NeuroSoul Том 2.

Глава 5. Правила

— Чего на Марсе в избытке — так это ученых и кроликов, — справедливо заметил Андрей.

— Казалось бы, чем больше ученых, тем меньше кроликов…

— Ученые размножаются медленнее.

— Это точно, — Тадеуш чуть не упал, когда ему под ноги в очередной раз бросилась стая белоснежных кроликов-альбиносов, совсем никого не боясь.

Когда один из кроликов остановился, и, принюхиваясь, посмотрел на Тадеуша, тот увидел его красные глаза. Мутанты. Когда-то они были коричневыми, серыми, даже пятнистыми, но в один момент все поголовно покрылись снежной сединой. Не слишком пугающая мутация, но ее повсеместное распространение вызывало тревогу.

Никто не мог сказать точно, как они заполонили заброшенные города и обочины дорог, просто однажды появился один, потом заметили и второго. А где два кролика, там и сотни. К людным городам они приближаться опасались, потому что, несмотря на мутированную природу, кролики все еще оставались довольно вкусными. Население городов не прочь было полакомиться нежным кроличьим мясом. Впрочем, чем дальше от оживленных городов, тем кролики становились наглее, и тем меньше боялись человека. Быть может, потому что самый их страшный враг в этих местах ходит не на двух конечностях, а на четырех?

— Кто там? — Тадеуш сощурился, пытаясь разглядеть точку вдали. Сделать это было не так-то просто — на пасмурном небе мелькало лишь плохо различимое огненное пятно, идущее от сопел. — Кто-то летит. Игроки?

— Скорее всего, это Дэвид. С утра он был занят в департаменте и не мог отправиться с нами. Я сообщил ему наши координаты. Надеюсь, он найдет где приземлиться.

— А меня ты заставил петлять вокруг города, сдирая ладони в кровь.

— Мне нужно было осмотреть все.

— Нам, — поправил его Тадеуш. — Нам нужно было. Зачем тебе этот детина? В Терби нет ничего опасного. По крайней мере, я на это надеюсь. Эти кролики не выглядят слишком агрессивными. Их мутации не заставляют желать свежего мяса?

— Насколько я знаю, нет.

— Тогда в Дэвиде нет никакой необходимости. Ты же хотел подумать. К тому же этот малый ранен.

— Он в порядке. У генсолдат удивительная регенерация. Дэвид нужен мне. Есть шанс, что он разгадает загадку.

— Есть, — вдруг рассмеялся Тадеуш. — Он называется чудо.

Андрей не решился отходить далеко от катера. Бело-синяя лодка еще маячила вдалеке, покачиваясь на спокойных водах Тербинки, когда они остановились, чтобы осмотреться и подумать. Если торчащая из-под воды плита действительно подсказка, то загадка должна находиться где-то поблизости. Стоит только подметить детали…

Теплая желтизна солнца стекала по треснувшим исполинам, которые когда-то назывались вратами. Теперь это просто огромная дыра в сплошной стене, окольцевавшей небольшой город. Солнечные лучи забивали трещины в бетоне и искрились, не позволяя разглядеть мелкие детали проржавевших механизмов. Когда-то распахнутые врата символизировали жизнь и надежду, скрип механизмов оповещал о помощи с Земли, провозимую между двумя гигантскими плитами из бетона, металла, нановолокна и экранирующего материала. Сейчас открытые врата хранили только память прошлого и больше ни на что не годились.

Солнце кое-где прорывалось сквозь тучи, и туман отступал. Искристая желтизна подкрашивала серый и темно-зеленый, в которых утопал Терби. Отражения света искажались и плясали в осколках экранирующего материала, разбросанного в густой ползучей зелени, усердно крошащей бетон. Осколков было много. Большинство откололось от купола, упавшего на город после активирования первых гравитаторов. Терби проектировался городом для естественной гравитации Марса. Не удивительно, что при повышении массы купола первое, что он поспешил сделать — обвалиться. Экранирующий слой состоял из пластин с перламутрово-желтым отливом, похожих на соты. Он защищал пилигримов от радиации до того, как начали работать корректоры атмосферы. Теперь он рассыпался по всему городу блестящими шестигранниками, кое-где расколотыми напополам, а кое-где и вовсе превратившимися во въедливую пыль. Легчайшее дуновение ветра заставляло пыль взвиться вверх, искрясь под натиском света. Острые осколки торчали из-под травы, раня лапы неосторожных животных.

