Некромант Империи. Том 3

Глава 4

Я лениво ковырял ложкой в тарелке с гречкой и тушенкой, размышляя о том, как подозрительно спокойно прошла эта неделя. Сегодня возвращается последняя тридцатка первокурсников с практики в Пригорье, и, судя по довольным рожам преподавателей, у них все прошло просто отлично. В отличие от нас…

«Самая провальная группа за последние пять лет» — так нас окрестил Полозов. И ведь действительно — у последующих групп и хрустальные шары работали как часы, и твари попадались на каждом шагу, и система подсчета очков функционировала безупречно. А мы… эталон некомпетентности, позор академии.

Я отправил в рот очередную порцию гречки. На вкус — как картон. Впрочем, может это просто настроение такое — меланхолично-параноидальное.

Не может быть все так гладко! Семь дней абсолютного штиля… это неправильно, нелогично, противоестественно.

В моем мире должен быть баланс. Если неделю ничего не происходит, значит где-то копится такой заряд неприятностей, что мало не покажется. По всем законам жанра сейчас должны как минимум восстать полчища нежити. Или в небе появится дракон, который начнет выжигать академию. Или… да что угодно!

Я перевел взгляд на Костю, который с энтузиазмом голодного вурдалака уничтожал содержимое своей тарелки. Вот кому хорошо — никаких душевных терзаний, только еда и сон. Хотя нет, я не прав — на тренировках он пашет как проклятый. И ведь есть результат — вчера даже умудрился на долю секунды материализовать что-то похожее то ли на рукоять эфирного меча, то ли на дубинку.

Интересно, что там бес накопал в библиотеке. Если найдет способ стабилизировать его, у Кости может появиться настоящее родовое оружие. Было бы неплохо… а то как-то совестно что я его в вурдалака превратил.

Внезапно тишину столовой разорвал тяжелый вздох — Костя уныло смотрел в пустую тарелку, как брошенный щенок. Его физиономия выражала такую вселенскую скорбь, что я не выдержал и пододвинул ему свою порцию:

— Держи, доедай. Все равно в горло не лезет.

Лицо друга мгновенно просияло. Он схватил ложку и набросился на еду с таким энтузиазмом, словно не ел неделю.

— Твою мать, — пробормотал я, наблюдая как исчезает гречка. — Ты хоть жуешь? Или сразу в желудок телепортируешь?

— Мне нужно много энергии, — прочавкал Костя. — Я растущий организм!

Костя подавился и закашлялся. А я продолжил размышлять о подозрительно спокойной неделе. Что-то назревает, я нутром чую. И когда оно грянет… твою ж мать, как же скучно! Хоть бы кто-нибудь попытался меня убить, что ли. Или похитить. Или проклясть. В конце концов, я не для того переродился в этом мире, чтобы просиживать штаны на лекциях!

А ведь скоро зачеты… нет уж, лучше армия нежити. По крайней мере, с ней все понятно — встал, упокоил, лег спать. А тут… конспекты, билеты, нервные преподаватели.

Входная дверь столовой распахнулась, и я застыл с кружкой у рта. В проеме показалась Катя, и, признаться, на секунду даже у меня, родного брата, перехватило дыхание. Обтягивающие чёрные джинсы, высокие замшевые ботфорты на шпильке делали её ноги бесконечными, весь образ завершала водолазка, которая была ей как вторая кожа.

Демоны… а она умеет произвести впечатление… я наблюдал, как волна шепотков прокатывается по столовой.

Рядом с ней, семенил Ефим. Его взгляд метался между лицом Кати и полом — классическое поведение влюбленного идиота. И ведь не первый месяц уже таскается следом как привязанный.

С нескрываемым интересом я наблюдал за реакцией окружающих. Забавно — студенты, еще минуту назад увлеченно поглощавшие свои обеды, чуть ли не вскакивали, приветствуя мою сестру. Кто-то почтительно кивал, кто-то торопливо вскакивал и отодвигался, освобождая проход. Что ж, не зря судьба занесла меня именно в семью Волконских.

