Глава 53

В «Доме ласки и удовольствий» мы с Васей обустроились не хуже, чем в гостинице «Столичная». Нас заселили в просторные апартаменты на верхнем этаже, выделили в услужение пару шустрых компаньонок, накормили меня превосходным обедом (Вася спала). Не в последнюю очередь всё это я заполучил благодаря письму госпожи Бареллы — ещё в карете переложил его из сумки в карман.

Ну и, конечно, веский аргумент в мою пользу сказал кошель с золотом. Хозяйка ревского борделя оценила его не меньше, чем письмо от старшей сестры. Едва не выронила кошель — бросил ей свой, набитый золотыми монетами для долгого путешествия. Взвесила его в руке… и вмиг смирилась с моими странными требованиями, не задавала неуместные вопросы, окружила нас с Васей почти родственным вниманием.

Её работницы позаботились о Васелеиде. Компаньонки помыли мою слугу, переодели, уложили в постель, не забывая при этом дразнить меня своими аппетитными прелестями. Рассматривал их укутанные в невесомые прозрачные одежды тела, потягивал из стакана «Слёзы милийской девы» и раздумывал: не обучить ли мне этих милых дам всем тем уловкам, которыми радовали меня на острове Чёрная и Белая.

Под воздействием алкоголя мысли в голове путались. Приятное ощущение. Жаль, что я нечасто мог себе его позволить ни в этой, ни в прошлой жизнях.

«Зачем куда-то ехать?» — спросил я сам себя.

«Дом ласки и удовольствий» — вот лучшая из достопримечательностей, увиденных мной в столице Ягвары. В Кординии я видел похожую. Что мне на острове понравилось больше, чем объятия компаньонок? И неужели я найду что-то более восхитительное и приятное в других странах.

Я посмотрел на опустевший стакан. А «Слёзы милийской девы» — хорошая штука! Вон, на какие размышления меня от них потянуло.

Обязательно заполню ими свои подвалы. Потом. Когда отстрою себе в этом мире замок. Эльфийский дом — хорошо, удобно. Но замок — это вопрос престижа.

И чтобы обязательно с винным погребом.

* * *

Меня разбудил стук в дверь.

Открыл глаза, поставил на стол стакан. Заметил у своих ног пустую бутылку. Бросил взгляд на безмятежно посапывавшую на кровати Васю.

— Гос…подин Кир, внизу вас спрашивает льера Лукория иль Гише, — сообщила мне заглянувшая в комнату компаньонка.

Прочистил голову отрезвляющим заклинанием.

— Скажи, чтобы поднималась, — велел я.

* * *

Штос-офицерша пришла умытая и причёсанная. Источала цветочный аромат мыла. Настроенная решительно — сразу заметил это по её взгляду и жестам.

Оценивающе взглянул на новенький мундир штос-офицерши, украшенный яркой тесьмой и множеством блестящих пряжек; на короткий клинок у её пояса. Теперь Лука походила не на заговорщицу после допроса и пыток. А на воительницу, вернувшуюся победительницей с поля боя.

Лука замерла на пороге — окинула взглядом строгой жены мою комнату.

Увидев спящую Васю, спросила:

— Как она?

— Уже лучше.

Убрал от своих ног пустую бутылку — отодвинул к стене. Указал на стул напротив себя. Предложил Лукории присесть.

Та не отказалась.

Штос-офицерша примостилась на край стула. Осуждающе нахмурилась, вновь оценив развесёлый интерьер апартаментов. Кашлянула, прочищая горло.

— Я ведь сегодня так и не поблагодарила тебя, Кир, — сказала она.

Повернулась ко мне. Постучала ногтями по столешнице. Заметил: после допросов ногтей на руках штос-офицерши осталась едва ли половина. Кончики пальцев распухли. Но действовала Лукория ими без видимой боязни и осторожности: должно быть, приняла обезболивающее зелье.

— Вот жеж, решила сделать это сейчас, — сказала штос-офицерша. — Кто знает, получится ли увидеться с тобой снова. Думаю, ты понимаешь… я не могу уехать из столицы, не похоронив сестру. А это значит… Я всё понимаю, Кир, можешь не объяснять.

Ухмыльнулась, потёрла запястья, где я разглядел следы от кандалов.