— Кровь на листьях, — Андрей присел, разглядывая мясистые темные стебли, обнявшие с двух сторон узкую кроличью тропу. Она пролегала аккурат по твердому асфальтовому полотну с белым химическим налетом, и красные следы были хорошо видны. — Сухая. Следы тоже засохшие.

В точности как в приветственном ролике гона. Кроваво-алые кроличьи следы, тянущиеся за лапами зверька. Только в отличие от оригинала, эти уже побурели и кое-где потрескались, да и означали они совсем иное. Жертву. Рок. Неудачное стечение обстоятельств… последствия человеческой халатности. Кровавые кроличьи следы Нэнсис означали только кровь на ее руках.

Скоро ли объявится Дэвид? Ему необходимы его простые замечания, бьющие точно в цель. Кажется, в полукилометре отсюда находится баскетбольная площадка. Наверняка, и ее искромсали упругие лианы, сила которых в упорстве и времени. Однако, немного бетона и отсутствие острых углов вполне подходит, чтобы высадить одного слишком правильного телохранителя. Иногда Андрею казалось, что мир еще держится благодаря таким, как Дэвид. Простым, незамысловатым, но правильным.

Согласно карте, площадку и врата разделяли небольшой парк, разросшийся за время молчаливого одиночества Терби, несколько высотных зданий со сбитыми шпилями и памятник космическому кораблю «Метеор», вышедшему из эксплуатации еще сотню лет назад. Марсианских лет. Терби умирал медленно, и, если бы не разрушенные здания, не получил бы даже статус руин.

В воздухе витали запахи сырости, ржавчины и тоски по прошлому. Андрей удивился этому чувству, ведь, считай, на Марсе никогда и не жил. Тем не менее, рядом из-под земли торчало покосившееся здание с выбитыми окнами, треснувшими стенами и распахнутыми дверьми, и Андрею отчего-то стало грустно. Поговаривали, что в заброшенных городах царила необъяснимая тоска, которую потом не так-то просто излечить. Заражённые грибком, разъедающим металл, они таяли быстро, без остатка отдавая себя Марсу. Может, по этой причине человек не вернулся обратно, предпочитая лелеять людные города посреди пустыни?

— Андрей, ну чего ты застрял? Нужно двигаться дальше, — тормошил его Тадеуш.

— Я сказал, что мне нужно подумать, — ответил Андрей, оставляя кровавые следы в покое. Он встал. — Если что, это была не шутка.

— Здесь полно таких троп. Насмотришься на них в глубине города. Я слышал рычание.

— Только не спрашивай, рычат ли мутированные кролики.

— А они рычат?

— Этого я не знаю, — честно признался Андрей.

Сломанные шпили и гладкие здания, похожие на иглы, протыкавшие небо. Когда-то протыкавшие… теперь они походили на дырявые Эйфелевы башни, спиленные посередине. Какими они были тогда, «при жизни»?

— Ладно. Мне хватит и того, что они не едят мясо. Для всего остального, что покрупнее, у меня имеется импульсник.

Тадеуш действительно умел хорошо стрелять, в отличии от Андрея. Это преимущество он никогда не оспаривал.

— Детская площадка, — Андрей заметил, что Тадеуш разглядывает карусель, видневшуюся вдали. — Обвалившиеся горки, лошади со впалыми глазами, упавшие качели. Ты на таких не рос. Хочешь наверстать упущенное?

— Здесь ужасно пахнет.

— Эта называется нищета, — пояснил Андрей. — Нищета времени.

— Разве моя вина, что твой отец не позаботился о будущем своего сына?

— Он позаботился. Просто не считал, что мне требуются излишки. Союзные ценности здорово подсели ему на мозги, — удивительно спокойно ответил Андрей. — Гляди, здесь тоже трава примята. Если присмотреться…

— Андрей, — позвал его Тадеуш, успевший уйти на пару десятков метров вперед и теперь стоял практически по колено в траве.

Дул спокойный теплый ветер, принося другие запахи — запахи цветов и тины. Где-то поблизости находилось настоящее болото.

— Не дергай меня. Ты мешаешь мне сосредоточиться.

— Я уже говорил, что ты не заметишь бревна под своим носом. Смотри, — Тадеуш указывал пальцем на что-то, что скрывалось за высокой травой. Она была настолько густой, что с ней не справлялся даже ветер. — Вот кто рычал.

