NeuroSoul Том 2.

Глава 8. Поздно

Пять километров и сто тридцать два метра — именно столько прошли они через карьер, теперь находящийся за их спинами. Издалека он был похож на ржавую пену, покрытую пузырями. Второй, и, как выразился Дэвид, последний его друг не преодолевал такого расстояния, а потому Андрей почувствовал легкий укол досады. Поднимая густые клубы дыма, небольшой транспортник приземлился метрах в ста от них. Пилот вышел на солнце, сверкая стальными боками. Он упер руки в продолговатый корпус, готовый спасать мир. Если бы Андрей знал, ни за что бы не согласился на такую кампанию. Ему не было жалко своих отгадок для Бетани — ни Дэвид, ни девчонка не помешают ему взглянуть в глаза Нэнсис, но Вильгельм…

— Приветствую вас, друзья! — дроид так и не вышел из образа, вскидывая руку каждый раз, когда восторгался всему, чему считал нужным. — Дорога приключений вновь свела нас на пути опасности. Так давайте же бросим вызов этим невероятным испытаниям!

— Давай… — сдержанно ответил Андрей, стараясь не испытывать особого недовольства. Вильгельм имел вкусовые рецепторы последнего поколения, к тому же, наверняка, работал в каком-нибудь ресторане далеко не средней ценовой категории. Иначе как бы он мог их себе позволить? При первичном производстве подобными ресурсами государство не снабжает. Если он работал в ресторане, логично рассудил Андрей, то, наверняка, имеет так же встроенные датчики распознавания эмоций для глубокой оценки эмоционального фона клиента. А его рецепторы могли уловить изменения в химическом составе воздуха вокруг него. Недовольство имеет свой, особенный запах. Андрей не доверял Вильгельму. — Нужно поспешить. У нас очень амбициозный соперник, и еще несколько сотен на хвосте.

— О, вы ошибаетесь, — Вильгельм вышагивал широким шагом, плащ за его спиной развевался. Он совсем не изменился с тех пор, как он видел его в последний раз. Только луны на новом плаще сменились на солнца с длинными острыми лучами. Плащ все так же темно-синий, а узоры на нем — ярко-желтые. — Их вовсе не сотни, а тысячи, — с восторгом произнес дроид. — Тысячи соперников. Для меня честь обогнать их в такой бравой и находчивой кампании!

Надо будет избавиться от него. Когда они направились в сторону склада-промзоны, Андрей уже раздумывал над предлогом, чтобы пути их снова разошлись. Если пятая загадка действительно последняя, сделать это будет не так-то просто. Вильгельм может быть очень упертым в своей жажде приключений. Кто знает, как он поведет себя, когда они окажутся к Нэнсис совсем близко? Дроид освежевал несчастного Барри и сделал из него сосиски. Да, парень был уже мертв, но вряд ли он захотел бы оказаться в чьем-либо желудке даже после своей смерти. Андрей сам бы желал лечь в спокойную, холодную могилу, чтобы над его головой выли холодные ветра, и его крест запорошил пушистый спокойный снег. Да. Спокойствие. Барри его заслуживал. Быть может, он желал бы, чтобы его прах развеяли в космосе, и он кочевал бы миллионы лет от планеты к планете. Молчание вечности ничуть не хуже холодной могилы. Вильгельм не понимал этого, умирать ему еще совсем не скоро. Дендровые ядра его поколения имеют срок годности в две тысячи лет с возможностью копирования и переноса на другой носитель. Коэффициент потери личности при этом составлял всего два процента. Так что Вильгельм должен был стереть себя как личность примерно через сто тысяч лет, если не придумают технологию с полным переносом. Сто тысяч лет — долгий срок. Такие как Барри лишь субстрат для его вкусовых рецепторов.