— Спасибо, что спас меня там, на площади. Это было… неожиданно. Спасибо. Не знаю, как ты это сделал; но я уверена: топор не разрубил мою шею, потому что ты ему не позволил. Ведь так?

Не стал играть в скромность — кивнул.

— Вы, колдуньи, удивительные жен… люди, — сказала Лука. — Пользуясь своими умениями, могли бы захватить весь мир. Правда жеж! А вместо этого ютитесь на крохотном островке. Не понимаю вас.

Покачала головой.

— У нас, в Ягваре, на эту тему часто рассуждают, — сказала Лука. — Помним, что случилось, когда к нам в прошлый раз явился один из ваших родов. Вон он, до сих пор занимает наш престол. И хоть его отпрыски и разучились колдовать — никто по-прежнему и вякнуть против них не смеет. А всё почему?

Я подыграл ей — спросил:

— Почему?

— Боятся, — сказала штос-офицерша. — Но не королевский род, а их родственников — тех, что всё ещё живут в Кординии. Таких, как ты, Кир. И да, как ты наверное уже понял, вас здесь недолюбливают. Пугают вами детишек. Мама и мне в детстве грозила: «Не будешь есть кашу, придёт колдунья с острова и заберёт тебя».

Улыбнулась.

Её губы снова треснули — блеснула капля крови.

— Было очень страшно. Правда. Хотя ещё недавно я думала: многое из того, что о вас рассказывали — враки. Ведь ясно жеж, что не бывает… всякого этого… колдовства. Я считала так до сегодняшнего дня. Но теперь понимаю, что наши о многих ваших способностях и не догадывались.

Покачала головой.

— Я видела, как ты лечил свою слугу. Воздух под твоими руками светился. Пуля… сама вылезла из раны. Да и эта… Вася твоя вон, лежит с румяными щеками. Хотя раньше бы я в такое ни за что не поверила. А ведь я видела её рану. Крови-то сколько натекло! Видела, что ты не пользовался зельями. Только… водил руками. Разве Васю спасло не твоё колдовство?

Водил руками?

Я попытался понять, зачем жестикулировал, когда кастовал плетения. Хотел произвести на Луку впечатление? Неужели я так поглупел? Или сказывалось влияние предыдущего владельца тела?

— А что ты устроил там, на площади! — сказала Лукория. — Уверена: мои солдатки бежали бы оттуда так жеж быстро, как и те горожанки. Я и сама бы свалила… если бы не стояла рядом с тобой. Знаешь, Кир, я бы хотела оказаться вот так же рядом с тобой в бою. Драться плечом к плечу. Пусть ты и мужчина, но я уверена, что ты бы меня не подвёл.

Стрельнула в меня взглядом, проверяя мою реакцию на похвалу.

«Благодарность. Кординия. Вместе в бой».

Я слушал льеру Лукорию и пытался понять, зачем она столько всего рассказала. Следил за её мыслью. Старался предугадать вывод, что последует за всеми этими словесными построениями.

Предчувствовал, что тот меня удивит.

— Я вспоминала, Кир, как ты вёл себя в Ой, — сказала Лука. — В посёлке ты ничем не выдал свои способности. Мне и раньше говорили, что колдуньи не любят хвастаться умениями. Стараются не выделяться, хотят выглядеть обычными людьми. Чтобы… не пробуждать в нас страх и не навлекать на себя нашу ненависть. Пел ты, конечно, замечательно… но ведь это жеж не колдовство?

Замолчала, ожидая ответ.

— Нет, — сказал я.

Не стал выяснять, что именно у местных принято считать колдовством.

— Я так и решила, — сказала штос-офицерша. — Ты выставил напоказ свои умения ворожить только сегодня. На городской площади. Когда увидел, что меня хотят казнить.

Снова этот пытливый взгляд.

— Там я не поняла, что это значит. Но дома, когда раздавала распоряжения служанкам, в моей голове всё встало на места.

Выдержала паузу.

— Вот жеж, дурёха! — произнесла льера Лукория. — Ты буквально открыто мне всё сказал, а я и не разобралась сразу.

Снова виновато скривила губы.

— Там, в Ой, Кир, ты не притворялся. Теперь я это знаю. То, что между нами было… я виновата, да. Решила, что будет, как с другими… с женщинами. Этот цветок, что ты мне тогда оставил… Кир, только стоя рядом с тобой на эшафоте я поняла: ты действительно меня любишь.