Разделяющие их пару десятков метров Андрей преодолел очень быстро. За несколько ударов сердца, а сердце у него начало биться гораздо чаще. На детской площадке, между развалившейся в прах ракеты и треснувшей пополам фигуры механической черепахи стояли три клетки. Одна большая, две остальные чуть меньше, в порядке убывания по углам равнобедренного треугольника. В самой маленькой, со стеклянными стенками и пластмассовыми ребрами притаился фогельский скорпион. При виде Тадеуша он приподнялся, сделав осторожный шаг назад и развернул жало. Игла на кончике хвоста угрожающе проткнула воздух и зарокотала.

«Он боится, — понял Тадеуш. — Поэтому готов напасть».

Трава вокруг клеток была примята и основательно вытоптана, когда как остальная часть детской площадки утопала в высоких мясистых стеблях, непослушных ветру.

Во второй клетке, венчавшей треугольник, сидел кролик, то и дело просовывая настороженную мордочку сквозь прутья. Зазоры между прутьев были слишком мелкими, чтобы он мог сбежать. Хотя, наверняка, хотел. Нос тревожно втягивал воздух, уши были прижаты к телу — он чуял хищника, сидевшего совсем рядом, в большой соседней клетке на третьей точке треугольника. Волк был заперт в высокую просторную клетку и рычал. С его пасти капала слюна, он то и дело слонялся от одного угла клетки до другого, не в силах смириться с заточением. Волк испытывал голод. Неизвестно, сколько времени провели здесь животные.

Клетки соединялись просторными прозрачными тоннелями. От волка до кролика по величине волка, от волка до скорпиона по величине скорпиона, а вот от кролика до скорпиона тоннеля не предусмотрели.

Кролик забился в угол сразу, как только волк метнулся в клетке и прутья задребезжали. Андрей с Тадеушем уже встречали таких кроликов по пути, с красными глазами и белой шубкой, и видели их кровавые следы.

— Что это значит? — спросил Тадеуш.

— Ты расстроишься, если узнаешь, что я хотел задать тот же самый вопрос?

— С одной стороны это очень приятно, а с другой — совсем не вовремя.

— Постой, — Андрей придержал Тадеуша, хотевшего уже двинуться вперед. — Мы не знаем, что случится, если мы приблизимся. Используем передышку, чтобы подумать, и начнем с очевидного.

— Ну, перед нами не люди. Это очевидно, — съязвил Тадеуш. Андрей покачал головой, но ничего не сказал. — Это была шутка. Не такой уж я идиот. Взгляни на тоннели. Они сделаны не затем, чтобы подчеркнуть равные стороны треугольника. Волка можно пропустить к кролику, а скорпиона к волку. Очевидно, что скорпион ядовитый, и убьет волка. А волк сожрет кролика. Мы должны сделать выбор и открыть какой-то из тоннелей, полагаю. Только зачем?

— Хорошо, — кивнул Андрей. — А теперь дай мне подумать.

Повинуясь порыву души, Андрей взял Тадеуша с собой, забыв совсем, что тот слишком громко думает. Его молчание было таким же громогласным, как и рокот толпы там, у треугольника «Магуро». В таком случае пусть говорит. Все равно разгадать загадку в одиночестве, с таким громким молчанием под боком, у него не получится. В следующий раз нужно будет взять с собой только Дэвида. Но все лучше, чем давка двухтысячной толпы, сбивающей ребра до синяков. Андрей был уверен, что где-то на других координатах кому-то сильно не повезло. Настолько, что этому кому-то окончательно перекрыли кислород. О каких разгадках могла идти речь? И все-таки он сделал правильный выбор, отправившись в Терби. Только Тадеуш…

— Нэнсис может ассоциировать себя с этим кроликом, — подал голос Тадеуш. — Вспомни презентацию гона… Да не смотри на меня так. Я знаю, что ты ненавидишь, когда я молчу. Зачем ты вообще позвал меня с собой?

— Шутка про телохранителя получилась просто отличная. Я не хотел портить впечатление.

Тадеуш презрительно фыркнул.

— Если верить твоей теории, Эльтар — злой гений, наделавший ошибок. Которые нужно исправить.

— Все верно, — ответил Андрей. — Злой гений творит зло и может только разрушать.

— Он создал такую махину… Совсем не походит на разрушение. Чтобы создать что-то, нужно уметь создавать, — возразил Тадеуш в рамках рабочей дискуссии. Быть может, он и не был согласен с тем, что говорил, однако заставлял Андрея думать и ловить новые мысли. Тот это знал и сразу принял правила игры.

