Некромант Империи. Том 3

Глава 14

Я смотрел на Страйкера, пытаясь уловить в его глазах признаки обмана. За свою прошлую жизнь насмотрелся на лжецов всех мастей — от мелких интриганов до гроссмейстеров лжи, способных обмануть даже артефакты правды. Но сейчас… в его взгляде читалось что-то настолько искреннее, что даже мои отточенные годами инстинкты молчали.

— Я вспомнил… — снова прохрипел он, и в этот момент тишину подвала разорвал душераздирающий вопль.

— Какого демона⁈ — взвыл Домин. — Хозяин, меня колбасит!

Я обернулся и застыл. Его демоническая фигура начала деформироваться. Сначала появился живот — не благородное брюшко, а натуральный свиной бок. За ним, как по команде, вылезла грудь.

Внутри моего магического ядра что-то тревожно екнуло. Прекрасно, просто прекрасно — я переоценил свои возможности. Одно дело теоретически рассуждать о слиянии разных источников силы, и совсем другое — пытаться это провернуть, имея резерв подростка.

Домин издал звук, больше похожий на предсмертный визг свиньи на бойне:

— Дима, ты что наделал⁈ Верстай в зад!

Его гордая фигура съёживалась как воздушный шарик с дырочкой. Крылья, превратились в жалкие цыплячьи отростки вновь оперившись. А рога… уменьшились.

— Да чтоб тебя! — верещал Домин, метаясь по подвалу как ошпаренный. — Я же был прекрасен! А теперь… — он замер, ощупывая телеса. — Проклятье! Я снова похож на помесь борова с петухом!

Я наблюдал за этим цирком, чувствуя, как внутри нарастает головная боль. Ну кто же знал, что иномирская сила окажется такой… капризной? Теперь придется как-то успокаивать эту истериску, пока он не разнес тут все.

— Остынь, — я потер виски, — подумаешь, небольшой откат трансформации…

— Небольшой⁈ — он подпрыгнул, и его новообретенные телеса заколыхались как желе. — Я был секси-демоном! А теперь…

Страйкер, до этого момента сохранявший поистине олимпийское спокойствие, вдруг разразился хохотом. Его смех отражался от стен:

— Вот это представление!

— Ах ты, шавка облезлая! — Домин развернулся так резко, что его живот продолжил движение отдельно от тела. — Сейчас я тебе…

Я успел перехватить его за рожки в последний момент, когда этот недодемон уже собирался совершить героический прыжок на прикованного оборотня. Внутреннее зрение показало — энергетический стержень внутри беса мерцал как сломанная гирлянда на новогодней елке, то вспыхивая, то погружаясь во тьму.

— Слушай сюда, горе-демон, — я удерживал его за рога, пока он извивался как червяк на сковородке, — твой стержень сейчас нестабилен. Нужно просто дождаться, пока система стабилизируется. Врубаешься? Скорей всего это все из-за нестабильной переходной ветви между демоном и бесом, — я задумчиво постукивал пальцем по подбородку, анализируя ситуацию. В голове уже выстраивались возможные варианты решения проблемы. — Разберемся с этим, только давай без истерик.

Домин насупился как обиженный ребенок, которому не купили конфету, но наконец заткнулся. С грацией пьяного тюленя он начал карабкаться на край стола, сопровождая каждое движение звуками, словно пытался сдвинуть гору. Его тучное тельце, едва достающее мне до колена, извивалось и подпрыгивало, пока он пытался зацепиться за поверхность.

Наконец умостившись на краю, он важно скрестил ручки на внушительном пузе и уставился на Страйкера своими маленькими глазками:

— Ну что, пёсик, колись давай. В кого ты там превращаешься — в пуделя или чихуахуа? — он самодовольно хмыкнул. — Это из-за тебя я снова стал таким… фактурным?

Страйкер окинул беса взглядом. Потом перевел глаза на меня.

— Когда главы родов загнали меня в ловушку, смерть наступила быстро, — его голос звучал неожиданно ровно. — В один момент я просто открыл глаза уже… в другом месте. Там были двое — женщина по имени Лютера и какой-то мужчина.

