Раздобыть в Реве приличный объём энергии в другом месте у меня не получится — пением. Вход в дома аристократов для нас запрещён — уверен, постаралась моя знакомая старшая дознавательница, не без помощи регентши, разумеется. Не выступать же мне подобно ярморочному шуту на городских улицах (хотя держал в уме и такой вариант).

Оставался, конечно, старый добрый способ получения маны — через «призму изменения энергии». Хоть в том же королевском дворце. Не сомневаюсь, что смогу заполнить там все свои камни. Но сам себе пообещал, что воспользуюсь им только в самом-самом крайнем случае. Или в таком, как сейчас.

Представляю, что увидела на моём лице Васелеида: мимика сражавшегося с ядом человека бывает выразительной и богатой. Но она выполнила мой приказ — сидела спокойно. Без моего разрешения к еде не притронулась.

— Вино… не очень, — сказал я, когда почувствовал, что пламя в желудке погасло. — Не пей его. А мясо прожарено хорошо. Да и всё остальное приготовлено не хуже, чем в «Столичной».

Не задавая вопросов, Вася отодвинула бокал и приступила к ужину.

А я пробежался взглядом по лицам сидевших за соседними столами женщин. Одновременно с этим копался в своей памяти — вспоминал, кто из посетительниц после нашего появления здесь отирался около кухни или барной стойки. Подходящую для роли отравительницы кандидатуру отыскал быстро.

К этой женщине и подсел, когда завершил ужин.

Скастовал частичный «паралич».

«Подчинение воли», «голос правды», «чистая память» — пришлось потратить немало энергии.

— Это ты пыталась меня отравить? — спросил я.

— Да, — ответила женщина.

— Кто приказал?

— Старшая группы.

А той, наверняка, приказала её начальница. И так далее вверх по цепочке. Если начинать мстить, придётся вырезать толпу народа, вплоть до старшей дознавательницы и регентши.

Лениво заниматься этим — да и не настроен я объявлять войну королевству.

Но решил, что часть потраченной на нейтрализацию яда маны, я всё же верну.

Скастовал «призму изменения энергии».

После случая с отравленным вином я решил, что из Ревы нужно уезжать.

Без спешки, разумеется, с гордо поднятой головой.

Но оставаться здесь и вести сражения с местными властями не видел смысла. Зачем нужна война, победа в которой мне ничего, кроме напрасно потраченных сил, маны и времени, не даст? Что за доблесть в том, чтобы победить горстку женщин, не умевших нормально драться и даже не владевших магией?

— Куда мы поедем? — спросила Вася.

Она не часто задавала вопросы, потому я не поленился ответить.

— Вчера на рынке слышал, что в соседнем королевстве сейчас цветут на полях маки, — сказал я. — Говорят: очень красивое зрелище. Хотел бы на него взглянуть. Да и столица там по населению и богатству почти не уступает Реве. А главное: мы не повезём туда ни чьи письма. И значит, не вляпаемся ни в какие заговоры.

Скрывать от Васелеиды существование эльфийского дома не имело смысла. Слуга не раз видела, как я шагал в стену. Потому я сложил в своё недостроенное жилище большую часть наших вещей, набил кошелёк монетами из полученных от меллорна сумок.

Но карауку там не оставил: чем, если не музыкой, буду развлекать себя в пути?

Номер в «Столичной» я оплатил на десять суток вперёд ещё в первый пребывания в гостинице. Но не стал требовать вернуть плату за оставшиеся дни. Как и не предупредил персонал о том, что в оплаченную комнату мы с Васей не вернёмся. Не потому что хотел уехать тайно — не видел надобности посвящать кого-либо в свои планы.

А планы в моей голове уже наметились.

Не зря я на рынке подолгу беседовал с торговками: выяснил, что королевство Ягвара пусть и большое по площади, но далеко не самое интересное место на материке. Её соседи хоть и не обладали ягварскими амбициями. Но в плане развлечений могли предложить мне гораздо больше, нежели банальный просмотр достопримечательностей.

Наслушался о битвах с быками, что устраивали на Аренах султаната; о ежегодных карнавалах в Вилетте, куда съезжались на эти дни аристократки из десятков стран; о театрах Археды — судя по отзывам, равных им не сыскать ни в одной другой стране. Как много, оказывается в этом мире чудес. Не все его обитательницы заняты только склоками и делёжкой власти.

Так что вариантов для того, чтобы продолжить путешествия я видел множество. Тот, что озвучил Васе — выбрал лишь потому, что мимо маковых полей мы могли двигаться дальше в десятке направлений. Я и сам пока не знал, что именно хотел бы повидать: грандиозные театральные представления или парк султаната, куда свозили представителей фауны со всех континентов?

А может сразился бы с круторогим быком? Это не женщин бить — я всё никак не мог смириться с тем, что приходилось применять против них силу. Хотя уже и привык к этому.