Ну все, сейчас начнется! Наверняка уже наслышана о нашем «блестящем» выступлении на практике. Интересно, с чего начнет — с сарказма или сразу перейдет к убийственной критике?

— Не занято? — Катя остановилась у нашего стола, небрежно положив руку на спинку свободного стула

— Присаживайся, — я окинул её нарочито критическим взглядом. — Хотя в таком виде ты создаешь нездоровый ажиотаж среди местного мужского населения. Имей совесть, сестренка — у некоторых и так проблемы с концентрацией!

Костя, до этого момента увлеченно поглощавший мою гречку, поднял голову на голос и… поперхнулся, да так эпично, что я едва сдержал смех. Каша частично вернулась через нос в тарелку, частично застряла где-то на полпути.

— Твою ж… — просипел он, судорожно хватаясь за салфетку и пытаясь одновременно вытереть нос, прокашляться и не пялиться на Катю. Получалось так себе.

Краем глаза я заметил любопытную деталь — рыжие близнецы, уже направлявшиеся к нашему столу с подносами наперевес, синхронно развернулись, словно по команде. Их лица мгновенно окаменели, а походка стала нарочито небрежной, когда они потопали в противоположный угол столовой. Интересно… что такая реакция может означать…

А сестра, словно не замечая произведенного фурора, грациозно опустилась на стул. В этом простом движении читался многолетний опыт манипулирования чужим вниманием — она прекрасно осознавала, какое впечатление производит, и умело этим пользовалась.

Катя молчала, изучая меня с легкой полуулыбкой. Её правая бровь медленно поползла вверх.

— Ну давай! — не выдержал я. — Скажи уже, что твой брат позорник и бездарь.

Она усмехнулась, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение:

— Я пришла поговорить не об этом, — она понизила голос до едва слышного шепота. — Один из наших приближенных, из тех немногих, кто не переметнулся к дяде, вчера поделился любопытной информацией.

Я напрягся.

— Вчера была проведена крупная транзакция — больше ста пятидесяти тысяч, — она постукивала пальцами по столу. — Сумма сама по себе не критичная… но это уже не первый перевод. За неделю набежало больше миллиона. И знаешь, что самое интересное? — Катя наклонилась ближе. — Я подняла старые счета. Такие «утечки» происходят уже не первый год. Липовые контракты, фиктивные поставки, двойная бухгалтерия… А последний перевод ушел какой-то наемнической конторе.

Я едва заметно дернулся. Наемники? О да, я прекрасно знаю этих ребят — уже имел… удовольствие познакомиться. Почувствовав, как Костя напрягся рядом, я незаметно пнул его под столом. Молчи, друг, молчи…

— Нужно что-то предпринимать, — Катя провела рукой по волосам. — Я из кожи вон лезу, пополняю казну рода, а этот… — она осеклась, явно проглотив крепкое словцо, — тратит всё направо и налево.

Её глаза опасно сузились:

— Так что, Дим, готовься. К следующим выходным едем домой, — она усмехнулась, увидев, как я вскинулся. — Да-да, я договорилась с Северовым. Он не против… но только под мою личную ответственность.

Она постучала пальцем по столу:

— И знаешь что будет, если ты что-нибудь натворишь? Меня отстранят от должности командира на месяц. А тебя… — она мрачно усмехнулась, — отправят на отработки в архив до конца года. Ты же не хочешь подставить любимую сестричку?

— Да ладно тебе, — я изобразил невинную улыбку. — Когда это я тебя подводил?

— И еще, — Катя наклонилась ближе, — постарайся не злить Полозова. Он на тебя явно зуб точит.

— А тебя, значит, любит? — я хмыкнул.

— Ну, — она откинула прядь волос за ухо, — меня он всегда выделял. Наверное, ты просто лицом не вышел, братишка.

— В пятницу не забудь написать заявление. Мое уже приняли, — Катя поднялась из-за стола.