— Гениальное зло и разрушает гениально, — ожидаемо ответил Андрей. — Сначала создает что-то, а потом его изобретение начинает разрушать все вокруг… это…

— Очевидно.

— Очевидно, — согласился Андрей.

— Разрушение через созидание. Злое зло, хоть и гениальное. Может только разрушать, — подвел скудные итоги Тадеуш. Над их «находками» можно было только посмеяться. — А что необходимо, чтобы исправить эту ошибку? То есть зло? Добром победить?

— Ну это уж слишком очевидно, — осудил его Андрей.

— И слишком просто, — усмехнулся Тадеуш. — Настолько просто, что мы походим на двоих умственно отсталых. Давай дождемся Дэвида, и он решит нашу загадку. Сдается мне, он будет поумнее.

— Господин Коршунов! — послышался знакомый голос издалека — это Дэвид поднял руку высоко вверх, радостно махая следопытам.

Тадеуш, глубоко вздохнув, удрученно прикрыл веки. Тут как тут. Огромный верзила теперь будет ошиваться под ногами каждый раз, когда они о нем вспоминают. А забыть его нельзя — он все время рядом. И Андрею, похоже, это приходится по вкусу. Двоих своих телохранителей Тадеуш уже похоронил и третьего заводить не собирался. Какой от них толк, кроме как запрыгнуть на мускулистые плечи и покататься недолго, выставляя себя полным дураком?

— Дэвид, обойди, пожалуйста, сбоку, — предупредил Андрей телохранителя по внутренней связи, не желая, чтобы тот слишком близко подходил к клеткам. — Мы нашли загадку.

— Как интересно… — Дэвид ответил с осторожностью. — А она не взрывается? Я только что из больницы.

— Буду честным. Не знаю.

— Хорошо. Я обойду, — послушно ответил Дэвид.

Двигался он осторожно и выглядел довольно здоровым. У генсолдат была такая регенерация, что диву даешься. Стоило Дэвиду сделать несколько уколов заживляющих инъекций вокруг раны, и его плоть затянулась буквально за одну ночь, как у какого-нибудь морского гада. Тем не менее, Дэвиду, по всей видимости, повторять не хотелось, и он взял большую дугу, ориентируясь на Андрея с Тадеушем. Они стояли аккурат по прямой, значит, нужно обойти сильно справа.

— Что это с ним? — удивился Тадеуш. — Он выглядит как новогодняя елка.

На Дэвиде висела ярко-синяя куртка, цветастая футболка с розовыми, зелеными, фиолетовыми, синими и черт еще подери какими цветами, разбитыми по ткани, словно стекло. Из-под высокой травы мелькали бирюзовые штаны в пурпурную полоску. Андрей даже не хотел знать, какого цвета у него ботики. Да что с ним случилось? Дэвид никогда не одевался так вычурно, ярко выделяясь из марсианской толпы своей серостью и неприметностью. Теперь он походил на всех остальных — тех, кому надоели унылые марсианские пустыни, и кто компенсировал голод взгляда ядовитыми красками дешевой ткани.

Половину пути Дэвид послушно огибал неприкосновенную зону, хоть и не видел, что там, за высокой травой. А вот вторая половина пути у него как-то не задалась. Поначалу он принялся осторожно сдвигаться влево, ближе к клеткам, а когда Андрей сделал ему замечание, почему-то выхватил с пояса импульсник и принялся палить из него в траву. Сначала он отступал медленно, выверяя каждый свой шаг, но потом ускорился. Дэвид направился на открытый участок, туда, где росло меньше травы и открывался хороший обзор на противника.

— Стой! — закричал Андрей и Дэвид встал бы, как вкопанный, да запнулся о корягу и полетел вниз.

Его голова выскочила из высокой травы в утоптанную зону, примерно в четырех метрах от клеток. Вслед за ней в воздух взмыла пятнистая фигура пантеры с разинутой пастью. Приземлиться на мягкие лапы она не успела — за несколько мгновений стала прозрачной, а потом полностью исчезла, растворившись в пространстве. Несмотря на широко разинутую пасть пантеры, ее рыка никто не услышал. Она была нема, как скрытая правда.

— Звери! — кричал в панике Дэвид, почему-то прикрывая голову руками, словно прятался от взрыва. — Там в траве звери!

— Успокойся, Дэвид, это всего лишь фантомы, — с удивительным спокойствием сказал Андрей. — Вставай и медленно… вот черт!

