Нет покоя нечестивым

Глава восьмая. Наймит и калика

//18 июня 2022 года, у посёлка//

Иван сбежал с холма и помчался в сторону поселения.

Если это те же грабители, что убили всех жителей, то они не могут не заметить, что кто-то похоронил покойников, поэтому начнут тщательно шерстить все дома и найдут ту безногую девушку, после чего её судьба будет очень печальной.

Но почему это должно волновать Ивана?

Неужели это влияние предыдущего хозяина тела, который не так уж и мёртв, как считалось? Это первая мысль, которая посетила Ивана при обдумывании проблемы.

Может, это и есть проклятье цыганки? Может, она пожелала, чтобы он обрёл, наконец-то, давно потерянную совесть?

В эту теорию отлично ложится спонтанное желание Ивана похоронить тела поселенцев, а также его текущие действия, то есть интенсивный бег к поселению с целью спасения девицы, которая, без посторонней помощи, долго в этом мире не протянет.

Драться с семью кавалеристами, вооружёнными винтовками, на открытой местности – это из разряда фильмов про Джейсона Бонда.

«Или Джеймса Борна?» – не мог припомнить Иван. – «Эти тупые киношки про государственных убийц – пустая трата времени».

В поселение он вошёл, перескочив через дувал, оказавшись во дворе дома, где ночевал прошлой ночью.

На самом деле, Ивану нравились такие дома: каменный первый этаж, деревянный второй, большие окна, милый и уютный дворик со столом и лавками, небольшое дерево, родом, явно, не из этих краёв, а также художественная композиция из камней, тоже импортных, не имеющих аналогов в этой местности. Он бы и рад завести себе что-то такое в прошлой жизни, но жил в крохотной квартирке на окраине Пензы.

Иван, последние лет двадцать, не тратил деньги, полученные за закрытие контрактов. Когда был молодым, в девяностые, деньги слегка ударили ему в голову, он начал развлекаться на всю катушку, но потом чуть не сдох на одном деле, в основном, из-за похмельной несобранности, и как-то резко охладел к развлечениям. Пуля в кишках – это достаточно веский повод задуматься о правильности своих поступков.

Оклемавшись, он дал себе обещание, что будет наслаждаться жизнью только после прекращения «карьеры». Небольшой домик где-нибудь в Европе, может, небольшая яхта… Всё это было бессмысленно и наивно, ведь из «карьеры» нет выхода.

Квартирку в Пензе, к слову, пришлось выбивать из государства чуть ли не силой. Он, официально, не имел высокого дохода, для галочки состоя на должности сторожа в строительной компании, где люди получают за него зарплату и мирятся с тем, что его там нет, поэтому легализовать приобретение недвижимости не мог, из-за чего пришлось побегать по инстанциям и выбить себе, пусть и небольшое, но насквозь легальное жильё. В конце концов, он что, зря убил столько моджахедов во имя наступления коммунизма?

И благодаря не слишком сложным правилам, которых надо неукоснительно придерживаться, в глазах государства Иван был жалким, неустроенным, возможно, что пьющим, ветераном войны в Афганистане. Социальные работники к нему, время от времени, наведывались, так как он состоял у них на попечении, но он отказывался от всех этих продуктовых наборов, сказав, чтобы передавали их кому-нибудь другому. Поэтому у социальщиков Иван был на хорошем счету, так как, якобы, заботится о своих сослуживцах, жертвуя им свой продуктовый набор. Потом, ближе к 2015 году, продуктовые наборы приносить перестали, но приходили и проведывали.

А вот в 2021 началось… Только справились с этой эпидемией ВИ-гриппа, как начался экономический кризис. Как всегда, бабла на всех не хватит, но отодвигать жадные рыла от корыта в открытую никак нельзя, поэтому назрел большой военный конфликт. Сразу вытащили всех пылившихся по углам ветеранов всех войн, вспомнили дни их воинской славы, вдруг окружили заботой и неподдельной теплотой, после чего начали приглашать в школы и колледжи, чтобы пропитать детей их опытом, воспитать патриотизм, героизм и так далее.