Он прикрыл глаза, словно пытаясь поймать ускользающие воспоминания:

— Меня вернули к жизни, но не просто так. Они внедрили в меня иномирский стержень силы. А тот мужчина… — на его лице промелькнула тень боли, — он добавил силу некроманта, превращая меня в свою послушную марионетку.

С каждым словом его речь становилась все более торопливой, будто он боялся, что память снова подведет:

— После этого меня отправили в зазеркалье — изнанку нашего мира. Стержень иномирской силы постепенно истощался — на это ушло десять лет. Все это время я был их цепным псом — исполнял приказы, прыгал между порталами, уничтожал тех глупцов, что приходили охотиться на тварей. Когда сила стержня начала иссякать, я уже не мог путешествовать между всеми порталами. Те, кто меня контролировал, стали появляться все реже — может раз в год, не чаще. В конце концов они просто поставили меня надсмотрщиком над мертвыми гоблинами. Тренировать их, вести… — он скривился. — Из охотника я превратился в няньку для нежити. Мертвые гоблины, скелеты… меня поставили обучать полководцев мертвых армий военному делу. Все катилось по накатанной колее. А потом… — он уставился на меня немигающим взглядом, — появился ты. Что-то вытащил из меня, и я почувствовал, как часть души вернулась, а сердце… оно вдруг забилось как живое.

Он потер грудь, словно до сих пор ощущал фантомную боль:

— Та некромантская дрянь, что позволяла мне общаться с нежитью — она просто исчезла. Но я не рассыпался прахом, не отправился обратно в мир мертвых. Ты, сам того не понимая, что-то со мной сделал. Ты ведь не просто некромант, — его губы искривились в усмешке, — ты еще и целитель. Ты что-то… неправильное.

Он закашлялся:

— Демоны раздери, ты даже волчью проказу почти полностью вылечил! А в этом мире это считается невозможным!

Я решил сменить тему. Слишком много странностей, в которых я сам еще не разобрался.

— Как тебе внедрили иномирский стержень? Что он из себя представляет?

— Я лежал в грязи возле собственной разрытой могилы, — его голос стал отстраненным. — Стержень выглядел как обычный черный камень. Ничего особенного — просто кусок темного минерала. Они разрезали мне грудь и вставили его под сердце.

В этот момент что-то екнуло в памяти. Черный камень… точно такой же я нашел в тумбочке.

— Хорошо, давай проясним детали, — я подался вперед, усаживаясь поудобнее на старом стуле. — Как ты оказался здесь? И главное — почему следишь за мной?

Домин на столе изобразил «перерезание горла», глядя на Страйкера. Получилось не очень убедительно — с его пухлыми пальчиками.

Страйкер проводил беса насмешливым взглядом и заговорил, растягивая слова:

— Лютера… — произнес он. — Она ворвалась в БМБ. Охранные системы, защитные барьеры, элитные маги — все рухнуло перед ней как карточный домик. После неё остался только пепел и трупы.

Он облизнул пересохшие губы:

— Она забрала меня. И приказала следить за тобой. Знаешь, — он наклонился вперед, насколько позволяли путы, — ты очень занятная фигура в определенных кругах. Слишком много странностей, слишком много вопросов. Многие хотят понять, что ты такое.

— Ну что ж, пусть, — я откинулся на спинку стула с деланным безразличием. — Будем ждать, когда твоя хозяйка решит нанести визит. И что мне с тобой делать, Страйкер? — я постукивал пальцами по подлокотнику, разглядывая пленника.

Что-то надломилось в его взгляде. Исчезла настороженность матерого хищника, испарилась бравада. Передо мной сидел просто очень уставший человек.

— Какая разница? — его голос звучал глухо. — Жизнь… она давно превратилась в бесконечную череду убийств и боли. Делай что хочешь. Знаешь, чего я действительно хочу? — он поднял на меня потухший взгляд. — Вернуться. Просто вернуться…

— К убийствам? — я приподнял бровь.

