NeuroSoul Том 2.

Глава 10. Выбор

— Здравствуй.

Андрей смотрел на голограмму Нэнсис, понимая, что путь его не окончен. Она потребует от него большую цену. Гораздо большую, чем просила до этого. Андрей знал, что отдаст все, за этим он сюда и пришел.

— Тебе понравились мои загадки? — Нэнсис держалась от него подальше, будто боялась, что он схватит ее, хотя это было невозможно. Еще немного — и улетит, и Андрей снова останется ни с чем.

— Они были сложными.

— Просто было раньше, — ответила она. — У тебя была возможность поиграть со мной, когда все было легко и ясно, ты отказывался сам. Ты сам все усложнил, — Нэнсис сделала шаг вперед, и Андрей тоже — навстречу ей, но женщина дрогнула и отшатнулась. Андрею пришлось остаться на месте, чтобы не спугнуть ее. Она все еще испытывала боль. Он был ее источником. — Сложные загадки требуют много времени. Как много пришлось обдумать, чтобы все совпало… С умением видеть моя самая любимая. Я хотела, чтобы ты первый пришел сюда. Ты всегда любил размышлять в одиночестве — Терби подходил больше всего. Я знала, что ты отправишься именно туда. Я придумала эту загадку специально для тебя.

— Она была самой лучшей, — честно признался Андрей.

— И самой легкой. Единственная, которая ничего не стоила. Как только ты родился, мне сразу пришло в голову загадать такую загадку. Только я не знала, кому именно. Со временем все встало на свои места.

Андрей с Дэвидом стояли у самой черты, от нее их отделяла только Нэнсис. Ей стоило сделать всего лишь пару шагов назад, чтобы оказаться по ту сторону стихии. Когда она сделала первый шаг, сердце в груди Андрея болезненно ударилось о ребра.

— Куда ты?

— Ты прошел длинный путь, — крылья за спиной Нэнсис затрепетали, по их перьям прошлось мерцающее свечение. Система защиты активировалась, потому что Полет Миражей по ту сторону набирал силу. — Очень длинный путь. Но этого недостаточно. Ты годами бежал от меня, кричал, ненавидел. Теперь придется пойти до конца. Я хочу знать, что нужна тебе так же, как ты мне.

И вот, она делает шаг назад и скрывается за красной стеной, а потом исчезает. Настоящая Нэнсис, из плоти и металла находится там, где небо начинают разрывать грезы. Где звезды падают на землю, поджигая холмы и разум. Там, откуда сможет выбраться только она, и никто больше — улететь на широких крыльях, отделяющих жизнь от смерти. Андрей сделал шаг вперед.

— Что вы делаете, господин Коршунов? — Дэвид схватил его за рукав, тревожно моргая. Кровь на его руке запеклась, она больше не сочлась из раны, хоть он и не мог толком ее поднять. Вовсе не из-за боли — просто ее не чувствовал, как и свою правую руку. «Пройдет немного времени, и она повиснет как плеть», — предупредили его однажды. Это и случилось. Она повисла. Прошло гораздо меньше времени, чем он ожидал.

— Ты хорошо поработал, Дэвид, — Андрей отстранил его рукой. — Спасибо. Но дальше я иду один.

— Как же так? — пробубнил обиженно Дэвид. — Моя задача охранять вас. Чтобы вы не ушиблись, или вас не убил кто-нибудь. За этой чертой Полет Миражей. Вы умрете, если не спрячетесь за валун. Я знаю, я так чуть не умер однажды. Теперь жив только наполовину. Хотя, говорят, что у меня нет настоящего отца. Тогда получается только на четверть. Я руку не чувствую, господин Коршунов. Вы тоже не будете чувствовать.

У тебя есть настоящий отец, хотел сказать Андрей, но одернул себя. У тебя есть отец, пусть он жил несколько сотен лет назад. Он дышал легкими, он был как мы с тобой. Возможно, он имел детей — твоих братьев и сестер, потомки которых, быть может, добрались и до Марса. Ты не один, хотел сказать ему Андрей. Но у него было слишком мало времени, чтобы заставлять Дэвида волноваться. Нэнсис была слишком близко. Он пытался догнать ее больше пятнадцати лет. С тех самых пор как повзрослел и понял, что ему ее не хватает.

— Ты остановишь меня? — Андрей посмотрел Дэвиду в глаза, поняв, что нет, не остановит.

— Вы хилый, — честно признался Дэвид. Он не стал настаивать в том, что он хороший телохранитель и не собирается нарушать приказ. Впервые в жизни он решил сделать то, что противоречит закону. — Там, за чертой, сильные грёзы. У вас мозг расплавится или ноги откажут, пока мы дойдем. А я крепкий, господин Коршунов, я помогу вам дойти, если вы не сможете. Полет Миражей не убил меня один раз, не убьет и второй.