Ивана в школы приглашали часто, он ведь, на секундочку, на хорошем счету у соцработников, но он никогда не ходил. Что он мог сказать детям? Что война – это кровавый ад, где относительно комфортно себя будут чувствовать только такие, как он? Что вам это не надо дети, вы этого не вынесете и захотите попроситься к маме после первого же артобстрела? Что, в случае большой войны в ближайшие десятилетия, большая часть из вас, дети, умрёт, потому что война стала совершенно другой? Или надо было врать о том, что он убивал моджахедов не потому, что ему это нравится, а потому, что у него был интернациональный долг перед социалистическим Отечеством? А, нет, про социализм же нельзя теперь…

Не было причин ему ходить и смотреть в глаза наивным детям. И ложью их потчевать он не хотел. Кто-то говорил, что он психопат. Да, это отчасти верно, но самый большой психопат – это государство. Это оно обманывает тебя, использует как одноразовый инструмент и выбрасывает на свалку, время от времени кидая тебе жалкие подачки, чтобы ты не сдох от голода. Так живут люди, с которыми он служил.

И он бы жил также, не начнись в девяностые уникальное время. Время убийц.

Махновцеподобные бандиты рассосались по поселению. Они напряжены, они уже увидели, что в поселении что-то не так. Может, это не они убили всех жителей – это неважно. Убивать их Иван будет не из этических соображений или из-за обострённого чувства справедливости, а только потому, что тут эта безногая. Ну, ещё ему нужны «языки», чтобы прояснить окружающую обстановку.

Иван достал из кобуры игольчатый штык, обмотал его основание носовым платком, взялся покрепче и пошёл делать то, что умел лучше всего.

Ступать бесшумно – это даже не искусство, это наука. К счастью, бандиты такими навыками не владели или не считали, что в подобных обстоятельствах лучше не выдавать себя лишними шумами. Иван слышал их. Прямо сейчас он уже знал о примерном расположении двоих из них.

Первую свою жертву он брал в доме, где искололи штыками женщину и троих детей. Жаль ли их Ивану? Нет. И это странно. Позже он озадачится этим. Ведь, если у него вдруг начала просыпаться совесть, ему должно быть их жаль?

Он бесшумно вошёл в дом, где первая его жертва ковырялась в полу, выкорчёвывая доски стальной фомкой, вероятно, рассчитывая найти тайник на чёрный день.

Иван подошёл к нему сзади и мягко ввёл штык под левую лопатку, заботливо прикрыв жертве рот другой рукой.

Типичная ошибка новичков – втыкать нож или стилет изо всех сил. Но со всей дури колют только дураки. Площадь острия ножа или штыка очень мала, поэтому нужны, сравнительно, слабые усилия, чтобы нанизать на него свою жертву. Толщина острия штыка, которым сейчас пользовался Иван, изначально была около двух миллиметров, поэтому он плохо подходил для ударов рукой, но он заточил его в ходе путешествия, простым камнем, до толщины не более 0,3 миллиметров. Это заняло порядочно времени, суммарно около трёх часов методичной работы, но результат налицо: сердце жертвы уже не бьётся, сделав последнее сокращение пару секунд назад.

Аккуратно положив покойника на пол, Иван оттащил его в спальню и затрамбовал его под кровать, опустив постельное одеяло до самого пола. Теперь, чтобы его найти, надо искать очень тщательно.

Судя по обычному шуму грабежа, никто ничего не понял и можно работать дальше.

У Ивана был пистолет на старте, если что-то вдруг, но, хотя бы, ещё одного-двух он рассчитывал убить тихо.

Пока он пробирался к местоположению второго мародёра, успел услышать шевеления по соседству, где кто-то бил посуду. Это было ближе, чем идти ко второму, поэтому Иван изменил план.

На кухню, где происходил поиск сокровищ среди посуды, он проник через чёрный ход, который здесь не запирали.

Тощий тип, в кожаной куртке, квадратной кожаной кепке и кожаных штанах, вооружённый двумя обрезами двухстволок, азартно сметал посуду на пол, надеясь, что хозяева спрятали что-то среди посуды.

Иван быстро приблизился к нему, но, в этот момент, тощий имел счастье развернуться, даже начать реагировать на неожиданность, но, в итоге, получил игольчатый штык в подбородок. Левый глаз его налился кровью, так как металлическое остриё достигло черепной коробки нетрадиционным путём, пронзив и уничтожив всё на своём пути.