Ефим, словно прочитав её мысли, моментально материализовался рядом, галантно протягивая руку. Я невольно сощурился, наблюдая эту картину. Можешь не стараться, умник! Катя не из тех, кто западает на маньяков в очках. Ей нужен герой, а не книжный червь с нездоровой тягой к запретным знаниям.

— Слушай, — Костя дождался, пока сестра с её верным оруженосцем скроются за дверью столовой. — Я тут подумал… можно с вами?

— А чего нет? — я пожал плечами, подбирая остатки гречки. — Пиши заявление.

— Только… — он замялся, нервно постукивая вилкой по пустой тарелке. — Если время будет, надо бы и к моим заглянуть.

— Кстати, расскажи о своей семье, — я подался вперед. — Видел вашу геральдику — Чёрный ворон в огне. Впечатляет.

И тут произошло что-то невероятное. Костя будто преобразился за долю секунды — его вечно расслабленная поза стала жесткой как струна, в глазах появился стальной блеск. Я даже опешил — никогда не видел его таким…

— Знаешь, — начал он тихо, — наша семья не из тех, кто кичится богатством или властью. У нас даже поместье по меркам древних родов небольшое — всего пара сотен гектаров. Зато какие… — он мрачно усмехнулся. — Та земля до сих пор помнит пепел сожженных ведьм, демонологов и некромантов. Три века мои предки выслеживали и уничтожали тех, кто преступил законы света. В нашем гербе не просто огонь — это священное пламя инквизиции, очищающее мир от скверны.

Он говорил, а я чувствовал, как по спине бегут мурашки. Твою ж мать… инквизиторы. И я умудрился сделать вурдалака из потомственного охотника на нечисть?

— Другие роды скупали особняки, земли, разрастались как раковая опухоль на теле империи. А нам приходилось быть скрытными — такова судьба тех, кто ходит по грани света и тьмы. Многие носили простые рясы, пряча родовые перстни под тканью. В те времена даже стены имели уши. У нас и сейчас гвардия небольшая, человек пятьдесят от силы. Но знаешь, что в ней особенного? — он понизил голос. — Там нет зеленых юнцов, едва научившихся держать меч. Только проверенные бойцы, каждый из которых стоит десятка обычных воинов. Есть даже старики, которые помнят времена, когда звание «инквизитор» еще существовало официально.

Он невесело усмехнулся:

— Теперь этой профессии нет. Империя решила, что инквизиция слишком… радикальна для современного мира и уже не нужна. Но традиции живы. И кровь… кровь помнит.

Я смотрел на друга и не узнавал его. Куда делся вечно голодный разгильдяй? Передо мной сидел наследник древнего рода истребителей нечисти, в чьих жилах текла кровь тех, кто веками защищал мир от таких… таких как я?

Вот это поворот… и ведь ни слова не сказал, когда я его в вурдалака превратил. А ведь по всем законам предков должен был меня испепелить на месте… Интересно, что сильнее — узы дружбы или голос крови?

Вечер опустился на академию, окутав здания мягким сумраком. В нашей комнате царила привычная атмосфера — Костя, развалившись на кровати, залипал в телефон, близнецы азартно резались в карты, периодически обвиняя друг друга в жульничестве.

Я же, устроившись на втором ярусе кровати, пытался освоить одну любопытную технику из «Мемуаров некроманта». Фолиант, позаимствованный из запретной секции, обещал возможность отделения души от тела.

Закрыл глаза, сосредоточившись на дыхании. Медленный вдох… выдох… Сознание постепенно отстранялось от физической оболочки. Я чувствовал, как некромантская сила осторожно отделяет душу от тела. Еще немного…

И тут началось. Стоило душе приподняться над телом буквально на пару сантиметров, как целительская сущность взбунтовалась. Поток живительной энергии хлынул по каналам, буквально прибивая душу обратно к телу, словно гвоздями.

