NeuroSoul Том 2.

Глава 9. Палач

С неба дождем падали звезды, оставляя после себя глубокие борозды, словно шрамы. Какой-то огромный зверь выпустил из лап стальные когти и исполосовал черное полотно ночи. Борозды держались долго, и скоро ночь стала рыхлой и яркой, и шрамы на небе светились синим, а затем — розовым. Полосатое небо вспыхивало и гасло, будто внутри него билось гигантское сердце, перегоняющее черную кровь по воздушным венам. Удар — вспышка, удар — вздох. Так дышал Полет Миражей, захватывая небо кусками, а она снова обманула всех. Нэнсис привела их туда, где одолеть ее невозможно. Хочешь поймать ее? Сделай выбор — переступи черту и умри, тогда славу бросят на твою могилу. Или развернись и уйди, сохранив себе жизнь, но останься ни с чем. Да, это был очередной обман. Тадеуш и сам не знал, почему еще переставляет ноги.

«Что бы марсиане не делали, в итоге у них все равно получается пустыня», — вспоминал он слова Андрея, попирая пыль под ногами, прислушиваясь к тихому гулу вдали. Он еще не достиг красной линии, минув которую превратится в каменный истукан с раскрытым ртом. Поэтому он шел, с трудом волоча ноги и доказывая себе, что его ладони испачканы в липкой крови не зря. Когда Тадеуш прибыл на место, то сразу понял, что перед ним анализатор трупной крови. Размышлять долго не имело смысла. Это ничего бы не изменило, и правила игры не поменялись. Пилот даже не понял, что произошло. Возвращался Тадеуш уже один.

Он отлично стрелял, и умел управлять транспортником. Да, его хорошо научили… а делать выбор его не учил никто. Он научился этому сам.

Пилот пролежит около анализатора около получаса, когда к последней загадке начнут стягиваться первые дроиды. Застарелая кровь им уже не подойдет. Нужна будет свежая… Вслед за дроидами прибудут люди, и тогда у последней загадки вырастут горы трупов. Тадеуш чувствовал, как за ним идет смерть. За спиной, тихо дыша могильной изморозью в затылок. Темные липкие нити оплели его внутренности, словно слизь, которую не исторгнуть из себя даже со рвотой. Тадеуш чувствовал себя марионеткой, только нитки кукловода крепились не к плечам и запястьям, а к кишкам и сердцу. Другие концы находились в костлявых пальцах. Когда они дергали их, по кишкам Тадеуша проходили спазмы, вызывая приступы рвоты, словно смерть требовала все большую дань за то, что он все еще дышит.

«Нет, совсем не так. Они не создают ее, они просто возвращаются. Что бы марсиане не делали, они все равно возвращаются в пустыню. Сегодня я по-настоящему стал марсианином».

Если бы не небо, вокруг валялись бы только рыжие валуны и кое-где росли сохлые суккуленты, так и не дождавшиеся обильных проливных дождей в долине Хриса. Испуганные ящерицы попрятались в каменные пещерки, когда Полет Миражей начал окрашивать унылый пейзаж в краски лета. Они были умнее, чем люди. Пять баллов — это верная смерть. До красной линии Полет имел силу всего в половину балла, но и этого хватало, чтобы все живое, что родилось в пустыне скрыло свои спины от неба. Они не хотели умирать, превратившись в недвижимые статуи, а затем стать легкой добычей хищников. Тех, кто успел унести ноги до первого пика. Маленькие мозги в их маленьких головках осознавали опасность, а Тадеуш нет. Он шел и шел, ощущая кровавую липкость на своих ладонях.

По пути он встретил двух дроидов и мертвеца. У одного из роботов стальные пальцы были в крови, у другого снято оружие с предохранителя. Оружие дроиду не понадобилось — у мужчины горло было разодрано до самого позвоночника.

Пятой загадке не хватило жертв, и она потребовала еще. На самом деле черт было больше, чем одна. Та, что мерцала впереди — лишь вторая. Первая и самая главная осталась далеко позади. Переступив ее, дроиды убили людей и больше не видели смысла поступать как-то иначе. Люди будут защищаться и будут убиты. Теперь эти два мира — живой и механический, навсегда враги.

Ты тоже убийца. Ты тоже переступил черту. Взгляни на свои руки — твои ладони красные.

Дроиды стояли над трупом полного мужчины неподвижно и взирали на него, словно совсем не замечали Тадеуша. Дендровые ядра последнего поколения слишком чувствительны и метеозависимы. Особенно к такой стихии, как Полет. Неужели они думали, что их не настигнет парализация? Их движения были замедленными, словно контуженными. Тадеуш слышал свой истеричный смех, когда сносил им башку. Каждому по отдельности. Через труп он переступил, даже не взглянув вниз.