По шее Дэвида прошлись красные точки разметочной линии и двинулись дальше по окружности, с радиусом примерно в четыре с половиной метра и точкой отсчета от центра равнобедренного треугольника, сложенного из клеток. Красная голографическая линия мазнула в нескольких сантиметрах от кончиков кроссовок Тедеуша и почти в сотню — от Андрея. Что-то пискнуло. Над клетками появились красные цифры 10:00 и тут же начался обратный отсчет. Примерно на 9:48 следопытам стало ясно, что на разгадку им отвели совсем немного времени.

«Ненавижу загадки на время», — почти сорвалось с языка Андрея. Он нашел в себе силы не произносить этих слов, Тадеуш сегодня и без того нервный. Наверняка, он думал точно так же и очевидное вызовет у него только очередную истерику.

Тадеуш тут же двинулся вперед, переступив черту. Андрей даже не успел опомниться, чтобы остановить его. Обратный отсчет вспыхнул алым, тут же перескочив с 9:30 на 7:50, Андрей схватил Тадеуша за плечо и дернул его назад что есть мочи. Тадеуш завалился назад, легкий, как пушинка.

— Дэвид активировал обратный отсчет. Сенсоры считали его как ведущего игрока. Все, кто войдут в периметр вслед за ним будут уменьшать время, — нервно сказал Андрей, но Тадеуш и сам уже это понял.

— Отвратительная система, — ответил Тадеуш, вставая с травы, — Дэвид, да поднимайся ты, дубина! Теперь ты наши глаза и уши. Подойди к клеткам и скажи, что видишь. Поднимайся, у нас мало времени! Зачем только придумали эту ерунду?

— Чтобы удержать толпу, — Андрей глубоко вздохнул и медленно выдохнул, пытаясь успокоить бешено колотящиеся сердце, — Мы здесь одни, а на других координатах, скорее всего, сотни игроков, если не тысячи. Наблюдаемый периметр установили, чтобы не получилось, как в треугольнике «Магуро».

— Здесь какие-то кнопки, — подал голос Дэвид, который встал и дошел-таки до клеток. — По две на каждой. Одна красная, другая синяя.

— Кроме кнопок еще что-нибудь есть? — громко спросил Тадеуш, с тревогой наблюдая обратный отсчет — не надумает ли тот ускориться к нулевой отметке?

— Около красных написано «открыть перегородку», а около синих написано «выпустить».

— Отлично! — с досадой прыснул Тадеуш, махнув рукой на промозглый ветер. — Дополнительные вводные. Их можно еще и выпустить!

— Соберись и начинай думать, — холодно отчеканил Андрей, лихорадочно перебирая варианты разгадок.

— Выпустить всех сразу? — Тадеуш сказал первое, попавшееся в голову.

— Они же перебьют друг друга. И нас заодно. Выпустить всех — значит уйти от проблемы. Спрятать голову в песок.

— А это вариант зла, я правильно понимаю?

— Правильно.

— Значит, сразу отметаем.

— Что мне делать? — обескураженно спросил Дэвид. Он был растерян и взволнован, и мял полы цветастой куртки большими ладонями.

— Ничего, Дэвид. Сейчас мы разгадаем загадку и скажем, какую кнопку нажать, — успокоил его Андрей, словно ребенка. — Постой немножко, пока ничего не нужно делать.

Каким-то образом получилось, что слишком очевидную теорию Тадеуша о исправлении злых ошибок добром он принял как аксиому. «Значит, верный путь», — подумал Андрей, искать другой у них просто не оставалось времени.

Но что случится, когда время истечет? Все перегородки откроются, или, напротив, будут блокированы? Или что-то выскочит из прутьев и убьет всех животных? Или, наоборот, клетки откроются и выпустят их? На самом деле это было совсем не важно.

Они проиграют — вот что случится, когда закончится обратный отсчет.

Четыре минуты пятьдесят секунд.

— Может, выпустить только скорпиона, кролика или волка? — спросил Тадеуш.

— В чем исправление ошибки?

— Сохранение жизни.

— Не вижу связи с прошлой загадкой. Просто не вижу…

— Нэнсис говорит, что хочет сохранить как можно больше жизней. Для нее это добро, — сказал Тадеуш, — Если нельзя выпустить всех, нужно выпустить хоть кого-то.

— Кролика. Это очевидно, — утвердительно ответил Тадеуш. — Не ищи черную кошку в темной комнате. Может, это обман такой? Мы ищем что-то сложное, а разгадка она на поверхности. Поэтому и невидима.