Вздрогнула, точно от боли. Бросила на меня виноватый взгляд. Опустила глаза.

Интересно девки пляшут.

Угадал: вывод удивил. Хотя и я мог бы догадаться сразу, к чему приведут все эти словесные тропки. Ведь подобные разговоры в моих прошлых жизнях бывали и не раз. Вот вам и «слёзы-алмазы». Как всё же интересно женщины рассуждают. И какие неожиданные выводы делают на основе, казалось бы, безобидных фактов.

Лука решительно накрыла мои пальцы на столе своей ладонью.

— Я… не знаю, как ответить на твои чувства, Кир, — сказала она. — Правда, не знаю. Только вчера была уверена, что люблю другую. Но теперь… в моей душе всё перемешалось. Ты. Она. Как можно выбрать между вами — я не представляю. Ты здесь. Она недоступна. Но ведь это жеж ничего не значит?!

Смотрел на опухшее лицо штос-офицерши и понимал, что окончательно запутался в её словах.

В её рассуждениях всё свелось к тому, что я признался ей в любви. Внезапно. И льера Лукория теперь металась между чувствами ко мне и… влюблённостью в кого-то другого… в другую. Не знала, какой дать ответ на мой фактически не заданный вопрос. Боялась меня обидеть.

И судя по намёкам, именно я был виноват в её душевных терзаниях.

Как интересно.

Я почесал кончик носа.

Вот к чему приводит нормальное человеческое желание помочь ближнему. Что называется, допелся… артист. Впрочем, рано или поздно подобное должно было произойти.

С мысленной улыбкой встретил подзабытые ощущения: слушая льеру Лукорию, я словно вновь оказался в окружении своих эльфийских жён.

Всегда считал, что умение делать во всём виноватыми мужчин приходило женщинам с опытом. Но в случае с льерой Лукорией такому опыту взяться было неоткуда. Значит, я ошибался: навык манипулировать мужчинами заложен у женщин в крови.

Лука рассматривала моё лицо — столетия тренировок позволили мне сохранить на нём спокойное выражение, не реагировать на иронию ситуации. Даже добавил во взгляд волнения. Игры с женщинами меня всегда забавляли.

Понял, что льера дожидалась ответа.

Подумал: «Нужно велеть разносчице принести мне ещё одну бутылку «Слёз».

— Кто она? — спросил я.

Угадал с вопросом?

— Я… не могу тебе сказать, — ответила Лукория. — Не сейчас. Мне… о многом нужно подумать.

Я мало что мог рассмотреть в её заплывших глазах. Но судя по тому, как Лука нервно теребила тесьму на мундире — штос-офицерша довела себя размышлениями до нервного расстройства.

— Я жеж… ненадолго сюда заглянула, — сказала она. — Хотела только поблагодарить тебя и узнать о здоровье… твоей слуги.

Она встала.

— Мне пора, Кир. Не провожай.

Стрельнула в меня взглядом, словно ждала, что я буду уговаривать её остаться. Направилась к выходу. Шла неуверенно — по походке и не догадаешься, что офицерша.

Около двери остановилась, обернулась.

— И ещё… — сказала она. — Спасибо тебе за сестру.

Вздохнула.

— Так не хотелось верить…

Из раны на губе вновь выступила кровь.

— Дома меня просветили, зачем она всё это устроила, — сказала Лука. — Из-за денег. Оказывается, она успела потратить всю свою часть маминого наследства. Как мне объяснили: на… мужчин. Покупала их здесь, в этом борделе. Мужики, как оказалось, стоят недёшево. Избалованная дурочка. Она всегда такой была, дажеж при маме. Хотела заполучить мою долю…

По её щеке скользнула слеза.

— Глупая девчонка! Просто попросила бы у меня денег. Разве я ей отказала бы? Мы жеж сёстры. Зачем жеж было… так?

Вторая слеза повторила путь первой.

Лука шмыгнула носом.

— Но… сама бы я не смогла… это сделать, — сказала она. — Спасибо, Кир.

Я кивнул.

Видел, что штос-офицерша ждала от меня не только молчаливого кивка. Но не предложил ей остаться. Как бы льера Лукория мне ни нравилась (а она мне нравилась, как женщина), но нырять в пучину сложных любовных отношений я пока не собирался.