Скоро здесь тоже развернется бойня, это лишь первые плоды, упавшие с дерева.

Она обманула всех.

Тадеуш всегда представлял смерть в длинном черном балахоне, с серпом или косой в руке, как это изображалось в разных мифах и сказаниях. Она всегда шла за ним по пятам, срубая головы с плеч. Потом эти головы катились к его ногам, и смерть благодарила его за помощь. Так он представлял свое проклятье. Тадеуш никогда ничего не подписывал и никогда ни о чем не договаривался, он даже не давал свое согласие. А ведь то, что с ним происходило тянуло на длинный контракт, подписанный кровью дважды. Это он тоже помнил из различных баек, написанных с тысячу-другую лет назад.

Все оказалось совсем не так. Не нужно было ничего подписывать — стоило просто сделать выбор. Смерть пришла к нему совсем не в облике черной дымящейся тени с блестящим лезвием в руках. Она не влачилась за ним по пятам, срубая к его ногам головы. Напротив, она раскрыла большие белоснежные крылья и пошла ему навстречу.

— Поздравляю. Ты выиграл, — сказала она ему, трепеща механическими перьями. — На этот раз ты первый, Тадеуш. Доволен?

— Я… я первый, — прошептал Тадеуш, желая просто услышать свой голос, чтобы не сойти с ума.

— Хочешь забрать свою награду?

— Ты — моя награда.

— За мной, — полупрозрачная голограмма Нэнсис пошла рябью.

Женщина повернулась к нему спиной, тряхнув большими крыльями-экранами, защищавшими ее от Полета Миражей. Тадеуш не знал, сколько баллов выдерживало это экранирование, передовые технологии Земли ему были неизвестны. Согласно метеорологическим данным, в зоне сейсмического карантина ожидалось пять с половиной баллов — смертельное излучение Миражей чувствовалось уже на четырех. Он слышал, что Земля изобрела зрительные элементы, фильтрующе воздействие пяти баллов, в то время как на Марсе максимальная фильтрация составляла всего четыре балла. Парадокс… противоядие от вечных снов придумано на планете, где стихии не было и в помине. Марс был напичкан дроидами, но все равно уступал «отсталой» Земле.

Вот почему загадки спешили получить свои отгадки, включая поспешный обратный отсчет. Она хотела, чтобы последняя разгадка совпала с Полетом Миражей. Маленькой точкой на боку Марса, незаметной вспышкой, которая должна уколоть поверхность планеты, словно булавкой и растаять уже через три часа. Глобальные сейсмические карантины могли занимать целые долины, пустыни, холмы и реки, но этот был мелким и незаметным. Словно единственный шанс, который Нэнсис использовала, чтобы ее обман показался правдой.

Тадеуш влачил ноги за голограммой, переставлявшей за собой механические ноги, белые крылья трепетали за стройной невысокой фигурой. Она и в жизни была такой же худой и невысокой — Тадеуш был в этом просто уверен. Многие киборги хватались за свое прошлое, в точности пытаясь восстановить свое утраченное тело в ноноволокне, металле и питающей жидкости. Нэнсис остановилась у красной заградительной черты.

Дальше — смерть. Сплошная голографическая стена мерцала алым, охватывая бесплотным барьером карантинную зону. Она возвышалась у Тадеуша над головой, и он бы не смог перепрыгнуть ее, если бы она была сделана из камня. Но это была всего лишь голограмма.

«Внимание, опасность! До пика стихии десять минут и пятнадцать секунд. Рекомендуется отойти от линии соприкосновения минимум на двадцать метров», — слова медленно плыли по стене, предупреждая возможных путников об опасности. Скоро Полет достигнет пика и датчики не выдержат. Красный барьер исчезнет вместе с Нэнсис.

У Тадеуша имелись зрительные элементы в два стандартных балла, но он даже не прикоснулся к ним. Понимал, что это бесполезно. Какой смысл спасаться, если не собираешься переступать черту? Нэнсис знала это, поэтому остановилась.

— И какая же последняя отгадка? — она повернулась, взглянув на него сверху вниз. Они бы смотрели друг другу в глаза, если бы Тадеуш не упал на четвереньки.

Я всего лишь запнулся, говорил он себе, у меня горят подошвы, пальцы в волдырях. Я упал не потому, что оказался в тупике. Но почему-то Тадеуш не встал, и не поднял головы.

— Разгадка последней загадки противоречит третьей, — сказал он, уже понимая, что это не так. — Другой следопыт…. Андрей видел только серый, он сказал, что это цвет правды. Чтобы достигнуть равновесия, нужно научиться ее видеть. А видел он только серое.

— Так в чем же противоречие?

— В отгадке на последнюю загадку только черное и белое. Серого нет.

— Это так. Но Андрей видел только то, что хотел видеть. Он знал, что я считаю по-другому, но все равно гнул свою линию. Так в чем же отгадка?