— Нет, — он качнул головой с какой-то болезненной тоской. — К нормальной жизни.

Домин закатил глаза и беззвучно произнес что-то похожее на «размазня», продолжая изображать злого полицейского.

Я смотрел на Страйкера, и за маской закаленного убийцы видел осколки того, кем он был когда-то. Но реальность — штука безжалостная, и некоторые пути назад заказаны навсегда.

— Ты же понимаешь, что не сможешь вернуться, — я говорил спокойно. — Твои руки по локоть в крови. Все знают, кто ты и что творил. Твои грехи… — я качнул головой. — Их слишком много, чтобы искупить. Нет такой силы, которая смогла бы смыть столько крови. — Я выдержал паузу. — У тебя нет будущего, Страйкер. Твое единственное спасение — это смерть.

— Нужно убить… убей. — голос Страйкера дрогнул. — Но главное — не отдавай меня Красной! Она придет за мной, я знаю. И лучше сдохнуть прямо сейчас, чем снова оказаться в её руках.

Я встал и прошелся по подвалу, обдумывая ситуацию. Слишком много свидетелей — гвардейцы видели, как мы его привезли, сестра в курсе, даже вездесущие сестры Назаровы успели полюбоваться на колоритного пленника с носком во рту. Информация уже расползлась по поместью как масляное пятно по воде.

— Мы ничего не можем сделать прямо сейчас, — я остановился напротив Страйкера. — Знаешь, что я думаю о таких как ты? — я наклонился ближе. — По сути — вы просто мясники с манией величия. Каждая капля крови на твоих руках — это чья-то оборванная жизнь, чьи-то разрушенные надежды. И все эти души жаждут возмездия.

Страйкер отвел взгляд — уже хорошо. Значит, не все человеческое в нем умерло.

— Я делаю это не из жалости к тебе, — продолжил я, выпрямляясь. — Пока останешься здесь. Но если за это время ты хоть пальцем кого-то тронешь, если я учую хотя бы намек на предательство… — я позволил некротической энергии слегка проявиться, окутывая руки черной дымкой. — Поверь, смерть от руки Красной покажется тебе милосердием.

Домин на столе одобрительно закивал, попытался изобразить зловещий смех, но поперхнулся и закашлялся.

— Однако, — я сделал паузу, — если сумеешь держать свои порывы убийцы в узде, возможно, я найду для тебя место. Где-нибудь подальше от цивилизации, где ты сможешь провести остаток дней в попытках искупить хотя бы часть своих грехов. — Я усмехнулся. — Хотя, боюсь, даже вечности на это не хватит. Но мне нужно будет подумать где место для таких как ты и как ты сможешь послужить во благо.

— Пожалуй, хватит откровений на сегодня, — я размял затекшие плечи. Мысленно потянулся к печати, и Домин, растворился в черном дыме.

Поднимаясь по лестнице, я перебирал в голове варианты решения проблемы со Страйкером.

Открыв дверь комнаты, я застал поистине странную картину — Костя, упираясь коленями в пол, пытался достать что-то из-под массивного шкафа.

— Эм… — я прислонился к дверному косяку, наблюдая это представление. — Что ты делаешь?

— А, чтоб его! — раздалось приглушенное из-под шкафа. — Твой бородатый партизан спер у меня книгу! Я тут со скуки решил почитать, пока ты внизу развлекался, а эта мелкая зараза как выскочит! Хвать — и только его и видели!

Костя наконец выбрался из-под шкафа, отряхивая колени и тихо ругаясь. Вдруг его взгляд остановился на полке за стеклом:

— Вот же… — он уставился на книгу, как на восьмое чудо света. — Положил на место, паршивец! Это ж надо так издеваться.

— С этим потом разберемся, — я уселся на край стола. — Сейчас есть разговор поважнее.

Я выдержал паузу, собираясь с мыслями. То, что собирался предложить, могло показаться безумием:

— Что скажешь, если я наложу на Страйкера печать, как на тебя? Сделаю его… не знаю, кем он там станет — вурдалаком, оборотнем или еще какой тварью. Свяжу клятвой, подчиню воле.