На пригородную станцию, откуда отправлялись междугородние дилижансы, мы поехали через центр Ягварской столицы. Хотел бросить прощальный взгляд на королевский дворец. И на Мужскую башню, где под самой её крышей сейчас сочиняла свой трактат (или пила «Слёзы милийской девы») зеленоглазая королева.

Я не обманывал себя: понимал, что заинтересовался этой женщиной. Нет, конечно же, не влюбился в неё — вряд ли я всё ещё способен терять голову из-за бурлящих в душе чувств. И сделать Каталинию Восемнадцатую своей… как там говорят: «единственной и на всю жизнь»… желания не испытывал.

А вот одной из… пары-тройки… ладно: из пяти единственных — такой вариант рассматривал. Понимал, что его время пока не пришло. Ну не тащить же мне Катю на маковые поля. Которые я рассчитывал помять на пару с какой-либо прекрасной жительницей султаната. А может и не на пару, и не с одной.

Чем ближе мы подъезжали к площади — той, что около дворцовой территории, от которой по столице расстилались щупальца улиц — тем более многолюдно становилось вокруг. Женщины спешили куда-то по ходу нашего движения: поодиночке, парами, большими группами. Что-то возбуждённо обсуждали, активно жестикулировали.

Сидевшая к нам спиной возница сумела заметить мой интерес.

— Наши сказывали, там сёдня заговорчитцу казнить будут, — сказала она. — Укоротят её на башку, значитса. Я тоже хотела бы посмотреть. Многие наши туда пошли. Вот отвезу вас, значитса… может и успею что увидеть. Хотя… нет, не увижу. Вон, и тюремная карета подъехала.

Слово «заговорщица» заставило меня поморщиться.

Из-за местных заговоров мне так и не удалось побывать ни на одном приёме у аристократок королевства. Я уж не говорю о балах в королевском дворце. Решил не дожидаться ближайший. Что за прелесть в том, чтобы снова быть отравленным? Да и сомневаюсь, что дамочки Ревы станут посматривать на меня с восторгом и обожанием.

— Туточки уже она — заговорчитца ентая, — сообщила возница. — Вот как народ возбудился! Орут, радуются. Слышите, льеры? Точно вам говорю: заговорчитцу уже доставили. Щас зачитают ей, значитса, приговор и рубить будут. Эх! Жалко, не увижу… В прошлый раз башка отлетела аш на площадь! А кровищи-то было!

Повернулась к нам.

— Мож… глянем, льеры? Одним глазком?! Очень уж хотса узнать, правду ли говорят, что она — заговорчитца — значитса, сумасшедчая.

Я посмотрел на Васелеиду.

Та спокойно дожидалась моего решения.

Почему-то подумал о Кате. Нет, вряд ли собираются казнить королеву. Извозчица нам об этом факте все уши бы прожужжала.

Или я ошибаюсь?

Посмотрел на возницу.

— Уважаемая, — сказал я. — Мы можем подъехать поближе? Разделяю ваше любопытство. Тоже не отказался бы взглянуть на кровищу и башку.

— Конечно! Энто я, значитса, сейчас!

Извозчица направила лошадей по заполненной людьми улице, виртуозно объезжая преграды. Остановила коляску около фонарного столба, за спинами шумной толпы женщин. Рукоятью кнута указала на деревянный помост, что возвышался на противоположной от нас стороне площади.

— Вона, ведут её уже! — сказала она. — Эх! Далеко, толком и не видать ничего.

Но я из коляски, поверх голов похожей на бурлящую поверхность моря толпы, прекрасно видел, как по лестнице на эшафот поднимались четыре фигурки стражниц с копьями. И ещё одна с ними — безоружная, в рваной одежде. На помосте женщин дожидалась палач, скрестив на груди мускулистые руки и спрятавшись за холщовой маской с дырами для глаз.

Что-то… заинтересовало меня в этой картине. Странно: видел подобные сцены не раз, и сам поднимался на такую же деревянную сцену, где отыгрывал до конца главную роль. С этого помоста площадь хорошо просматривалась — уверен. Заговорщица сможет вдоволь налюбоваться на блестящие от восторга и любопытства глаза публики. Успеет почувствовать себя настоящей звездой сцены… ненадолго.

Я прищурился, фокусируя взгляд на лицах женщин. Стажниц видел впервые — они не походили ни на одну из тех, с кем столкнулся здесь, в Реве. Толком разглядеть палача мне не позволила маска. Хотя её руки и мощные плечи наверняка бы узнал при следующей встрече.

А вот внешность заговорщицы показалась мне знакомой.

Дождался, когда женщина повернётся к нам лицом.

— Интересно девки пляшут, — сказал я.

Неплохо над ней поработали.

Скользнул взглядом по растрёпанным волосам, разбитым губам, заплывшим глазам. Отметил, как смешно топорщились в стороны её опухшие уши. Избитая, хромая, со связанными за спиной руками. Но, судя по взгляду, не сломленная. Она мало походила сейчас на себя прежнюю — ту, какой я её запомнил.