Он был слишком восторженный, этот дроид. Выражался высокопарными словами из посредственных рекламных роликов со стандартной схемой привлечения клиентов. Каждый дроид сам решал на какой информации ему обучаться. В этом они ничуть не отличались от людей. Вильгельм выбрал дешевые бульварные романы и фэнтези-чтиво, где герои все сплошь доблестные, а злодеи злые только потому, что злые. Андрей не углядел бы в этом никакой опасности, если бы Вильгельм не считал себя героем. В отличии от книг реальность не была так однозначна, и, в отличие от реальности, Вильгельм был практически так же неуязвим, как и герои в его книгах. Хотя, и тут Андрей ошибался. Герои с мечами в правой и щитом в левой руках хотя бы получали ранения.

— Она ведет куда-то туда, — Дэвид рассматривал полосатую стрелку, усаженную на стальной штырь, а тот — в грунт. — Нам вперед.

— Ты решил, что стрелка ведет к загадке? — удивился Андрей, хотя удивляться, по сути, было совсем нечему. Простота Дэвида была хоть и поразительна, но уже ожидаема. — Если она указывает в сторону цистерн, это еще не значит, что она указывает путь. Это было бы слишком…

….слишком просто. И тут он осекся. Краска на плоском жестяном указателе лишь слегка покрылась местной пылью, в остальном же была совершенно нова, без единой царапины, следов кислотных дождей или мелких расчесов абразивных карьерных ветров. За первой стрелкой тянулась вторая, аккурат через десяток метров, потом еще одна, и еще. Очень маловероятно, что указатели предназначались для рабочих, знающих эту местность лучше ящериц, прячущихся в выемках рыхлой породы. Неужели они действительно для игроков? Андрей привык в замысловатым, сложным задачам. Его мозг искал лазейки, двойные смыслы, и пытался из ничего слепить хоть что-то. Ему было трудно взять яблоко с блюда, стоящего на столе. Он обязательно должен был приподнять его и заглянуть под дно, чтобы убедиться, что под ним не прячется еще один плод. Дурацкая привычка во всем искать подвох.

Стрелки. Слишком просто. Может, в этом и есть подвох? Будто их заманивали куда-то. Бесплатный сыр может быть только в мышеловке.

— Не знаете, куда ведут эти стрелки? — спросил Андрей рабочего, сидящего на ржавой бочке около пятиметровой цистерны, заполненной кислотами для обработки породы. Он облокотился на цистерну спиной и почти дремал. Капли кислоты, стекающие по вакуумному нановолокну, его будто бы совсем не заботили.

Кое-где кислота прожгла плотную засаленную ткань рабочей робы с нашивками частной горнодобывающей компании. Мужчина был здесь почти один. Рядом почивал механизм, отдаленно смахивающий на дроида. Был ли это какой-нибудь человекоподобный мотоблок или охранник с минимальными системными требованиями, Андрей не знал, но он выглядел точно так же, как рабочий — потертый, с ржавыми пятнами на корпусе и будто бы с истекшим сроком годности. Округлый набалдашник над плоским корпусом, отдаленно напоминающий голову, был помят в нескольких местах. Робот не придавал признаков жизни, рабочий тоже сделал это нехотя, с трудом разлепив веки, когда игроки подошли вплотную. Городок переживал не лучшие годы своей жизни.

— В стену, — ответил мужчина, зевнув ртом с тремя зубами, выжившими в его рту.

— Стрелки ведут в стену? — уточнил Дэвид. — В какую?

— За которую пройти дальше нельзя, — проворчал рабочий. Он был немолод и хотел только покоя. — Стены разные бывают, эта высокая кирпичная и стоит тут уже два десятка лет. Пару недель назад приходили тут какие-то, стрелок натыкали и ушли. Еще под стеной покопались и сказали, чтобы никто из местных туда не подходил. Посадили меня сюда, чтобы следить за этими оболтусами. Да кому нужна эта стена? Объявили две недели выходных, так все пьют на вязких водах. Кислотой и кирпичом никто не интересуется.