Я встал и начал мерить комнату шагами:

— Воин он отменный, опыт за плечами такой, что хватит на десяток жизней. А я… — внутри вдруг поднялось что-то древнее, благородное, словно память из прошлой жизни. — Я принесу клятву давать ему только те задания, что помогут искупить прошлое. Не приказы палача своей жертве, а поручения сюзерена своему вассалу. Каждым действием, каждым выполненным заданием он будет смывать кровь со своих рук. — Я остановился у окна. — Это будет не рабство, а путь искупления. Шанс превратить орудие убийства в меч справедливости.

Костя уставился на меня так, словно у меня внезапно выросла вторая голова:

— Ты серьезно? — он покрутил пальцем у виска. — Зачем тебе этот психопат? У тебя есть я, есть… — он фыркнул, — Пушок.

— Понимаю, звучит безумно — жалеть того, кто совершил столько зверств, — продолжил я. — Но взгляни на это иначе. Он полководец, способный вести за собой армию. В его руках даже горстка бойцов может превратиться в смертоносную силу. А если он будет служить мне… знаешь, я читал про святое воинство — армию искупления, созданную из тех, кому дали второй шанс. Грешники, убийцы, преступники — все те, чьи души были запятнаны злом. Но под правильным командованием они становились щитом для невинных. Представь — Страйкер, связанный нерушимой клятвой. Его опыт, его тактическое мышление — все это будет служить благой цели. Он сможет выявлять угрозы до того, как они станут смертельными. Сможет тренировать наших людей, делая из них настоящих воинов.

Костя щелкнул пальцами, и его бровь медленно поползла вверх:

— Дим, — он подался вперед, — а армия тебе зачем? Ты что тут задумал устроить?

Я только встряхнул головой…

Последнее тело с глухим стуком упало в кузов грузовика. Один из головорезов Лютеры, весь в крови и саже, нервно переминался с ноги на ногу:

— Госпожа, что с ними делать?

Лютера обвела взглядом останки людей.

— Уничтожить, — её голос звучал буднично. — Чтобы их не нашли. А как вы это сделаете мне без разницы.

Грузовик растворился в предрассветных сумерках. Лютера повернулась к двум магам, застывшим по стойке «смирно»:

— Выжечь. Все дотла.

Огневик и воздушник переглянулись — годы совместной работы научили их понимать друг друга без слов. Один управлял пламенем, второй направлял его потоками воздуха, превращая обычный огонь в настоящее инфернальное пламя.

Воздушник взмахнул руками, и первые потоки закружились вокруг ангара. Он создавал невидимые воздушные течения. Огневик подхватил — из его ладоней вырвалось пламя.

Воздух вокруг здания раскалился мгновенно. Потоки, управляемые магом, закручивались в спирали, создавая эффект гигантской кузнечной печи. Пламя металось между стен, пожирая все на своем пути. Бетон трескался и крошился от чудовищной температуры.

Воздушник направлял потоки, раздувая пламя до невероятной силы, огневик контролировал температуру. Под их слаженными действиями ангар превращался в погребальный костер.

Лютера наблюдала за процессом с легкой улыбкой. Её люди боялись даже дышать слишком громко — в такие моменты она была особенно непредсказуема.

Небо на востоке начало светлеть, когда послышались первые сирены. Пожарные машины выли где-то совсем близко. Маги синхронно опустили руки — их работа была закончена.

— Госпожа! — из темноты материализовался запыхавшийся боевик. — Пожарные! И местные жители…

— На руку нам, — сказала Лютера. — Подождем среди зевак. Думаю, скоро пожалует тот, кому принадлежал этот… склад.

Её оставшиеся люди растворились в толпе любопытных, что уже начала собираться вокруг горящего здания. Пожарные машины с воем влетели на территорию — брызги воды, крики, суета. Огонь к тому времени уже перекинулся на соседние постройки.