К несчастью для Ивана, штык от таких действий надёжно застрял в костях и быстро вытащить его нельзя. Больше оружия ближнего боя у него не было, поэтому он решил, что пора немножко пошуметь.

Взяв два обреза, он решительно пошёл к источнику шума, идентифицированному вторым.

Никто ещё ничего не подозревал, все ожесточённо курочат мебель и посуду, изыскивая добычу.

К месту пребывания второй жертвы он вышел спустя десяток секунд. Войдя в дом, он понял, что мародёр наверху. Тут, до прибытия убийц, был накрыт стол, с хорошей посудой и вкусной едой. Но убийцы тут всё растоптали и опрокинули. А когда пришёл Иван, остатки пищи уже сгнили.

Мародёр был в спальне, где занимался вскрытием перины. Всё было в перьях – пол, стены, мебель, всё. Маленькое пёрышко, повинуясь движению воздуха, долетело до Ивана и попало ему в нос. Чих сдержать было невозможно, поэтому он ускорился, вбежал в спальню и чихнул, одновременно выстрелив из левого обреза.

Дробь попала в тыльную часть левого колена мародёра. Бедолага пронзительно заорал, поэтому Иван усугубил положение вторым выстрелом, но уже в правый локоть жертвы.

Крупная дробь, не чета земной,[12] разрушила мародёрский локоть, практически оторвав руку. Боль, вероятно, была невыносимой, но Иван ещё более усугубил ситуацию, подойдя и согнув руку мародёра под более неестественным углом.

– Поговорим, как появится время, – пообещал Иван всё ещё вопящему бедолаге.

На шум начали сбегаться остальные мародёры.

Иван увидел в окно приближение одного из них и выстрелил прямо сквозь стекло, дуплетом. Крупная свинцовая дробь на дистанции не более двадцати метров – это плохо для здоровья. Лицо мародёра, вооружённого карканоподобной винтовкой, перестало напоминать человеческое и он упал.

Осталось ещё трое…

На фоне шарахнуло раскатом выстрела. Дробовик.

Иван покинул здание и побежал к дому, на чердаке которого обитала безногая.

Выбежав из здания и промчав меньше сотни метров, он столкнулся с бегущим туда же парнем лет двадцати.

– Э? – озадаченно вопросил молодой мародёр.

– Да, – кивнул Иван и вскинул пистолет Диба.

Парень начал поднимать винтовку, но безбожно опаздывал. Пуля попала ему в правое плечо, в район ключицы.

На фоне кто-то ругался матом и скулил. Иван посчитал жертв. Двоих он убил, третьего покалечил, а четвёртый лёг перед его ногами, часто суча ногами, потому что больно.

Судя по тому, как скулит кто-то на фоне, безногая кого-то зацепила, значит, остался один полностью боеспособный…

Иван затащил свою жертву в ближайший дом, забрал всё оружие и привязал к чугунной батарее.

– Посиди пока здесь, скоро, обязательно, поговорим, – пообещал он парню, затыкая ему рот кляпом.

Выйдя из жилого здания, он тихо прокрался к дому безногой и замер, внимательно слушая.

Раненый безногой девушкой мародёр обнаружился в прихожей. Он лежал на полу и получал помощь от своего соратника, пытающегося остановить кровь.

– Привет, – поздоровался Иван, наведя пистолет прямо в лоб занятому человеку.

– При… – поднял голову мародёр. – Ох ты ж…

– Вот именно, – дружелюбно улыбнулся Иван. – На пол лёг, руки за голову. Рыпнешься – поймаешь пулю.

Ситуация для мародёра была безвыходной, поэтому он послушал Ивана.

Оружие было оперативно изъято, а мародёры связаны.

– Идти можешь? – спросил Иван у раненого безногой.

– М-м-м, ты с ума сошёл?.. – сдавленно процедил тот. – У меня в кишках свинец…

– Значит, не повезло, – пожал Иван плечами и поставил ногу ему на шею.

В сапог впились пальцы, а в глаза Ивана устремился испуганный и непонимающий взгляд. Но кислород был надёжно перекрыт, поэтому мародёр начал очень быстро умирать. Небритая физиономия морщилась, покрывалась красными пятнами, но со смертью нельзя ничего поделать.

Всё это время, сдавшийся мародёр орал и молил о пощаде для своего родного брата, но такой опции не было предусмотрено.