— Мы пройдем? — спросил разрешения Дэвид, — Мы не местные.

Мужичок окинул Дэвида подслеповатым взглядом, наспех оценив его разноцветную одежку:

— Идите.

— Потрясающий уровень безопасности! — воскликнул Вильгельм, когда они немного отошли от пропускного пункта. Андрей был совсем не уверен, что это был именно он, как был не уверен в том, что Вильгельм действительно восхищается. По всей логике это должен быть сарказм, но робот никогда не шутил до этого момента.

«Вокруг творится какой-то бред», — посетила Андрея внезапная мысль, а, значит, они были почти у цели.

По пути им встретилась всклокоченная собака с жирными боками, зажавшая в пасти дохлую ящерицу. Потряхивая опущенным ободранным хвостом, она прошла мимо, не проявив к незнакомцам никакого внимания. Когда псина оказалась за их спинами, послышался хруст.

Вокруг возвышались насыпи добытой породы, поблескивая крупицами металла и солей в рассыпчатом грунте. Между ними умещались бочки побольше и бочки поменьше, аккурат рядом с массивными контейнерами первичной очистки. Кое-какие из них были обнесены забором-металлической сеткой, над ними светились красные голограммы с кодовыми символами охраны. Двадцать-сорок три — соседняя сетка находилась под напряжением. Следующая полосатая стрелка была сбита, уперевшись красным острием в проволоку. Игроки не стали подходить ближе, чтобы посмотреть, куда она могла указывать до того, как карьерные ветра опрокинули ее на бок. Прикоснуться к ней не решился даже Вильгельм. К счастью, следующая находилась совсем близко — еще через десяток метров, ведя игроков по легкому проторенному пути, словно детей.

Пахло ужасно. Тем не менее, анализаторы воздуха молчали, остановившись на пограничном статусе от безопасного «зеленого» и удовлетворительного «желтого». Хоть одна хорошая новость. Надевать снова маску Андрею совсем не хотелось. Ему нужно было ощущать пространство, словно из его щек торчали длинные вибриссы, как у котов, которыми они чувствуют добычу. Андрей тоже чувствовал, она была совсем рядом, спряталась между цистерн, насыпей сырья и застойного воздуха. Ветра не было. Он остался там, у входа, подвывал изредка в такт храпу вновь уснувшего сторожа.

— Как ты догадался, что господин Коршунов отгадает загадку? — спросил Дэвид Вильгельма, успевшего сделать бодрую фотографию на фоне жующей собаки. Та, видимо, совсем не была против и не обратила на дроида никакого внимания точно так же, как и на всех остальных. Затем Вильгельм сфотографировал себя на фоне полосатой стрелки, а сейчас прижался к Дэвиду и пышной блондинке. Все улыбались. Андрей от мероприятия вежливо отказался. — На первом месте стоит хороший аналитик, он мог отгадать лучше.

— О, мои дорогие друзья. Доблестный путник должен быть честен со своими друзьями, — Вильгельм прикрыл железные веки, на мгновение спрятав синий взгляд. — Я писал Брендану Торну, но он мне не ответил. К сожалению, я имел несчастие столкнуться с непробиваемой черствостью железных сердец… и тут я вспомнил о вас. Мои не менее доблестные друзья, наверняка, согласится протянуть руку помощи, подумал я. И вот я тут! Стрелки указывают нам путь к горе сокровищ, которые только и просят, чтобы мы оценили их блеск.

— Здорово, — Дэвид отчего-то был доволен. Бетани держала его за руку, и еще ни разу не отпустила его ладонь за все то время, что они шли. — Значит, вторую загадку ты не смог отгадать?

— Увы, мой добрый друг.

— Мы вместе это сделали, — выпятил вперед грудь Дэвид. — Я и господин Коршунов. Я не хватаюсь. Он сам так сказал.