— Зачем тебе рисковать жизнью? — спросил Андрей, смутно догадываясь об ответе. Возможно, не только он скучает по своей Нэнсис.

— У меня не осталось больше никого, — ответил Дэвид. — Если бы меня была возможность еще раз ее увидеть, я бы ею воспользовался. Догоните Нэнсис, а я вам помогу.

Конечно же, он все понял. Может, Дэвид и не умеет складывать в уме сложные числа, и у него не самые сильные аналитические способности, вот только важные вещи он видит сразу. В этом он оказался умнее, чем Андрей. Ровно на несколько десятков лет. Наверняка, он не плакал, когда нужно было улыбаться. И он рос правильным ребенком.

— Каждый сам делает выбор, — только и сказал Андрей, понимая, что незачем приказывать Дэвиду стоять на месте. Пусть делает, что захочет.

Полыхать стало не сразу. Сначала по небу еще скребли невидимые когти, заставляя его истекать алой, переливающейся кровью, смешанной с черным полотном ночи. Когда голова начала кружиться, появились другие цвета — гораздо более яркие, розовые, синие и бирюзовые. Они дробились, лопались и взрывались, разбрызгивая вокруг себя всполохи плотного сияния. Иллюзия. Всего лишь видимая иллюзия, которая погружает разум в морок. Скоро они перестанут видеть цвета и начнут смотреть грёзы. Поговаривали, Марс показывает грезящим свою историю, вплетая их души в тело планеты.

Перед взором проносятся сотни тысяч, миллионы лет в космосе. Поверхность красной планеты атакуют метеориты и сжигает смертельное радиоактивное излучение. Космос чернеет, и морозит, показывая лишь маленькие точки мерцающих звезд вдали. Андрея это больше пугало, чем манило, а Дэвида и вовсе приводило в ужас. Но грезящие сами хотели остаться с Марсом, сколько бы их не пытались возвратить к жизни. Может, они видели что-то другое. Может, они видели что-то еще? Никто не узнает об этом, потому что никто не может рассказать. После этих снов не просыпаются, как бы ты не хотел, чтобы мумии открыли глаза рассказали всем, что видели.

— Полтора балла, господин Коршунов, — громко сказал Дэвид, выкрутив зрительные фильтрующие элементы на всю мощность, Андрей последовал его примеру. Он упал, почувствовал слабость в ногах.

Маленькая фигурка настоящей Нэнсис маячила вдали, не двигаясь с места. Значит, нужно идти дальше. Осталось совсем немного. Она больше никуда не сбежит…

Небо провалилось сквозь себя же, сделавшись бездонным. Планеты наверху, звезды и краски расступились, открыв пусть глубокому тоннелю из черноты и вихрей. Волосы на голове Андрея зашевелились. Их будто подняло вверх, вместе с мыслями. Разум начал утекать через корни, сознание путаться.

— Что это, господин Коршунов?! — закричал Дэвид в страхе, глядя на небо, у которого не было конца. Он не мог объяснить, что происходит и что именно он видит. Он чувствовал только страх и еще что-то, что тянуло его, манило вверх. Стало хорошо, даже очень хорошо. И от этого внутри рождался ужас.

— Два балла, — ответил Андрей. — Мне трудно идти. Ноги не слушаются.

— Я обещал… Я помогу, — Дэвид с трудом оторвал взгляд от неба, подхватив Андрея и закинув его себе на плечи. Для этого ему пришлось здорово напрячь левую руку, потому как Андрей был до ужаса длинным и на удивление твердым. И кости у него были гораздо плотнее, чем Дэвид предполагал. Ему приходилось толкать Андрея и даже хватать за грудки, но на себе он тащил его впервые.

Он должен дойти, он обещал… не может же быть так, что Андрей не сделает то, чего хотел всю жизнь. Глядишь, и жизнь зря прожита. Дэвид не хотел, чтобы Андрей прожил свою жизнь зря, поэтому исправно переставлял ноги и тащил следопыта на себе.

Когда они оказались рядом, Нэнсис стояла, не двигаясь с места и распахнув белые механические крылья. Небо ей совсем не было интересно. Она даже ни разу не посмотрела на него, задрав высоко голову.

Когда оставалось сделать последний шаг, Дэвида оставили силы. Он полетел вниз вместе с Андреем, они оба упали на плоский камень, большой и круглый, словно это была маленькая сцена. Андрей издал глухой звук, когда из его легких выскочил воздух. Он с трудом встал на колени. Зрительные элементы на его глазах пошли трещинами.

— Андрей… вы только быстрей, пожалуйста, — прохрипел Дэвид, уползая.

Он заметил огромный валун поблизости, нависающий на платформу, словно готовый вот-вот упасть. Если видишь такие валуны — заползай под них и не думай. Когда небо раскрыло пасть и хочет поглотить тебя, время терять нельзя. Дэвид отполз к камню, удивившись, как ловко он забился в небольшую выемку будучи таким огромным и бугристым. Будто превратился в маленького игрушечного солдатика, легко помещавшимся на ладошке. Полет Миражей ударился о камень, не в силах достать до его разума, и Дэвид тут же потерял сознание.