— Что очевидного в кролике?

— Он же символ абсолютного добра. Пушистый, мягкий, белый. Его любят маленькие девочки.

— Дай угадаю. У тебя в детстве был кролик.

— Это никак не влияет на мое решение, — с легким раздражением ответил Тадеуш. — Ты находишь время для сарказма, когда у нас его нет.

— Ты прав.

— Открываем клетку и выпускаем кролика?

— Ты прав, что у нас нет времени.

— Так что мне делать? — тревожно промычал Дэвид, обливаясь потом. Оставалось всего две с половиной минуты.

— Добро! — огрызнулся Тадеуш. — Ты же слышал, что тебе сказал Андрей. Будь умницей, сделай универсальное добро. Это приказ - так ясно? Не суйся в наш разговор!

— Не путай его, Тадеуш. Дэвид и так волнуется.

— Черт побери, Андрей! Нэнсис ассоциирует себя с этим кроликом. Эта механическая девка думает, что ее хотят загрызть злые волки системы. Потому что кто сильнее, тот и прав. Волк здесь «Голем» — зло, которое хочет поглотить добро. То есть кролика, который не может себя защитить. Это должны сделать мы!

— Хочешь сказать, что добро слабое.

— Да! Непротивление. Согласие. Жизнь в розовых очках.

— Это был не вопрос.

— Чтобы добро выжило, оно должно стать злее, — выпалил Тадеуш. — Нужно впустить скорпиона к волку и спасти кролика.

— Или лучше открыть клетку с кроликом и освободить добро?

— Я… я не знаю, — опешил Тадеуш. — Может, есть смысл уберечь добро, а зло само сдохнет. От голода.

— Бред.

Тридцать секунд. Дэвид схватился за голову, крепко сжав волосы в кулаки. Глядишь дернет и вырвет из головы клок. Щеки его надувались и сдувались, он пыхтел как пустынная гагаузка.

— Что… что… — шептал он, боясь громко задать вопрос «что же мне делать?»

Ему сказали сделать добро, а какое именно не сказали, да и четких инструкций никто не давал. Он был взволнован и растерян.

— Андрей, решай, — холодно выпалил Тадеуш. — Или я решу сам.

— Я не знаю, — Андрей был не менее растерян. — Я просто не знаю. Ничего не идет в голову. Ненавижу загадки на время…

Двадцать секунд.

— Дэвид! — окликнул Дэвида Тадеуш.

Тот держался за голову и, казалось, не слушал его.

— Дэвид! Посмотри на меня. Нам нужно сделать добро, слышишь?

— У-у-у… угу, — промычал Дэвид.

— Открой клетку с кроликом и выпусти его, — спокойно, почти холодно отчеканил Тадеуш, стараясь выговорить каждое слово четко. Понятность и четкость — вот что сейчас нужно было Дэвиду. Не больше, не меньше.

— Ааа… — Дэвид бегал взглядом по клеткам, казалось, полностью впав в ступор.

Наверное, он тоже не любил загадки на время, а до этого и просто загадки.

— Дэвид, дубина ты непробиваемая! — не выдержал Тадеуш, переходя с крика на визг. Оставалось десять секунд. — Открой клетку с кроликом, слышишь?! Открой эту долбанную клетку с кроликом!!

— Ааа… аааа… — закричал Дэвид, его лицо исказилось, превратившись в уродливую гримасу, рот скривился, он всхлипнул, готовый вот-вот заплакать, — Ааа!!

С диким криком Дэвид опустил руку на кнопку, когда до конца отсчета оставалась всего пара секунд. Перегородка между волком и кроликом со скрипом отрылась, и волк ворвался в клетку с кроликом, тут же впившись клыками в белую шубку. Кровь пушистого животного забрызгала прутья клетки и пестрые штаны Дэвида, когда волк несколько раз мотнул головой, сжимая стальную клыкастую челюсть.

— Что… что ты наделал… — Тадеуш в ошеломлении сел на корточки, почти исчезнув в траве, и обхватил голову руками. — Ты его убил. Ты убил добро, идиот…

— Я не хотел… я не знал… вы… вы кричали, — Дэвид ныл, дыхание его стало отрывистым, он чувствовал себя виноватым, но и обиженным тоже. — И обзывались! Никто не может меня ругать, кроме начальника. Только Магилак повышает на меня голос, больше никто! Я растерялся.