— Это действительно так, — подтвердил Андрей, гадая, когда он успел стать другом Вильгельма. И почему снова потакает Дэвиду, когда впору Вильгельма прогнать? У дроида не хватило мозгов разгадать вторую загадку, и он даже не удосужился посетить третью, когда в сети появилась нужная информация. Почему Вильгельм решил, что сможет отгадать четвертую?

Вильгельм имел коэффициент интеллекта G-190, это был очень высокий показатель. Наверное, он пользовался не всеми ресурсами своего мозга, или просто забыл, как это делается… посредственные книжки про приключения сделали его мышление линейным. Собрать бы больше данных… Прошло десять марсианских лет, как искусственные интеллекты начали получать гражданский статус. Про способы их мышления при интеграции в общество информации было собрано совсем мало. Это заставляло Андрея быть осторожным и соглашаться со всякой ерундой. А, может, он просто хотел, чтобы Дэвид порадовался? У него-то самого это уже давно не получается… Дэвид гладил ладонь Бетани и выглядел гордым, даже счастливым.

— И что это? — Бетани скинула золотые локоны с покатых плеч мягким движением ладони. Той, которой не цеплялась за Дэвида.

— Стена, — со знанием дела ответил Дэвид, — Сторож сказал, что стрелки ведут в стену. Не думал, что она будет кирпичная. Зачем она здесь?

— Чтобы складывать за нее отходы, или прятаться от толстых собак. Или она просто так здесь стоит, потому что кто-то поленился ее снести, — за стеной кое-где лежали раздробленные кирпичи и можно было заметить остатки фундамента, запорошенного временем и тленом. Видно, когда-то очень давно здесь стояло здание, от которого осталась одна стена. Выглядела она совсем не важно, и готова была рухнуть в любой момент. — Нет никакой разницы, почему она здесь оказалась.Вопрос в том, что это за цифры, — Андрей указал на красный отсчет — обратный, в очередной раз.

В метре от стены стоял черный ящик, рисковавший в любую секунду остаться под кирпичными завалами. В полметра длиной и в полметра толщиной, он был гладким и глянцевым, и глазу было совершенно не за что больше ухватиться, кроме яркого отсчета красными цифрами, проектируемыми голограммой в воздух над ящиком. 15 минут тридцать две секунды, тридцать одна, тридцать…

— Скорее всего, начальный отсчет составлял несколько часов, а то и больше, — сказал Андрей и тут же замолчал, вспомнив, что перед ним не Тадеуш. Насколько бы Андрей не презирал его, Тадеуш все же был человеком и следопытом. Самое опасное, что можно было от него ожидать — очередное оскорбление, завернутое в обертку сарказма и воспитания. Что ожидать от Вильгельма, Андрей не знал.

Однако, одно он знал точно — неспроста эти обратные отсчеты. Очевидно, новая загадка вскроется только через пятнадцать минут, а если бы кто-то успел раньше, ему пришлось бы ждать гораздо больше. Нэнсис подгоняла время отгадок под определенную черту. Что за этой чертой — неизвестно, и это настораживало. Чем дальше, тем тревожней. Тук-тук, тук-тук… сердце перегоняло кровь в груди Андрея, разгоняя тревогу. Маленькая толика интуиции, доставшаяся ему от отца, побелела и стала горячей, как стальной раскаленный прут. Не нужно быть Провидцем, чтобы понять — эта игра ничем хорошим не закончится.

— И что нам делать? — Бетани казалась расстроенной, Вильгельм сел на землю, скрестив ноги и принялся ждать, Дэвид почесал затылок. — Целых пятнадцать минут. Скукота.

— Придется подождать. Это небольшая плата за разгадку, — сказал Андрей.

— Милый, тогда давай отойдем, поговорим. Мы же почти полгода не виделись, — Бетани улыбнулась так, что Андрей догадался — Дэвид сопротивляться не будет. Он сделает все, о чем она попросит. — У нас еще полно времени. Господин Коршунов же не будет против?