— Чтобы научиться видеть… — Тадеуш сделал паузу, переводя дух. — Нужно сделать выбор.

— Ты в этом уверен?

— Я… я не знаю, я запутался. Я так устал…

— Не больше тех, кого ты убил, — она возвышалась над ним, словно судья, и белые механический крылья с острыми перьями нависали сверху, готовые сделать тысячу порезов. — Каково осознавать, что ты лишил жизни больше тысячи человек? Думаешь, это конец? Жертв становится все больше и больше. Если бы это был взрыв, землетрясение или простая драка, раненых было бы больше, чем погибших. Статистика была всегда на стороне человека. Это правило. Естественное течение вещей. Природный закон. Только дроиды — раковая опухоль, это то, что ломает все правила. То, что задумано. Раненых почти нет. Камеры на анализаторах трупной крови зафиксировали сотни и сотни убийств. Поверь, их гораздо больше, чем одна смерть на один анализатор. Дроиды теперь враги, они не оставляют людей в живых. Они все убиты, Тадеуш. Когда закончится гон, ты узнаешь истинную цену своей славы. Я еще раз спрошу тебя — ты доволен?

— Нет… это все неправда… ты врешь! — закричал Тадеуш, рывком достав оружие из-за пазухи.

Белые вспышки выстрелов пронзили пространство и прошли сквозь голограмму крылатой Нэнсис, не причинив ей никакого вреда. Он убил бы ее, если бы мог. Но он не мог. Тадеуш откинулся на пятую точку, уперевшись ладонями в каменистую крошку пустыни. Пятки дорогих ботинок, потрепанных и извалявшихся в пыли, уперлись прямо в заградительную прозрачно-алую стену.

— Хочешь накормить смерть еще одним трупом? — усмехнулась Нэнсис. — Все-таки она догнала тебя и уместилась в ладонях. Как быстро она доберется до твоего сердца?

— Откуда ты обо мне столько знаешь? — выдохнул в ужасе Тадеуш.

— Я знаю все, что связано с Андреем. Кстати, он в трех километрах от тебя. Однако, к тебе я пришла первой.

— Почему? — у Тадеуша было очень много вопросов, но ужас в его сердце так парализовал его, что он смог задать всего один. А остальное не важно. Больше тысячи человек мертвы. Ему не хотелось задавать вопросы, ему хотелось кричать.

— Я хотела взглянуть убийце в глаза. Если честно, я думала, что это сделает Андрей. Обнародует разгадки для остальных, проявит неуместное благородство. Только все оказалось гораздо интересней. Видимо, Андрей поумнел за эти годы, а говорят люди не меняются…

— Я не знал… — шептал Тадеуш в бреду, — Это все ошибка…

— Ошибка? — усмехнулась Нэнсис. — Если бы ты не дал четвертую отгадку, люди бы не прибыли на место пятой и сохранили бы свои жизни. Не дроиды убили их — ты. Моих маленьких фениксов, которых прибьют на врата революции.

— Врешь! — закричал Тадеуш, срывая свой голос. — Ты все это придумала! Ты хотела, чтобы они умерли! Не я убил их! Ты убила!

Проекция Нэнсис устремилась вперед, словно черная стальная пантера, крылья за ее спиной колыхнулись, будто она подлетела к нему. Ее прозрачное лицо остановилось у самого носа Тадеуша, тот вздрогнул и хотел отползти назад, но вспомнил, что это всего лишь голограмма и она не причинит ему вреда. И от нее не скрыться, сколько бы ты не бежал.

— Я убила гораздо больше, чем ты думаешь, — холодно сказала Нэнсис, глядя черным и зеленым глазами прямо ему в глаза, — Руки у меня по локти в крови! Только у меня есть мужество признать это. Мы оба — убийцы.

Тадеуш завертел головой так неистово, что впору вылететь мозгам из черепной коробки.

— Нет. Это ты меня заставила… я не хотел. Это все ты…

Рука Нэнсис медленно скользнула по рукаву Тадеуша, и он почувствовал легкое покалывание и жар. Потом покалывание стало сильнее, и вскоре он почувствовал жар на своей ладони, такой сильный, что у него раскраснелась кожа. Ведомый каким-то странным чувством, он подчинился жесту Нэнсис и поднес импульсник к своему лицу. Нэнсис отстранилась, все еще держа его ладонь в своей — почти неосязаемой. Ее металлический палец лег на его — маленький и дрожащий, аккурат на курке. Она не могла надавить на него, чтобы прозвучал выстрел, ее осязаемости совсем не хватало.

— Сделай выстрел, — сказала она. — Убей себя.

— Ты с ума сошла, — задрожал Тадеуш. — Я этого не сделаю!