Твою ж мать… я поморщился, когда очередная попытка закончилась неудачей.

Похоже, моя целительская сущность категорически против таких экспериментов. Еще бы — для силы жизни любое отделение души от тела равносильно смерти. Каждый раз, когда некромантия пыталась высвободить дух, целительство реагировало как имунная система на вторжение вируса — мгновенно и агрессивно.

Две противоположные силы внутри меня никак не хотели находить общий язык. Некромантия требовала принятия смерти как естественной части бытия, нашептывала, что душа должна быть свободна от оков плоти. А целительство отчаянно сопротивлялось, воспринимая любую попытку отделения как угрозу самой жизни. Как примирить огонь и лед? Как объяснить силе жизни, что временная смерть — это не всегда плохо? Ну, в моем случае.

Я потер виски, прогоняя остатки головокружения. Нужно найти другой подход. Надо подумать…

Может, стоит попробовать не противопоставлять их, а найти точку соприкосновения? В конце концов, и смерть, и жизнь — части одного круга…

Я перевернул страницу, вглядываясь в текст. Большая часть была написана особыми магическими чернилами — их мог прочесть только некромант. А с моей «гибридной» природой это превращалось в настоящую пытку — буквы то проявлялись, то расплывались перед глазами, отказываясь складываться в осмысленные предложения. Приходилось довольствоваться теми фрагментами, что не были замаскированы.

Стук в дверь прервал мои размышления. На пороге появилась Ирина — в коротком платье, несмотря на осеннюю прохладу.

Рыжие синхронно присвистнули. А я, даже не поворачивая головы, хмыкнул:

— Не пробовала одеваться по погоде?

Ирина только усмехнулась, но я успел заметить странное выражение на лице Витаса — будто он знал её намного лучше, чем показывал. Впрочем, сейчас было не до этого.

— Дим, можно тебя на минутку? — она кивнула в сторону коридора.

Я спрыгнул с кровати и направился вслед за ней к выходу…

— Я поговорила с дедушкой, — начала Ирина, подходя к окну. В лунном свете её силуэт казался почти призрачным. — Он согласен выехать туда, где ты схоронил наемников, и забрать их к себе. Может даже… подлатает немного. У него достаточно сил для этого.

Как интересно… я прислонился к стене, разглядывая её профиль. Похоже, целая семейка некромантов — дед, внучка… если она действительно его внучка. Хотя какая разница — пусть забирает этих неупокоенных фанатиков.

Ира была странной, но определенно умной. Такой союзник мог бы пригодиться… хотя доверять ей я, конечно, не собирался. Но можно попробовать использовать её в своих целях — главное, делать это тонко, создавая иллюзию, что это она манипулирует мной. А если что-то пойдет не так… что ж, мертвая Ирина, возможно, будет более сговорчивой.

— Но есть одно «но», — она повернулась ко мне. — Тебе нужно дать им разрешение подчиняться другому некроманту. Без твоего приказа они не признают в нем хозяина. Знаешь, это интересная страница истории, — Ирина присела на подоконник. — В древности существовала целая иерархия некромантов. На низшей ступени стояли обычные чернокнижники — те, кто мог поднять пару трупов. Выше были храмовники. Но настоящую военную мощь представляли ашганы — полководцы нежити. Они командовали целыми легионами мертвецов. А на вершине стояли личи — бессмертные некроманты.

Она провела пальцем по подоконнику:

— У каждого ашгана была своя армия. Но, если полководец падет, вся его нежить рассыплется в прах. Слишком рискованно держать всю силу в одних руках. Поэтому придумали систему «общего командования» — один некромант мог передать контроль над своими воинами другому. Представь себе масштаб — тысячи мертвецов под командованием десятка ашганов. Они постоянно обменивались отрядами, создавая сложную сеть подчинения. Враги сходили с ума, пытаясь понять — чья смерть обрушит какую часть армии? А личи… они могли командовать сразу несколькими армиями.