— Господин Коршунов… — начал Дэвид.

— Иди.

Через метров двадцать стояла большая цилиндрическая цистерна, мелкие пластины металла покрывали ее сверху донизу, кое-где виднелись подтеки реагентов и ржавые пятна. Бетани увела Дэвида от не слишком любопытных, но явно все замечающих глаз. Она хотела, чтобы они были наедине.

— Ты ранен, — девушка взяла за руку Дэвида, погладив шрам на его ладони.

— Ерунда, — улыбнулся Дэвид, — Ты же знаешь, я всегда был крепким.

Рядом с ней он всегда менялся. Рядом с ней он чувствовал себя и храбрым, и сильным. Иногда даже ему казалось, что он умнел рядом с ней.

— Я слышала про Полет Миражей. Ты чувствуешь что-нибудь?

— Правой почти ничего. Но у меня скоро операция и я буду как новенький.

— Я слышала, — девушка сократила расстояние и прижалась к его груди. Ее взгляд упал на Кубик. — Что это?

— Это Кубик. Друг. Он наелся солнца и сейчас спит.

— Ты всегда был забавным.

Дэвид знал, чего она хотела. За два марсианских года совместной жизни он выучил ее повадки и привычки наизусть. Бетани желала его. Она отвела его сюда, чтобы полностью отдаться. Подальше от посторонних глаз, но не настолько далеко, чтобы не слышать ее стоны. Он заткнет ей рот поцелуем, если она опять начнет свои спектакли. Бетани всегда была большая выдумщица, и искала приключения там, где их искать не стоило. Иногда Дэвиду казалось, что она и в проститутки пошла только потому, что ей было скучно. Потому как его девушка была хоть и не из богатой, но довольно обеспеченной семьи.

Мягкая белая ладонь скользнула вниз, лаская Дэвида. Нет, хотел он сказать. Не сейчас. Меня ждет долг, я при исполнении служебных обязанностей. Вот только горло его так же окаменело и отекло, запечатывая слова. Он стоял молча, не в силах пошевелиться, вдыхал до боли знакомый запах духов «Пиренейская Барби», впивался глазами в округлость румяных пухлых щек, а потом еще и опустил взгляд ниже, на этот раз рассматривая глубокую ложбинку грудей, выглядывавших из-под расстегнутого комбинезона.

Потом, не помня себя, Дэвид уже сжимал девушку в объятьях. Бетани. Сладкая и вкусная Бетани, большая Бетани, которая как раз была ему впору. Большие бедра, большие груди, которые так ловко ложились ему в ладонь. Такой уж она уродилась — аккурат для него.

Она сама нашла его губы, а он ответил, через секунду он уже обнимал ее всю, не зная за что схватиться прежде всего, он полгода ее не видел успел сильно соскучиться. Шлем с головы Бетани упал, глухо звякнув о грунт.

— Да, вот так… Дэвид… мой большой храбрый Дэвид, — шептала Бетани, заставляя тепло разливаться в груди.

Дэвид прижался к ее спине и не отпускал до самого конца, вцепившись в ее большое, податливое тело почти намертво.

Какая хитрая, счастливо подумал Дэвид. Специально повернулась к нему спиной, чтобы он не заткнул ей рот поцелуем. Потому что знала, что он не станет зажимать ей рот рукой. А еще он подумал, что ему так хорошо, что впору бы умереть. Томная слабость прошлась по телу, и Дэвиду даже показалось на мгновение, что он почувствовал свою правую руку.

Счастье длилось не больше минуты. Желание Дэвида оказалось настолько велико, как Олимп до своей терраформации, но, когда острота возбуждения прошла, реальность начала давить на него. Прямо как это огромная гора-потухший вулкан, нависающий, словно каменное небо над головой. От горизонта и до горизонта, и такая же тяжелая, серая и тоскливая. Она проститутка. Она отдает себя мужчинам за деньги, хотя совсем не нуждается в них. Сколько мужчин у нее было сегодня до него?