Он вдруг очнулся, откинув оружие подальше, словно что-то ядовитое. Яд, вокруг него яд. Нет, не яд. Вирус. Он заразил его мозг и нутро. Это Нэнсис была его источником, он сводил с ума.

— Вот видишь, — спокойно сказала Нэнсис. — Разве я заставила тебя захотеть жить? Это был твой выбор. Даже если бы у меня был настоящий палец, и я действительно нажала на курок и убила тебя, твой выбор остался бы неизменным. Ты все равно хотел бы жить. Главное не то, кто на тебя воздействует и что хочет от тебя. Главное то, что у тебя здесь, — Нэнсис указала на свою голову, — И здесь, — она положила ладонь на грудь, в которой билось сердце. — Ты сам делаешь выбор. Тадеуш, чтобы научиться видеть, нужно сделать верный. И он всего один.

— Один? — скривился Тадеуш.

— Да, один. Не два, не три, не четыре и даже не миллион. Один. Всем плевать, за какой угол ты свернёшь и сколько вылакаешь литров виски. Это не выбор — это иллюзия. Так уж получилось, что этот мир создан из противоположностей. День и ночь, свет и тьма, мир и война, рождение и смерть. Думаешь, мир серый? Совсем нет. Просто в борьбе дня и ночи мы привыкли жить в сумерках. Каждый должен занять одну из сторон, и это единственный выбор, который ему доступен. Все остальное самообман, — Нэнсис разогнулась, став снова прямой, как оловянный солдатик. Она сделала шаг назад. — Выбрав сторону, ты увидишь суть вещей и обретешь равновесие. — Нэнсис склонила голову на бок. — Только есть одна маленькая загвоздка. Чтобы научиться видеть суть вещей, нужно выбрать верную сторону. Такое уж свойство истины — она в руках тех, кто сделал правильный выбор. А теперь скажи мне правду. Почему ты выложил отгадки в сеть?

Тадеуш смотрел на стального призрака немигающим взглядом и понимал, что никому не нужна его ложь, кроме него самого. Если он скажет правду, она тоже будет никому не нужна. Ей плевать на него, она просто хотела посмотреть убийце в глаза.

— Я прекрасно понимал, что дроиды прибудут к пятой загадке первыми. Я знал, что это не просто так, — слова не вырывались из глотки, они будто проваливались в нее, по самую грудь. — Я допускал, что может произойти бойня, но не хотел думать об этом… я надеялся, что все обойдется… что как-то… я… я слишком хотел…

— Говори, — подтолкнула его к пропасти Нэнсис, видя, что Тадеуш мешкает. — Чего ты хотел?

— Славы. Я думал только о ней и не хотел думать о последствиях. Тадеуш Янковский… самый умный следопыт. Самый щедрый игрок. Он помог людям увидеть отгадку и восстановил справедливость, — Тадеуш чувствовал холодок, пульсирующий у него в груди — он пустил в сердце смерть. — Но это еще не все. Я знал, что все равно приду первым, а остальные останутся позади. Это они виноваты, что не успели, я сделал все что смог. Вот и все. Я везде первый.

Тадеуш снова опустился на четвереньки и пополз вперед, к заграждению. Он прополз сквозь голограмму Нэнсис, та пошла рябью, пропуская через себя горячее тело и холодное сердце. В кишках у Тадеуша закололо, когда он дополз до черты, которую не мог преодолеть. Страх. Его сковал страх, и он вцепился в грунт в нескольких миллиметрах от красной линии. Ногти впились в пыль и камни до крови. Тадеуш застыл, чувствуя, что она стоит позади.

— Молодец. Поздравляю, теперь ты — палач, — услышал он, чувствуя, как ее слова вонзаются в спину острыми иглами. — Ты знаменит, Тадеуш. Твоя слава убила одну тысячу девятьсот три человека. А теперь убирайся. Ты не из тех, кто идет до конца.

Внезапно стало так тихо, что хотело удавиться. Нэнсис исчезла, оставив его один на один со своим безумием. Смерть не тронет его — Тадеуш знал это, ведь он принес ей в жертву так много людей. Она довольна, она в его сердце, и оно все равно продолжит биться. От ужаса он выдернул мокрые пальцы из пыли и кровавой грязи, разорвал рубашку у себя на груди, царапая кожу и пытаясь достать до сердца. Поняв, что не сможет сделать это, Тадеуш начал скрести свое лицо, чтобы сорвать лживую маску. Быть может, если на его лице не окажется кожи, правда не узнает его. Быть может, если у него не останется глаз, он не увидит все то, что натворил… На лице Тадеуша оставались глубокие кровавые борозды, прямо как на небе, поглощенным Полетом Миражей. Тадеуш кричал и царапал глаза, не в силах выдержать боль правды. Он — палач, и это был его собственный выбор.