Слишком уж хорошо она разбирается в военной истории некромантии. Такие знания просто так не получишь. Либо дед целенаправленно готовит её к чему-то серьезному, либо… она нашла какие-то древние источники.

— Занятная история, — я позволил себе легкую улыбку. — Но времена изменились. Сейчас даже простых некромантов по пальцам пересчитать можно, какие уж тут армии…

— Времена меняются, — она загадочно усмехнулась. — Так что, позволишь дедушке забрать твоих воинов?

— Ну хватит об этом, — оборвала себя Ирина. — Тебе нужно создать связь со своими… подопечными и отдать приказ слушаться моего деда. Только есть проблема — расстояние от академии до места их упокоения слишком большое. Уверена, в будущем ты сможешь поддерживать ментальный контакт и на таком расстоянии, но сейчас связь продержится от силы секунду. Поэтому… — она сделала паузу. — Приходи ко мне в комнату, у меня есть артефакт-усилитель. Только ровно в восемь — мои соседки уходят на вечерние занятия. Нужно успеть все сделать за час.

— Пока-пока, Дмитрий, — она послала мне воздушный поцелуй и упорхнула.

Когда я вернулся в комнату, меня встретила странная тишина. Парни многозначительно переглядывались, явно зная что-то, чем не спешили делиться. Костя вообще старательно изучал потолок.

— Да что такое? — не выдержал я. — В чем дело?

Витас сделал глубокий вдох:

— Слушай, а эта твоя… знакомая, она тебе кто? И давно ты её знаешь?

— Знаю пару недель, как в академию поступил. А кто она мне? — я пожал плечами. — Ты и сам сказал, просто знакомая.

Костя продолжал хранить молчание, явно чувствуя себя неуютно.

— То есть… не девушка? — осторожно уточнил Витас.

— Слушай, у тебя что, в штанах свербит? — я хмыкнул. — Нет, не девушка. Есть желание — можешь приударить… удачи.

— Дим, — Витас потер переносицу. — Скажу так — её знает не мало людей. И не только аристократы… да что уж там её знает дохренища народа.

Он достал телефон, пару секунд поколебался, потом открыл какой-то сайт и протянул мне. На экране красовалась страница, где Ирина в весьма откровенных позах демонстрировала свои оголённые прелести.

Я прокашлялся и вернул телефон:

— Ну да, — я провел рукой по лицу, пытаясь отогнать внезапно ставшие слишком яркими образы. На снимках Ирина была… впечатляющей. Изящные изгибы, фарфоровая кожа. Чертовски красивая, надо признать. — Черты те же, пропорции совпадают… и… и кожа везде такая же бледная с легкой раковинкой, как и на лице.

Я ещё раз прокашлялся:

— Ну и что?

— Что значит «ну и что»⁈ — Витас вскочил. — Она же… она… это же! Там всё… вообще всё! Конечно, греховно не поделиться таким богатством с общественностью, — он нервно теребил воротник. — Но с ней нужно быть осторожнее! Ты хоть представляешь, сколько у неё подписчиков? Половина золотой молодежи империи, наверное! И все эти комментарии…

— Её тело — её дело! — оборвал я его. — Мне, если честно, вообще плевать.

И это действительно было так. У каждого свои способы заработка — кто-то убивает людей за деньги, кто-то продает запрещенные артефакты, а кто-то монетизирует свою внешность. По крайней мере, последнее никому не вредит…

Но теперь возникают вопросы… вряд ли родственница графини Потаниной стала бы таким заниматься… хотя, этих богатых детишек не понять, бесятся жиру и творят всякую дичь.

В общежитии академии, в комнате на третьем этаже, где обычно обитали три юные девушки, сейчас находилась лишь одна. Впрочем, «обитали» — не совсем верное слово. Диана и Света использовали комнату преимущественно для сна и переодеваний, проводя большую часть времени на занятиях или в библиотеке. А вот Ирина… у неё были свои, особые причины ценить уединение этих стен.