— Опять забиваешь голову всякой ерундой? — Бетани тоже жила с ним очень долго, и тоже прекрасно его знала. Даже о том, о чем он думает сейчас. К слову, Дэвид думал примерно всегда одинаково, и догадаться о его мыслях не составляло труда даже человеку ему незнакомому. — Я уже больше двух месяцев не работаю в борделе. Забудь.

— Правда? — с надеждой спросил Дэвид.

— Правда. Думала, будет весело. А оказалось…

— Как оказалось? — Дэвид застегнул ширинку и сразу обнял Бетани, не дав ей прикрыть грудь.

— Сложно оказалось, — Бетани явно не хотела вдаваться в подробности, да Дэвид, наверное, и не хотел их слышать. Она все-таки освободилась от его объятий и застегнула комбинезон, предварительно уместив полную грудь в сбившийся бюстгальтер. — Вот, к тебе вернуться хочу. Ты же не против?

— А почему уходила? — только и смог задать глупый вопрос Дэвид, хотя знал, почему.

— Думаю, в жизни нужно попробовать все, — она снова отряхивает волосы с плеч, теперь этот жест означал, что она немного раздражена и не желает слышать наводящих вопросов. — И вот, мы вместе на гоне, впереди нас ждет слава и деньги. Если я скажу, что захотела вернуться к тебе не из-за них, ты мне поверишь?

— Поверю, — честно ответил Дэвид.

Бетани хихикнула.

— Если тебе будет легче, я буду с тобой не только из-за славы. Я же сказала, все оказалось сложно. А с тобой просто. Иногда даже слишком просто. Меня это полностью устраивает. От сложной жизни я устала.

— Я сбегаю отлить, — замялся счастливый Дэвид, который всегда бегал по малым делам после близости. Бетани только посмеялась. — Но, если что, я согласен.

***

— О добрый друг! — (Андрей так и гадал, когда он успел стать другом Вильгельму). — Слава и награда, какова бы она ни была — великое испытание для путника. Сможет ли он дальше идти дорогой приключений, когда уже получил свою награду? Я часто задумывался об этом…

Андрей старался не обращать внимания на постоянное брюзжание Вильгельма. У него теплилась надежда, что по истечении обратного отсчета он наконец заткнется и даст ему подумать. Надеюсь, Вильгельм не станет мыслить вслух. Спрашивать у Вильгельма об этом все равно что окунуть голову в бочку зловонного дерьма. Андрей уже привык путешествовать с Дэвидом, а тот говорил мало и исключительно по делу. Более идеального спутника было и не придумать.

Когда обратный отсчет закончился, Андрей испытал невольное облегчение. В этот самый момент стоны Бетани перешли в крик. Значит, и Дэвид скоро объявится. После разрядки не до женщин, хочется либо покоя, либо дела. У его телохранителя не оставалось много вариантов. К какому бы типу мужчин Дэвид не относился, ему придется заняться делом.

Когда цифры отметили 00:00, черный ящик опустил свои стенки, представив взору странный прибор. Он был плоским, похожим на широкий диск с шершавыми кольцами по окружности, серо-черный, сделанный из нановолокна. По его краю светились несколько красных точек, видимо, это были датчики. Ближе к центру диск имел небольшой экран и выемку в виде вдавленного овала. Как только Андрей приблизился к прибору, начался новый отсчет.

Первые цифры, на самом верху, отмеряли полтора часа, они были зелеными. Вторые цифры, внизу, отмеченные красным, имели между собой прочерк. 10 минут – 25 минут. Что это могло означать? Андрей догадался, что это, очевидно, не обратный отсчет, а какой-то промежуток времени. А еще он упрочился во мнении, что Нэнсис подгоняла разгадки к определённому времени. На этот раз рамки были гораздо жестче, чем до этого.