Рядом с Тадеушем опустился Андрей, все такой же необыкновенно молчаливый, и удивительно спокойный. Видимо, ему не привыкать гоняться за Нэнсис, и тем более не привыкать в очередной раз оставаться ни с чем. Знакомое чувство неудачи осело горечью на языке, но не было таким уж неожиданным. Андрей вытащил пачку сигарет из-за пазухи и предложил ее Тадеушу. Тот отказался, с первого дня комы не взяв в рот ни капли алкоголя и не оскверняя легкие ни одной затяжкой никотина. Предложи Андрей ему сладкие пирожные с клубничным кремом, он, быть может, и согласился… ветер уныло обдувал разгоряченную кожу, в отрывистых порывах воздуха колыхались длинные стебли жесткой травы. Такой жесткой и острой, что можно было порезать кожу. Она походила на разочарование. Да, это именно то, что каждый из них ощущал сейчас.

— Господа следопыты… — послышался растерянный голос Дэвида, предоставленного самому себе. — А что делать с бумажкой? — Дэвид боялся сделать что-нибудь не то снова, поэтому стоял на месте и не двигался, и даже дышать старался в такт ветру. Он даже не испугался скорпиона, который, по всей видимости, не собирался его атаковать. Судя по светящимся щиткам на бугристом брюшке, он был механическим. — Тут цифры какие-то. Много цифр. Я столько не запомню.

Андрей выбросил сигарету, даже не успев закурить. Сидя в расслабленном унынии, следопыты не видели, что творится там, за высокой травой, потому что она покрывала их почти по макушку. Для Андрея было не впервой бежать на растерянный голос Дэвида. Иногда он означал, что загадка вот-вот будет решена.

Скорпион самостоятельно выбрался из стеклянного ящика, зажав лист бумаги кончиком жала на оттопыренном вверх хвосте. По всей видимости, именно этим жалом он должен был убить волка или кролика, но теперь жало прекрасно справлялось с ролью держателя, а скорпион вел себя спокойно, неподвижно, смахивая разве что на диковинную канцелярскую принадлежность. Атаковать он не собирался.

— Возьми ее, — взволнованно сказал Тадеуш, обращаясь то ли к Андрею, то ли к Дэвиду. Сам он протягивать руку к скорпиону не решался. Андрей с Дэвидом тоже замешкались. — А, черт с вами! — воскликнул он и нетерпеливо дернул листок на себя. Скорпион помял лапками, удивительно похожими на живые, вспыхнул белесо-голубым светом по брюшку и потух. — Эта штука не двигается, смотри-ка… будто сдох. Значит, с самого начала все было обманом. Ничего удивительного, это же Нэнсис. Тут какие-то цифры… Андрей, глянь. Опять координаты?

— Похоже на то… хотя, не уверен. Слишком большое количество цифр. Много вариаций, — Андрей отсканировал лист браслетом. Нейросеть насчитала более трех тысяч цифр, идущих с самой первой строки и до конца полноразмерного писательского листа. — Если считать так же, как предыдущую загадку, мест, где спрятана следующая, наберется бесконечное количество. Вряд ли Нэнсис использовала тот же принцип.

— Даже если мы узнаем координаты, какой в них смысл? Следующая загадка кроется в разгадке предыдущей, это мы уже выяснили, — недовольно проворчал Тадеуш, так же недовольно глядя на Дэвида. — А какая разгадка у этой загадки мы не знаем. Дэвид ткнул пальцем в небо и продырявил его насквозь. Чистая удача. Случайность.

— Случайность? — Андрей посмотрел на Дэвида, тот виновато отвел взгляд. — Почему ты открыл ящик с кроликом? Дэвид, посмотри на меня, это важно. Не слушай Тадеуша, он всегда мелет всякую ерунду, — Андрей доверительно положил руку на плечо Дэвида. — Ты отгадал загадку, понимаешь? Ты молодец. Скажи мне, почему ты открыл ящик.

— Кролики еще хуже, чем кроты, — нарушил виноватое молчание Дэвид. — Я был совсем маленьким, когда мы с мамой жили у леса. Мама завела огород. Когда-то кроликов было мало, я любил ловить их по обочинам дорог и гладить. Они пушистые такие… совсем ручные… потом их стало больше. Очень много, понимаете? Они съедали весь урожай и пугали моих котов. Котов я любил больше, чем кроликов. И морковку любил, а они ее всю за ночь съели. Однажды я увидел, как один кролик забрался на другого, и заплакал. Я думал, что он хочет его затоптать, но мама сказала, что они просто играют. Они везде так играли и мне это не нравилось. Я потом узнал, что… — Дэвид смутился, — не важно. Их стало очень много. В одну весну вся земля была белой, хотя грязь и слякоть всегда черная. Эти вредители съедали все что мы посадили, всю пшеницу у опушки и затоптали лес. Всех распугали. Кролики плохие.