Сейчас она сидела на кровати, поджав под себя ноги, в хлопковой пижаме с кружевом. Широкие штанишки и укороченная рубашка с витиеватой вышивкой — наряд, тщательно подобранный для создания образа «больной и уставшей девочки». Театр одного актера, где зрителями были её соседки.

Диана, как истинный медиум, конечно же, почувствовала фальшь. Её дар позволял видеть сквозь любые маски, ощущать ложь как кислый привкус на языке. Но она предпочла промолчать — просто окинула Ирину долгим, нечитаемым взглядом и увела Свету на дополнительные занятия.

Когда шаги девушек затихли в конце коридора, в дверь осторожно постучали — три коротких удара.

— Да-да, заходи, — отозвалась Ирина.

Дмитрий прошёл в комнату.

— У нас точно есть минут десять, если вечернее занятие отменят, — Ирина поднялась с кровати. — Если нет — целый час. Но лучше не медлить.

Пока Дима устраивался за небольшим столиком. Ирина извлекла из шкафа сверток, обращаясь с ним бережно. Она медленно разворачивала слои черной ткани, и каждый из них мерцал охранными рунами призванными скрывать и защищать то, что внутри. Наконец, установив предмет на столе, она убрала последний покров.

Это был шар, идеально круглый, черный как бездна. В его глубине клубилось нечто — не то дым, не то живая тьма. Дима невольно подался вперед, разглядывая загадочный артефакт. Было в нём что-то от легендарных палантиров, через которые властители следили за своими землями.

— Просто дай своей силе течь, — Ирина наклонилась к шару, и на поверхности отразилась её улыбка. — Закрой глаза, почувствуй, как некротика пульсирует в твоих венах. Коснись и шар сделает остальное.

«Не так уж сложно», — подумал Дима, протягивая руку к артефакту. О, если бы он знал…

Первое касание заставило озадачило Диму. Шар оказался теплым. Он пульсировал под пальцами, постепенно подстраиваясь под ритм сердца некроманта…

Стоило Диме закрыть глаза, как древний артефакт пробудился. Настольная лампа замигала, а потом и вовсе погасла. Тени в углах комнаты задрожали, стали удлиняться, а затем… просто исчезли, словно их втянуло в черную глубину шара.

Из недр артефакта поползла тьма — текучая как вода, густая как нефть. Она обвивала пальцы Димы, ласкала запястье, впитывалась в кожу. Рука и шар стали единым целым — теперь их можно было разделить, разве что, отрубив конечность.

Ирина невольно сделала пару шагов назад — такой реакции артефакта она явно не ожидала.

Когда Дима открыл глаза, воздух в комнате словно сгустился. В его глазницах клубилась тьма. Ни следа белков или радужки, только бездонные колодцы. И тогда он улыбнулся…

Страйкер открыл глаза и тут же поморщился от едкого запаха пыли и плесени. Комната, в которой он оказался, больше напоминала декорации к фильму о постапокалипсисе — разбитая мебель, горы мусора, битое стекло. Пыль лежала толстым слоем буквально по всюду.

Он медленно сел на продавленном матрасе, брезгливо отодвинув ногой чей-то засаленный носок. Повсюду валялись окурки, пустые бутылки, какие-то обрывки одежды… «Похоже на притон наркоманов,» — мелькнула мысль. — «Хотя после допросной БМБ и это сойдет за пятизвездочный отель.»

Последнее, что он помнил — женщину в алом плаще. А потом… провал.

Волчье чутье внезапно заворочалось, посылая сигналы тревоги по всему телу. Шерсть на жопе встала дыбом — даже в человеческой форме его звериная сущность чувствовала опасность. Страйкер резко обернулся.

Она стояла прямо за его спиной — Люция «Красная», все в том же алом плаще. Её абсолютно черные глаза изучали его с холодным интересом.

— Расскажи, — сказала она, — как тебе удалось снять с себя новождение?

Страйкер демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая, что не собирается вести светские беседы.