Сердце в груди заколотилось сильнее. Он узнал его, этот прибор. Ему не нужно было сканировать его, чтобы узнать в сети, что это такое. Подобные приборы он использовал часто по долгу службы, когда нужно было найти важные улики. Они имели высокую точность, встроенный тестер типа KT-87Y, позволяющий уловить малейшие изменение состава субстрата, а также имели высокоинтеллектуальную нейросеть, моделирующую возможные события. Это отражалось на конечных результатах. Перед ним был анализатор трупной крови.

Андрей провел ладонью по лицу, пытаясь привести мысли в порядок. Тщетно. Они метались в черепной коробке и доставляли физическую боль, словно крошились о твердую кость и стальной шрапнелью решетили его мозги в кровавое месиво. Он перебирал все возможные варианты у себя в голове, пытаясь выкинуть, растоптать, разорвать единственную возможную догадку, которая пришла в его голову. Всеми силами он хотел ошибиться, но ошибки тут быть не могло.

Черт побери. Более дерьмовой ситуации он не смог бы даже придумать. Вне сомнения, эта штука заработает, когда отведает умершей крови, и обмануть ее было нельзя. Он мог порезать себе руку и накормить анализатор теплой и свежей, но тогда прибор послал бы его куда подальше, быть может, на вершину самой Арсии. Этому вампиру нужна была мертвая кровь. 10 – 25 минут — это был тот самый промежуток, который отмечал «залежалость» крови в умершем человеке. Введи ты в анализатор кровь посвежее, он уже не отреагирует, как не отреагирует на более «старую». У этих малышек поразительная точность — до тридцати секунд погрешности. Их было не обмануть. Анализаторы показывали не только время смерти, но и химический состав крови, отмечая, какие эмоции в данный момент испытывала жертва. Вся эта информация здорово помогала в раскрытии дел, но чем она могла помочь сейчас?

Не важно, это было совсем не важно… плевать, какая загадка таилась в этом приборе. Плевать, что хотела сказать всем этим Нэнсис. Главное, что сейчас Андрей не слышал над ухом бесконечного жужжания Вильгельма. Он замолчал, оставив Андрея в полной тишине.

Такие как Вильгельм прибудут на место первыми. Фора. У всех них есть глобальная фора.

— Вильгельм! — громко позвал Андрей, но тишина ничего не ответила.

Следопыт обернулся. За его спиной было пусто. Глубокие следы дроида вели вглубь склада.

Лучше бы он почувствовал резкую, предательскую боль в спине, лучше бы это был он, а не… где-то за цистернами послышался истошный надрывный крик.

Тук-тук… тук-тук… сердце было готово выпрыгнуть из груди. Андрей сорвался с места, ноги сами несли его на крик, который оборвался внезапно.

Бетани лежала на земле, раскинув руки в стороны. На ее груди алело большое мокрое пятно, расползавшееся по ткани. Рядом стоял Вильгельм с окровавленным ножом в руках. Дэвид упал на колени, схватив Бетани и рывком притянул ее к себе. Он не был здесь, когда это случилось. Лицо парня исказилось ужасной плаксивой гримасой, он ударял девушку по щекам и плакал, крича что-то неразборчиво.

Она мертва — не нужно быть следопытом, чтобы догадаться об этом. Она мертва и сделать было ничего нельзя. Такие как Вильгельм бьют точно и наверняка.

— Она нужна для разгадки, она не друг! — кричал Вильгельм, держа в руках нож. — Дэвид, она не шла дорогой приключений вместе с нами!

— Бетани, — плакал Дэвид, обнимая любимую девушку и совершенно испачкавшись в ее крови. — Бетаниии.

— Вильгельм, брось нож, — Андрей поднял руку в успокаивающем жесте, будто это могло чем-то помочь. Вильгельм — не человек, он мыслит совсем другими категориями.

Вильгельм не бросил нож, обороняясь, но и нападал.