Лейла застыла рядом с Лютерой, её расширенные зрачки впитывали каждую деталь разворачивающегося хаоса. Через полчаса на место прибыл черный внедорожник представительского класса.

Анатолий Волконский выскочил из машины, даже не дождавшись, пока водитель откроет дверь. Его обычно холеное лицо исказилось от ужаса при виде пожарища.

— Что здесь произошло⁈ — он схватил за грудки ближайшего пожарного. — Где мои люди? Где содержимое склада?

— Простите, — пожарный осторожно высвободился из его хватки. — Но внутри ничего не было. Только обломки здания.

— Как — не было⁈ — Анатолий побледнел, хватаясь за голову. — Там хранилось оборудование! Множество ящиков с… — он осекся, явно не желая вдаваться в детали.

— Сэр, — подошел начальник пожарной бригады, — мы уже частично разобрали завалы. Внутри нет ничего, кроме пепла и оплавленного металла. Ни ящиков, ни… чего бы то ни было еще.

Лютера, наблюдавшая эту сцену из тени соседнего здания, прищурилась. Лейла, легко нашла следы и определила то, что было в ящиках. Её губы беззвучно шевелились, словно она вела диалог сама с собой:

«Значит, Страйкер решил поиграть в независимость? Убил людей, прихватил ящики… Готовит что-то против меня? Совсем страх потерял, гаденыш…»

Лютера развернулась и зашагала прочь от пепелища. Один за другим из толпы зевак отделялись люди. Все они двигались следом за ней, соблюдая почтительную дистанцию.

Достав телефон из внутреннего кармана плаща, она набрала номер. Её ногти — длинные, покрытые кроваво-красным лаком — отстукивали нетерпеливый ритм по корпусу смартфона.

— Господин, — её голос звучал обманчиво мягко. — Нужно взять десять наемников и найти Страйкера. — Она сделала паузу, наблюдая, как первые лучи солнца окрашивают дым в розовый цвет. — Убить. Верным он уже никогда не будет…

Я стоял перед дверью кабинета сестры, собираясь с мыслями. Её обида и разочарование буквально фонили сквозь дубовые панели. Впрочем, она бы назвала это не обидой, а «рациональным неодобрением действий младшего родственника». Катя всегда умела красиво упаковывать свои эмоции в изящные формулировки.

Тук-тук… Дверь поддалась неохотно, словно разделяя настроение хозяйки.

Катя сидела за массивным столом, демонстративно изучая какие-то документы. Её поза была безупречна — спина прямая, подбородок чуть приподнят, ни одного лишнего движения. Только пальцы, слишком сильно сжимающие перо, выдавали внутреннее напряжение.

— Хватит, сестрица, — я опустился в кресло напротив. — Перестань изображать оскорбленное величество. Я всегда на твоей стороне, просто… я не мог иначе. Ты не хотела слушать, а устраивать дебаты при свидетелях было бы неразумно.

— Ладно, — она наконец подняла взгляд от бумаг. — Говори, зачем пожаловал.

— Нам нужно продержать Страйкера в поместье. Как можно дольше. Он многое знает, но ему нужно время, чтобы…

— Исключено, — её голос стал острым как бритва. — Он беглый преступник, находится в розыске. И, на минуточку, мертвец! Ты хоть понимаешь, что будет, если его обнаружат здесь?

Я подался вперед, глядя сестре в глаза:

— Насколько сильно ты мне доверяешь?

Катя прищурилась, но ответила без колебаний:

— Безоговорочно. И именно поэтому…

— Нет, — я поднял руку, останавливая поток возражений. — Дай мне две недели. Он все расскажет, и не просто расскажет — он станет нашим союзником.

— Союзником⁈ — Катя вскочила, её самообладание наконец дало трещину. — Ты себя слышишь? Ты понимаешь, во что ввязываешься? Это же…

— Пу-пу-пу… — я покачал головой. — Похоже, придется переходить к крайним мерам.

Я поднялся:

— Кать, если я тебе кое-что покажу… то, что в этом мире под запретом… Ты останешься верна своей семье? Своему роду?