Щелчок пальцев — такой тихий, почти изящный жест. И тут же Страйкера скрутила боль, от которой потемнело в глазах. Он рухнул с матраса на пыльный пол, выгибаясь дугой, словно через тело пропустили тысячу вольт.

Еще один щелчок — и боль исчезла так же внезапно, как появилась. Страйкер приподнялся на дрожащих локтях, хватая ртом воздух. По виску стекала струйка пота, оставляя дорожку на грязном лице.

— Учти, — голос Лютеры звучал почти ласково, — я могу вернуть тебя туда, откуда вытащила. И поверь, после твоего… эффектного побега, они придумают что-то похуже простого изъятия ядра.

Она сделала шаг ближе, её каблуки оставляли четкие следы в пыли.

— Знаешь, что они делают с особо… интересными экземплярами? — её голос стал почти нежным. — О, я вижу по твоему лицу — ты уже знаком с их методами. Позволь угадать… они использовали запретные печати?

Страйкер невольно дернулся, и её улыбка стала шире.

— Ах, значит использовали. Дай подумать… Анимадолорес? — она произнесла это древнее слово с почти сладострастным удовольствием. — Их любимая игрушка. Печать, что заставляет душу гореть, пока разум остается кристально ясным. Каждая секунда длится вечность, каждый нерв кричит от боли… но сознание не меркнет. Ты помнишь каждое мгновение, правда?

Она наклонилась к нему:

— И знаешь что? — она провела пальцем по его щеке. — Я могла бы избавить тебя от всего этого. Быстрая смерть — почти милосердно, не находишь?

Её смех был похож на звон битого стекла:

— Хотя это было бы слишком просто.

«Да уж,» — промелькнуло в голове Страйкера. — «Тот сопляк угрожал прикончить меня, если проболтаюсь… но эта бабища пострашнее какого-то Волконского будет.»

— Ладно, ладно, — он с трудом сел, опираясь спиной о стену. — Я очнулся в зазеркалье. Потом провал — похоже, на десятилетия. А потом… словно замок в голове сломали. Рядом стоял парнишка — от него несло опасностью, хотя потом запах исчез. Он как-то забрал волчью проказу… правда, она потом вернулась.

Страйкер потер шею, вспоминая:

— Наглый такой, с надменным взглядом. Улыбается, урод, будто весь мир нагнуть раком может. Бледная морда, волосы черные растрепанные. А глаза… сука, не по годам умные. И сильная рука… сказал если кому-то расскажу, он меня прикончит.

Люция стремительно приблизилась, её черные глаза буквально впились в его лицо:

— Что ты не должен рассказывать? Говори!

— Я не знаю, — Страйкер покачал головой. — Помню только момент, когда он пронзил меня клинком, и я вывалился в настоящий мир с ним на загривке.

— Он иномирец? — продолжала Люция. — Демонолог? Некромант?

Страйкер только пожал плечами, чувствуя себя все более неуютно под этим пронизывающим взглядом черных глаз:

— Он л-лекарь… — произнес он неуверенно. — По крайней мере, так говорили в БМБ. Видимо, сильный. До него никому не удавалось остановить волчью проказу, пусть и временно.

Она сделала плавный жест рукой, и воздух загустел, закрутился спиралью. Из пустоты соткался обруч — тонкая полоска металла, отливающая зеленоватым светом. По его поверхности пробегали странные символы, постоянно меняющие форму. Мгновение — и обруч исчез, чтобы тут же появиться на шее Страйкера, плотно обхватив горло.

— Ты служил мне раньше, — Люция улыбнулась. — И продолжишь служить. Сейчас мы отправимся через телепортационные врата — тебе нужно побеседовать с моей… ищейкой.

Она наклонилась к нему, и её дыхание обожгло ухо:

— После этого ты будешь выполнять любой мой приказ. И да… насчет ищейки… не советую смотреть ей в глаза…

«Твою ж мать,» — подумал Страйкер. — «Во что я опять влип?»