А Андрей смотрел, взирая на Нэнсис треснувшим взглядом и почему-то молчал. Она ждала его слов, но он все равно не размыкал губ.

— Твои очки треснули, — сказала она, испытывая неизбывную боль от этой безсловной тишины. Он молчит, опять молчит. Когда-то он плакал, но теперь это в прошлом. Неужели она заслуживает только его молчания? — Ты очень похож на него. Думаешь, что носишь в себе его сердце? Сердце Провидца. Сколько бы ты не убеждал себя в этом, все равно продолжаешь смотреть на мир моими глазами.

Зелеными, словно изумруды — вот что она имела ввиду. Распахивая взгляд, он видел то же самое, что и она. Он не мог видеть иное, иначе бы не разгадал эти загадки и не стоял сейчас перед ней. Помедлив еще мгновение, Нэнсис дрогнула. Мелкая рябь прошлась по ее механическим перьям, и она повернулась к Андрею спиной. Хватит этой тишины, на этот раз вынести молчание было невозможно. Сердце в ее груди стало биться часто и беспокойно, хотя никак не сообщалось с жизненными системами кабернетического тела. Наверное, так действует Полет Миражей… или ее печаль слишком велика… она не знала. Небо полыхало и проглатывало, готовое сломать крепкие крылья. Они начали трещать, поглощая смертельную бомбардировку миражей. Они могли бы защитить и Андрея, если бы он захотел… но он молчал, не попросив даже шага в свою сторону. Неужели его путь оказался бесполезен? Нэнсис сделала шаг, чтобы уйти.

— Мама! — вдруг услышала она за спиной громкий зов Андрея. Сын впервые назвал ее так. Мама… Этого хватило, чтобы Нэнсис остановилась. Остановилась и резко повернулась к нему, готовая порхнуть к своему дитя, забыв долгие годы боли. — Прости меня. Я тебя люблю.

Двинув крыльями, Нэнсис упала к сыну, оказавшись перед ним на коленях. Она раскрыла объятья, прижав сильными механическими руками Андрей к себе, он ответил, положив ладони ей на плечи. «Прости», — снова сказал он, на этот раз шепотом, чувствуя, как катится слеза из ее единственного живого глаза, которым она могла плакать.

Кожа его стала мокрой от соленых слез, когда их щеки соприкоснулись. Нэнсис была холодной, как все дроиды. Впервые в жизни для Андрея это не имело никакого значения. Он догнал ее, догнал. На это потребовалось целых пятнадцать лет.

— Мой глупый наивный мальчик… — шептала Нэнсис, крепко прижимая Андрея к себе. Она больше не намерена была отпускать. Наконец-то он сам пришел к ней, он сказал ей слова, о которых она и мечтать не могла, она имеет на это полное право.

Нэнсис прижала сына к себе так крепко, что их сердца соприкоснулись. Лицо Андрея оказалось по ту сторону защиты — он задрал высоко свой взгляд, минуя спасительный покров крыльев, ведь они были устремлены вперед и защищали его тело вместе с Нэнсис, но совсем не голову. Андрей легонько дернулся, и тут же перестал сопротивляться. Придя сюда, он уже знал, что должен будет заплатить самую высокую цену. Отдать все, что у него было. А что может быть дороже жизни? Нэнсис обнимала его, и объятья ее были стальными. Он никогда и не знал других. Теплых, из плоти и крови, какие имеют все остальные матери. Удивительно, он и не хотел других. Тех, что обжигают своей горячей любовью и пахнут молоком и домом. Раньше хотел, а сейчас совсем нет. Андрею нужны были именно такие — холодные, из металла и нановолокна. Ровно такие, какие он заслужил.

— Я прощаю тебя, — успел он услышать последние слова матери перед тем, как умереть.

Андрей глядел вверх, широко распахнув взгляд и глотку и чувствовал, как его пожирает Полет Миражей. В его глазах уже начал проявляться космос — чернеть белки, превращаясь в бездонные. Скоро на них появятся белые пятнышки, словно небесный Млечный Путь. Его разум еще ощущал объятья матери, когда тело начало сохнуть и истончаться.

Нэнсис держала крепко. Так крепко, что могла сломать ему ребра. Люди такие хрупкие… они созданы такими, чтобы попасть в рай. Свой она потеряла только что. Та красная черта, что переступил Андрей — была ее чертой, за которой уже нет возврата. Нэнсис сжимала в стальных тисках собственного сына, стремительно превращающегося в мумию и чувствовала, как окончательно лишается рая. Андрей больше никогда не заплачет, не сотрет с пухлых щек слезы маленькими ладошками и не убежит от нее. Он останется здесь. Навсегда.