— Она хочет нашей смерти, — глаза Вильгельма вспыхнули. — Нэнсис хочет убить всех нас! Я жить хочу!

— Я любил ее! — взревел Дэвид, будто это его полоснули ножом в самое сердце, и теперь оно кровоточило, теряя кровь с каждым болезненным ударом. — Бетани хотела снова быть со мной!!!

И тут Дэвид оставляет Бетани и оказывается на ногах удивительно быстро. Вильгельм выставил вперед нож, когда могучая рука Дэвида кинулась в его сторону. Вильгельм успел полоснуть по цветастой одежде, распоров ткань и кожу, но Дэвид даже не почувствовал этого. Словно дроид полоснул по воздуху, а не по мышцам от локтя до запястья — аккурат по только что зажившей ране. Теперь она вновь разошлась по швам. Все решило мгновение, и в это единственное мгновение Дэвид оказался быстрее.

Хруст. Дэвид ударил Вильгельма по черепу, зажав его между своей широкой ладонью и металлом ржавой цистерны. Скрежет металла о металл. Послышалось, как в черепной коробке Вильгельма что-то лопнуло. Его синие глаза потухли почти сразу, со второго удара. Дэвид двинул по голове Вильгельма еще раз, а потому еще раз и еще. Он крошил его черепушку и мял, пока от головы Вильгельма не остался только смятый металл, осколки его дендрового ядра и тягучей синей жидкости на коже Дэвида. Даже когда металл и механические мозги смешались друг с другом, Дэвид продолжал, он бил и бил, мял и мял, будто это могло оживить Бетани.

— Дэвид… — прошептал Андрей, время поджимало. Прошло уже больше пяти минут, и Бетани не должна была лежать мертвой больше двадцати пяти. — Дэвид… хватит. Он мертв.

— Бетани… он убил ее, убил! — по щекам Дэвида катились крупные слезы.

Его ладонь обагрилась в красный, его кровь смешалась с жидкостью из мозгов Вильгельма. На ладони прибавилось пара ссадин, да и только. Несмотря на отчаяние и скорбь Дэвид бил так, чтобы не распороть себе еще и ладонь. Он делал это неосознанно. Чистый рефлекс.

— Убил, и с этим уже ничего не поделать, — холодно ответил Андрей, поразившись своей черствости. — Таких как Бетани сейчас тысячи. В этом замешаны не только дроиды. Нэнсис их всех убила, понимаешь? Дроиды только пешки в ее руках. Нужно поймать ее. Помоги мне, Дэвид, я не смогу поднять Бетани. Нужно пять миллилитров ее крови прямиком из вен. Это можно сделать, если принести ее к анализатору.

— Какому анализатору? — Дэвид отер слезы, на его лице появились разводы крови.

— Анализатору трупной крови. У нас не больше пятнадцати минут, Дэвид. Нам нужно узнать координаты и прибыть на место первыми.

Странно, что он не стал задавать больше никаких вопросов. Такие как Дэвид, словно дети, интересовались всем что их волновало. Особенно то, что они не могли понять. Бесконечные вопросы, бесконечные ответы…

На этот раз Дэвид даже не стал спрашивать, в чем заключалась пятая загадка и почему здесь оказался анализатор. Он молча подошел к бездыханной Бетани, все еще всхлипывая, опустился на колени и поправил золотые локоны на ее лбу. Да, он любил ее, любил всем сердцем и не мог забыть все эти полгода. Он готов был простить все, даже других мужчин в прошлом, и, быть может, даже в настоящем. Каждую проститутку, что покупал себе в борделе, Дэвид выбирал похожую на нее, чтобы бока были потолще и грудь побольше. А характер у всех и так был отвратительный. Да, многие были похожи на нее, но Бетани все равно была такая одна. Он прижимал ее крепко к груди, когда поднимал с земли. Легкую, словно пушинку.

Дэвид никогда не забудет. Ее убил Вильгельм — дроид, который стал палачом.