– Встань, – приказал ему Иван. – И иди вперёд.

За несколько минут он, с помощью пленника, перенёс раненого в ключицу мародёра в дом безногой, а также узнал, что бедняга, покалеченный им с помощью двух выстрелов из обреза, уже отъехал в мир иной.

– Наёмник! – крикнула с чердака безногая. – Почему так тихо?!

– Потому что всё кончилось! – ответил ей Иван.

– Тогда я спускаюсь! – крикнула безногая.

На втором этаже начались некие движения и скрипы. Спустя несколько минут, по лестнице аккуратно спустилась безногая. Ей, вероятно, было привычно нынешнее состояние, поэтому она спускалась ловко, без неуклюжих движений.

– Как ты узнала, что это я? – спросил её Иван, игнорируя причитания пленного мародёра, стенающего по убитому брату.

– А кто ещё? – усмехнулась безногая.

За спиной у неё был тот же дробовик. Она посмотрела на плачущего мародёра.

– Да, логично, – согласился Иван. – Кто же ещё?

Странно было то, что он испытывал удовлетворение от хорошо выполненной работы. Раньше он не испытывал удовольствия от убийств самих по себе. Вообще, никогда не испытывал. Адреналин – да, риск – конечно, но от процесса умерщвления людей он кайфа не получал. А тут было ощущение, что дышать стало немного легче, в основном, от осознания того, что вот эти ребята, мародёры и убийцы, больше не коптят воздух поблизости от него.

И этот момент был очень важен. Раньше он никого не считал плохим. Все люди, как люди, каждого можно понять и движут ими обычные или не совсем обычные потребности. Даже у отбитого психа в голове можно найти что-то, объясняющее мотивацию того, что он делает. Даже безумие можно объяснить. Иван понял это давно, поэтому никого не судил. У него у самого рыльце в пушку, поэтому, если кто-то и должен судить, то точно не он. Но теперь…

У него сейчас было давно позабытое ощущение – эмоциональный окрас действий. Цыган в злополучном коттедже барона Иван убивал без эмоций. Просто работа, просто комплекс действий, за выполнение которых ему заплатят хорошие деньги. А, несколько минут назад, он чувствовал. Когда Иван казнил мародёра с помощью свинцовой дроби, глубоко в груди у него пробуждались некие, едва различимые и смутно знакомые, ощущения. Будто он, постепенно, начал чувствовать давно потерянную конечность. Хорошо это или плохо? Пока сложно сказать.

– Чего замер? – спросила безногая. – И почему эти двое ещё живы? Пожалел, что ли?

– Не пожалел, – вздохнул Иван. – Хочу допросить их и узнать побольше. Ведь день, когда ты не узнал ничего нового, прожит зря.

– Это тебе мама так сказала? – усмехнулась девушка.

– Возможно, – пожал плечами Иван.

– Зачем тебе что-то о них узнавать? Что они могут знать? – задала серию вопросов безногая.

– Каждый что-то да знает, – вновь пожал плечами Иван. – Кстати, как тебя зовут?

– А нахрена тебе это знать? – почему-то насторожилась безногая.

– Меня зовут Иваном, – представился Иван, вместо ответа.

– Что, думаешь, если спас меня, теперь можно смело знакомиться? – нахмурилась безногая.

– Ты не подумай чего, – вздохнул Иван. – В местах, откуда я родом, принято узнавать имя человека, с которым говоришь.

– Человека? – усмехнулась безногая. – А у полчеловека у вас имя тоже принято узнавать?

– Это очень самоиронично, но я не оценю твои потуги показать себя стойкой личностью, легко сносящей удары судьбы, – серьёзно произнёс Иван. – Я знаю, что, внутри, тебе очень тяжело, поэтому даже не пытайся спрятаться за щитом самоиронии.

Безногая девушка оценивающе рассмотрела его с ног до головы.

– Слишком разумные слова для такого сопляка, – произнесла она.

Иван пожал плечами.

– Хорошо, – произнесла безногая. – Меня зовут Виг. Также известна как Калика Виг, Безногая Виг, Виг-Полпинты, Недовиг и так далее. Но требую называть меня просто Виг, без обидных прозвищ. Иначе можешь не досчитаться яиц.

– Приятно познакомиться, Виг, – улыбнулся Иван. – А теперь, если тебя не затруднит, покинь, пожалуйста, помещение. У меня будет долгий разговор с этими людьми.