— «Белёсый» год, — усмехнулся Тадеуш. — Его назвали так, когда на Марс завезли волков и брандовых лисиц. Проблема решилась, но не до конца.

— Я открыл ящик, чтобы волк съел кролика. Кроликов еще много, они везде тут бегают. Они отнимают еду у других животных, — пожаловался Дэвид. — И портят урожай. Если на Марсе станет на одного кролика меньше, будет только лучше. Я только хотел… хотел… — тут Дэвид осекся.

— Восстановить равновесие, — Тадеуш хлопнул рукой себе по лбу, послышался смачный шлепок.

— Нет, я хотел убить кролика, — напряг брови Дэвид.

Волк в клетке уже проглотил добычу и огрызался на пришлых, незваных гостей. Его морда была заляпана кровью, он рычал.

Тадеуш пропустил слова Дэвида мимо оттопыренных ушей:

— Они называют себя «Орден Срединности». Золотая середина. Равновесие. Как я сразу не догадался?

— Все очевидное лежит на поверхности, только поднять его бывает трудно, — задумчиво сказал Андрей. — Дело совсем не в кроликах, а в том смысле, что мы вкладываем в них. Абсолютное добро. Мы придумали себе, каким оно должно быть. Мы взяли этот образ добра-пушистого кролика и начали его ненавидеть, потому что… — Андрей задумался, — …оно не эффективно. Поэтому предпочитаем становиться волками, чтобы не стать кроликами.

— Сейчас волком быть лучше, чем кроликом. Как выяснилось, сейчас это — абсолютное добро. По крайней мере, по мнению Нэнсис, — скептично заметил Тадеуш.

— По мнению Нэнсис ни то, не другое не является добром. Обе крайности — зло. Добро находится на другом уровне. Оно почти всегда незаметно и неочевидно, — сказал Андрей и кивнул, отмечая, что загадка отгадана. — Равновесие, вот что. Волк вписывается в этот формат, поэтому в данный момент он добро.

— Еще бы разобраться, где это равновесие, — пробурчал Тадеуш, разглядывая цифры на листке. — Что-то оно уж совсем не очевидное. — А потом усмехнулся, — Я так понимаю, это наша следующая загадка? Которая вытекает из разгадки первой?

— Я тоже сразу об этом подумал, — засуетился Дэвид. В прошлый раз он навел Андрея на мысли о разгадке и сейчас отчаянно хотел принять участие. Ему было приятно, что Андрей считает его значительным, быть может, даже очень умным. Но Дэвид не был уверен в последнем, он только мечтал, что Андрей так думает. — Правда, честно говорю. Как только вы сказали про равновесие, у меня в голове появились мысли. А что такое равновесие? А как его получить? Честно, господин Коршунов, я не вру.

— Ты большой молодчина, Дэвид. — Андрей одобрительно похлопал Дэвида по плечу, как сделал это тогда, в пустыне, — Можно смело считать, что все три загадки отгадал ты. Или, по крайней мере, большую их часть. Без тебя мы бы не справились.

Банальная похвала, очевидно, имеющая к реальности отношение очень отдаленное, заставила Дэвида засиять, его губы растянулись в широкой улыбке, он даже обнажил верхний ряд крепких белых зубов. Добротных и здоровых, как и весь Дэвид.

— Проверим нашу теорию, — Тадеуш отсканировал листок, выбрав ровно середину среди бесконечного потока цифр. Оставалось ровно 1467 цифр слева и 1467 цифр справа, а в середине двенадцать — 7°18′09″ ю. ш. 100°59′47″ з. д., если брать пересчет на координаты. — Андрей, смотри. Вот тебе и золотая середина. Если брать точно по центру… надо же… это…

— Координаты города Терби.

— Значит, наша отгадка верная. Не бывает таких совпадений.

— Не бывает, — Андрей оторвал взгляд от листа и повернул голову к пасмурным развалинам города, утопающего в хищной растительности. — Следующая разгадка здесь же. Нам не нужно никуда спешить.