Все эти сердечные дрязги обязательно будут… потом.

Лука снова вздохнула и шагнула за порог.

* * *

С новой порцией «Слёз милийской девы» я всё же предпочёл повременить. Следовало разобраться с проблемой истощившихся запасов маны, пока она не стала критичной. Магическая энергия оставалась лишь в трёх камнях. При тех темпах, в каких я сегодня её расходовал, мана могла закончиться ещё до полуночи. Во всяком случае, на лечение Васи сегодня-завтра точно потрачу содержимое одного семурита.

Приказал принести ужин, разбудил Васелеиду.

Велел слуге рода поесть, рассказал, что собираюсь оставить её в одиночестве до утра. Запретил покидать комнату, без необходимости бередить рану и снимать с руки мой перстень, энергия из которого всё ещё подпитывала «регенерацию». Вася не задавала вопросов — кивала. В очередной раз напомнил себе уточнить при встрече у Варлаи: Васелеида и раньше была такой молчаливой, или стала молчуньей, связавшись со мной.

На всякий случай вручил Васе пулемёт. Объяснил, как им пользоваться. Но по взгляду слуги и по тому, как она непроизвольно погладила ножны своего меча, понял: к новому оружию Васелеида отнеслась скептически. Хотя она прилежно повторила мои манипуляции с зарядкой-разрядкой пулемёта. Уверен, что как только я уйду, Вася к новому оружию больше не притронется.

* * *

Я решил не затягивать и не мудрить: зарядить камни-накопители проверенным способом, в проверенном месте — устроить очередной концерт в Городском театре Бригдата. Пусть тот и меньше, чем театр в Реве. Но публика в нём мне нравилась больше.

Да и захотелось вдруг наведаться в салон к Чёрной и Белой, получить от них порцию приятных и ни к чему не обязывающих ощущений и впечатлений. Затратив при этом только несколько золотых — не рискуя навлечь на себя новую волну женской влюблённости.

Вход в эльфийское жилище соорудил на стене комнаты в борделе. Запитал скрепы энергией с расчётом на то, что вернусь максимум через сутки (не хотелось бы возвращаться за Васей, вновь испытав прелести путешествия на корабле). Прихватил с собой карауку, скастовал приказ-ключ и шагнул в темноту эльфийского дома.

* * *

Кординия встретила меня дневным полумраком первого квадрата. И пьянительным запахом свежей коры меллорна. Ещё не стемнело. Но сквозь густую крону огромного дерева солнечные лучи почти не пробивались. Зато уже вовсю светили немногочисленные фонари.

Я окинул взглядом безлюдное пространство — не заметил движения ни на тропинках, ни рядом с Главным храмом предков. Не тратя время на разглядывание достопримечательностей, поспешил к воротам. Направился туда в обход мощённых камнем дорожек — шурша ногами по опавшей листве.

Знаю: дерево предков заметило моё вторжение. Не сомневался в этом. Но меня не сильно беспокоила его реакция. А вот от внимания прислужниц меллорна я предпочёл укрыться под «отводом глаз». Не чувствовал желания что-либо объяснять или доказывать дежурившим у ворот стражницам.

* * *

Не так далеко от первого квадрата остановил катившуюся порожняком коляску. Извозчица обрадовалась неожиданному клиенту. Осадила лошадей. Велел везти меня в общую часть города. Но изменил маршрут, ещё до того, как мы покинули фамильные территории — вспомнил о разговоре с Мышкой.

Около ворот квартала Силаевых я спрыгнул на землю. Стараясь не светить лицом, подошёл к заметному красному камню в основании стены. Вынул его. Как и предполагал, обнаружил в тайнике письмо. За спиной раздался скрип дверных петель — я прыгнул в экипаж.

— Езжай, — скомандовал я вознице. — К Городскому театру.

Устроился на скамье поудобней, поправил на скамье карауку. Повертел в руках Мышкино послание, разглядывая замысловато сложенный, пропахший дорогими алхимическими чернилами лист бумаги. Развернул его, с удивлением отметив пробудившееся любопытство.

Письмо оказалось совсем коротким — всего четыре слова, состоявшие из больших, тщательно выведенных детской рукой, но неровных букв: «КИРА, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».

Загрузка...