– Я хочу посмотреть, – покачала головой безногая.

– Твой выбор.

Следующие пятьдесят минут Иван пытал пленных. У него в этом деле был большой опыт, так как было, где приобрести нужные навыки.

Тактику он выбрал простую, но действенную. Раненого пытать было легче, так как его самообладание уже подорвано ранением, но Иван начал пытать того, который потерял брата. Пытал он его максимально зрелищно: ломал пальцы, заталкивал ему в рот стеклянную крошку, отрезал куски плоти – всё это делалось медленно и вдумчиво. Но главное – Иван ничего не спрашивал. Потому что это был не допрос, а демонстрация.

После такого раненый мародёр был готов выложить вообще всё, что знал. Иван задал серию вопросов, получил ответы, после чего зарезал обоих пленных.

Узнал он немного, но всё узнанное было очень интересным.

Например, он выяснил, что жителей поселения вырезали не конкретно эти ребята, а другие – их старшие товарищи. Банда засела в ущелье, расположенном в паре десятков километров к юго-востоку. Всего их восемнадцать, то есть, теперь двенадцать. Они занимаются взятием дани с местных поселений, пользуясь тем, что официальной власти сейчас не до разбойников и мародёров. Вот это поселение не сумело выплатить нужную сумму и атаман решил, что надо показать всей округе, что так лучше никогда больше не делать.

Старшие разбойники вдоволь покуражились и пограбили поселение несколько дней назад, а молодняк, жаждавший приключений и наживы, охранял лагерь. Теперь атаман разрешил им съездить в поселение и собрать всё, что осталось после первого налёта. И нет, они не насторожились от того, что тел поселенцев нигде не было.

«Непуганые недоумки», – только так мог оценить их Иван.

– Ты страшный человек, Иван, – произнесла Виг, впечатлённая произошедшим. – Тебе совсем всё равно, да?

– Не совсем, – отрицательно покачал Иван головой. – Если бы было совсем всё равно, я бы не вернулся.

– Тоже верно, – согласилась безногая. – И что дальше?

– Обдумаю то, что узнал, а потом надо уходить, – ответил Иван. – Ты умеешь ухаживать за лошадью?

– Ты сейчас серьёзно? – недоуменно уставилась на него Виг.

– Серьёзно, – кивнул Иван.

– У меня нет ног! – указала девушка на протезы.

– Но ты знаешь, чем кормить лошадь, что надо делать, чтобы она не сдохла, как ею управлять и так далее? – уточнил Иван.

– Знаю, но… – неуверенно начала Виг.

– Тогда предлагаю тебе поехать со мной, – улыбнулся ей Иван.

– Зачем я тебе? – насторожилась безногая.

– Я вообще не представляю, что надо делать с лошадью, – объяснился Иван. – Ездил верхом всего несколько раз в жизни. Если ты знаешь – ты будешь мне полезна. Гарантирую тебе пайку еды не хуже, чем у меня, равные права, как у партнёра, а также честное разделение выручки, если таковая будет.

– Что такое «партнёр»? – не поняла Виг.

– Так в моих краях называют равноправного участника какого-либо предприятия, – ответил Иван. – От игры или танца, до брака или промыслового дела.

– О-о-о, – с наигранным впечатлением протянула безногая. – То есть ты хочешь втянуть меня в презренное наёмничество, так?

У неё, явно, очень предвзятое отношение к разного рода наёмникам. Или наоборот, непредвзятое. Иван не знал, как тут обстоят дела с продажными штыками.

– На самом деле, я не наёмник, – ответил ей Иван. – Не знаю, как оказался на том корабле, вообще не помню о том, чем занимался до этого.

– М-хм, – не особо поверила Виг. – Ты, всё равно, похож на наймита.

– Может и похож, – не стал спорить Иван. – Ну так как? Принимаешь предложение?

Виг задумалась.

– Я девушка порядочная, – начала она. – Не пристало таким, как я, связываться со всякими наймитами, готовыми маму родную продать ради наживы…

Иван понимающе усмехнулся.

– Но сейчас у меня нет другого выхода, – продолжила Виг. – Да, наёмник, я принимаю твоё предложение. Надеюсь, мы не пожалеем об этом в скором времени.